Штольман и медиум

- Располагайтесь, Анна Викторовна. Будьте как дома, - сказал Штольман, и они оба неожиданно слегка смутились от этой стандартной формулировки выражения гостеприимства. Анна с любопытством осматривалась. Яков последние недели регулярно бывал у нее дома, но она впервые оказалась у него. Если ее квартира во всех отношениях была типичной московской новостройкой «понаехавшей», то у Якова дома все дышало семейными корнями – большая трехкомнатная квартира с высоченными потолками в старом доме была заполнена не новой мебелью, книжными полками, фотографиями и разнообразными историческими безделушками. Анна называла такие квартиры «профессорскими» и, судя по рассказам Якова о своей семье, в данном случае это было недалеко от истины. Он унаследовал квартиру от бабушки с дедушкой, которые были известными московскими врачами. - Вы удивительно спокойны, учитывая обстоятельства, - Штольман тихо подошел сзади к рассматривавшей книги на полках Анне. – Вы только что узнали, что в ваш салон неоднократно вламывались и установили в нем камеры скрытого наблюдения. Но совсем не похоже, что вас это беспокоит. - Меня это очень беспокоит. Я не понимаю, что происходит, - Анна развернулась к Якову, взяла его за руку, взглянула в ему в глаза и продолжила со странной утвердительно-вопросительной интонацией: - Но ведь вы со мной. Яков поднес ее руку к губам и поцеловал пальцы, а потом прижал ладонь Анны к своей щеке. Она в ответ прислонилась к нему и прижалась виском к его щеке. Эти невинные и, можно даже сказать, старомодные ласки тоже стали частью их отношений за этот месяц. Однако спустя десять минут им стало не до нежностей. - Анна Викторовна! - Яков Платонович, я не могу! Меня с клиентами связывают отношения того же типа, что врача или адвоката. Я не могу так просто взять и раскрыть детали моих взаимоотношений с ними. Штольман глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки и не задушить эту упрямую девицу. - Хорошо. Давайте зайдем с другой стороны. Не хотите давать полный доступ к своей базе клиентов, ладно. Тогда я попрошу вас вспомнить людей – как клиентов, так и не клиентов, которые проявляли особый интерес к вам и к вашему дару. - Что вы имеете в виду под «особым интересом»? - Что угодно. Но их внимание к вам выбивалось и выбивается из среднестатистического. Клиенты, которые остались недовольны. Клиенты, которые остались довольны, но которые продолжают приходить, несмотря на разрешение их проблем. Не-клиенты, которые питают выраженный интерес к вашему дару. - Вы полагаете, что дело именно в даре, а не чем-то другом? - Чуть позже мы поедем к вам домой, и я проверю вашу квартиру. Но я доверяю вашему чутью. У вас возникло беспокойство по поводу салона, но не квартиры. А значит, кого-то вы интересуете именно как медиум. Поздно вечером Яков сидел у себя на кухне и обдумывал собранную информацию. Салон Анны взламывали минимум дважды. Видеокамеру в ее кабинете установили самое раннее два дня назад, это удалось вычислить по ряду перекрестных обстоятельств. Никаких попыток проникнуть к ней в квартиру предпринято не было. Правда, не факт, что злоумышленнику этого не хотелось. Просто, как ни странно, у ее квартиры система безопасности оказалась надежнее, чем в салоне. Салон был просто на сигнализации, а вот в доме помимо консьержа было несколько видеокамер, в том числе на этаже. С другой стороны, это может означать, что злоумышленник уже бывал у Анны дома, был в курсе мер безопасности и именно поэтому не полез в квартиру. После нескольких часов обсуждений и размышлений Анна дала ему четыре имени: два клиента – Мария Никольская и Павел Иванов, бывший однокашник по университету Владислав Круглый и Ольга Фортова, владелица салона красоты, расположенного рядом с салоном. Все эти люди питали повышенный интерес к ее таланту. Что касается недовольных клиентов, то, по словам Анны, в таких ситуациях она сразу возвращала деньги, но случалось такое крайне редко. Штольман написал в столбик все перечисленные имена, а затем дописал пятое – Кирилл Разумовский. Он никак не мог игнорировать вариант, что дело не в Анне, а в нем и желании его давнего врага поквитаться с ним. По возвращению в Москву из Затонска Яков начал вновь негласно, но плотно интересоваться делами Кирилла Владимировича. Вокруг него было впечатляюще тихо, его люди вели себя чрезвычайно аккуратно, старательно не привлекая к себе внимание правоохранительных органов. Все это косвенно подтверждало, что Разумовский готовит что-то очень крупное. От мысли, что он может вновь попытаться использовать интерес Штольмана к Анне, у Якова сжался желудок. Если тогда, летом, девушка была только поводом, который Разумовский использовал против него, полагая, что Яковом движет уязвленное самолюбие отвергнутого мужчины, то теперь он явно осознал, что отношение Штольмана к Анне куда серьезнее. Все последние недели Яков успокаивал себя тем, что провал с обвинением его в убийстве вышел слишком громким, так что вряд ли Разумовский вновь захочет использовать эту тему. Но исключать, что он все-таки рискнет, было нельзя. Так что его имя было более чем уместно в списке. Завтра было воскресенье. Они с Анной собирались погулять по бульварному кольцу, но Яков отменил все их планы, поскольку был намерен посвятить день выяснению того, кто это проявлял настолько повышенный интерес к Анне и ее дару. Анна начинала нервничать. Было одиннадцать утра понедельника. Последний раз они с Яковом созванивались накануне около восьми вечера. Он потратил целый день на проверку названных имен, хотя она искренне сомневалась, что кто-либо из этих людей причастен к взлому. Во время последнего разговора он сказал ей, что хочет проверить еще один вопрос, но это может затянуться и увидятся они уже завтра. Странное дело, она должна была бы быть в ужасе и расстройстве, что кто-то влез в ее салон и установил видеокамеру в ее кабинете, но в реальности она чувствовала себя на удивление спокойно. Безусловно, свою роль сыграло то, что камера оказалась обнаружена быстро. Ее явно установили в четверг вечером, а в пятницу Анна работала с клиентом на выезде. Так что, кто бы ее ни поставил, он не успел увидеть ничего из ее работы с клиентами. Но Анна отдавала себе отчет, что дело было не только в этом. Главным было то, что присутствие Штольмана рядом придавало ей ощущение надежности. Впервые за много лет, с тех пор как на нее легла ответственность за семью, рядом с Анной появился человек, от одного присутствия которого рядом ей становилось спокойнее. Она вновь позвонила Якову и услышала уже привычное: «Абонент временно недоступен». «Может быть, он на совещании, - успокаивала она себя, - и отключил аппарат». В этот момент телефон в ее руке завибрировал. На экране высветилось имя Сергея Дорошенко. - Анна Викторовна, - после короткого приветствия обратился к ней оперативник, - вы не знаете, где Яков Платонович? Он на службе сегодня не появился, и мы его найти не можем. Анна вся похолодела. Отменив все дела, Анна помчалась к Якову на работу и уже через полчаса рассказывала коллегам Штольмана про взлом салона, видеокамеру и неофициальное расследование. Исчезновение следователя не оставляло сомнений, что что-то случилось. - Анна Викторовна, дальше мы сами, - пытаясь ее успокоить, сказал Дорошенко. - Вы не волнуйтесь. Мы проверим всех, кого вы назвали, и найдем Якова Платоновича. Вы идите работать, я вам обязательно позвоню, как только что-то прояснится. Анна вернулась к себе, но работать было, конечно, невозможно. Она попросила Катю отменить все назначенные на сегодня сеансы, закрылась у себя в кабинете и стала ждать новостей. Дорошенко не позвонил. Он приехал сам уже к концу рабочего дня. По одному его виду было понятно, но хороших новостей у него нет. - Яков Платонович действительно общался со всеми четверыми, чьи имена вы ему назвали. Общался со всеми лично, кроме вашего клиента Павла Иванова. Тот сейчас в Таиланде отдыхает. Остальные трое сказали, что он им сначала позвонил, а потом подъехал и встретился с ними. Поговорил с ними в течение пятнадцати-двадцати минут и уехал. Сегодня все трое на работе и утверждают, что больше Штольмана они не видели. Посмотрев на ее побелевшее лицо, оперативник попытался ее успокоить: - Анна Викторовна, Яков Платонович может за себя постоять. Я уверен, что все образуется. Мы его обязательно найдем. И он ушел дальше заниматься поисками пропавшего следователя. Анна почувствовала, что ее начинает захлестывать паника. Она должна была что-то сделать, чем-то заняться, но она даже не представляла, с какой стороны начать. Вся эта история выглядела полным абсурдом. Даже если предположить, что кто-то из ее знакомых или клиентов задумал недоброе против нее, между замыслом и исполнением огромная дистанция. В салон не просто вломились. Тот, кто это сделал, смог отключить сигнализацию, а это требует очень специфических навыков. Ольга, владелица салона красоты по соседству, будучи глубоко верующей, крайне неодобрительно относилась к ее занятиям, считая это колдовством и богопротивным делом, но вскрыть замок и отключить сигнализацию, она просто физически не смогла бы. А нанять кого-то для такого дела тоже не так-то уж просто. Или ее бывший одногруппник Славик Круглый. Да, его внимание к ее дару временами несколько утомляет и иногда он бывает навязчив, но он же выраженный гуманитарий. Куда ему вскрыть замок… Тут Анна ощутила, как волоски на руках встали дыбом. Славик действительно чистый гуманитарий. Он неоднократно рассказывал, что это стало огромным разочарованием для его отца – отличного инженера и рукастого мужика, все попытки которого приобщить к «мужским» занятиям сына оказались безрезультатными. Безрезультатными, но не совсем. Анна как наяву увидела эпизод годичной давности, когда они встретились на дне рождения общей подруги. Слава со смехом рассказывал, что уроки отца неожиданно пригодились, когда он смог сам установить сигнализацию на даче. Сигнализация… Дача… Анна немедленно набрала Дорошенко, но тот был недоступен – видимо, спустился в метро. Анна вылетела из салона и помчалась к стоянке, где ставила свою машину. Через пятнадцать минут она уже выдвинулась в направлении из города. Она пару раз бывала на даче у Славы, правда давно это было, но была уверена, что сможет найти ее. На полдороге раздался телефонный звонок. Перезвонивший Дорошенко обнаружил ее пропущенный звонок. Услышав путаные объяснения Анны, он попытался ее убедить вернуться в город, мол, они сами все проверят, но, разумеется, это не принесло результата. Спустя полчаса Анна подъехала к старому подмосковному садоводческому товариществу. Еще минут двадцать у нее ушло в плутаниях по узким улочкам с разбитым асфальтом. Но в итоге она нашла дом, который искала. Он выглядел пустым и закрытым, ворота и калитка были заперты, машины рядом не было. Но ее как будто что-то подталкивало. Анна перебралась через ограду, благодаря небеса, что в понедельник вечером в дачном поселке некому наблюдать эту сцену. Обошла дом вокруг, заглядывая в окна, и уже в третьем окне увидела Якова. Он сидел на полу и был явно крепко связан. Сдержав вскрик, Анна принялась за дело. Потребовалось еще несколько минут, чтобы разбить окно на веранде и залезть в дом. - Яша, Яшенька, - бросилась она к Штольману. Освободила рот от кляпа и прильнула к нему губами. Яков жадно и как-то отчаянно ответил на ее поцелуй. - Пить очень хочется, - хрипло сказал он. Анна побежала на кухню, где обнаружила бутылку минеральной воды. Напоив Якова, она начала его развязывать. Он был очень крепко и сложно связан, поэтому и не смог освободиться. Узлы не поддавались. Анна снова метнулась на кухню и схватила нож. Вернувшись, она начала перерезать веревки, бормоча что-то успокаивающее и целуя Якова то в плечо, то сзади в шею. В этот момент от двери в комнату раздался голос с истерической интонацией: - Аня, как ты могла?!