Почему мы братья?

Он помнит этот день, словно он был вчера. Он помнит его настолько отчетливо, что порой этот день снится ему в самых кошмарных снах. Тот день, когда его жизнь полностью изменилась… — М? Я слушаю, — Ежевика прижимает плечом телефон, продолжая готовку, повесив полотенце на крючок. Спустя буквально минуту он резко меняется в лице, медленно опуская руку с ножом на стол и не желая верить в услышанное. — Что ты сказала? Мама, это шутка? — в ответ он слышит громкий плач и половину слов затмевает тихая и невнятная речь. — Тише, успокойся. Я сейчас буду! Бросив все на столе и отключив все электроприборы, в том числе и плиту, Ежевика бежит в свою комнату, где быстро скидывает домашнюю одежду, надевая рубашку и джинсы. Выбежав из дома, предварительно помучившись в закрывании двери, ведь ключ как на зло не хотел попадать в проем, он подбежал к машине, сняв с нее сигнализацию. Неоткуда взявшийся страх резко одолел все его тело, делая парня еще более раздражительным, что его стало подбешивать даже то, как он одет. Достигнув пункта назначения, Ежевика забегает в здание, резко останавливаясь возле регистратуры, невольно ударяя руками по стойке, тем самым напугав сидящую за ней молодую девушку. — Он в седьмой палате, — она быстро пробегается взглядом по списку, а после неожиданно поднимается. — Постойте, к нему нельзя сейчас! Но Ежевика уже не слышал. Слишком поздно она спохватилась. Он спокойно обходит всех врачей и пациентов, желая достигнуть нужной ему палаты. Только бы не опоздать. Может он и не был самым лучшим отцом в мире, но он был тем, кто в трудную минуту помог Ежевике справиться с его проблемой, смириться, обрести новую веру. Он был тем, кто поддержал его в такой сложный период жизни. И Ежевика не готов был так просто отпустить, так не увидев его за последние три месяца. — Ты? — Ежевика резко тормозит, чуть не столкнувшись носом с ним. — Ты то что здесь забыл? — Если ты забыл, то я тоже являюсь его сыном, — хмыкнул тот в ответ. — Мог бы и получше одеться, Коршун, — парень складывает руки на груди, полностью осматривая брата. Даже в свои шестнадцать он все такой же неуправляемый и сложный подросток, который словно застрял в 2007 году. — Может желаешь дать уроки по моде? Ежевика не успевает ответить, как его взгляд останавливается на Златошейке, которая сидела внутри палаты на кровати. Он обходит брата стороной, подходя к стеклу и замечает лежащего отца, без сознания. Выглядел он не лучшим образом: царапины и раны по всему телу, пластыри, бинты. Сейчас он выглядит таким беспомощным, что даже сердце сжимается от жалости к нему. — Что произошло? — Ежевика не желает отводить взгляд, словно боится, что что-то может случиться и он даже не поймет, что именно. — Авария на кольцевой, — ответил Коршун, даже не подойдя. — Какой-то пьяный мудак вылетел на встречу грузовику. Жутко зрелище, знаешь ли. Столько людей погибло и примерно столько же раненных. Ежевика украдкой смотрит на брата, как тот неожиданно срывается с места, забегая в палату. Парень переводит взгляд обратно на Златошейку и замирает, прикладывая руку к стеклу: она смотрит на Коршуна и тот выбегает из палаты, скрываясь в неизвестном направлении, а сама она берет Звездоцапа за щеки дрожащими руками, словно он маленький хрусталь, который может разбиться, что-то кричит, кинув мимолетный взгляд на приборы, и прижимает к себе крепко-крепко, утыкаясь носом ему в макушку, что-то говоря. В палату забегают врачи, двое из которых силой заставляют Златошейку отпустить Звездоцапа, отводят ее подальше, и начинают быстро суетиться. Сердце пропустило удар. Ежевика сжал руку в кулак, ударив в стекло и глядя на то, как один из врачей отрицательно помахал головой, полностью накрывая Звездоцапа простыней. — Нет, нет, нет! — парень забегает в палату, но его резко хватает один из санитаров, выводя обратно. — Почему? Вы позволили ему умереть! Почему? — он попытался врываться, но схватка была слишком сильной. Стало резко трудно дышать. — Ежевика! — Коршун отвешивает ему не хилую пощечину, заставляя на мгновение успокоиться. — Ежевика, возьми себя в руки. Твоей матери сейчас не лучше и ей нужна твоя поддержка. Ежевика переводит взгляд на Златошейку, которая буквально падает на колени, и подходит к ней, садясь рядом и крепко обнимая, прижав к себе. Не нужны никакие слова, чтобы попытаться успокоить. Нужна лишь тишина и крепкие объятия, поддержка со стороны. Сегодня тот день, которого никто не ждал. Сегодня день, когда Ежевика потерял отца и обрел новую проблему на свою голову.

***

— Иду, иду, — крикнул Ежевика, быстро вытерев мокрые руки об полотенце и подошел к двери, открыв. — Мама? — он делает шаг назад, пропуская Златошейку в дом. — Я должна была тебе сказать об этом, но совсем не было времени, — она делает небольшую паузу, глядя прямо в глаза сыну. — Коршун и Мотылинка были официально записаны на Звездоцапа, но о матери не было никаких упоминаний. Мы были с ним разведены и, по сути, я как была им никем, так и осталась. Если идти ближе к делу, то я, чтобы не сдавать их на два года в детский дом, оформила на тебя, Ежевика, опекунство. А именно: с этого дня ты будешь жить вместе с Коршуном и заботиться о нем, выполняя все функции, которые выполнял Звездоцап. Через год можешь выставить его за дверь, меня это уже мало волнует, — Златошейка махает рукой и в дом заходит Коршун. От одних мыслей Ежевика покрылся мелкой дрожью, а осмотрев то, как по сей день выглядит его брат, ему и вовсе стал дурно. Златошейка покинула дом раньше, чем парень успел прийти в себя и сказать хоть слово в знак протеста. Прожить два года — это не так уж и много, но так сложно, ведь младший совсем ничего не знает, а старшему сложно будет контролировать себя. И Ежевика, в который раз осматривая Коршуна, медленно выдохнул: — Что ж, раз теперь я отвечаю за тебя, то будь добр жить по моим правилам.