Разумность

Эбигейл Хоббс оправдали. В старом здании суда было слишком жарко. Уилл сидел позади, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, а прямо перед ним на первом ряду сидели мистер и миссис Хоббс. Краем глаза он видел чёткий профиль Ганнибала Лектера, сидящего в двух рядах впереди и чуть сбоку. Родители Фредди не пришли. Он преувеличенно чётко видел всё вокруг, но почти ничего не слышал. Ему хотелось вскочить, убежать, закричать, но он сидел, вцепившись пальцами в подлокотники, и видел сразу и испуганную Эби, и её родителей, и Лектера. Выходили и заходили какие-то люди, адвокат и прокурор перебрасывались колкими фразами, но ничто из этого не доходило до сознания Уилла. Совесть, которая замолчала было под усыпляющим гипнозом лектеровских рассуждений, грызла его изнутри, и ничем нельзя было заставить её уняться. Невиновность Эбигейл, признанная теперь всеми, не облегчила его муки. К пылающей совести добавился едкий, малодушный страх. Толпа людей подхватила его с места, вынесла в просторный холл, и там на его шею бросилась Эби. — Господи, Уилл! — Она смеялась, а по её раскрасневшимся щекам текли слёзы. — Всё кончилось, Уилл, всё кончилось! Совесть вспыхнула в последний раз, как сверхновая звезда, и угасла. Осталось раздражение, брезгливость и страх; руки Эби на его шее неприятно давили, волосы лезли в нос, а дыхание её было неприятным, как у человека, который не позавтракал. Та чистая, почти невинная любовь, которая согревала Уилла, ушла безвозвратно; от этого хотелось плакать, но плакать было нельзя. — Я же говорил тебе, — прошептал он. — Билли. — Гаррет Джейкоб подошёл к ним, положил руку на плечо дочери. Уилл невольно отметил, что костюм на Хоббсе сидел плохо, топорщился под мышками, воротник рубашки был измят, а на залысинах блестели капли пота. — Спасибо тебе, что не бросал Эби. — Видишь, пап, а ты... — Эби осеклась, смутилась, опустила руки. Уиллу сразу стало легче дышать. — Прости, Билли, что думал о тебе плохо. — Гаррет Джейкоб протянул Уиллу ладонь, и Уилл пожал её. — Слава богу, в этой стране ещё есть справедливость. Чуть в стороне Лектер разговаривал с миссис Герекоу. Он не смотрел в их сторону, но его присутствие давило, мешало. Уилл скомкано, неловко распрощался с Хоббсами и поспешил к выходу.

***

— Что будет теперь, доктор Лектер? Этот длинный, очень длинный день заканчивался. Плюнув на все приличия, Уилл натянул куртку, выскользнул через заднюю дверь и в половину одиннадцатого вечера постучался в дверь доктора Лектера. — Скорей всего, ничего. — Лектер выглядел совершенно свежим, никаких следов волнения или усталости. — Ничего? — Чесапикского Потрошителя искали много лет и не нашли бы, если бы не некоторые... — он поджал губы, подыскивая нужные слова, — ...обстоятельства. Ни полиция, ни ФБР не имели больше никаких версий, и теперь им остаётся лишь некоторое время делать вид, что расследование продолжается. Через полгода его похоронят в архивах. — И это всё? — В этой стране ежегодно совершается множество убийств. Неужели ты думаешь, что все они раскрываются? В прозрачном чайнике заваривался чай — туго скрученные листочки раскрывались, распрямлялись, отдавая цвет и аромат только что вскипевшей воде. Перед Уиллом появилась такая же прозрачная чашка. Он проследил, как Лектер наливает ему и себе чай. — Я не чувствую себя в безопасности, доктор Лектер. — И что же ты чувствуешь, помимо очевидного страха и тревоги? — То время, что я провёл в суде. Оно было худшим в моей жизни. — Хуже убийства? Уилл с удивлением понял, что совсем забыл об убийстве. Оно стёрлось из его памяти, как что-то, что случилось не с ним. — Я почти забыл о нём, — признался он, закладывая вьющуюся прядь мокрых от дождя волос за ухо. — Так должно быть? — Ты спрашиваешь обо мне или об общем опыте, Уилл? — О вас. — Всё ещё собираешь мой портрет? — Сейчас даже больше, чем когда-либо. Лектер поднял свою чашку и теперь держал её у губ, чуть покручивая в длинных пальцах. Сквозь поднимающийся пар он рассматривал Уилла тёмным, влажным взглядом; под таким взглядом выбалтывают свои самые сокровенные тайны. — Твои выводы больше говорят о тебе, Уилл, чем обо мне. Уилл пожал плечами. — Я пережил этот день. Уже неплохо. — Как и Эби. На несколько секунд Уилл замолчал, пытаясь понять, что из происшедшего с ним и Эби было задумано Лектером, а что взросло без его усилий. — Я правда рад, что она на свободе. Вряд ли я бы спокойно смог смотреть, как она идёт в тюрьму за мои преступления. — Уилл, теперь она в безопасности. Теперь Эби не нужна Уиллу, а значит, не интересна и самому Лектеру. Осознание этой простой мысли обожгло Уилла изнутри то ли ужасом, то ли восторгом. Он торопливо отхлебнул горячий чай, скрывая замешательство. — Вы же знали, что так будет. — Что её оправдают? Безусловно. — Нет. Что после этого мы не останемся друзьями. — Люди не любят тех, кому они обязаны. И напротив, склонны доверять облагодетельствованным. — Я обязан Эби? — И мне. — Лектер вдруг лукаво улыбнулся. — Вам? Нет уж. — Уилл рассмеялся, подался вперёд, ближе к нему. От Лектера, от его домашнего алого свитера чуть пахло одеколоном, и Уилл с удовольствием вдохнул этот запах. — У нас взаимовыгодное сотрудничество. Судя по улыбке Лектера, Уилл был не так уж неправ.

***

Очистившийся после дождя воздух был свеж, ночная тишина лежала над городом. Уилл шагал домой, думая о том, как так получилось, что чаепитие с убийцей смогло его успокоить. Ему по-прежнему не хотелось видеть Эби, и он всё ещё опасался за своё будущее, но в целом всё пока складывалось неплохо: он сумел уйти от закона, смог завоевать доверие Лектера, а ещё всё лучше отличал свои чувства от чужих. За квартал до своего дома Уилл достал из кармана початую пачку сигарет и закурил. Лучше уж пропитаться запахом табака, чем лектеровского одеколона — и не потому, что самому Уиллу он был неприятен. В комнате Уилла горел свет. Он выбросил окурок и глянул на часы — без десяти час. Вздохнув, он обошёл дом и позвонил в дверь. — Билли, где ты был? — Отец стоял, уперев руки в бока, совершенно трезвый, в свежей рубашке. — Какого чёрта? — Гулял, — коротко ответил Уилл, протискиваясь мимо него. — Предупредить-то мог? Или телефон взять? — Да ладно, пап, я просто прошёлся. Джеймс потянул носом воздух, когда Уилл проходил мимо. — После суда? Уилл остановился, взявшись было за ручку своей двери. Он сразу не подумал об этом. — Пап, я тебе сразу говорил, что это не Эби. Ничего, в сущности, не изменилось. — Значит, тут где-то шляется убийца! — Да плевать. — И с этими словами Уилл захлопнул дверь.

***

Этой ночью Уилл снова видел сон. Он шёл по холодной воде, ноги у него совсем замёрзли. Было сумрачно и тихо, ни всплеска, и он шёл так долго, целую вечность, пока вода не стала теплеть, наливаться краснотой, и тогда он понял, что идёт по крови. Он проснулся, всё ещё видя перед собой багровую гладь, и ощутил неуместную эрекцию. Прежде чем встать, он удовлетворил своё желание. День начался и закончился, потом ещё один и ещё. Уилл думал, что после суда напряжение исчезнет; но оно дрожало в воздухе, и никуда нельзя было деться от пронизывающего до костей ощущения неизбежной угрозы. Внешне всё было обманчиво спокойно: уроки в школе, работа, встречи с Лектером. Встреч было немало — как-то так оказалось, что они видятся чуть ли не каждый день. Сидя на кухне или в его офисе, Уилл ощущал себя в безопасности, и почти неосознанно он вновь и вновь стремился к этому ощущению уюта. Но стоило выйти, и холод обрушивался на него снова, и не спасали ни одежда, ни стены собственного дома. Однажды Лектер сказал Уиллу, что ему следовало бы завести собаку — забота о ком-то может стать якорем. Странный совет запал ему в душу, но сейчас было не время следовать ему. — Скоро День благодарения, — заметил как-то Лектер, правя ярко-красной ручкой (перьевой, золотой, с какой-то гравировкой на корпусе) ошибки в ученических работах. Уилл поднял голову от такого же листа бумаги. — Все чистят газоны от листьев. Моё любимое занятие. — На праздники приходится пик самоубийств. Люди осознают, что их жизнь тупа и бессмысленна, под добрые старые фильмы и мерцание огоньков. Конечно, вряд ли Лектер хотел, чтобы Уилл спрыгнул с крыши или что-то подобное. Но за всё время он уже хорошо усвоил, что Лектер никогда не говорит что-либо просто так. — Кстати, я вчера видел тебя с Эбигейл. — Мы шли домой после школы. — Уилл нахмурился, закусил кончик ручки. После суда они, конечно, виделись и проводили какое-то время вместе, но оба делали это как будто вынужденно. — Она уезжает на следующей неделе к тётке, поживёт пока там. И мать с ней, скорей всего. — Мудрое решение. — Лектер отложил тонкую стопку бумаги, протянул руку и деликатно отвёл ручку от губ Уилла. — Ты бы остался? — Я нигде не оставался дольше, чем на год. Мне не впервой. — Значит, ты скоро покинешь и этот город. В сердце у Уилла что-то тонко, неприятно заныло. — Наверное. — Он придвинул свой исписанный листок Лектеру. — Вы проверите?