Приключения Совин Чара

      Утро миновало незаметно. Владыка ситх вышел из медитации ближе к полудню, когда громадный пылающий диск, возвышающийся во всей своей красе над космопортом, был раскален до предела, обжигая своими беспощадными, всепожирающими лучами обшивку «Лямбда» шаттла. На небе не было ни единого облака, ясно-голубое полотно раскинулось над полузаброшенной планетой-мусоркой, а в центре этого безмятежного полотнища красовалась полыхающая звезда, властительница жарких пустынь и песков Джакку.       Дарт Оминос, на протяжении всей ночи, медитировал у себя в каюте, при этом находясь в привычном для себя положении — левитируя в нескольких десятках сантиметров от металлического пола корабля. В холодном мраке ночи когти, сотканные из самой Тьмы, скрежетали по стенам каюты адепта Тёмной стороны. Протяжные, леденящие до состояния мелкой дрожи, пробирающей все тело, скрипы блуждали по космическому кораблю ситха долго, до момента его пробуждения, мешая юному Адепту Силы нормально спать. Его посещали видения, связанные с его прошлым. С Братом, который будто бы, наконец, поймал его. Ведь именно от него парнишка долго время скрывался на просторах космоса.       Высокомерный взгляд синих глаз, связанные руки и ноги, состояние близкое к обмороку из-за побоев, повелительный жест охране. Падение. После чего мальчишка почти вживую чувствовал, как холод пронизывает позвоночник, движения мгновенно сковываются, и хладь идёт дальше, проникая в саму его сущность, суть. В один миг леденеют конечности, немея. Удары сердца замедляются, взор мутнеет и вместе с ним сознание проваливается в безразмерную мглу. Время замирает. А после, ещё в ночи, шкет вырвался из объятий Морфея тяжело дыша, весь в поту, ощущая заполошный стук сердца. Немного поразмыслив и собрав разбегающиеся мысли, юноша решил, что наверно это от голода, потому ночью успел плотно перекусить. Навалившаяся усталость сделала своё дело и больше кошмары и видения не посещали юнлинга до самого обеда.       Но даже сейчас, днём, в каюте сита было достаточно холодно, а по углам расползался тягучий, холодный мрак, вселяющий в душу благоговейный страх — излюбленное орудие ситха для пыток и манипуляций над своими жертвами. Он распахнул глаза, взгляд, пылающий во мраке каюты капитана «Лямбды», скользнул к двери. Мальчишка не приходил, даже не пытался потревожить покой Владыки. Хорошо — все идет так, как задумал коварный ситх, план разыгрывался по нотам, и это не могло не радовать Дарта Оминоса. Во тьме мелькнула его зловещая усмешка. С момента их с Чаром знакомства, Владыке все чаще начали являться, по его мнению важные, судьбоносные видения из будущего, что укрепляло его веру в правильность своих действий и решений. Укрепляло его тщеславие и величие в собственных глазах, как единственного и неповторимого, безгранично могущественного Владыки ситха.       Эта ночь не была исключением — он видел того, кто жил тысячелетия назад на Коррибане, того, кто обладал невообразимым могуществом и способностью пожирать чужие жизни одним лишь движением пальцев. Падший джэдай слышал его зов, идущий из древних времен.       Ситх медленно повернул голову в сторону небольшого шкафчика, устремив на него свой прожигающий, желто-оранжевый, взгляд. С помощью Силы лже-джэдай извлек из шкафчика небольшой коммуникатор, одним лишь её мановением притянув устройство к себе в руку. Раскаленный взор Дарта Оминоса вновь скользнул по двери — ничего. — 2-1В, проверь юнлинга, ему, возможно, понадобится помощь после вчерашней переделки. Не хочу рисковать его состоянием перед грядущим заданием. — нажав на небольшую кнопку, проговорил в коммуникатор рыцарь-джэдай. Несколько секунд тишины, после которой медицинский дроид ответил своему хозяину: — Принято, господин. Направляюсь в каюту Вашего юного спутника. — шипение, связь прекратилась, а дроид незамедлительно принялся выполнять приказ ситха, медленно топая, издавая при этом металлический стук, эхом отбивающийся от стен шаттла, направился из медицинского отсека к каюте, в которой находился Чар.       Владыка ситх опустился на твёрдую поверхность, шелестя подолом безразмерной мантии, он подошел к голопроэктору и, активировав его, стал разглядывать карты различных секторов, составляя наиболее безопасный и короткий маршрут до заброшенного обиталища ситхов.       В бесконечном мраке холодной каюты капитана царила непоколебимая тишина. Владыка ситх возвышался над голопроэктором, прикрепленному к невысокому металлическому столику. Он молча пролистывал карты одной из систем Внешнего кольца, а именно Системы Хорусет в которой и находилась, умершая тысячелетия назад, планета-обиталище ситхов — Коррибан.       На сером лице адепта Тёмной стороны мелькали синие блики, исходящие от тусклого света, который излучал проектор. Только эти, повторяющиеся с интервалом в несколько секунд, синеватые мерцания едва ли нарушали вязкий мрак, ту Тьму, царящую в покоях ситха, на борту «Лямбды». Его, отравленные гневом и злобой, ядовито-желтые с оранжевыми, пылающими ободками, глаза, смотрели сквозь карту на которой, в бесконечном виртуальном пространстве, медленно вращалась заброшенная планета, чей зов Дарт Оминос слышит еще с самых первых дней, проведенных на нелегком, тернистом пути, ведущем в тайную и запретную для многих темноту. Путь, который не подразумевает в себе возвращение назад. Путь на котором погиб Таан Минор, а из его пепла, останков, был рожден новый Владыка ситх — Дарт Оминос коварный. — Зов Коррибана — это зов мёртвых… — произнес внутренний, низкий и чуть хриплый, голос лже-джэдая, а губы его лишь немо повторили эту фразу, сказанную одним из Лордов столетия назад. Тень. Титанических размеров тень, покоящаяся в одной из, разграбленных и заброшенных, гробниц Долины Тёмных Лордов. Подол её теневой мантии заполонил собою каждый уголок усыпальницы. В обиталище падшего существа, являющего собой воплощение Тёмной стороны, воплощение её мощи и могущества, её величия, царил холод и мрак такой же, как и в каюте Дарта Оминоса сейчас. Эта тьма была словно пропитана таинственной энергетикой, все вокруг, казалось бы, было наэлектризовано. В воздухе мелькали алые, ярко-красные и багровые искорки, а из, заполоненных неведомой тьмой, уголков исходил, едва уловимый слухом, треск. Голос. Пусть и тихий, но даже такой интонации было достаточно для того, чтобы различить, сокрытую в нем, мощь. Он говорил, не переставая, словно пытаясь загипнотизировать его слушателя, тем самым завладев его разумом. Древний, давно утраченный язык без умолку звучал в голове Владыки, но он научился сопротивляться ему с тех пор, как впервые побывал на Коррибане. Тогда он был еще слишком слаб, слишком глуп, не осведомлен о многих тонкостях Тёмной стороны, не знал многих аспектов её истории и прошлого Коррибана в целом. Он убедил себя в том, что это лишь бесполезная пустыня, былое величие которой мелькает в отблесках солнца Хорусет и витает сквозняком в гробницах, некогда великих, Лордов сит. Наивный глупец…       В порту становилось шумно, солнце не щадило никого из работяг, трудящихся с самого утра. Ни единого дуновения ветра, как всегда.       К моменту отправки дроида в его спальню Совин уже не спал, изучая себя в зеркало. Отёк благополучно спал, но синяк, как он и предполагал, разумеется, остался. Немного болело солнечное сплетение, так же пострадавшее в ходе знакомства с вспыльчивым контрабандистом.       «Ну, да и ладно. Где наша не пропадала. Ничего же не сломано, а это главное» — с этими мыслями в более-менее приподнятом состоянии парнишка поправил солнцезащитные очки и решился проверить медицинский отсек, с намерением поискать там каких-нибудь заживляющих мазей, способствующих быстрому рассасыванию синевы на скуле.       Дверь каюты бесшумно отъехала в сторону, и шкет направился в избранном направлении, гадая, почему его никто не разбудил раньше.       И за этими размышлениями он не заметил выехавшего из-за угла дроида, на которого он «успешно» налетел, вскрикнув от неожиданности и тем самым выведя из размышлений Тёмного Владыку, который услышал неясный пока ещё для него шум. Стукнувшись об дроида, парнишка покачнулся и, потеряв равновесие, упал на пол, едва успев подставить руки, чтобы не растянуться по всему коридору. Пришёл в себя он секундой позже, немного дезориентированный и, не сразу осознав, что на глазах вездесущих очков-то уже и не было.       Нахмурившись, сит выключил проектор жестом руки, в этот момент его взгляд скользнул к двери — Сила говорила о том, что это мальчишка, но он достаточно далеко от двери.       Дроид-медик что-то бессвязно лепетал своим механизированным, искусственным голосом, беспомощно двигая металлическими конечностями в попытках вернуться в исходное положение. Кажется, он звал на помощь Хозяина. На преобразовавшемся лице коварного ситха мелькнула зловещая усмешка, он, шелестя подолом своей чёрной, безразмерной мантии направился к выходу из каюты.       Дверь из толстого металла, в ту же секунду поднялась вверх, открыв бородатому джэдаю путь к источнику шума.       Мужчина сделал несколько шагов вперед, приближаясь к каюте юнлинга. Ситх среагировал молниеносно: едва ощутимым, в плане Силы, мановением руки он подтянул к себе солнцезащитные очки, с которыми надоедливый шкет не расставался никогда. Все произошло слишком быстро, в этой суматохе Чар не успел заметить этого жеста. Улыбка еще некоторое время не сходила с фарфорового лица падшего джэдая.       Хруст.       Под ногами у Таана треснуло что-то, явно очень хрупкое, с мастерски наигранным удивлением ситх подбежал к Чару и 2-1В. — Чар! — мужчина, подбежав к шкету, на мгновение опустился на одно колено, подхватив юнлинга под руку, попытался поднять того на ноги, добавив, — 2-1В, как всегда, в своем репертуаре. — это должно было прозвучать как шутка, пущенная мастером лжи и коварных интриг.       Часто заморгав, парень осознал, что глаза уже ничего не скрывает. И как громом поражённый уставился на Таана Минора своим ядовито-жёлтым взором. Зрачки от ужаса и осознания вытянулись в две вертикальных линии, как у дикого зверя в момент опасности. Дыхание перехватило. — Нет! — вскрикнул шкет, пытаясь вырвать руку из хватки лживого ситха и заслоняя глаза руками. Ошеломленный реакцией мальчишки, ситх не сдерживал Чара, когда тот попытался вырываться из его, не самой слабой, хватки. — Не смотри-не смотри! — затараторил парень, судорожно соображая, что делать теперь.       Волны телекинетического ветра, откликаясь на состояния носителя Силы, поднялись, начав закручиваться вокруг юного дарования.       «Наверняка сейчас, он подумает, что я ситх и порубит меня, как и все те, кто был до него! Хатт подери, почему я оставил всё оружие в каюте!» — мелькнула трусливая мысль, а сам Чар попятился, уткнувшись спиной о стену. Свободная рука безрезультатно метнулась к поясу, где обычно висел один из бластеров, подтверждая мысль юнлинга об отсутствии оружия. Он был беззащитен в данный момент против опытного рыцаря-джэдая.       Солнце продолжало выжигать всё и всех, как в космопорту, так и за его пределами, на просторах бескрайних мусорных пустынь Джакку. Ветра, по-прежнему, не было.       Падший джедай наблюдал за реакцией этого слабовольного, напуганного шкета, чьей душой, на данный момент, овладел страх колоссальных масштабов. Это помогало поддерживать то глупое удивление и ошеломление, застывшее на лице бородатого джэдая, тем самым делая его актерскую игру еще более естественной и правдоподобной. «Пришло время пожинать плоды страха, вселенного в нутро этого маленького дурня еще на той неизвестной планете, на которой я и нашел сие глупое юное дарование, сбившееся со своего истинного пути. Он отрекся от наследия своих предков…» — Рыцарь-джэдай смотрел в желтые, истинно ситские, глаза Чара, — «Хотелось бы взглянуть в лицо напуганному червю своими настоящими глазами. О, каков соблазн открыть свой истинный, всепрожигающий взор, одураченному джэдайскими нравоучениями, юноше.» — Ситх жаждал лицезреть тот страх, в разы окрепнувший и увеличившийся, ужас от увиденного. Ощутить горечь от осознания того, что юнлинга попросту обманули, одурачили, водили за нос все это время. — «Нет, слишком рано. Слишком рискованно…» — Друг мой… — обеспокоенно произнес мужчина, после кратковременной паузы, прерываемой только механизированными возгласами дроида, стучащего металлическими конечностями по металлическому полу корабля, — Не смотреть на что? — добавил джэдай, с опаской, медленно приблизившись к, забившемуся в угол, юнлингу и протянув ему свою руку. Бледная ладонь мужчины опустилась на предплечье Чара, падший джэдай попытался её отстранить, чтобы взглянуть своему юному спутнику в лицо, ощущая как шкет мелко дрожит от этого действия. Но Чар не просто дрожал, его колотило, а сердце подпрыгивало чуть ли не до горла, вызывая шум в ушах и стучащий в висках кровоток, — Именно из-за этого вся… вся суматоха? Из-за твоих… глаз, которые ты скрывал? — несмотря на напряженность момента, джэдай почему-то рассмеялся, его рука плавно скользнула с предплечья к плечу юнца, вызвав рваный вдох со стороны юноши. Мужчина ободряюще потрепал шкета по плечу, медленно поднявшись на ноги. — Чар, мой юный друг. — шелест мантии по металлу, Таан опустился к лежащему дроиду, его мольбы о помощи Хозяина были услышаны. Немного усилий и 2-1В вернулся в исходное положение, ожидая указаний Таана. Мужчина, махнув рукой дроиду, при этом стоя к нему спиной, вновь обратился к напуганному юноше, едва заметно улыбаясь уголками тонких, бледных губ: — Ты же знаешь о возможностях Силы? — проводя рукой по густой бороде, джэдай сделал шаг к Чару, — И, наверняка знаешь, что с помощью Силы мы, джэдаи, и чувствительные к Силе существа, умеющие ею управлять, можем смотреть сквозь стены состоящие из нескольких слоев прочного металла. А теперь, думаю, ты все понял. — потупив взгляд в пол, Владыка хотел было развернуться, но перед этим, добавил, — Не прошлое и поступки предков вершат твою судьбу. Запомни. — это, разумеется, было ложью, рассчитанной на вселение призрачной надежды в это, и без того погрязшее во лжи, джэдайское отродье. Видение. Видение несло истину, оно показало Владыке их судьбы.       «Выходит он всё знал? И даже тогда не попытался меня устранить? Получается, даже не смотря на мои глаза, он всё равно верил в меня? Вот, что он подразумевал под спасением и падением во Тьму!» — метались мысли по черепной коробки, словно бешеные псы за куском мяса. Ведь мальчишка даже не подозревал о тех способностях Силы, о коих поведал ему лжэ-джэдай. — Я…я…я не знал, — заикаясь от волнения только и мог выдавить из себя юный пилот. — И вы всё знали и всё равно хотели учить меня и быть мне другом? — неверяще полу-вопросительно сказал Чар. Но на смену шока быстро пришла щемящая грудную клетку горечь. Этот джэдай даже не подозревает, как он рискует. Ведь Чар — ходячая бомба с замедленным механизмом, которая обязательно когда-нибудь взорвётся. Волны телекинеза спали, словно их не было, перестав развевать одеяния юнлинга. — Неужели вы не понимаете, что это может стоить вам жизни? Или настолько самонадеянны, что даже не помышляете о том, что это может вас убить? — разозлился вовсе юноша, и тут Дарт Оминос ощутил словно его горло кто-то ощутимо сдавливает, медленно, но верно перекрывая кислород, сминая защиту Великого Лорда Сит одним лишь гневом, огнем, вспыхнувшим в этом сопляке, даже не подозревавшего на что он способен… Это случилось слишком быстро.       Так же быстро, как среагировал Владыка ситх в момент падения очков юноши, ловко подтянув их прямиком себе под ноги, а после превратив в горсть осколков, в пыль.       Эта необузданная мощь. Огромный, неконтролируемый поток Силы. Сравнимый с, несущейся на тебя с вершин заснеженных гор, смертельно опасной лавиной. Сейчас мог, по меркам сита, сотворить с могущественным адептом Тёмной стороны то же, что он сотворил с очками юнлинга несколько мгновений назад — превратить самого ситха в пыль, а его корабль в горсть обломков.       Дарт Оминос предвидел эту волну Силы, направленную на него. Предвидел и не ответил на нее, он даже не пытался сопротивляться и предпринять что-либо против этого могущества, сокрытого в сопливом слабаке. Слишком рискованно, велика вероятность раскрытия его истинной сущности, ведь для борьбы с, подобного рода, ментальной атакой потребуется вся его мощь, которая, скорее всего, даже при великом желании Дарта Оминоса не сможет противостоять этому урагану, этой Силовой буре титанических масштабов. Ситху был нанесен сокрушительный удар, бьющий по его гордыне и самолюбию. Как же низко он пал, дав возможность какому-то сопляку, ничтожному джэдайскому отродью, отрекшемуся от прошлого своих великих предков, помыкать собою, словно безжизненной тряпичной куклой.       «Он за это поплатится, этот, до безобразия, наглый и невыносимый юнлинг за все ответит, когда придет время, а пока я продолжу делать все для того, чтобы мой, идеально продуманный, план увенчался успехом».       Пытаясь что-то сказать, лже-джэдай издал только протяжный хрип, на несколько секунд, кажется, потемнело в глазах. Сила. Дикая Сила. Храм джэдаев на Корусканте. Тень. Она поглощает пылающий Храм… — Ч-ч… — вновь попытался заговорить, подвешенный в воздухе, рыцарь-джэдай, для виду схватившись руками за горло, — Ч… Чар! Вспомни… — лживый ситх хрипло закашлял, дышать становилось все труднее, — Что я тебе… сказал… Я верил в тебя… Верю. И… Никогда… Никогда… не терял веры! — руки мужчины судорожно задрожали, он изо всех сил старался довершить мастерски сплетенную им ложь и не потерять сознание окончательно. Владыка признал, что он восхищается этим могуществом, но никак не юношей, в ком оно бурлит в виде потока, состоящего из сотен тысяч медихлориан. Он возжелал стать сильнее, обуздать могущество Чара, подчинить его и стать сильнее. — Не терял…веру…зная о…о риске… — прохрипел Таан, казалось бы, напоследок, — Я знаю… что ты…ты не подведешь…меня… Друг… — из последних сил добавил мужчина, сжав собственную глотку от наигранной безысходности. Его глаза медленно смыкались.       До открытия Зи-Кэй корп. оставалось чуть меньше часа, центральный космопорт Джакку заполоняли люди, гуманоиды и дроиды всех мастей. На рынке наступал час пик.       «…я чувствую в тебе огромную Силу, мальчик. С этой Силой тебе откроются невиданные возможности… Я чувствую в тебе самоуверенность… Однажды ты поддашься ей, и она может погубить тебя» — пронеслись слова в голове юнлинга, сказанные Тааном при их первой встрече. — «Но какая к хату может быть самоуверенность, когда…когда…когда я всю жизнь верил, что моё проклятье может убить тех, кто может стать мне хоть как-то близок?» — ошарашено мысленно заключил Чар. — «Ведь самоуверенность, тот же самообман. Самообман того, что рядом со мной, мне никто не нужен. Но почему…почему я хотел верить в это? Потому что знал, что тот, кто будет со мной рядом — непременно причинит боль. Но…». — крутились мысли в голове Совина.       Бьющийся в конвульсиях, утративший какую-либо возможность на сопротивление, адепт Тёмной стороны резко выгнулся, словно маленький кукловод дёрнул за ниточку, заставляя марионетку выгнуться, несмотря на её желание безжизненно завалиться на пол. 2-1В, ранее вернувшийся в медицинский отсек, вскрикнув что-то своим механизированным голосом, рухнул на пустые, коробки. Громкий металлический звон эхом, в такт скрипу обшивки шаттла, пронесся по отсеку. — Почему? — вырвалось из груди у мальчишки, словно это его тут душили, а не ситха, Сила с которого схлынула, словно речной поток, вмиг утративший свой напор и разрушительную мощь, дав лжэ-джэдаю возможность спокойно дышать, опустив его на ноги. Руки мужчины вновь судорожно задрожали, а после…       Звон. Звон от удара о металлический пол корабля, оглушительный, еще несколько секунд он стоял в ушах падшего джэдая, не в силах заглушить зов мёртвого Лорда. Яркий свет, нет, не искусственный, но такой же холодный. Солнечные лучи пробивались сквозь иллюминаторы звездолёта, ослепительные, бьющие в глаза рыцаря-джэдая. А, когда это кратковременное забвение развеялось рука мужчины, сокрытая под безразмерным тёмным рукавом, метнулась к эфесу светового меча, спрятанному где-то в недрах мантии. Это было сделано скорее рефлекторно, для того, чтобы удостовериться, что оружие в целости находится на своем месте. Эфес нырнул сквозь рукав. — Почему вы в меня верите? Вы не знали меня ни при первой встрече, ни сейчас! — надтреснутым голосом вопрошал подросток, вмиг оказавшись рядом с рыцарем-джэдаем. Таан молча смотрел на, подбежавшего к нему, Чара. Он крепко сжал удобную рукоять излюбленного оружия, не сводя взгляда голубых глаз с напуганного юнлинга, находящегося на грани истерики. Его ядовито-золотистые глаза доверчиво, в поисках истины, заглянули в небесно-синие очи Таана Минора. В них плескалась тоска, которая слишком давно терзала разум юного Адепта Силы. — Любая вера основывается хоть на чём-то. На чём ваша вера стоит?! — всхлипнув, потребовал ответа шкет, стоя в упор к ситху. И тот мог ощутить, как от сопляка исходит та самая неуправляемая Сила, энергия отчаяния и боли, желания быть нужным и страх того, что все, что сказал его спутник — лишь пустые слова. Сейчас Дарт Оминос мог уничтожить его одним лишь словом. Растоптать его дух окончательно и бесповоротно, если не найдёт нужных слов.       И пусть действия Совина были эгоистичны, позволив вырваться Дикой Силе на свободу, но они были подсознательно умышлены. Умышлены и намерены, чтобы проверить действительность слов джэдая. Проверить его решимость и правдивость. Ведь человек, говорящий правду не будет сердиться, если его попросят объяснить мотив его действий. Так как у него он есть. И вполне обоснованный. А демонстрация той самой бесконтрольности лишний раз докажет, что мальчишка не лжёт и присутствие рядом с ним и вправду смертельно опасно.       Дарт Оминос чувствовал все то, что сейчас смешалось в гигантском урагане эмоций, бушующем глубоко в душе сопливого шкета. Боль, гнев, смятение, мучительное страдание.       «Восхитительно! Идеально… Им обязательно нужно завладеть, подчинить его своей воле, сомкнуть сентиментального червя вместе с его абсолютным могуществом в своем железном кулаке, стать сильнее этого и тогда! Тогда я осуществлю предначертанное мне древним Лордом, живущим лишь в моих видениях, тщетно пытающимся завладеть мной». — Ситх слышал его голос. Зов мёртвых, эхом отбивающийся от тёмных, холодных стен его рассудка, звучал во мрачных чертогах разума хитроумного адепта. Даже будучи загнанным в смертельно опасную ловушку он сопротивлялся.       Лавовая ярость, смешавшаяся с пламенем гнева, готова была вот-вот прожечь терпение ситха и обрушиться на обнаглевшего сопляка. Джэдай сделал глубокий вдох, приходя в себя. Секунда. Небольшое лезвие, размещенное на противоположном конце эфеса, впилось в бледную ладонь Владыки. Рукоять светового меча скрылась под мантией. Таан выдохнул, а после, кряхтя, приподнялся на локтях.       «Подчинить. Завладеть. Править… Этот слабак слишком ценный экземпляр, к тому же, пока что, все идет по плану. Не стоит принимать, не обдуманных, поспешных решений и рубить с плеча. Пока что… Страх. Он захлестнул слабоумное джэдайское отродье с головой. Самое время действовать, не попасться на уловки эгоистичного сопляка». — Дарт Оминос коварный, выслушивая гневные вопросы юноши, сквозь его всхлипы заговорил: — Ты хочешь знать… почему? — говорил мужчина с трудом, мышцы болели, он едва ли мог пошевелиться, — Я хочу быть твоим другом только лишь для того, чтобы поддерживать тебя в трудную минуту, Чар, и именно поэтому я хотел стать твоим наставником. Моя вера в тебя — это лишь подтверждение моей поддержки и добрых намерений к тебе, мальчик мой. — двуличный лже-джэдай попытался дотянуться до копны каштановых волос мальчишки, чтобы погладить его по голове, что немало шокировало юношу. — Несмотря на то, что я подозревал об опасности, я ни сколь в тебе не сомневался, потому что верю. Верю в тебя и твою мечту. Верю в то, что ты сможешь её достичь, потому что люди, ведомые своей мечтой, готовые несмотря ни на что её достигнуть, всегда добиваются желаемого. Ты не канешь в небытие, не падёшь и не отступишь на полпути, потому что я этого не допущу. Позволь мне сопровождать тебя на этом нелегком пути. — длинные бледные пальцы джэдая скользнули по лбу и щекам Чара. Мальчишку тут же бросило в жар, изо-рта вырвался рваный выдох, на лбу выступила испарина, глаза остекленели от ужаса, застывшего в них. В горле застрял немой крик, парализовавший и сдавившей сознание жутью. Затем холодная ладонь бородатого, обессилившего, джэдая опустилась на предплечье разбитого юноши. Владыка ситх пылал внутри, находясь на грани взрыва, он страдал от яростного желания отрубить сопляку голову, расчленить его, страдал и ненавидел всё и всех, но страдания эти будут вознаграждены.       Легкий ветерок колыхнул вершины торговых палаток, заполонивших собой почти все свободное пространство на рынке, кратковременное спасение для, страдающих от нещадной жары, трудяг. Где-то далеко в мусорной пустыне бушевали ветра, вздымающие громадные песчаные вихри. Солнце усилило напор.       Посыпались искры, и освящение в этом помещении было безнадёжно испорчено, погружая во мрак обе фигуры. — Д-д-д-да, к-к-конечно, п-п-позволю, — необычно жалобно запричитал юный пилот, заикаясь, словно его пытали много часов. — П-п-пожалуйста…всё что угодно… — с затуманенным от испуга взором бормотал он, даже не делая попытку к бегству. Слепо повинуясь.       Немыслимые для Владыки унижения перед этим никчемным слабаком были не напрасны. За необычаянную выдержку коварному ситху, лежащему сейчас на холодном металлическом полу шаттла, опираясь лишь на согнутые локти, воздалось. Его план был воистину идеален, продолжая приносить плоды адепту Тёмной стороны даже в таких непредвиденных ситуациях, подобных этой. Подчинение — вот оно, сопляк беспрекословно подчинился, услышав очередную, желанную, воодушевляющую ложь.       «Сильные созданы, чтобы править. Слабые — чтобы служить», — промелькнула в голове у падшего джэдая реплика одного из великих реформаторов Ордена ситхов, Дарта Бейна. Несколько лет назад, благодаря своему коварству и изворотливости Дарту Оминосу удалось раздобыть обрывки записей, связанные с этим, безоговорочно великим и ужасным, Лордом. Прежний владелец, священной для нынешнего Владыки, реликвии канул в лету, как и тот, о ком идет речь в древних летописях. Лживый ситх был полностью согласен со словами Реформатора. Совсем скоро эта надоедливая букашка научится подчиняться, став безвольной фигурой на игровой доске Дарта Оминоса, где игра происходит по его собственным правилам и каждая пешка действует лишь по велению короля. Подобное неподчинение и своевольные поступки будут жестоко караться.       Мгновение назад Таану казалось, что под воздействием неконтролируемой Силы юнлинга он ощутил то тепло, дарованное Чару холодным прикосновением рыцаря-джэдая, сделанное им, казалось бы, неосознанно. Мерзкое и отвратное тепло вновь пыталось проникнуть в чертоги мрака и ужаса, пыталось осветить их и открыть тайны, спрятанные в бесконечной пучине истинного зла. Ненависть к этому чувству захлестнула могущественного ситха, но, благодаря той самой выдержке и Силе, он не позволил ей вырваться наружу. Возможно именно из-за этого и было испорчено освещение в отсеках «Лямбды» или же этот шкет в порыве гнева был способен смять корабль, превратить в груду осколков, в хлам, в ничто…       «Я должен завладеть этим могуществом. Обязан. И я сделаю это, но позже. Намного позже. Сейчас началась вторая половина игры, проходившая на поле Владыки — во Тьме». — Уголки его тонких, бледных губ исказились в, едва заметной, усмешке. Сначала двуличный ситх ощутил лишь тонкие нити страха, ведущие к цели, но сейчас это было нечто большее, и именно из него мужчина черпал свои силы, продолжая оплетать свою наивную жертву вязкой, в миг твердеющей, паутиной лжи. Один на один против самой Тьмы. Именно так это выглядело со стороны и, если бы Чар знал, что преимущество в данном противостоянии отнюдь не на его стороне. Если бы он только знал, что сейчас, практически со всех сторон, его окружает враг, но страх. Он вел мальчишку все дальше и дальше, глубже в колыбель истинного зла, незаметно для шкета ввергая его во мрак, подталкивая к запретной тропе, по которой, пока что, в тёмном одиночестве шествовал Дарт Оминос коварный, Владыка ситх, скрывающий свою ужасную личину за образом, давно умершего, наивного и доброго джэдая.       Через пару секунд, когда ощущение чужой руки пропало, самообладание понемногу начало возвращаться к Совину, и тот поспешил вовсе разорвать контакт, попятившись назад. А затем, не пройдя и шага плюхнуться на дрожащих ногах на землю, сипло дыша, словно от недостатка кислорода.       Сила приходила в норму.       Лживое беспокойство мелькнуло на фарфоровом лице мужчины, а после, едва слышно кряхтя, он попытался встать оперевшись одной рукой о стену корабля. — Я… конечно, рад это слышать, — еще некоторое время рыцарь-джэдая, якобы оправляясь после случившегося, говорил с затруднениями, прерываясь на тяжелые вдохи, — Но я вижу, что тебя что-то тревожит. Что случилось, мой юный друг? Неужели ты так боишься темноты… или же. — джэдай, полусогнутый, все еще опираясь о стену, замялся, — Тебя волнует случившееся? — Холод. Мрак. Тьма. Привычная для Владыки обстановка, теперь он чувствовал себя гораздо комфортнее, не столько в физическом плане, ведь прохлада, воцарившаяся в отсеках «Лямбды», была едва ощутима из-за того, что раскаленный солнечный диск, медленно плывущий по ясно-голубому небосводу, нещадно и без остановки продолжал опалять внешнюю обшивку шаттла, постепенно нагревая его изнутри. Лицемерный джэдай ощутил сильное облегчение в ментальном плане, но, по каким причинам и с чем это связанно, он предпочел не вспоминать. По крайней мере, не в этот раз, возможно, когда-нибудь он откроет глупому мальчишке частицу своего тёмного, плотно окутанного и сокрытого пеленой таинства, прошлого. Возможно, но не сейчас. Ситх, медленно переставляя ноги, подобно пауку ползущему к своей жертве по тонкой, хрупкой нити паутины подбирался к Чару, уловив не менее хрупкие эмоциональные нити, ведомый его страхом. Шаг за шагом от, накаляющихся солнечным жаром, стен космического корабля эхом отбивался тяжелый топот сапог рыцаря-джэдая по металлу. Это давило еще сильнее. Мантия, сотканная из самой Тьмы, служащая её продолжением, тянулась вслед за пострадавшим стариком. Мужчина, шумно выдохнув, остановился, вновь пытаясь опереться рукой о стену. Дарт Оминос продолжал давить на, и без того разбитого и подавленного, Чара, разыгрывая перед ним все это представления, демонстрируя всю деструктивность и вопиющую опасность его неконтролируемых способностей. — Я в темноте хорошо вижу, — зябко поежившись тихо отозвался шкет, продолжая сидеть на холодном металлическом полу и пытаясь взять себя в руки — перестать, наконец, трястись как осиновый лист. Тело ещё помнило тот ужас, что произошёл с ним в прошлом, и не желало так просто вырывать Чара из лап воспоминаний. Из лап кошмара, который раз за разом повторялся в его сознании с невероятной быстротой, когда его лица кто-то касался. — Я просто не люблю когда меня за лицо тро…гают, — попытался он сказать ровным голосом, но на середине фразы его голос треснул, словно тонкий лёд под малейшим давлением в весеннюю пору. И это могло вызвать у Владыки улыбку в разы зловещее и ехиднее, чем предыдущая. Вот так вот просто, надо же, это отродье поведало об одном из своих страхов тому, кто управляет ими, тому, кто благодаря этим страхам может манипулировать существами.       Таан попытался сделать шаг в сторону, сидящего во тьме, юнлинга. На смену приятному теплу пришел зловещий холод и единственным спасением от него был старый, наивный джэдай, желающий помочь Чару. Леденящий холод пробрал его до костей, заставив инстинктивно ринуться навстречу единственному источнику тепла — старому джэдаю. Вжаться в него, пытаясь хоть как-то согреться. Уберечься. Спастись.       Что ввергло могущественного ситха в ступор, вновь заставляя его оцепенеть так же, как это случилось прошлой ночью. И когда юноша прижался к Таану, не глядя, он почувствовал насколько тот тёплый. По сравнению с тем хладом, который постепенно отступал, словно опасался космических путешественников. И это тепло не только передалось через ткань одеяний.        Однако по иронии не простым было то тепло: гнев полыхал в груди Владыки. Взгляд джэдая медленно опустился, рука дрогнула, он вновь сдержал себя от соблазна свернуть наглецу шею. Вместо этого бородатый джэдай молча потрепал мальчишку по голове, улыбаясь: — Не переживай, Чар. И не бойся. Я с тобой и всегда буду рядом. — но эти ядовитые, отравленные ложью слова прозвучали как раз-таки добродушно, навевая на парнишку желанное им тепло. Сердце пропустило пару ударов. Чар не верил своим ушам. Таан так легко ему это сказал. Словно это было истиной, аксиомой, а вместе с тем, что было пережито ранее, то, как джэдай о нём заботился и спасал, как отдал меч собственной ученицы, даруя возможность выбора и безропотно принимая отказ…всё это невероятно захватывало дух, потому ошарашенный подросток во все глаза уставился на мужчину, подняв изумлённый взор. — Я…— стыдливо отпустил юноша сита, уши которого тут же пристыжённо заалели. «Надо же так было…» — смутившись самого себя, подумал малец. — Спасибо больше, — и пусть Адепт Тёмного Культа не видел во тьме, но улыбнулся Чар совершенно искренне, ярко, от него ощущалось, как волнами исходит то самое тепло, внутренний незримый Свет, невероятная благодарность за случившееся откровение. Редко кто был с ним так честен. И юнлинг ценил таких людей всеми фибрами своей израненной души. Рука джэдая скользнула к плечу шкета. Таан застыл, явно намереваясь что-то сказать. Перед глазами, падшего во тьму, джэдая стояла та самая девочка. Но зов мёртвых оказался сильнее. — Все хорошо. Пойдем, нам нужно восстановить освещение и, кажется, тебе уже пора выдвигаться на задание, иначе твой наниматель пошлет к нашему шаттлу кого-нибудь, чтобы напомнить о себе. — Владыка тихонько засмеялся, — Тебе следует купить новые очки, если у тебя остались еще кредиты, — намекнул сит, не сдерживая одураченного подростка, когда тот попытался высвободиться из фальшивых объятий, смутившись их продолжительности.       И после этих самых слов к Чару пришло осознание. Он же без очков. — Я…совсем забыл, что они закончились, — стыдливо признался малец, — И что сейчас нахожусь без очков, — чуть глуше звучало, — простите, от меня столько неприятностей… — виновато изрёк Чар, с надеждой взирая на могущественного сита. Таан сложил при этом руки за спиной. На его фарфорово-бледном лице отражалось лишь безмятежное спокойствие, напускное, как и тепло, исходившее от самого рыцаря-джэдая. — О, ничего. Я подозревал, что подобное может случиться, учитывая здешние цены, которые, скорее всего, завышенные в несколько раз, — джедай кивнул в сторону кабины пилота, — В одном из шкафчиков есть ящик с инструментами, возле которого есть очки, используемые мною во время ремонта. Их тоже можешь взять с собой, они, на время, помогут тебе скрывать… взгляд. — притворно смутившись, заключил бородатый мужчина, едва заметно усмехнувшись краешком тонких губ, по прежнему сжимая кулаки за спиной. Под одной из приборных панелей, в кабине пилота «Лямбда» шаттла, находился небольшой ящик с инструментами рядом с которым лежали рабочие очки. Стекла их были затемнены для более удобной работы с электроникой и сварочными аппаратами, к тому же, несмотря на свою простоту, они были в разы прочнее, чем обычные солнцезащитные очки, превращенные в пыль усилиями озлобленного адепта Тёмной стороны.       Совин же лишь кивнув на сказанное Владыкой и направился к искомому предмету, проскользнув мимо коварного сита, словно лотальский кот мимо свирепого хищника. Так же, на удивление, бесшумно и ловко.       Немного покопавшись в ящике с инструментами, подросток нашел искомый предмет, подрегулировав длину ремешка и напялив его на глаза, проверяя функционал. Отлично, виделось в них ровно, так же как и в предыдущих очках.       «Интересно, почему я раньше такие не носил?» — легкомысленно осведомился парень сам у себя, после чего направился прочь из звездолёта. — Я ушёл! — крикнул на прощанье Чар и уже развернулся, чтобы покинуть помещение, как мужчина решил довершить своё коварство, спонтанным для постоянно сдерживающегося джэдая жестом — бородатый джэдай, незаметно подошедший к юноше со спины, опустил свою бледную ладонь на плечо шкета, крепко сжал, якобы вовсе не желая его отпускать, словно делал это по принуждению, а после добавил: — Будь осторожен, пожалуйста. Постарайся избежать повторения вчерашнего инцидента. — намекнув на стычку с контрабандистом изрёк он неожиданно для Чара мягко и заботливо. И снова малец ощутил тот внутренний трепет от подобной доброты. Владыка был так близко, что можно было ощутить тепло его тела сквозь ткань его одежд в этом холодном, наполненным тьмой звездолёте. И это тепло шло от руки, передаваясь и наполняя разум юного адепта Силы. Пока Владыка сит, наконец, не отпустил плечо юноши, быстро спрятав бледные ладони в огромные рукава безразмерной чёрной мантии. Шелест подола одеяния сита. Он повернулся, не спеша, направляясь в медицинский отсек, на помощь бедолаге дроиду, зовущему на помощь. С его фарфорового лица не сходила самодовольная, со зловещими нотками, тонкая усмешка.       Не медля более шкет направился на выход чуть ли не бегом, не прощаясь. Он знал, что скоро вернётся в это место, ставшее ему почти домом. Местом, куда действительно хотелось вернуться. И это грело его изнутри. На лике цвела радостная ухмылка предвкушения, обдуваемая горячими песками космопорта Джакку.