*
Как бы там ни складывалось, у Алана были на сегодня совсем другие планы, неожиданные как для него, так и для заложников. Он весь оставшийся день бегал туда-сюда, болтал по телефону, даже куда-то уехал на пару часов. А когда вернулся, то изволил заглянуть в комнату к пленникам: принес ужин, а заодно и поиздевался над Кристофером, рассказав ему, как все вокруг разыскивают опасного беглеца. — Опасного беглеца? — переспросила Николь, когда он ушел. — О чем это он? Она не испугалась, но заметно напряглась, насторожилась. И голос ее стал совсем другим, требовательным, настойчивым. — Он меня подставил, чтобы увести следствие с нужного следа, — оправдался Пелант без запинки. Как уже было сказано, умение подтасовывать эмоции было подвластно ему в полном объеме. — Теперь я преступник в глазах окружающих. Однако ему не удалось скрыть, как сильно новость задела его, разрушая без того хрупкую веру в лучший исход. Что ж, по крайней мере, он честно предпринял все возможное для того, чтобы дать правоохранителям подсказку. Просто соперник на сей раз оказался ему не по зубам, пора было признать поражение. — Он тебя просто ненавидит, — она покачала головой, а затем оперлась подбородком в согнутое колено. — Это что-то личное, да? Между вами. — Можно и так сказать. Но мы не спали, не подумай, — прибавил шутливо, поведя пальцем, и Николь даже улыбнулась. — И я бы не назвал это ненавистью. Он срывается на меня, и я считаю, что я ему в определенной степени нравлюсь именно по данной причине. У него на меня особые планы, чему не позавидуешь. Буду рассчитывать, что в деле о твоем исчезновении появятся стоящие улики. — Осталось так мало времени, я уже ни на что не могу рассчитывать… — она быстро потухла, поскольку последние новости расшатали ее оголенные нервы, а потом, плюнув на все, заплакала: — Но я не хочу умирать здесь, Кристофер! Не хочу… Пелант осознавал, что никакие его слова не помогут ей успокоиться. Более того, он не видел необходимости успокаивать ее, пресекая естественную реакцию. Это он в силу специфики вел себя по-другому, не очень натурально для психически здорового человека. Но он тем не менее не остался сидеть в бездействии: после долгих сомнений протянул к Николь руку и коснулся ее плеча, надеясь, что ей так станет немного легче. Ему еще не доводилось утешать людей в настолько отчаянные моменты, и он совсем не умел этого делать, как ему думалось — сочувствовать. Сейчас же он сознательно попробовал и уяснил лишь одно: это болезненное ощущение, заставляющее все внутри сжиматься в тесный комок при виде чужих слез, и он предпочел бы его не испытывать. Николь убиваться не перестала, но вдруг бросилась к нему в объятия, прижалась к груди и вцепилась в плечи. Кристофер же ничего не сумел придумать лучше, чем обнять ее в ответ, крепко и бережно. Это было прекрасно, приятно — находиться к кому-то так близко с искренними добрыми намерениями, и он порядком жалел, что в его прошлом сохранилось мало подобных моментов. И все-таки скорбный подтекст нынешней ситуации отравлял любые положительные эмоции, заставлял жалеть и злиться ввиду того, что именно так противоречиво Пелант, возможно, запомнит это перед своей смертью. Но теперь он обратил свой гнев не во вред, а во благо: прикрыл глаза, положил голову Николь на плечо со вздохом сожаления и пообещал себе наверняка, что попробует вытащить ее отсюда любой ценой, неважно, насколько дорого это ему обойдется.***
Сили не стал больше никому названивать — закончил в офисе, оставив весомую часть работы на Флинна и Свитса, пока сам помчался в Джефферсон. Сперва он был больше разозлен, нежели растерян, затем порядком остыл за рулем, подыскав здравые аргументы, и к Институту подъезжал уже в собранном состоянии. Он отыскал Бреннан в секционном зале. Привезли новое тело, — судя по виду, давнее, — однако никто пока что не уделял расследованию должного внимания. Тем не менее надо было выполнять работу, и ее действительно выполняли. На совесть, как всегда, но чуть медленней, нежели обычно. Бут начал разговор за здравие, а закончил по традиции за упокой: разбушевался, запричитал, потому что за все время их дискуссии Темперанс разговаривала с ним в свойственной спокойной манере, что сгоряча расценивалось агентом как равнодушие. А потом, когда он замолчал ненадолго, переводя дыхание, Бреннан наконец спросила его: — Ты ревнуешь меня к женатому мужчине? К брату Пеланта, живущему в Дании? — Он просто мне не нравится, Кости, — гарцевал Сили, наивно полагая, что производит на нее впечатление. — Ну, знаешь, я ему не доверяю. — Почему? — А почему ты ему доверяешь? — такой была его любимая тактика: задавать встречные вопросы, если у него не имелось в запасе достойного ответа. Вернее, того ответа, который бы не поставил его в нелепое положение. — Потому что у него есть определенные ресурсы и он всецело погружен в ситуацию. Как видишь, это приносит свои плоды, у вас появилась зацепка. Не то чтобы Бреннан раздражало такое его поведение — она знала, что ревность свойственна в той или иной мере всем людям, а Бут поддавался ей от большой любви — и вместе с тем ей не нравилось, как они теряли прямо сейчас время вместо того чтобы использовать его продуктивно. Где-то на подкорке она с самого начала предвидела такой сценарий, поэтому и предпочитала держать их с Уолтером общение в тайне как можно дольше. Но надо ведь было когда-то прояснить все тревожные вопросы, пока они не вылились в нечто неконтролируемое. — И что же он еще такого полезного наговорил тебе? Темперанс упрямиться не стала, изложила ему все и по порядку, как Уолтер ее просил. С ее объективной рассудительностью было трудно поспорить, особенно Сили, вспыльчивость которого не играла ему на руку в любых спорах. — Ты ведь могла сказать мне о том, что собираешься с ним встретиться, — у него в запасе остался последний аргумент, вскрывающий полностью истинную причину негодования. Хотя пришлось-таки признать, что предположение Андерсен высказал поразительно меткое. — Я способна сама принимать решения и использовать любую возможность получить информацию, которая может пригодиться в расследовании. — Это моя работа, не твоя. — Сейчас границы размыты, Бут. У Пеланта осталось полтора суток максимум, и я пытаюсь сделать хоть что-нибудь полезное, хотя понимаю, что шансов мало, — договаривала Бреннан тяжело, с лишними паузами, во время которых старалась удержать себя в руках. — И Уолтер делает все, что в его силах, пускай он тоже неумолимо теряет надежду. Про Дайен и говорить не буду. Сили уступил. Выпустил пар через раздутые ноздри, но никаких более возражений не высказал. Он ожидал, что столкнется в нынешней дискуссии с сопротивлением, однако он как раз-таки рассчитывал услышать ее мнение и получить волнующие его ответы, даже если они не сильно понравятся ему. Вот он услышал все, что хотел, и вроде бы согласился, когда Темперанс решила обозначить свою позицию еще конкретней: — Если Кристофер в самом деле может быть как-то мне интересен, — выдала она резко, стягивая с себя перчатки. Ей стало предельно ясно, что закончить вскрытие выйдет только после перерыва. — То исключительно в плане интеллекта. И здесь нет ничего такого, один профессионализм. Поэтому я прошу тебя, Бут, сосредоточься на рабочем процессе, на нас сейчас рассчитывают живые люди. Она порядком сгустила краски, чтобы ее слова звучали убедительней. Но в первую очередь она произнесла это вслух для самой себя, с целью навязать ложь о том, что Пелант совсем не привлекал ее своей странной, необъяснимой харизмой. Которой, к слову, отчасти обладал и Уолтер. Однако тему они с Сили закрыли: конфликт был исчерпан, все недопонимания наконец нашли объяснения. Только на сердце по-прежнему оставалось горько от понимания, что никакие выясненные отношения не приблизили их к поимке серийного преступника.***
Зато следующим утром Бут был наредкость воодушевлен — в скандальном деле намечался прорыв, и он наконец-то мог ему поспособствовать, собрав данные со всех источников. Они со Свитсом договорились встретиться пораньше в любимом кафе, взяли самый большой кофе из предложенных объемов и дружно завалились в офис, подбивать необходимые для получения ордера бумаги. Самую же грязную на сегодня работу оставили криминалистам и полицейским: вынести кучу хлама у Пеланта из дома и пламенно верить, что детальный анализ каждой вещицы приоткроет завесу тайны, которая могла тянуться со времени убийства Ингер Йохансен. Они планировали начать с малого: запросить данные мобильного телефона Донована, а затем съездить лично по указанному адресу. Они составили документы по всем протоколам, проверили все несколько раз и готовы были бежать к Кэролайн напрямую, однако она сама пришла к ним с неожиданной компанией: — Знакомьтесь, — сказала она с лицом угрюмей грозовой тучи. — Специальные агенты Лаура Олден и Рональд Уилстакер. Отдел по борьбе с контрабандой в Соединенных Штатах. — Надо же, — Бут занял свою классическую позу, убрав руки в карманы. Для него было очевидным, что ничем хорошим эта беседа не закончится, но он пока что даже не представлял причину их визита. — Все новые люди подключаются к расследованию. В чем сейчас дело? В кабинет, извинившись за опоздание, проскользнул Флинн. Он тоже понимал, что отдел по борьбе с контрабандой приходит к ним только в случае проблем, поэтому приготовился выслушивать в свой адрес претензии. И не зря: — Вы успели вовремя, агент Флинн, — сказала Лаура. — Вы совершили несогласованную операцию и пришли с допросом в заведение, за которым мы наблюдаем более полугода. — Это вы про тот ресторан смешанной кухни? — Хейс много чего ожидал, но к такому явно не готовился. Какие такие серьезные преступления проворачивали в той забегаловке, что их сейчас обсуждали на федеральном уровне? — Мы подозреваем нескольких работников, а также администрацию, в сговоре с мексиканскими контрабандистами, занимающимися ввозом в Америку незарегистрированного медицинского оборудования и незапатентованных лекарственных препаратов, — разъяснил ее напарник. Сперва никто не усвоил ключевую информацию — уловили только недовольный тон, с которым были несогласны. Затем же понимание начало приходить, и многие ключевые вещи, не находящие ранее объяснение, внезапно обрели столь необходимый смысл. — Я прошу прощения, но нам не сообщали о проводимой там следственной работе, а в нашем деле сотрудник ресторана проходит подозреваемым, — Флинн держался уверенно. К сожалению или к счастью, он, равно как и остальные присутствующие, не в первый раз вступал в конфликт с другими отделами бюро. И он говорил бы жестче, если бы не осознавал вместе с Бутом, Свитсом и Кэролайн, что они встали на нужный путь и придется искать компромиссы. — Произошло двойное похищение, мы проверяем любые зацепки. Вдобавок, мы были осторожны. Я не сообщал никому из сотрудников о настоящей причине визита, сослался на проверку в связи с нашумевшим делом о побеге. — Мисс Джуллиан уже прояснила нам ситуацию от начала до конца и мы разобрались в возникшем недоразумении. Сейчас же мы здесь, чтобы попросить вас согласовывать любые свои действия, которые подразумевают под собой работу с подозреваемыми и обыски различных объектов. — А может, вы тоже поделитесь с нами интересующими нас материалами? — Свитс не рассчитывал на успех, но попытаться стоило: — В деле Ювелира остается множество пробелов, связанных с медицинским оборудованием и рецептурными препаратами. Если во всем этом есть точки пересечения, они могут стать ключом к аресту опасного преступника. И мы будем выполнять работу, не мешая друг другу. — Исключено, — отрезал агент Уилстакер. — Сегодня утром у нас уже произошел срыв захвата контрабандистской фуры. Предположительно, всему виной утечка из бюро. — Наш отдел не имеет доступа к вашим операциям, — фыркнул Сили небрежно. Он, бесспорно, уважал этих ребят, но отсутствие ответного уважения невероятно его бесило. Особенно тогда, когда подобное отношение мешало прогрессу. — Утечка от нас невозможна. — Знаем, однако мы пытаемся предотвратить ее повторения любыми способами. Поэтому будьте добры, не делайте никаких шагов без нашего ведома. Так они пререкались еще минут десять, выставляя друг другу пустые ультиматумы, пока Кэролайн не призвала всех к порядку и соблюдению протокола. К сожалению, приоритет, полученный от высшей инстанции со всеми необходимыми подписями, был на стороне отдела по борьбе с контрабандой, у бюро расследований все еще не хватало железных улик, чтобы вырваться на передовую. Пришлось подчиниться, прижав уши. — Итак, — подытожил Бут то, что уже было известно, стоило непрошеным гостям уйти. — Получается, мы остались ни с чем, а время стремительно уходит. Какие варианты? Унывать в их профессии нельзя, что бы ни происходило и какие бы трудности не возникли на пути, — иначе на жизнях попавших в беду людей можно смело ставить крест. Однако настрой все равно упал практически до нуля: на их плечах висела огромная ответственность, и сейчас они рисковали не оправдать возложенное законом доверие. — Надо связаться с группой, работающей у дома Пеланта, — Свитс взялся за телефон, но звонить как-то не торопился. Видимо, собирался с мыслями. — Если раньше они были нашим запасным вариантом, сейчас на них основная надежда… — Я перепроверю запросы на ордера, может, сумею отбить парочку, — сказала Кэролайн, засобиравшись уходить, а потом остановилась почти в самых дверях и обернулась. Она выглядела расстроенной. — Вы ведь понимаете, что сегодня истекают пятые сутки с тех пор как его похитили? У него больше нет времени, нам стоит сосредоточиться на Николь. Не думала, что скажу такое, но мне его по-человечески жаль. Он заслуживал справедливого суда, а не зверских пыток. Предупредите оперативные группы, пусть с завтрашнего утра активней просматривают трассы и готовятся обнаружить тело. Никто из троих не ответил ей. Естественно, они все следили за сроками, но старались до последнего не выносить никому приговоров. Однако теперь, когда бюрократия отбросила их далеко назад, пришлось придушить в себе внутренних оптимистов и признать, что Кристофера они с вероятностью выше девяноста процентов уже потеряли. Это ощущение было странным: вроде бы Пелант не слыл порядочным человеком, а все в бюро и так желали ему ужасного конца, но в реальности никто не был рад отдать его в лапы садисту. — Не говорите ничего его семье. Если Уолтер пристанет, отнекивайтесь и избегайте конфликтов. Расследование еще не закрыто, до тех пор никаких комментариев. Будет тело — будут факты, иначе никак. С этими неоспоримыми словами она ушла, оставив остальных в пристыженном, беспомощном молчании, но молчание не могло решить их проблем, так что не следовало уделять ему много внимания. — Паршиво, — скривился Флинн и почесал щеку. — Вернее сказать, полная дрянь. Вот уж не рассчитывал, что с Пелантом мы попрощаемся именно так. Бут стоял рядом, нервически озирался и топал ногой, пока в один момент не сказал: — Еще не все потеряно. — Что? — Я говорю, не все потеряно, — он пожевал губы, замешкался ненадолго в раздумье, а после закивал, сам с собой соглашаясь. Свитс с Хейсом уже видели его в подобных… сомнительных настроениях, и почти всегда это заканчивалось чем-то рискованным и радикальным. — Знаете что, к черту ордера, ясно? Проверим все сами, втихую, я попрошу Энджелу. — Попросишь ее взломать телефон Донована? — Лэнс спрашивал с опаской, но отговаривать его не спешил. Все же речь шла еще и о девушке, о судьбе которой уже которые сутки сходили с ума ее родители. — Не только. Вернемся к делу Ингер Йохансен, изучим камеры видеонаблюдения в районе ее дома и университета. В прошлый раз мы искали Пеланта и ничего не нашли, теперь будем искать Ювелира. — Ты ведь тоже считаешь, что это он? — Флинну требовалось услышать утверждение, потому что он не хотел прослыть здесь единственным дерзким любителем «спускать всех собак на первого подозреваемого», как нынче пишут оппозиционные издания. — Ходжинс в своем отчете не нашел никаких особенностей сплава медальона, за одним лишь исключением: этот сплав медицинский. — Связь с контрабандистами обьясняет наличие оборудования и препаратов, которые мы не можем отследить, — подключился Свитс. — Кто он тогда? Координатор? — Вероятнее всего. Использовать ресторан среднего класса с доставкой еды на дом становится наиболее любимым прикрытием для картелей, я читал об этом. С коробками для еды они могут передавать друг другу информацию, а вместо кодовых слов используют названия блюд в меню или их комбинации при заказе. Если он координатор и ездит по соседним штатам, это может объяснить нахождение остальных тел на обочине трасс неподалеку от границы Вашингтона. — О, оперативная группа, — оживился Свитс и добавил, перед тем как снять трубку: — Может, чего в доме нашли, они обычно первыми не звонят. Алло… Его оптимистичная улыбка исчезла с первыми же словами с другого конца провода, ведь пришлось сосредоточиться на торопливой речи. Но чем дольше голос говорил, с одышкой и нетерпением, тем больше воодушевления отражалось у Лэнса на лице. Из общего потока разномастных объяснений стоящие рядом сумели понять одно: известия пришли хорошие. — Кажется, у нас джекпот, — Свитс не улыбался, потому что не мог до конца уложить в голове услышанное. — Соседская скрытая камера работает от автономной сети и выходит прямо на двор Пеланта. Владелец установил ее из страха, учитывая репутацию Кристофера, а в итоге она записала момент похищения. Парни говорят, там видно лицо и прочие детали. — Какого черта он не передал записи раньше?! — воскликнул Бут и извиняться за шум не собирался. — Уезжал по работе в соседний штат, пропустил все новости. Вернулся, а там наши парни все вверх дном переворачивают. Тогда он спросил, в чем дело, ему ответили, и он вдруг спохватился. — Ладно, уже неважно… — Сили устремился прочь из кабинета, прихватив с собой нужные данные в печатном виде. — У нас действительно джекпот! За дело! И не выносите это дальше нас троих, Кэролайн и Джефферсона, еще одни лишние глаза и уши нам обязательно навредят.***
Шлагбаум на парковке федерального бюро открылся, выпуская оттуда служебную машину — двое агентов из отдела по борьбе с контрабандой возвращались в свой департамент. За рулем был Уилстакер, миссис Олден же сидела на кресле пассажира, не выпуская из рук телефон. Первые несколько минут в салоне молчали, только клавиши смартфона стучали быстро и надоедливо. Затем, когда сообщение было отправлено, а Лаура тягостно вздохнула, напарник спросил ее: — Ты все правильно передала? Он поймет? — Да, меня больше беспокоит не шифровка информации, а то, какой окажется его реакция. Нас не просто так приставили к этому вонючему ресторану, и если придурок Алан действительно что-то натворил, мы будем в ответе, потому что просмотрели все дерьмо под нашим носом, — ответила без явного энтузиазма и вздрогнула, стоило раздаться уведомлению об СМС. — Он мне с самого начала казался конченым. Что там? — занервничал федерал, наблюдая за тем, как Олден с каждым мгновением становилась все удрученней. — Пишет, что принял к сведению. От нас требования те же: не подпустить их ближе, чем они есть сейчас. А если они получат ордера? Если они правда роют под нужного человека? Нам конец, Рон, — ее губы дрогнули, голос надломился. — И плевать я хотела на свою свободу, мой сын и года не протянет без чертовых лекарств, которые наше правительство никогда не сертифицирует по политическим соображениям. Ему всего восемь лет, я просто хочу видеть своего мальчика живым и счастливым… — Он знает, сколько раз мы спасали его товар от перехватов и что мы можем продолжать помогать ему. Ему проще стереть этого Алана в порошок, чем бодаться с федеральными агентами, я тебе серьезно говорю. Донован никто, он муравей, чуть более крутой, чем водители. Замену ему найдут к вечеру, а вот нас потерять опасно. Лаура, эй, — Уилстакер взглянул на нее через зеркало и мягко, но горестно улыбнулся. — Я знаю, через что ты проходишь. Поэтому я тоже сейчас здесь. Однако в нынешней проблеме он обвинит лишь того, кто возомнил о себе слишком много. А это не мы. Тогда Олден закивала, вытирая платком уголки глаз, успокоилась, взяла себя в руки, и они поехали дальше, сделав погромче радио.***
В кабине тяжелой, груженой под завязку фуры тоже играло радио. «Libiamo ne' lieti calici» из «Травиаты» — водитель, пускай и был мексиканского происхождения, но все равно умело подпевал по-итальянски, подыгрывая плечами и время от времени театрально устремляя взор куда-то ввысь. Прошли тенор Альфреда, затем сопрано Виолетты, и наконец торжественно запел хор.«Ah! godiamo, la tazza, la tazza e il cantico, la notte abbella e il riso;»
Раздалась трель телефона, валявшегося в подставке у коробки передач, по соседству со стаканом кофе. Но вызов по понятным причинам не был услышан.«in questo, in questo paradiso ne scopra il nuovo dì.»
— Твою мать, — водитель наконец обратил внимание на мобильный, стоило хористам стихнуть. Он выкрутил радио на ноль и незамедлительно поднял трубку: — Si. С ним говорили на испанском, причем говорили недолго: четко, по фактам, он даже слова своего вставить не сумел. Сказал только обнадеживающее «понял» напоследок, завершил вызов, выругался еще разок как следует и съехал с изначального маршрута на ближайший разворот.