Прошло ещё несколько дней, наполненных дождём и туманом, наползавшим с моря. В долгих сумерках Уилл сидел один, не включая свет, забросив телефон подальше и захлопнув ноутбук. Он не стал хуже учиться, исправно помогал в магазине, но как будто копил силы, не желая растрачивать их понапрасну.
Он, кажется, ещё подрос за эту осень — прошлогодние джинсы стали коротковаты. Внутри он повзрослел ещё больше. Он учился лгать, хитрить и изворачиваться, учился ставить цели и достигать их, учился использовать других людей и манипулировать ими. Оглядываясь на тот путь, который он прошёл за эти несколько месяцев, Уилл понимал, как же ему чертовски везло.
Тучи сгущались, и скоро должна была грянуть гроза.
Наверное, это всё-таки была случайность — во всяком случае, Уиллу хотелось так думать. Если бы он не шёл этой заброшенной дорогой, то не увидел бы в ярко освещённом незашторенном окне дома Хоббсов знакомую фигуру. Он мог не посмотреть туда и не заметить, или просто пройти мимо. Но Уилл увидел и свернул на подмёрзшую к ночи дорожку, ведущую к Хоббсам.
Дверь была открыта, и Уилл не стал стучать. Он тихо прошёл через весь дом на кухню и заглянул в неё. Хоббс стоял к нему спиной, держа в руке стакан с виски, а напротив расположился Лектер. Он увидел Уилла, но не подал виду.
— ... думаю, вы правильно поступили, Гаррет, — донеслось до слуха Уилла. — Эбигейл нужен отдых от всего того кошмара, в котором она оказалась.
— Господи, если бы я знал, какая тварь это сделала с Фредди, я бы сам его придушил! Конечно, я её недолюбливал, но... — Он допил виски и налил себе ещё почти полный стакан, тут же отхлебнул. — Мразь.
— Вам не стоит винить себя. — Лектер участливо положил руку на плечо Хоббса, но взглянул поверх него Уиллу в глаза.
Это длилось секунду. Уиллу показалось, что его разум и разум Ганнибала слились, и одни и те же мысли текут по ним. Это было похоже и не похоже на то, что он испытывал, убивая Фредди: тогда Лектер захватил его, а сейчас они были на равных.
Познание — вот что это было. Полное, окончательное познание; то, к чему Уилл стремился, когда знакомился с Лектером, когда говорил с ним, ел, просто сидел рядом. Он сумел сохранить чужой разум в своём и не потерять свой собственный; он достиг цели.
Всё это промелькнуло перед ним в одну секунду. А в следующую он понял, чего от него ждут.
— Пойдёмте наверх, в её комнату, Гаррет.
Уилл быстро нырнул в открытую дверь тёмной спальни. Потом выскользнул и тоже направился наверх, в комнату Эби.
Хоббс и Лектер уже стояли рядом у окна, в темноте: первый смотрел вдаль, второй стоял вполоборота, засунув руки в карманы.
— Знаете, она всегда любила меня больше, чем маму, — говорил Хоббс, и по его голосу сейчас было слышно, что он прилично пьян. — Мы с ней охотились. Она всегда была такой милой! А завтра День благодарения, и я её только по скайпу увижу.
Сердце в груди Уилла билось тяжело, но ровно. Он увидел дом снаружи — окно комнаты Эби, а под ним — мощёная массивными каменными плитами площадка, на которой летом стояли шезлонги.
— Вам стоит успокоиться, — проговорил Лектер. Он взялся за ручку и распахнул окно — в комнату ворвался холодный ветер, зашелестел открытой книгой на столе. — Вам недолго осталось мучиться.
Хоббс обернулся и посмотрел на него, силясь сквозь алкогольный туман понять, о чём ему говорят. Взгляд его скользнул по лицу Лектера, сместился, и он увидел наконец Уилла.
— Билли? Что ты тут делаешь?
Уилл подошёл вплотную. Даже свежий ветер не мог разогнать запах алкоголя. Прекрасно.
— Добрый вечер, мистер Хоббс, — вежливо поздоровался он и обернулся. — Добрый вечер, доктор Лектер.
Хоббс пьяно засмеялся.
— Билли, что ты несёшь? Ансельм, что за...
Лектер чуть отступил. Он улыбался.
— Уилл, — сказал он, и в его голосе было что-то, от чего сердце забилось чаще, а между лопатками выступил пот. — Это не Фредди.
— Нет, — ответил Уилл. — Это не Фредди.
Он со всей силы толкнул Хоббса. Уилл успел увидеть выражение его лица — он так, кажется, ничего и не понял, пока летел вниз, на холодные каменные плиты.
Глухой звук от падения отразился в сознании Уилла долгожданным грозовым раскатом.
— Отлично, Уилл, — похвалил его Лектер, выглянув в окно и посмотрев вниз. Потом достал платок и тщательно протёр ручку окна. — Хороший мальчик.
Уилл молчал. Технически это было его второе убийство, но первое, когда он убивал сам, а не прятался под личиной Ганнибала Лектера, и оно поразило его так, как ничто в жизни.
Раскаты грома всё ещё звучали в его ушах, и он ухватился за руку Лектера.
— Надо проверить, мёртв ли он.
Лектер кивнул.
— Нам нужно идти. Как ты пришёл сюда?
— По задней дорожке. Меня вряд ли кто-то видел.
Когда Лектер осторожно, чтобы не оставить следов, проверял, действительно ли Хоббс мёртв, Уилл подумал, что в этом нет ничего сложного. Раз — и человек живёт, два — умирает. Люди — средство, а не цель; не стоит придавать им слишком большого значения, даже лучшим — или худшим — из них.
— Я ваш ученик, доктор Лектер, — произнёс он тихо.
Потом он не раз думал, что это было предупреждение. Но Лектер его не услышал — или не захотел услышать.
— Ты очень способный ученик, Уилл.
***
Детектив Зеллер привыкла к тому, что все праздники она проводит на работе. Люди обожают сводить счёты друг с другом и с жизнью в атмосфере всеобщего, чёрт бы его побрал, веселья. И сегодня она испытывала двоякие чувства: с одной стороны, самоубийство Хоббса было крайне неприятным, а с другой...
Она достала папку с делом убитой Фредди Лаундс. Безусловно, у Хоббса было алиби. Но такое уж железное? Детектив Зеллер зашуршала бумагой, изучая расшифровки показаний свидетелей. Футбольный матч имеет перерыв; Хоббс уходил куда-то и вернулся лишь минут через десять после начала второго тайма. Что, если...
— Надеюсь, это был он, упокой господи его душу, — произнесла она тихо и перекрестилась.
***
Крупные мокрые хлопья летели вниз, припорашивая края тротуаров и тая на крышах домов. Внутри Уилла тоже всё смёрзлось — старая избитая метафора, но сейчас он понял всю её точность.
— Ганнибал... — проговорил он в пустоту холодной комнаты, словно смакуя это слово.
Вчера вечером Ганнибал думал, что накрепко привязал к себе Уилла. Сегодня утром Уилл уже знал, что это не так.
Потом поднял руку — это была его рука, загорелая, не очень крупная, с заусеницами возле неровно остриженных ногтей. Он повернул её — и увидел длинные пальцы с ухоженными ногтями. Уилл мог видеть поочерёдно то себя, то Ганнибала.
В ванной он взглянул в зеркало: оттуда на него глядела жуткая пустота.
Вернувшись в комнату, Уилл разыскал в груде бумажек небольшой листок, расчерченный на две графы: плюс и минус. Услужливое воображение вернуло его туда, в тот момент, когда он принимал решение. Тогда он знал: он впитает в себя Лектера целиком, до конца, а потом...
На секунду его мысли запнулись. Уилл вспомнил вечер убийства Фредди и рубашку в её крови. Ганнибал мог прятать её дома или где угодно, и он не имел ни малейшего представления, где и как её искать. Это было рискованно: Ганнибал мог утянуть его с собой — если, конечно, ему поверят. Улика была важная, но разве он не мастер подделывать улики? Рубашку можно украсть и вымазать в крови, в конце концов. А когда станет известно, кем на самом деле был скромный учитель французского, его слово будет весить меньше слова добропорядочного гражданина и примерного ученика.
Потом он станет тем, кто смог избавить мир от чудовища. И, что бы там ни говорила совесть, это отличный старт для нищего парня из глубинки.
Превращение закончилось. Ганнибал Лектер был больше ему не нужен.
Уилл взял телефон и набрал простой короткий номер.
— Алло? Меня зовут Уилл Грэм, и у меня есть доказательства, что Ганнибал Лектер жив. Фото, отпечатки и тому подобное. Мне нужна полная конфиденциальность и безопасность до того момента, когда он окажется за решёткой.
***
Когда дом Лектера окружили бойцы спецподразделения, Ганнибал как раз доставал из духовки индейку. Он с лёгкой тоской посмотрел на идеально подрумяненную птицу, вздохнул и вышел на крыльцо, снимая белоснежный фартук.
***
«Дорогой Уилл,
прости, что нам так и не пришлось попрощаться. Признаться, я недооценивал твои способности; особенно ты удивил меня в ночь на День благодарения. Мой Дворец памяти пополнился несколькими комнатами, в которых ты — центральный экспонат.
Кто знает, каковы последствия наших решений? Предательство и любовь могут одинаково вести к гибели. Наши пути покрыты тьмой, и мы бредём ощупью, лишь краем глаза замечая смутные тени.
Не бойся меня, Уилл. Бойся тьмы внутри себя.
Надеюсь, что мы ещё встретимся.
Искренне твой,
доктор Ганнибал Лектер».
