***
От аэропорта до гостиницы они добираются за полчаса, рассматривая окрестности, утопающие в ярком полуденном солнце, через окна такси. Хёк всю дорогу нервно сжимает ладонь Хосока, пытаясь усмирить бушующее восторженное возбуждение. Только стоит машине остановиться перед скрытым в тени входом с названием их отеля, Ли забывает и о руке старшего, вылетая на улицу. — Добрый день, — приветствует с улыбкой служащий отеля. — Мы будем тут жить?! — пропуская мимо ушей приветствие персонала, вскрикивает Мин, оборачиваясь к Хо, выходящему по другую сторону такси. — Да, — широко улыбаясь и немного посмеиваясь, отвечает Шин, наблюдая за совершенно детской реакцией брюнета. Его взгляд бегает по стоящему буквой «П» зданию. Над их головами, через дорогу, расположились переходы от одной части отеля к другой и теперь они отбрасывали тени, позволяющие Хёку разглядеть всё вокруг, не морщась от света. Здание пастельно-бежевого цвета со сложной планировкой выглядело, как шикарная вилла высокопоставленных персон. Тёмная крыша, отделка из тёмно-пепельного оттенка дерева, пол из белого камня. Хёк не знал, за что зацепиться взглядом и продолжал крутить головой уже внутри. Пока Хосок решал какие-то вопросы на ресепшене, Мин разглядывал высокий потолок и деревянные ниши, выполненные так, словно кто-то их вырезал прямо в стволе. Освещение было приглушенным и тёплым, а вокруг стояли разные причудливые растения, которые брюнет так и хотел потрогать. — Пойдем. Занесём вещи в номер, — отрывает его Хо и тянет за талию в сторону лифта. Лифт увозит их на четвертый этаж. Светлый коридор, на стенах висят разные картины, но большинство посвящены морской теме. Шин держит Ли за руку и ведёт куда-то дальше. Минхёк даже дорогу не запоминает, так он увлечен новой обстановкой. Просыпается он, только когда оказывается с Вонхо в номере. Белые стены отражающие свет, исходящий от большого панорамного окна, которое видно от самой двери, мягкий ковёр цвета слоновой кости в части спальни ярко контрастировал с шоколадным паркетом. Хёк нетерпелив и проходит дальше, забывая весело улыбающегося Хосока позади. Перед его глазами стоит огромная кровать с белыми простынями и покрывалом в виде морской сетки. Каркас кровати сделан из тёмного, почти чёрного, дерева и это дерево возвышается над ней, держа на себе легкую белую ткань с золотистыми кисточками. Кажется восхищение накрывает его так сильно, что Ли коротит, он просто стоит и пялится на эту огромный «парусник», широко раскрыв глаза. — Я достаточно точно угодил вашим вкусам, — шепчет на ухо Хосок, опуская свои руки на талию брюнета, пугая Мина и запуская по его телу волну мурашек, — господин? У Хёка крыша едет от такой умопомрачительной комбинации и он только и может, что неожиданно застонать и, тут же поворачиваясь к Хо лицом, впиться тому в губы. О, это невообразимое чувство счастья. Оно расплывается быстро и незаметно настолько, что привыкание возникает мгновенно и быстрее, чем от любого наркотика. Руки путаются в волосах, губы мажут, где придется в порыве страсти, воздуха не хватает. Самая прекрасная сказка. В этот же день Хосок тащит Минхёка в местный океанариум, где они смотрят водное представление, и наблюдает за своим солнышком. Он рад видеть абсолютно детскую улыбку и восторг в глазах, при виде самого обычного, на хосоковский взгляд, дельфина. Счастлив смотреть на неожиданное моргание брюнета и чувствовать его тепло, когда брызги долетают до их седьмого ряда. Он бы хотел никогда не прекращать эту маленькую, во всех смыслах, идиллию, но шоу подходит к концу. Как только они просыпаются, лениво потягиваясь и не отпуская друг друга из объятий, оба выходят на небольшую террасу залитую восходящим солнцем. Они оба наслаждаются моментом растягивая на языке вкус тропических фруктов вместе с нежными булочками, наблюдая за переливами ярко-синей с голубыми пятнами воды прямо под их балконом, и окончательно просыпаются под чашечку ароматного кофе. Эпицентром второго дня становится песчаный пляж в двадцати метрах от их отеля. Белый песок, изредка попадающиеся камешки, пара пальм и кристально чистое море перед их глазами. Минхёк и не помнит из этого дня ничего, что не связано с этим маленьким кусочком рая и никого кроме Хосока. Блондин баловал Хёка, как мог, и многие посетители, особенно женского пола, постоянно отвешивали в их сторону удивительные взгляды, томные вздохи и, иногда, неодобрительное ворчание. Шин, то спину брюнету кремом от загара намажет, то коктейль принесёт, от чего Мин кинется ему на шею, то песком обсыпет, а потом убежит от разозленного младшего. И всё это ребячество такое заразительное, что улыбки не сходят с их лиц. На следующий день они отправляются в город, где рассматривают местный колорит и пробуют уличную еду, где фотографируются везде где можно и нельзя. Конечно, половина всех фотографий именно с Ли. Вот он роняет мороженое, вот думает сможет ли он залезть на пальму, а потом поворачивается к Хо с просьбой подсадить, вот он пародирует какую-то статую со смешной рожицей. Везде Минхёк. Ещё часть — их совместные фотографии и пейзажи, которые Ли потом думает перенести на бумагу. Но это только часть той правды. Та, что содержится на хосоковском фотоаппарате. У Минхёка же всё совсем наоборот. На каждой фотографии — Хосок. Задумчивый и улыбающийся, спящий и удивленный, скривившийся от вкуса необычной закуски и влюбленно смотрящий на Мина. У каждого своя правда, свой центр вселенной. Вот в таком темпе проходят пять дней. Одна достопримечательность сменяется другой, закат рассветом, море каменными джунглями. — Куда мы едем? — спрашивает Мин. Вечером шестого дня. Они с Хосоком взяли напрокат небольшой джип, закинули туда сумку с фотоаппаратом, водой и двумя ветровками, и поехали. — Секрет, — отвечает блондин с легкой улыбкой, понимая, что просто этим словом он не отделается. — Так не честно! Куда? — Не скажу. И не проси. — Ну почему? — канючит младший, строя жалостливые мордашки. — Потому что потом скажешь мне «спасибо», — посмеиваясь, говорил Шин, после добавляя еле слышно, — наверно… — Ну и противный! — дуется Ли. Они едут немного дольше получаса по трассе, между скалистых холмов усеянных небольшими деревьями и кустами. «Дорога пролегает вдоль берега», — понимает Мин, изредка наблюдая, как краешек моря выглядывает из-за очередной гряды камней. Потом они сворачивают на узкую дорогу и Минхёк не видит ничего, кроме вездесущих деревьев и кустов. День постепенно близится к концу, но солнце ещё не коснулось горизонта и Хосок рад этому, потому что боится не успеть к нужному моменту. Как только они приезжают на парковку перед каким-то парком, Шин выскакивает из машины и тут же хватает, едва вылезшего, Ли за руку, уводя вглубь. — Хосок, почему мы так торопимся? — пытаясь восстановить сбившееся дыхание, говорит Хёк. — Увидишь. Пойдём быстрее. Они ускоряются, идя по тропам между деревьев вниз по склону, и Мин только потом понимает, как Хо был прав. Он увидел. Песчаный берег в виде большой красивой дуги, обрамленной каменистыми уступами, скалы возвышающиеся над водой у самого берега так, что вот руку протяни и дотронься, и солнце по миллиметру приближающееся к кромке воды, уходящей за горизонт. Время почти застыло, но Вонхо, отчаянно тянущий Хёка дальше вдоль берега, напоминает Ли об уходящем моменте. — Пошли. Осталось совсем чуть-чуть. На это стоит взглянуть, — поторапливает Шин. Ноги заплетаются, утопают вместе с босоножками в странного цвета песке — фиолетовом, словно море принесло его из самых своих глубин. Но Мин послушно перебирает ногами. Они успевают как раз к тому моменту, когда солнечный диск соприкоснулся с утопающим в золоте горизонтом. — Теперь всё. — Запыхавшись, но довольно улыбаясь, отвечает Хосок. Огромная скала стояла в воде безмолвной аркой. Через маленькое окошко, больше похожее на дверь, проходили яркие лучи заходящего солнца. Хёку казалось всё утопало в этом мягком свечении, а тепло, исходящее от него, окружало их с Шином, отделяя от постороннего мира в их собственную вселенную. — Как красиво… — шёпотом лепечет Минхёк. — Нравится? — Конечно нравится, Хосок! Это волшебно! — Хёк обнимает Шина за шею, коротко целует и тут же оборачивается обратно к скале. — Потрясающе!.. — Я рад. Мин отвлекается на вид перед собой, смотрит на блики, похожие на тысячи и тысячи блестящих осколков. Он совершенно не замечает замешательства Вонхо рядом с собой и только сжимает его руку, продолжая неподвижно стоять. — Мин… — неловко зовёт блондин и Ли поворачивается, но тут же опускает голову ниже, замечая Шина, стоящим на песке на одном колене. — Мин, я… — О, Боже… — Хёк прислоняет пальцы к губам, полностью поворачиваясь к старшему и начинает немного дрожать, непрерывно смотря в карие глаза напротив. — Мин, я изначально знал, что эта поездка будет особенной. Знал и поэтому планировал её от и до, только ради тебя, — Хосок говорит сбивчиво и постоянно моргает, но старается не терять взгляд Ли, словно боясь что-то упустить. — Прости, но мне пришлось посмотреть твои заметки на будущие путешествия, — он легко хмыкает вспоминая свою шалость, — но я очень хотел увидеть твою улыбку. Это место я нашёл чуть позже и сразу подумал о тебе. Просматривая фотографии солнца, опускающегося на этот фиолетовый песок, подумал, что он идеально подошёл ко всем твоим особенностям, которые я люблю всем сердцем. — Их сердце нервно выстукивает ритм, вырываясь из груди у обоих, и дрожь Хёка остается полностью неконтролируемой, но он, пропуская вдох, слушает. — Ли Минхёк, я люблю тебя уже так долго, что невольно начинаю думать, что родился с любовью к тебе, а с тех пор, как ты принял меня и открыл мне себя, я больше и не представляю жизни без тебя рядом. Солнечный диск медленно погружался, оставляя на поверхности постепенно таящий полукруг, а его тепло притягивалось к ним и оседало на сердце. Черты лица обоих были окрашены в золотистые и персиковые тона, и это золото, словно магией, материализовалось между хосоковских пальцев, заставляя Мина пропустить пару ударов собственного сердца. — Минхёк, я не представляю ни единого дня без тебя и без твоей улыбки, поэтому, — Хосок медленно, под пристальным взглядом Ли, надевает тонкое золотое кольцо на безымянный палец и поднимает голову вверх, заглядывая Хёку в глаза. — Ли Минхёк, ты станешь навсегда моим перед этим солнцем и под этим небом? По небу, чистому без единого облачка, медленно, рассекая воздух, пролетали чайки, солнце разбивало последние лучи о легкие волны, а их шум оставался за пределами сознания единственных посетителей этого волшебного места… — Д-да, — кивая несколько раз, говорит Мин. — Да! Конечно да! — брюнет падает на колени рядом с Хосоком и обнимает его лицо ладонями, мягко целуя в губы. Из его глаз текут тёплые слезы счастья, которые блестят не хуже драгоценного кольца на пальце. — Да, Хосок. Да. — Спасибо, Хёк. Я… — он больше не говорит. Только ощущает податливые солоноватые губы и умиротворяющее счастье поделённое на двоих.***
Через пятнадцать часов, зайдя в небольшую католическую церковь, Минхёк потеряет дар речи. Светлая церквушка, разукрашенная разноцветными бликами от витражей, была абсолютно пуста. Проход между рядов скамеек светился от блестящих на солнце белых лепестков. Теперь он понял, для чего Хосок всё утро так упорно заставлял его надеть только белое и ничего больше, даже его кроссовки были белые, ведь так он был отстраненно похож на ангела. А это была самая настоящая свадьба. Священник стоящий у небольшого алтаря в передней части церкви, тепло улыбнулся обоим, стоило им подойти и встать под разноцветные пятна света, позабыв и так не отпустив руку другого. Кажется Минхёк никогда не сможет забыть то, как часто дышал, смотря в глаза напротив, ведь никогда ещё не видел в них столько счастья и тепла. Ни Шин, ни Ли не забудут этот момент преисполненный любовью и одобрением, потому что, пройдя все испытания, они наконец смогли обрести друг друга.Обретённые и навеки скреплённые две души теперь, спустя долгие столетия, смогли стать единым целым.