Я люблю пустоту

— Голоса. Я слышу голоса. Какой ужасный звон в ушах. Ааааа, замолчите! Что? Я… я знаю этот голос. Эта она! Ольга Эдуардовна! Но, почему она плачет? Неужели, я причинила ей боль? Где это я? — вокруг была белая комната без стен, вновь пустота, вновь одиночество. — Что я здесь делаю? Это ад? Рай? Я умерла? — вдруг, извне раздался низкий мужской голос. — У неё болевой шок, не стоило сразу вынимать нож, нужно было дождаться профессионалов и… — Она могла истечь кровью! Пока вы добирались до нас, прошло полдня! — вновь знакомый голос. — Успокойтесь, женщина,это всего лишь порез, к тому же мы сделали всё, что смогли… — вдруг мужской голос затих из-за грохота разбитого стекла. — Если она не проснётся, я убью эту тварь, сяду, но убью это суку. Алина! — послышалось гневное эхо. — Успокойтесь, женщина, иначе я потребую вывести вас из помещения. — Простите… не сдержалась. А теперь… можно мне побыть с ней, наедине? — Вы приходитесь ей родственницей? — Нет. Учительница и очень близкий друг. Так… можно? — Ладно, только не долго, через двадцать минут зайдёт санитарка, подметёт, оставленный вами мусор. — Не стоит, я сама. Вазу ведь я разбила. Дайте только совок и швабру. — В том шкафчике. Я рядом, так что не учудите чего-нибудь, — хлопок двери и тишина. Я по-прежнему была в белой комнате без стен. Вдруг учительница начала петь ту песню, что сочинила для меня. Голос её дрожал, она обрывалась, а после я слышала, как капли падают на что-то мягкое, должно быть постель. Она плакала, мне так хотелось вырваться из этого белого плена, но что-то мешало. Песня не кончалась, она начинала петь её заново и заново, заливаясь горькими слезами, я будто видела её. Заплаканная, хрупкая, разбитая Ольга Эдуардовна, уже не такая дерзкая, как при нашей первой встрече, не такая грубая, когда крала мой первый поцелуй, не такая гневная, когда отстреливала бешеных собак, но такая же отчаянная, когда спасала меня от двуличной, отвратительной девушки, назвавшейся Алиной. По звуку я поняла, что она вытирает слёзы. Она встала и куда-то пошла. Звон осколков навёл на мысль, что она убирает разбитую вазу. — Это всё, что я могу сделать для тебя. Только убрать разбитое мной стекло и горько плакать над тобой. Какая же я жалкая. — Нет! Ты не жалкая! — кричала я в пустоту, но никто не слышал. — А ведь всё так хорошо начиналось… Да, были трудности, те же собаки, этот Станислав Игоревич, но… почему сейчас? Когда нам стало так хорошо появилась эта мразь! И всё разрушила! Ненавижу её, — учительница остановилась и вновь раздались шаги. — Скажи, ты любишь меня? Настя, откликнись! Настенька, что ты чувствуешь ко мне!? — кровать загремела, видимо она взяла меня за плечи и начала трясти. — Да! Я люблю! Люблю Вас! Даже не Вас, а тебя! Я люблю тебя, Оля! — кричала я, всё также бессмысленно. Она продолжала спрашивать и трясти меня, пока не послышался скрип двери. Лёгкие шаги, словно детские крались к нам. — Ольга Эдуардовна, я… знаю где Алина, — это был голос Ильи. — Где? — Она оставила мне записку, на ней адрес и… это. — Погоди… откуда она знает? Илья? Ты… читал? — Да… я никому не скажу, понимаю, это слишком личное. Скажите, что вы будете делать? — Я не знаю. Теперь я уже ничего не понимаю. Можешь оставить нас? — через некоторое время, вновь послышался скрип и хлопок двери. — Настя, сейчас, когда мне показали это письмо, я хочу не просто её убить, она должна мучиться, страдать и медленно умереть. Она… знает всё обо мне и моей жизни, она хочет сделать тоже самое с Астрид. Я не знаю, что мне делать? В письме написан адрес, это «Карусель». У меня… паника. Что мне делать? ЧТО? — девушка схватилась за простыню и горько заплакала. Мои руки зашевелились и я коснулась её головы. Она дёрнулась и медленно подняла голову. — Я хочу мстить, — она посмотрела на меня заплаканными глазами. — Но она не умрёт от твоих рук, или моих, они не должны покрыться кровью. — я встала и обняла учительницу. Нога адски болела, но я нашла в себе силы и терпела. Она крепко обняла меня и из её глаз вновь потекли слёзы. — Нельзя терять время, сейчас каждая секунда дорога. Машина рядом? — Рядом, но… в этот раз я поеду одна. Не могу тобой рисковать. Жди меня, — мои руки сами потянулись к ней и я хотела схватить её за рукав, но отпустила её. Эта наша история, но это будет её глава, глава моей любимой.