Песчаная буря

План Дельфины был прост и короток, и тем самым нравился Кире. Но был в нём и один существенный промах – к тому моменту, как Кира смогла встать на ноги, Рифтен уже сдался в бою с драконами. Вести из города приходил только с караванами каджитов, под покровом ночи пробиравшимися к озеру и сбывающими товары для укрывшихся в подземельях жителей. Местные аргониане, раньше тем же путём провозившие контрабанду, переправляли водонепроницаемые тюки по дну озера. В сам город уже никто не входил. По словам всё тех же караванщиков, в Рифтене постоянно заседал дракон. Периодически прилетали и другие. Всего насчитали трёх разных ящеров, что совпадало с рассказами местных о затянувшемся сражении. О том, чтобы попытаться отбить город или вообще выйти на его поверхность, речи уже и не шло. Единственной хорошей новостью было то, что проклятые ящеры явно собирались возродить драконий культ, а не просто перебить всех людей. Поэтому близлежащие фермы пока не были сожжены и урожай с них, не без помощи Ри'Сада, благополучно перекочевал в подземные закрома Рифтена. Город и без того готовился встречать раннюю Скайримскую зиму, так что, с изрядно сократившимся населением, в такой осаде мог продержаться ещё долго. А пока караванщики Ри'Сада, последние из тех, кто осмеливался приблизиться к захваченному городу, рассылали по городам вести и просьбы о помощи. Рифт, многие года кормивший своим урожаем Хьялмарк и даже Винтерхолд, теперь просил вернуть долги. Не стеснялся поддержавший Братьев Бури холд обращаться с теми же просьбами и к про-имперским соседям. Ярлы, впрочем, делали вид, будто не замечают кричащих под стенами городов каджитов. В конце концов, слова чужаков не могли быть равны словам официального посла. Поэтому держатели холдов, пусть и выражали некоторое беспокойство, но пока что только готовили в обороне собственные города. Слушая эти новости, Кира мрачнела с каждым днём. Никто в Вайтране не посмел бы упрекать её в затянувшимся бездействии, но она всё равно чувствовала, как в каждом уголке Скайрима негодуют его жители – где же наречённый Седобородыми Исмиром Довакин? Чем занят, когда должен возглавить бой? Редкие улыбки она разделяла только с Люсией, предоставившей взрослые проблемы взрослым. Юная нордка и вправду брала теперь уроки у Аркадии, если это можно было так назвать. Имперка, что было приятно Кире, тоже начинала работу ещё с раритетными в это время переносками и теперь девочка без запинки расписывала охотнице содержание алхимического набора. То, что значение и половины слов она ещё не знала, её мало смущало. Лидия, вновь облачившись в броню, посвящала каждый день тренировкам с Эйлой, пригласившей на занятия с луком всех желающих. Почти все занятые восстановлением своих жилищ горожане каким-то чудом находили время позаниматься с одолженными у караванщиков луками, не брезговали предложением и сами каджиты. Лидия же проводила на стрельбище почти целые сутки, лишь к вечеру возвращаясь к своему тану. Когда, спустя целую неделю после памятного сражения, Кира наконец выползла из порядком осточертевшего ей храма, её встретила приятная прохлада осенних ветров. С неба медленно опускались одинокие снежинки. Тающие, стоит им только коснуться земли. Сосредоточившись на одном лишь небе, охотниц задрала голову вверх и блаженно потянула носом свежий, морозный воздух. Когда мимо пролетала очередная снежинка, кошка не удержалась и быстрым движением поймала её языком. – Вот, сразу видно, убийца драконов, спаситель мира. – беззлобно протянул кто-то. – Ребята, нам кранты. Только сейчас каджитка заметила, что вокруг неё, соблюдая почтительное расстояние, уже собралась небольшая толпа. Собравшиеся смотрели на неё по разному – кто-то благоговейно, кто-то удивлённо, кто-то просто с любопытством. Ждали ли они какой-то речи, быть может, боевого клича? Кира не находила в себе ответа. – Ну, поглазели и хватит. Работы непочатый край. – раздался тот же голос. Его владелец, кажется, был одним из Соратников, но Кира всегда плохо запоминала людские лица. В любом случае, мужчину послушали. Без лишнего шума толпа разошлась так же быстро, как собралась – каждый отправился по своим делам. И, как успела заметить Кира, окидывая взором город, дел и впрямь было много. Тем же вечером Балгруф, впервые за много лет, спустился в Равнинный Район. Там, под городскими стенами, с его позволения проходили тихие каджитские похороны. Караванщики, за неделю не только за бальзамировавшие погибших товарищей, но и раздобывшие целую телегу песка, ждали только задержавшуюся с выздоровлением Киру. Произнося погребальную молитву на та'агра, охотница старалась не думать, во что успели превратиться тела под саванами. Свой собственный труп она предпочла бы сжечь, и, судя по всему, к тому всё и шло. Закончив с похоронами и засыпав свежие могилы песком, каджиты присоединились в ярлу. Он, со всем немногочисленным двором, оставив в Драконьем Пределе только детей с сиделкой, отправился к городской площади. Там стража уже разворачивала небольшой помост, устанавливая его по соседству с так и не вычищенной от копоти статуи Талоса. Предчувствуя важное событие, горожане стали стягиваться со всего Вайтрана. Златолист, как всё надстроенное вокруг него людьми, сгорел в ходе сражения и на освободившемся месте теперь толпилось едва ли не всё население города. Почти все молчали, сохраняя присущую подобным действам тишину, и Кира отчётливо слышала, как браниться где-то в толпе жрица Кинарет, не давая затоптать только прижившийся саженец Великого Древа. – Жители Вайтрана! – громко начал Балгруф, но охотница не стала его слушать. Она стояла рядом с ярлом, на помосте, поддерживаемая с одной стороны Лидиеей, с другой Ри'Садом, но сама даже не обращала на это внимание. Не слыша ни торжественной речи, ни то и дело проносящегося по толпе ропота, она смотрела на проявляющиеся в небе луны. Целую неделю она не видела их, и за это время Массер с Секундой успели сильно измениться. А изменилась ли она, всё это время слушая то невинный лепет Люсии, то полные сдерживаемого жара планы Дельфины? Узнавая от заглядывающего периодически Ри'Сада, как стирается граница между каджитами и нордами, вместе оправляющимися от удара. Ловя в красноречивом молчании своего хускарла куда больше смысла, чем во всех сказанных словах. Нет, ни Скайрим, ни Вайтран не стали для Киры новым домом, что за абсурд. Её единственный дом, тот, что она годами хранила своём сердце, был сожжён дотла. И его пепел так и остался у каджитки в груди. Но это не значило, что она позволит точно так же сгореть и чужим домам, и чужим близким. От своих мыслей она оторвалась, только оказавшись вздёрнутой на руки радостных каджитов. Они, видно, только узнали о решении ярла, рассудившего, что с кошки хватит и просто постоять рядом с возвышенным видом. Доброжелательный взгляд Балгруфа провожал Киру всю дорогу до дома тёплых ветров. Сопровождающие караванщиков норды были и близко не так радостны, но охотница была довольна уже тем, что коренные жители хотя бы добродушно улыбались. Когда кто-то протянул так и сидящей на чьих-то руках каджитке горсть песка, зачерпнутую со свежих могил, она сначала несколько растерялась. Затем же, лукаво ощерившись, неловко приняла песок на негнущиеся ладони. Из всех мелочей, по которым так скучала покинувшая родину Кира, забивающиеся под шерсть песчинки были самой распоследней. И всё же, по-детски хохоча, она вскинула руки к лунам, щедро осыпая и себя, и несущих её каджитов. Фыркая и отплёвываясь, караванщики чуть было не уронили кошку, но через секунду с дружным гвалтом подкинули обратно ввысь. За ночью радости, в которую, под надзором изрядно напившейся Киры, каджиты чуть уменьшили свои запасы лунного сахара, пришёл новый день. С рассветом, игнорируя похмелье и слабость, охотница засобиралась в путь. Сопровождать кошку на этот раз собирался чуть ли не каждый первых из воинов Ри'Сада. Но, повинуясь словам старого караванщика, они остались выполнять свои обязанности, а роль конвоя для тана Песчаного района отвели для и так собиравшегося в Рифтен каравана. Наполовину заставленная шкурами, углём и свечным маслом телега приняла на себя и всё ещё пошатывающуюся временами кошку. Дельфина с Лидией, разжившись у ярла казёнными лошадьми, намеревались следовать за караванщиками верхом. Те, не позволяя себе подобной роскоши, проверяли походные наборы и подтягивали сапоги – впереди был долгий пеший переход. Балгруф, в который раз демонстрируя несвойственную правителям мобильность, лично вышел провожать немаленький отряд. Отведя Киру на два слова, он смерил исхудавшую за время восстановления каджитку взглядом. – Ты направляешься в Рифт. И эта женщина с тобой. Это связано с поисками решения, или просто ради жителей Рифтена? Охотница только пожала плечами. – И то, и то, значит. Что ж, ты многое сделала для моего города и не мне запрещать тебе делать подобное для других. Но помни, если верить легендам, а они, как мы видим, порой не врут, на твоих плечах судьба всего Нирна. Даже целый город сейчас не стоит твоей жизни. Ярл не дал Кире времени на ответ и, по простому облапив её на прощание, зашагал прочь. Данмерка, глубоко кивнув, поспешила за ним. Караван, споро шагающий по дорогам Скайрима, не останавливался до самого Рифтена. Каджиты, как и всадницы, периодически забирались к Кире на повозку, урывая свой кусочек сна. Усталых лошадей поили приготовленными во время привалов зельями – охотница шипела на каждое неверное движение, проделанное над её драгоценной переноской, но продолжала надиктовывать рецепты. Последний отрезок пути караван преодолевал уже в скупом лунном свете. Благословлённые Азурой каджиты вели понурых лошадей под уздцы, не забывая поглядывать на небо. Добравшись до условленного места, они принялись споро разгружать телегу. Кейла, замещающая Ри'Сада на посту ведущего в караване, расстелила на берегу извечный каджитский ковёр. Косясь в сторону города, караванщики решились развести небольшой костерок. Через ещё полчаса из воды показались головы аргониан. С трудом вытащив на берег объёмистый тюк, дрожащие ящерицы поспешили к костру. На сидевших у него людей они лишь молча покосились. Когда полуночные пловцы отогрелись, начался странных, тихий торг. Пока Кейла спорила с представителем докеров, каджиты и аргониане вместе меняли местами содержимое телеги и просмоленного мешка. И те и другие знали, что город возьмёт всё, что смогли привезти каджиты и отдаст всё, что смогли притащить ящеры. Иначе бы и встречи не состоялось. Но торговались обе стороны до последнего. Каджиты выбивали себе привилегии для будущей торговли, ящеры пытались объяснить, что не могут говорить за Рифтенскую знать. Наконец с погрузкой было покончено и спор за будущие прибыли затих сам собой. Чуть погодя, Кирава, владелица Рифтенской таверны, сдержано поинтересовалась о том, что решили предпринять ярлы других владений. Кейла поделилась новостями о первых налётах на Виндхельм, о готовящихся бежать в Предел жителях Фолкрита. О медленно оправляющемся Вайтране. И ничего о собирающихся на помощь солдатах. – Подмоги не будет, так? – горько сплюнула ящерка. – Не знаю, право… – протянула Кейла, косясь в сторону Киры. – Ты об этих? – Кирава кивнула на окружающих охотницу воительниц, даже не таясь. – И много навоюют две наёмницы против дракона? – Мы не наёмники, и нас не двое. – спокойно отозвалась Лидия, не отрывая взора от вскинувшей голову к небу кошки. – Нам не обязательно сражаться. – тихо шепнула бретонка, которой не понравилась сквозящая в голосе воительницы решимость. – Достаточно пробраться внутрь и вывести Эсберна, пока этого не сделали Талморцы. – Пусть Дельфина пойдёт промоет рот. – спокойно проговорила Кира, не отрывая взгляда от лун. – В городе был приют, куда свозили сирот со всего Скайрима. Знает ли Дельфина, чем будут заняты эти дети, сидя в промёрзших катакомбах, когда зима скуёт воду льдом, отрезая последнее сообщение с миром? Они будут выкашливать свои лёгкие, один за другим слегая от цинги и пневмонии, и ни один лекарь не сможет помочь им большим, чем продлением страданий. Когда охотница закончила, нервно сглотнула не только бретонка, но и все вокруг. Ещё немного посидев в тишине, каджитка опустила глаза на замершую в ожидании Кираву. – Лидия даст докерам немного зелья от мороза, чтобы те не слегли раньше времени. Завтра Массер наконец убудет, а Секунда ещё не народится, ночь будет тёмная. Если боги будут благосклонны, они пошлют туч и тогда скроется и звёздный свет. – И что тогда? – скептично спросила аргонианка. – Кто знает. – пожала плечами Кира, сворачиваясь калачиком. – Завтра будет завтра, а сейчас каджит хочет спать. Весь следующий день путники готовились к грядущей ночи. Опустошая прихваченные с собой мешки реактивов, они готовили свежие зелья, многие из которых Кира сразу браковала, отставляя в сторонку. Постепенно кучка помеченных разными бирками склянок выросла в целую гору. Оставленные в карауле каджиты периодически докладывали о влетающих и вылетающих из города ящерах. Всего драконов и вправду было трое, но большую часть времени в городе находился только кто-то один. Впрочем, от этого никому легче не стало. Ближе к вечеру из озера Хонрик вновь выплыли ящеры. Особого энтузиазма они не проявляли, как и оповещённые жители города. Но, несмотря на это, согласились помочь – по просьбе Киры они притащили к караванщикам рыболовные снасти из доков – гарпуны и остроги, а так же несколько якорных цепей с металлическими кошками на конце. Сильно огорчило охотницу то, что, хотя некоторые каджиты и имели опыт в стрельбе из пращи, с собой её ни у кого не оказалось. Посетовав на незаслуженно забрасываемые виды боевого исскуства, кошка отправила немногочисленных членов своего отряда упражняться в метании камней. Сама же, руководя действиями Мадези, рифтенского ювелира, стала подготавливать особые снадобья, один за другим заполнявшие глинянные горшки. Чем ниже опускалось солнце, тем уверенней и решительней становилась каджитка. И тем больше сомнений появлялось у караванщиков. Да, после битвы за Вайтран и основания собственного района каджиты ощущали небывалый духовный подъём, но умирать они не хотели. Всего в десяток числом, они не чувствовали себя готовыми вступать в схватку с тремя драконами. Лидия, видя постепенно мрачнеющие лица караванщиков, пыталась как-то подбодрить их. Дельфина подхватила начало её речи, поминая о предыдущих сражениях Киры и о благородстве воинов Эльсвейра. Однако каджиты только опускали глаза. Хотя бы пока не роптали, и то уже было большим делом. Но это было пока. Когда выступившие было на небо звёзды скрыла пелена облаков, Кира молча встала с места. Несильным пинком она опрокинула заготовленный котелок воды на костёр и, когда тот с шипением потух, в наступившей темноте неспешно двинулась к городу. Цепи, обвивавшие её руки и закинутые за спину крюки ритмично звякали. – Сестра! – окликнула её Кейла, видя, как воительницы выпивают заготовленное зелье ночного взора и, подхватывая оружие, устремляются за кошкой. – Это же самоубийство. В Вайтране полегло столько стражи и столько наших, а ты чуть не погибла. Здесь же нет ни стражи, ни Соратников. Мы не сможем сражаться одни! – Значит, это сможет сделать Кира. – бросила кошка. – Ты не можешь так просто позвать нас с собой на смерть! – почти провыла караванщица, разрываясь между честью и здравым смыслом. Следующую короткую реплику охотницы не поняли ни Лидия, ни Дельфина. Зато её поняли собравшиеся кружком каджиты. Слыша родное наречие, они вздрогнули и одарили беззлобно улыбающуюся Киру долгими молчаливыми взорами. Ни нордка, ни Клинок понятия не имели, что смогла уместить в короткую фразу отчаянная кошка, но когда они продолжали путь, караванщики молча двинулись следом. Лица их были куда мрачнее прежнего, но шли они к городу, а не прочь от него. Широким кругом разбредаясь по разрушенному Рифтену, самоотверженные драконоборцы только крепче сжимали луки, стараясь не смотреть на остовы домов и обугленные трупы вокруг. Находя себе подходящие ниши, каджиты сливались с тьмой ночного города и, вынимая фиалы с ядом, готовили стрелы. Дракон спал, свернувшись на каменном потолке крепости Миствейл. Когда-то покрывавшая замок деревянная крыша теперь покоилась на земле в виде обгоревших деревянных ошмётков. Лидия старалась не смотреть на вздымающийся над стенами гребень дракона, пытаясь сосредоточиться на смешивании нужных субстанций. Она много раз тренировала этот момент днём, как с реагентами, так и без них. И быстро уяснила цену ошибки. Сама охотница, казалось, не была обременена обществом спящего чудовища. Она смотрела на тёмное ночное небо и, хотя нордка и не доверяла непривычному ночному виденью, выглядела умиротворённой. Когда от смешанного в походном котелке снадобья стал распространяться характерный запах, Кира просто скинула со спины якорные крюки, давая своему хускарлу обработать их. Наконец, приготовления были законченны и каджитка неспешно двинулась вперёд. Пропущенные через негнущиеся пальцы цепи негромко звякали при ходьбе, но звук этот был немногим громче стрекота вездесущих сверчков. Стиснув зубы, Лидия отступила под прикрытие остатков дома, раскладывая собственные стрелы и натягивая лук. Теперь затаившимся лучникам оставалось только ждать. Кира в первые в своей жизни чувствовала присутствие чего-то высшего в происходящем с ней. Она никогда не сомневалась в существовании аэдра, но теперь… За последние несколько дней она многое обдумала, касательно божественного плана. Ведут ли её по этому пути боги? Их ли стараниями она продолжает выкарабкиваться с того света? По высшему ли замыслу была убита вся её семья, лишь для того чтобы перевести нужную фигуру в нужное место? Да, Кира знала основы культа Девяти, как и особенности каджитского пантеона. Знала и о предполагаемой роли Азуры в создании её народа. В своё время охотница даже слегка увлекалась астрономией и ещё помнила часть имён Магне-Ге. А недавно лично пересеклась с бывшей звездой. Но в какой же степени божества контролируют судьбу смертных? Делают они это в силу всеобъемлющих знаний, или по простому наитию? Дракон проснулся ещё когда она проходила ворота крепости, но вида не подавал. Сейчас потомок Акатоша казался каджитке ужасно скучным существом. Вся его сила была дана ящеру по праву рождения. Он наверняка даже не знал, что такое растянутые тренировками мышцы, как долго срастаются переломы, как подолгу саднит нечаянно сорванная мозоль. Нет, он всю жизнь парил в небесах, сотрясал небо врождённым Голосом и презирал копошащихся на земле смертных. Какой невыносимый стыд он испытал, умерев в первый раз? Какой испытает, подохнув во второй? Ярость вспыхнула в прежде отрешённой каджитки без всякого предупреждения. Раскручиваемые цепи, едва-едва не пересекавшиеся в воздухе, пронзили ночную тишину надрывным свистом. Дракон, обеспокоенный странным звуком, приподнялся и начал разворачиваться, опираясь когтями на край каменной крепости… И тем самым подставляя своё крыло под удар. Металлические клыки кошек, подобно настоящим, впились в кожу крыла. С рёвом, ящер дёрнул раненную конечность на себя, подбрасывая повисшую на цепях Киру в воздух. Та спешно спустила пару оборотов на цепях, чтобы опуститься обратно на землю. Было бы здорово закрепить другой конец цепей где-то на земле, позволяя дракону самому калечить себя, но достаточно прочных зацепов она не видела, потому торопилась выпутаться из опасной связки. Расточая яростные проклятья, ящер вздыбился над крепостью, выпятив вздымающуюся грудь и выгнув змеиную шею по направлению к Кире. Взгляд его блуждал по земле, пару раз скользнув по замершей каджитке. Что ж, даже если он и обладал некоторым подобием ночного виденья, разглядеть чёрную кошку тёмной ночью дракон не мог. Впрочем, судя по готовящейся исторгнуть ту'ум груди, это его не сильно беспокоило. – Кри! – крикнула охотница прежде, чем броситься прочь. Синие отметины, обесцвеченные ночным взором, вспыхнули на громадном теле. Заливая пламенем двор крепости, дракон даже не сразу обратил на это внимание, но, стоило ему замолкнуть, как выражение искреннего удивления исказило гротескное лицо. И в следующую секунду десяток стрел воткнулся в грудь и шею ящера, чья бронированная шкура истончилась под действием Смертного приговора. Под непрерывным обстрелом дракон поспешил подняться в небо, но, стоило ему слететь с крепости, в низком полёте надеясь покинуть город, как к стрелам присоединились небольшие горшочки. Врезаясь в несущееся драконье тело, они разбивались, высвобождая почти невидимое в ночи облачко пара. Большая часть последнего безвредно осела на чешуе монстра, но небольшая доза снадобья из метко брошенного снаряда покрыла развороченную рану на крыле. Вопль боли пронзил небеса и, поджав раненное крыло, дракон рухнул наземь, снеся пару домов и остановившись только у каменной стены. Грохнувшийся наземь ящер продолжал реветь и заливать пламенем ночь вокруг себя. Но бесшумные тени стрелков, нигде подолгу не задерживаясь, продолжали кружить между остовов домов и покрывать дракона стрелами. Когда Кира, неловко подобравшая всё же вырвавшуюся из крыла цепь, повисшую на одном из домов, ящер уже умудрился перебороть боль от разъедаемой кислотой плоти. Действие наложенного ту'ума подошло к концу, стрелы стали отскакивать от драконьей чешуи, а сам он уже почти стоял, ощерившись на темноту окружающего города. Услышав знакомый свист раскручиваемой цепи, дракон сделал то единственное, что было разумным в такой ситуации – попытался перелезть через городскую стену. Для такой громадины это было бы делом пары секунд, если бы одно крыло не было изорвано и искалечено падением. Однако же он не преодолел и половины препятствия, как его настиг новая волна ту'ума и, через секунду, врезавшийся в основание плеча якорь. –Навались! – зарычала Кира, перекрывая даже рёв дракона. Её ноги бессильно скребли по земле, пытаясь остановить сбегающего ящера. Со всех сторон тут же, не раздумывая, стали выбегать караванщики, подхватывая волочащуюся за скользящей охотницей цепь. Дружные рывки поначалу только глубже погружали металлические крюки в плоть чудища, но когда весь отряд облепил звенья цепи подобно чёрным гроздям, зверь встал. Когти на громадных лапах бессильно скребли по камню стен, так и не дотягиваясь до заветного края. – И р-раз! – рыкнул кто-то. – И р-раз! – подхватили остальные. – Р-р-раз! С омерзительным и таким сладостным хрустом крыло ящера стало заламываться под неправильным углом. Резко развернувшись, дракон собрался излить на смертных свой пламенный гнев. Решение, пришло в голову охотницы мгновенно. – Йол-Тор-Шул! – заревел ящер, пронзая ночную тьму – Вульд! – крикнула Кира, накреняясь в сторону. Она, вместе с намертво вцепившимся в цепь отрядом, мигом вылетела из-под заливающего землю огня. Каджитка, влекомая ту'умом, избежала урона от столкновения со стеной, в которую её вбил Стремительный рывок, унесённым за ней повезло меньше. Сильный толчок веером раскидал секунду назад тянувших на себя цепь воинов, наверняка оставив не один перелом. Но это было куда лучше, чем быть заживо сожжённым. Дракон, не находящий себе места от ярости, повернулся в сторону нагло отказывающихся умирать смертных. Повредив оба крыла, он лишился возможности нормально передвигаться, но даже так оставался грозным противником. Кира знала, что даже драконам нужна передышка между криками, но она была куда короче, чем таковая у неё самой. Знал об этом и дракон. – В стороны! Сейчас же, в стороны! – завопила она, спешно выпутываясь из обёрнутой вокруг рук цепи. С болезненными стонами, каджиты помогали друг другу встать и скрыться за ещё уцелевшими остовами домов, но ящер не обращал на них внимания. Почти потешно перебирая изувеченными конечностями, он подползал всё ближе к запутавшейся в цепях кошке. – Довакин. – шипел он, приближаясь. Дракон говорил что-то ещё, на своём древнем языке, и Кира, наполненная знаниями уже убитых ящеров, улавливала в его словах гневную угрозу. Не то чтобы для таких предположений нужно было быть Драконорожденным. Когда драконья пасть раскрылась, чтобы исторгнуть очередной смертоносный ту'ум, Кира почти не удивилась прилетевшему в распахнутый зёв горшочку. Надломившись, глиняный сосуд выпустил облако кислотного тумана и, подавившись собственным криком, дракон прянул головой об землю. Затем драконье дыханье всё же вырвалось наружу, но уже лишь полным нечеловеческих страданий воплем. Змеиная морда, не утихая ни на миг, принялась колотиться о стены. Охотница не могла оторвать взгляда от мечущегося в конвульсиях дракона, даже когда её силком оттаскивали в сторону. Ещё некоторое время она издали наблюдала за лишённым былой гордости ящером, пока осторожные удары острогами не прекратили наконец его мучений. Тогда, всё ещё невредимая, даже не опалившая шерсти кошка неспешно подошла к уже мёртвой туше. С её приближением дракона охватывало погребальное пламя, и в его свете, а не в неверном ночном зрении, она оглядывала сражавшихся. Тяжело дышащие, покрытые ссадинами и ожогами, поджимающие вывихнутые руки или ноги. Но живые. – Это был хороший бой. – донеслось от развалившейся прямо в грязи бретонки. Это ей удалось зашвырнуть снаряд в пасть дракона, а после она успела всадить ему под рёбра не один гарпун. – А будет ещё лучше. – бросила в ответ Кира, единственная смотрящая в небо, а не на догорающий драконий скелет. Поглощённая душа сжималась в её нутре, сворачиваясь незаметным комком. Там же каджитка ощущала и выпавшего было из памяти дракона Вайтрана. Но разобраться в этом странном чувстве она решила после – с севера к городу летели две громадных тени. – Нужно уходить! – крикнула она, пересчитывая караванщиков. – В катакомбы, быстро! Истощённые схваткой каджиты подорвались не сразу. Но, услышав сотрясающий небеса сдвоенный рёв, забыли о своих ранах и дружно рванули к центру города. Только выбежав на площадь, драконоборцы поняли, что никто из них никогда в Рифтене не бывал, и входа в местный коллектор не знает. Прежде чем успела подняться паника, Кира, повинуясь наитию, подхватила настил колодца, неуместно расположенного прямо посреди окружённого каналом островка. Прежде чем неспособные на крепкую хватку пальцы соскользнули с сырых досок, их подхватила Лидия, отвыкшая задавать лишние вопросы. Вскоре, с дружным рыком, сгрудившиеся каджиты откинули внезапно массивный люк. Кто-то уже притащил заляпанную драконьей кровью кошку и, зацепив её на краю колодца, скинул цепь внутрь. Изнутри стали доноситься удивлённые голоса. Один за другим караванщики ныряли в нутро глубокого колодца, не обращая внимания на возмущённые возгласы его обитателей. После них туда же спустилась бретонка, оставляя Киру наедине с Лидией. Нордка не находила себе места, не представляя, как собирается спускаться её тан. Почти силком спихнутая в тёмное нутро колодца, она только и успела, что заметить приближающееся пламя, прежде чем соскользнуть вниз. Обдирая ладони, воительница, наперегонки с огнём мчалась ко дну. Эффект зелья пропал ещё когда они добивали ящера, и когда цепь вылетела из рук, отправляя Лидию в свободное падение, она почти поверила в бездонность подземных царств. Пойманная на руки уже спустившихся караванщиков, нордка мигом забыла собственный испуг, уставившись с всё ещё охваченную огнём горловину каменной цистерны. Оттуда, подобная приведению, рухнула бестелесная кошка. Мягко приземлившись аккурат между отшатнувшимися от падающей вслед за ней цепью драконоборцами, Кира была тут же подхвачена ими и с рёвом вскинута обратно ввысь. – Шор милосердный, я и забыла, что ты так можешь. – с облегчением выдохнула Лидия, когда вернувшуюся в обычное состояние каджитку опустили наземь. Окину взором так и ни разу не принявшую удар охотницу, нордка коротким ударом в живот исправила это недоразумение. Впрочем, встреченный стальным прессом кулак вызвал у Киры только лукавую улыбку. Впрочем, как и ответный выпад, сквозь многослойную кожу брони лишь дружелюбно хлопнувший измотанную быстротечной схваткой воительницу. – Простите, что прерываю, но что здесь происходит? – раздался требовательный голос. Обернувшись, драконоборцы обнаружили себя окружёнными таким же немногочисленным отрядом. Обитатели цистерны носили однотипную броню и были при оружии. Некоторые уже обнажили клинки. Однако, лишние вопросы нашли себе ответ сами, когда всё подземелье затряслось от приземлившегося у колодца дракона. – Довакин! – заревел ящер прямо в колодец. Впрочем, заглядывать внутрь он не спешил. – Какое невиданное вероломство! Напасть на спящего, без всякого предупреждения. Воистину, достойно героя смертных. – Убийца детей, с небес сжигающий целые семьи смеет говорить о вероломстве! – зло рассмеялась Кира в ответ. – Теперь мы знаем, как тебе удалось одолеть наших братьев. Я расскажу о твоей бесчестности всем и каждому под небом. Ты больше никого не проведёшь, любитель ядов и теней. – К чему такие подробности, если к тому моменту ты уже убьёшь меня? Не лучше ли выставить себя тем, кто сразил великого война, а не поймал за руку воришку? – охотница, не обращая внимания на вытянутые лица окружающих и напряжение в голосе, дёрнула Лидию за перекинутый через плечо лук. Норда понимающе кивнула и, вполголоса принялась раздавать указания. – Убью тебя? – непонимающе переспросил дракон. – Именно! Ведь не станет же сын Акатоша трусливо бежать прочь, оставляя в живых дерзновенную смертную? – голос Киры, натянутый как струна, сочился ядом, не хуже того, что убил ящера в Вайтране. – Твои уловки тщетны, Довакин. – зашипел уязвлённый дракон. – Никто не упрекнёт меня, ведь ты скрылся под землёй. Твои деяния трусливы, не мои. – Кому ты лжёшь, змий? – продолжала измываться каджитка, подавая знаки спешно смешивающей остатки реагентов. – Мне, или самому себе? Боязливо поджавший хвост дова, что за позор. Алдуин лично лишит тебя крыльев, дабы не стыдить свой род. – Ты не знаешь, о чём говоришь! – зарычал ящер. – А что будешь говорить ты? – поинтересовалась Кира, раскручивая над головой цепь. Такой удобный каменный помост посреди цистерны возвышался над залитым водой основанием ровно настолько, чтобы та не угрожала снести голову никому из лучников, уже натянувших тетивы. К удовольствию охотницы, к каджитам присоединились и местные обитатели, быстро разобравшие остатки заготовленного яда. – Ты же даже не видел меня. Сбежал, испугавшись лишь голоса из тёмного колодца. – Так выйди же, и мы сразимся лицом к лицу, презренный Довакин! – О, а чтобы самому заглянуть внутрь тебе недостаёт смелости? – оскалилась кошка, чувствуя как тело начинает сводить от напряжения. – Я сожгу тебя! – Нет, брат! – донеслось с небес, но разъярённый ящер уже не слушал. Длинная змеиная шея едва протиснула драконью морду сквозь горловину каменной цистерны. Бешеные глаза даже не обратили внимания на скопившихся у стен лучников, сосредоточившись на замершей в ожидании фигурке. – Йол! – дракон распахнул пасть, заменяя каменный обод колодца собственным горлом. – Тор! – металлический якорь, повинуясь могучему взмаху, подлетел к самому потолку. Вслед за ним полетели глиняные снаряды и стрелы. – Шул! – Фус-Ро-Да! – выпалила Кира, выворачивая горло наизнанку. Достигшие пиковой высоты горшки, как металлическая кошка, полетели было вниз, но были подхвачены Безжалостной силой и буквально вдавлены в источающий пламя зёв дракона. Впрочем, это не спасло охотницу от струи живого огня. Следующий миг наполнил помещение двумя воплями. Сотрясающим стены рёвом дракона, чья пасть оказалась усеяна изнутри отравленными лезвиями и щедро сбрызнута кислотой, и душераздирающим криком каджитки, превратившейся в живой факел. По крайней мере на этот раз сознание кошки было к ней милосердно, и отключилось в тот же миг, как её тело рухнуло в воду. Очередной кошмар, наполненный горячечным бредом, вышвырнул кошку из сладкого забытья. Мигом подрываясь встать, Кира содрогнулась от пронзившей её боли. Её кожа будто бы продолжала гореть и, не сдерживая крика, охотница принялась крыть крылатых рептилий матом. О чём тоже вскоре пожалела, заходясь кровавым кашлем – жар, окутавший её горло, ничуть не уступал таковому на коже. – Она снова на драконьем балакает? – обеспокоенно поинтересовался кто-то поблизости. – Нет, это та'агра. – отмахнулся кто-то из караванщиков. – Ругается. – Это хорошо, что ругается. Мой дядька говорил, те кто сильнее матерятся после раны, чаще выживают. – Випир, избавь нас от мудрости твоих предков. – ещё один голос, женский и раздражённый. – Дайте ей какую-нибудь деревяшку, пусть закусит. – и ещё один незнакомец, спокойный и усталый. – Не то от боли зубы поломает. – Лучше разойдитесь. – этот звучал настойчиво. Кажется, он обращался к драконоборцам, когда они только спустились в коллектор. – Ей не хватает воздуха. – Брин, не обламывай. Когда ещё увидишь настолько голую каджитку? – от сальной шуточки Киру, продолжающую извиваться в крепко держащих её руках, чуть не вывернуло. Поднявшийся в помещении многоголосый рык напомнил охотнице, что её товарищи рядом. – Да это же просто… Судя по глухому звуку удара и последовавшему за ним болезненному кашлю, продолжать фразу мужчина уже не мог. – Простите бестактность нашего товарища. – дружелюбно отозвался предполагаемый лидер местных обитателей. – Мы ему ещё вставим нагоняев, когда всё уляжется. – Затихли все! – прошипела кошка, доведённая окружающим шумом до белого каления. И, как ни странно, все затихли. Наконец сумев успокоиться, она начала свыкаться с покрывающим тело жжением.– Что с глазами каджита? – Ничего непоправимого. – проговорила Кейла, осторожно опуская голову каджитки на подушку. – Они почти не пострадали, но мы наложили компресс, просто на всякий случай. – Где каджит сейчас? – хрипло осведомилась кошка. Горло саднило неимоверно. – В Крысиной норе, нашем скромном пристанище. – торжественно провозгласил лидер. – Я Бриньольф, временно командую тут. Обращайтесь по любым вопросам. Например по поводу приглашения в гости огнедышащих ящеров. – Где Лидия? – оборвала его Кира. – Она… – после непродолжительной заминки начала караванщица. – Она тут, вообще-то. С ней всё в порядке, но судя по всему, она несколько расстроена. – Несколько? Ха! – вставил было Випир, но снова закашлялся, получив ещё удар. – Лидия, Кира не хотела умирать, честно. – окликнула охотница своего хускарла настолько убеждающе, насколько позволяла саднящая глотка. – Просто у Киры не было времени придумать что-нибудь поумней. Помещение погрузилось в неловкую тишину. Кто-то в отдалении перешёптывался, кто-то понимающе хмыкал, но кошка, вся обратившаяся в слух, старалась поймать единственно важный сейчас голос. – В пекло твоё «не хотела». – сплюнула наконец нордка. – Она улыбнулась. – шепнула Кейла в дрогнувшее ухо каджитки. – Вовсе нет. – отозвалась воительница, но голос её подвёл. – Я тоже в порядке, если тебе интересно. – заметила Дельфина. – Каджит не сомневался. – фыркнула Кира. – Если тридцать лет протирания пивных кружек не убили бретонку, дракону и пытаться нечего. – К слову о драконе. – снова взял слово Брин. – Довольно умно сделано, разве что несколько… неожиданно. Если получиться повторить ещё пару раз… – Пустое. – прошипела каджитка, чувствуя, как с неё срезают очередной пласт запёкшейся шкуры. Прохлада выплеснутого на поджаренное мясо зелья принесла странное, смешанное с болью удовольствие. – Разве Бриньольф не слышал ящера? – Ам, нет? Драконьим не владею. – Каджит говорил по?.. А, даэдра подери. – Кира сдалась. Безоговорочно и полностью. Теперь боги могли подкидывать ей любые фортели. – Будто бы мир перевернётся, если хоть раз каджит обойдётся без странностей. – И о чём же говорила ящерка, перед тем как сунуть голову в наш скромный улей? – поинтересовался усталый голос. – Большей частью каджит и дракон обсуждали, что же благороднее: с отравленным оружием нападать на спящего ящера, или сжигать города, паря в небесах. – Что ж, не знаю насчёт благородства, но эффективней оказалось последнее. Из вас двоих выжил всё же тот, кого полили сверху огнём, а не тот, кого нашпиговали ядом. – Дракон мёртв? – охотница удивилась, как этот вопрос встал так поздно. – Ну, сначала он был вполне себе жив. Но пока он, одурев от боли, мотал своей башкой туда-сюда, Нируин на пару с Карлией устроили из него неплохую мишень. Когда же его мордашка стала больше напоминать раздувшегося ежа, он притих. Не знаю, был ли он уже мёртв, или просто отключился, но на всякий пожарный они перебили ему жилы на шее. Немало стрел потратили, надо сказать. А вода в цистерне наверняка ещё месяц будет кровью отдавать. – Что третий? – спросила Кира, поворачиваясь к придерживающей её голову караванщице. От болтовни местного управителя у неё уже раскалывалась голова. – Никто не осмеливался подниматься наверх. – отозвалась Кейла. – Но, кажется, он улетел. Может, он испугался, увидев смерть родичей? – Надеюсь его гордость не позволит жаловаться родственникам. – прохрипела охотница, не разделяя энтузиазма в голосе торговки. – Погоди-ка. Третий? Родичей? Этот что ли уже второй? – с возбуждением заголосил Бриньольф. Кира предоставила тому шанс самому догадаться. Так же поступили и остальные. – Да вы шутите. Вот уж не знал, что за мохнатой мошонкой каджитов скрываются стальные яйца. – Фу, Брин, где твои манеры? – Заткнись, Делвин. Чтоб мне провалиться, если тот третий и впрямь улетел, эти плаксы наконец выползут из Муравейника. – мужчина ненадолго замолк. – К слову об этом, раз уж мы вам помогли с этой ящеркой, не окажите ответную любезность? Коль скоро наша организация и без того переживает сейчас болезненный период, не могли бы вы в будущем не упоминать об этом месте. Нам хватило и заваливающихся в «Буйную флягу» стражников. Кира, не особо задумываясь о резонах Бриньольфа, согласно протянула: – Тогда кому-то стоит вытащить труп из колодца до того, как это сделают радостные горожане. – И то верно. Чёрт, он наверно тяжеленный. – Действовать надо быстро. – сказал Делвин тоном, никакого желания действовать не подразумевающий. – Шум улёгся довольно давно и скоро кто-то может достаточно осмелеть. – Так, Векс, Випир, Векел. Быстро на склад за верёвками. Рун, Сапфир, раздобудьте пару шестов покрепче. – Если глубокоуважаемые воры смогут поднести каджита поближе к драконьему трупу, он должен сбавить в весе. – Ты никуда не сдвинешься, пока не закончат обрабатывать твои раны. – достаточно громко, чтобы пресечь любые вопросы со стороны местных, отозвалась Лидия. – А когда закончат, всё равно не сдвинешься дальше кровати посвежее, будь уверена. – Как прикажешь, мой тан. – прошипела Кира, чувствуя как с неё сдирают ещё один клок пострадавшей шкуры. В конце концов сложилось ровно так, как и сказала нордка. Ближайшие сутки если чем и занималась трясущая в лихорадке кошка, так это сменой одного лежбища на другое. Постепенно кровати становились лучше, а воздух вокруг свежее и Кира, даже лишённая на время зрения, могла прослеживать свой путь из цистерны, через занятый беженцами с поверхности Муравейник и прямиком в крепость Миствейл. От докучающих расспросов её обороняла Лидия, по всей видимости принявшая самый грозный вид, на который была способна. Утро шестнадцатого числа месяца Огня Очага встретило всё ещё трясущуюся как осиновый лист, но уже стоящую на своих ногах охотницу лёгким снегопадом. Жители, спешащие восстановить разрушенные дома до наступления настоящих холодов, не обращали на неспешно ковыляющую в компании верного хускарла кошку никакого внимания. Кира поймала на себе пару многозначительных взглядов от местных ящеров, но на этом всё. Даже мужчина, несколько раз названный окружающими Бриньольфом не подал и знака узнавания, мастерски делая вид, что незнаком со странной парочкой. Каджитка отплачивала ему тем же. Всё изменилось, когда она наконец добрела до спихнутой в канал туши дракона. Его голова, притянутая в суше цепями и верёвками, представляла ужасное зрелище. Вытекшие глаза, торчащие из-под чешуи обломки стрел, наполовину вырванный язык – всё это вспыхнуло холодным пламенем, стоило Кире только приблизится. Знания ящера слились с уже поглощёнными душами, оставляя лишь белёсый скелет, распавшийся костяной россыпью и пошедший ко дну. Чуть провисший в ослабевших путах череп вскоре стал последним свидетельством о существовании дракона. Суматоха оправляющегося после разрушений города мигом затихла. Взглядом обводя медленно стягивающееся вокруг ней кольцо горожан, охотница пожелала как можно скорее убраться прочь из Рифта. Много было тех, кто смотрел на неё с благоговением. Но куда больше людей пронзало Киру взглядами полными сомнения, обвинения и даже гнева. Кто-то из нордов наконец решился действовать. Он вышел вперёд, не обращая внимания на предостерегающе вскинувшую руку Лидию. Мужчина, по локти измазавшийся в саже, только отошедший от обратившегося пепелищем дома, долго пережёвывал собственные слова, прежде чем попытаться выплюнуть их каджитке в лицо. Но она опередила его. Слишком хорошо Кира знала этот взгляд, часто виденный ей в реках и ручьях, к которым она опускалась за водой. Потеряв в одночасье всё, что было дорого сердцу, невольно станешь искать виновных. И если несправедливых богов винить легко, то спрос с них взять ещё никому не удавалось. А вот с того, кого всех так и тянет назвать героем… Каджитка не стала тратить время на слова, зная, чем это может закончиться. Люди вокруг, Лидия, да и сама она были не в лучшем расположении духа, и Кира не могла поручиться за свой острый язык. Поэтому она молча скинула с плеч укутавший её с головой плащ, подставляя своё тело под взгляды толпы. В гробовой тишине накидка опустилась на землю. Так и не успевший выплеснуть гнев норд пристыженно отступил назад. Остальные, кто раньше, кто позже, тоже отводили глаза, спеша вернуться к брошенным делам. Скоро о почти разразившейся потасовке напоминала только голая, трясущаяся под осенним ветром кошка. Её кожа, спасённая своевременной помощью и мощными зельями, белела бугристыми шрамами и была начисто лишена волос, делая тело охотницы отвратительно схожим с человеческим. Оттого лишь большую жуть нагоняли присущие одним только каджитам черты, тем более те, что бывали только у катаев. Нордка, на пару секунд выпав из реальности, спохватилась и поспешила водрузить плащ на место. Затягивая покрепче застёжки, она хотела выговорить своему тану очередную претензию, но была прервана приблизившейся Дельфиной. Бретонку сопровождал пожилой норд, могущий быть лишь одним человеком. – Довакин. Нам нужно многое обсудить. – тихо проговорил Эсберн.