***
На дворе уже декабрь, соответсвенно до Рождества рукой подать. Именно в эту дату Оливер решил сказать всё, что хочет. Однако ему нужно чуток подождать. Оли всё же не доволен, что все происходит именно так. Что он не может просто взять и сказать это, не может ничего, а его лучший друг так спокойно и взаимно получает дозу любви. Но Оливер может получить только дозу по венам и петь грустные песни, крича о несчастье и прочем дерьме. Как бы не было тепло в Лос-Анжелесе, но этот год обещает быть холодным. Оливер не привык к этому. Теперь с кончиков его пальцев не слезает красный цвет, ему до жути холодно. Холодно в душе, а согреть его никому непосильно. Сейчас бы обнять кого-нибудь. Обнять крепко-крепко, плотно прижав к себе, запрещая дышать, заставляя потерять сознание от нехватки воздуха. Обнять так, чтобы эти чёртовы рёбра сломать, а потом в больницу с цветами ходить. Но кого? Кого бы он смог бы вечерами тискать, любить? Кому бы он мог жаловаться на бабочек в животе? Кому? Кого он мог вечером ласкать, а ночью жестоко наказывать? Ни-ко-го. Всё потеряно. Всё. Потеряно и забыто. Навсегда...Но сколько же длится это "навсегда"? Увы не понять.***
Полумесяцем слиты закаты на послезавтра. Забыты те улицы с фонарями, чей свет ему так резал глаза. Резал глотку лезвием, оставляя с болью шрамы кривые. Как же перестать кричать от боли во сне? Чёрт, это невозможно... Но возможно, что тот огонёк разогреется...всё кипит и кипит непонятие Саймона. Он словно хочет взять Оли за ледяную руку и прижать к себе, а потом, оставляя за собой шлейф из бабочек тех из вспоротого живота тупой ножёвкой, уйти. Просто уйти. —Саймон, — раздалось в темноте. Сай приподнял мокрое от капель дождя, проникших на кровать из-за незакрытого окна, тем самым наконец открыв себе вид хотя бы на соседа. —Я хоть немного дорог тебе?.. —Чего?— пробурчал омега, вынимая наконец наушники, будто вечно приклеенными к нему. —Дорог тебе? —Пф..если бы ты не был мне дорог, то напротив меня ты бы не лежал. Наверное... Оливер довольно чихнул, словно заставив ожить всё, что было в комнате. Из-за шкафа вылетел мотылёк, изрядно напугав Саймона, над чем Оливер не упустил возможности посмеяться. Не смотря на весь дикий образ Саймона, он оставался милым для Оли. Да, эти надуманные понты тоже были причиной такой милости. Сложно остановиться.***
Ноа снова цепляет Адама стеснительным взглядом. Уже добрая половина хотя бы одногруппников знает об их отношениях. Теперь бояться нечего. По сути самые страшные ожидания Ноа осуществились - им овладел альфа. Однако сейчас ему побоку. Ему плевать на этот факт. Он наслаждается этим. Он рад тому, что Адам освободил от этих несчастных оков вечной депрессии. Осталось только лишь выполнить последнюю часть: уехать на в шутку обещанных шестидесяти восьми собаках, чтоб больше не видеть как все тут живут, больше не видеть как все тут плачут, разевая пасть как кашалот. Или же уехать в свой космос на велике, окрашенным в кислый сахарный цвет куда-нибудь далеко ото всех. А собак-то почему ж 68? Даже тут по логике не с чем связать. Говорят, число не особо счастливое. Но всё же умереть по действиям этого числа круче, чем смерть на футболе, после секса и признаний девочек в школе.***
В любом случае всё идёт по накатанной дорожке. Дороже, высыпанной...