Господин

- Всего доброго, вот вам ключ! – произнёс хозяин квартиры, пузатый дядька низкого роста. На вид, весьма великодушный, с небольшой лысиной, в клетчатой рубашке и брюках, обрезанных до уровня бридж. - И вам всего доброго, - с трудом сдерживая усталость, произнёс Господин и принял ключ. Оформление квартиры на скрытых условиях заняло очень много времени. Мужчина устало закрыл за хозяином однокомнатной недвижимости дверь и тяжело выдохнул. За последний день столько всего произошло… - Ты на кухне? - В зале, Господин, - раздался женский голос той самой, которая его спасла, которую он спас. - Теперь тебе не обязательно так меня называть, - он прошёл из полупустой прихожей в зал: ковёр, люстра, раскладной диван-кровать, шкаф без вещей, бордовые занавески, голубого цвета обои. - Я привыкла так вас называть, Господин, - ответила русая девушка в пиджаке, рубашке и брюках, украденных у Хозяина заведения. - Я устал от этого имени. Оно вызывает воспоминания о том, как тебя убили. - Простите, Господин. - Не извиняйся. И не нужно Господинов. - Я привыкла… Будет тяжело отучиться. - Ты сможешь. - Господин, а вы… - она осеклась, а он поморщился. - Ты мне больше не рабыня. Не хочу больше указывать, не хочу, чтобы меня беспрекословно слушались. Не могу терпеть это роботизированное отношение, я устал от этого всего. Устал и жутко. - Простите, Гос… - опять осеклась. - Говори, что ты хотела спросить, - махнул мужчина рукой. - Вам… - «Тебе», - поправил он. И девушка вновь осеклась. - Мне намного тяжелее меняться. А вы… - «Ты». - А ты уже ведёшь себя нормально, - закончила она, наконец. Мужчина устало выдохнул и ответил: - Мне тоже тяжело даётся. Просто к тебе я всегда относился, как к девушке, которая спасла меня, а не как к рабыне. Потому и выглядит так, словно мне легко исправиться. Но на самом деле… Чёрт возьми, на самом деле даже сейчас я тебя отчитываю, как молодую рабыню, учу и объясняю, чего-то требую, не спрашивая, чего хочешь ты! - Хочу быть с тобой, - произнесла она и опустила голову, словно сказала что-то непозволительное. Руки её дрожали, губы тоже. Она прошептала очень и очень тихо, со всех сил надеясь, что её не услышат, вдруг позволяет себе слишком много: - Обними меня. Он подошёл к ней и прижал к себе крепко-крепко. Прошептал на самое ушко: - Мы научимся жить нормально. - Никогда, - ответила она. – Мы никогда уже не научимся быть нормальными. - Мы попытаемся. - Это беспо… - начала было она, но он прервал её слова поцелуем. Они оба растворились в ощущениях, таких приятных и сладостных. Время на некоторый миг прекратило свой ход и продолжило бесконечный путь вперёд сразу же, как поцелуй закончился. Он откинул её волосы с лица, посмотрел в эти чудесные голубые глаза и прошептал: - Мы справимся, Карина. - Хорошо, Гос… - ответила она и опустила взгляд, но он поднял её подбородок. - Не опускай глаза. Они у тебя прекрасны, как море. Хочу видеть их как можно чаще. - Хорошо, Гос… - она опять осеклась. И он посерьёзнел, почувствовав, что снова говорит, как Господин. Или нет? По голове пошли болезненные импульсы, сбиваясь друг о друга, путаясь. Где реальность, а где этот чёртов развращённый мир? Всё смешалось в единую круговерть... Паранойя искала приказы в каждом слове... - Хочу чаю, - хмуро произнёс он. Но прежде, чем девушка помчалась на кухню, добавил: - Я сам поставлю… - он выдержал паузу, проверяя свои слова на наличие приказов, указаний и подобного. – Спасибо за заботу, дорогая, - последние слова вышли из рук вон фальшиво, словно отчаянная попытка пианиста добавить вдруг оборвавшейся песне логичное окончание. А затем направился на кухню, потирая затылок. Господин, друг, любовник… указания, пытки, любовь, семья… В голове каша! Одно не отличить от другого! Он уже минуты три просто стоял перед включённой плитой, совсем забыв, зачем пришёл сюда. В отличие от Карины, он совсем не различает, когда ведёт себя, словно Господин. Зато её привычки рабыни видны легко и сразу, ей легче. Она уже исправляется... понемногу. Девушка вошла на кухню, скромно опустив взгляд в пол и не зная, куда деть внезапно свободные руки. В том заведении всё было совсем просто. Но зато невыносимо. И потому из чистого принципа не хотелось жить прежней жизнью. Они ещё смогут стать нормальными, он был уверен. Но нужно время. Много времени. Вода лилась через верх чайника и уходила в слив просто так. Мужчина опомнился, закрыл чайник и поставил его на газовую плиту, тот тут же недовольно затрещал где-то глубоко в своих недрах. - Не могу поверить, что мы на свободе, - ни с того, ни с сего выдохнула Карина удручённо. – Я так привыкла к этой жизни, что сейчас хочу, чтобы ты забрал своё обещание обратно. - Мы не могли там остаться. Хозяин заведения не оставил бы нас в покое, - ответил он. - Но почему? Ты бы и дальше учил девушек подчинению. Всё было так прекрасно, пока этот Хозяин не убедил тебя, что убил меня. - Именно поэтому нельзя было там задерживаться. - Я хочу вернуться, мне здесь неуютно. Слишком просторно, и есть окно. А через дверь я выйду в такой огромный мир, который уже и не узнаю! – девушка повышала голос всё громче. Он сел по другую сторону стола и сжал её прохладные ладони. У неё тут же потеплело на душе от ласковых прикосновений. - Мы всё сделали верно. Если бы мы вдруг перестали быть ему нужными, он просто убил бы нас. В любой момент. - Это легче! - Ты боишься. Ты знаешь, что я прав, но боишься. Просто в ужасе от перемен. - Там всё было просто и понятно. - Зато теперь я только твой, - парировал он, и девушка поморщилась от какой-то внутренней душевной боли. А затем спросила: - Скажи, почему ты со мной? Почему ты – мой? – с каждым словом она говорила всё громче, расходилась всё сильнее, голос дрожал и пытался смешаться со слезами, которые ещё ждали своего момента, скрываясь в уголках глаз. – Потому что я помогла тебе? Потому что доверилась? Из чувства долга и чёртового обещания? Он промолчал. И девушка разошлась ещё сильнее: - Я не могу здесь! Мне просторно! Я задыхаюсь от обилия всего! - Я тоже, - устало выдохнул он. - Ответь на вопрос! - Ты знаешь ответ. - Вот именно! Обещание! Чёртово обещание! Забери его! Верни мне клетку и плеть! - Поздно уже для подобного. - Забери своё чёртово обещание!!! – с яростным психом закричала она. Мужчина устало вздохнул и ничего не ответил. Он понимал, что другого выхода нет, а потому поднялся со стула и оставил девушку одну на кухне, направляясь в зал. Карина, с трудом сдерживая слёзы, проследила за ним, пока он не скрылся из виду, не исчез за дверью, а затем устремила взгляд в стол. Из зала раздался какой-то шум, будто что-то разорвали. А затем парень вернулся с длинным лоскутом шторины. - Убери руки за спину. Ко всему будем привыкать понемногу, - устало прошептал он, скручивая шторину в руках. - Умоляю, забери своё обещание… верни всё, как было… пожалуйста... - прошептала она, опуская голову, и по щеке потекла горькая слеза. Но девушка убрала руки за спину, и мужчина их связал вместе. Не туго, очень свободно. При желании рабыня сама сможет освободиться. Господин желал этого, но она не станет. Она боится… - Не могу, я его уже выполнил. Нам придётся привыкать. Сначала к обилию пространства. Потом к свободе в руках. Потом найдём работу, купим дом… - Я боюсь. - Я не стану запирать тебя ещё и в тесноте. Ты сама выбрала, что хочешь быть со мной, но не как рабыня. - Я… я ошиблась. - Ты сделала самый верный выбор, - попытался поставить он точку, обдумывая, как далеко Карина может зайти со своего страха. Потому почти сразу добавил: - И кстати, я тебе запрещаю саму себя запирать в подсобке, в туалете и в прочих тесных помещениях. У нас и так не пентхаус, а всего лишь однокомнатная квартира. - Тут не одна комната! А здоровенная квартира с огромным залом, огромной кухней, длинной прихожей и ещё двумя небольшими комнатами санузла! – вдруг психанула она, роняя слёзы. - Успокойся! – резко крикнул он, а затем спокойнее добавил: - Ты не знаешь, о чём говоришь. У тебя паника. - И я завидую, что её нет у тебя! – кричала она и дёргала руками за спиной. Не чтобы освободиться, а чтобы убедиться, что руки связаны, что она в плену, что не на свободе. - У меня не страх, я просто запутался. И в отличие от тебя, мне с моим привыканием никто не поможет, - его голос тоже терял спокойствие. - Тебе никто не навязывает становиться нормальным! Ты мне нужен другой! - Я устал быть им. - Ты не знаешь, о чём говоришь! - Не путай меня! – он уже сам сходил на крик. - Ты - мой Господин! Ты был им с самой нашей встречи! – разошлась она на панике. – Останься им! - Не хочу! – он ударил кулаком о стену. Его кулак дрожал, медленно разжался, парень взялся за голову и повалился на стул. – Ты не знаешь, что я пережил, пока был этим чёртовым Господином! Ты не знаешь, насколько твой Господин изменился после твоей смерти! - Я вижу только то, как он изменился после побега. Мне нужен прежний... - Тебе придётся терпеть нового. Если тебе не нравится – уходи! – бросил он, уже через секунду пожалев о сказанных словах. Но разговор нужно как-то закончить. Каждое её слово поднимало тёмный ил со дна души парня. Если не оборвать поток слов сейчас, может случиться что-нибудь ужасное. Как будто подслушивая разговор и ожидая наиболее подходящего момента, чайник вдруг засвистел, испуская пар. И мужчине жутко захотелось курить. Он собирался бросить чёртовы сигареты, но куда там при таких-то обстоятельствах? Сколько раз он пытался избавиться от привычки, но нервы нужно успокаивать, они не восстанавливаются. Нервы рвутся сразу же вслед за рассудком. Достав из ящика две чашки, достав из пакета рафинад и упаковку чайных пакетиков, он принялся разливать ароматный чай по чашкам. Затем разжёг сигарету и уселся за стол. На кухне воцарилось гробовое молчание. Прошло минут пять, прежде чем девушка нарушила его: - Простите, Господин, - прошептала она, опустив голову. Но тот не ответил. Слово «Господин» заставило парня напрячься. – Вы могли бы напоить меня чаем? Тот удивлённо посмотрел на рабыню. Потом на её связанные руки. И мысленно проклял себя за глупость. Собирался было встать, но девушка испуганно бросила: - Нет! Нет, не развязывайте мне руки. Мне так спокойнее. Просто напоите чаем… Простите… - протараторила девушка виновато. На лице у неё даже появилась лёгкая улыбка, возникающая от трепета перед Господином. Он явно погорячился, когда решил, что ей легче. Каждый переживает свою боль, свои проблемы. Он боится, как чёрта, ту свою тёмную сторону, в опьянении которой без тени сомнений мог сделать с рабыней всё, что угодно. Даже убить. Просто так, для души… И даже тут эта сторона способна найти себе путь наружу. А девушка боится свободы. Слишком привыкла к ошейнику, к жёсткому ошейнику. Жёсткое воспитание, в которое её посадили после «смерти», выбило все лишние привычки, все лишние куски характера. Осталась покорная рабыня. Ей с нуля придётся учиться всей своей свободе. Несопоставимые проблемы. Ему не понять, как тяжело ей, а она не сможет в полной мере осознать, насколько рискует жизнью рядом с ним. Ещё набор болезненных импульсов, снова эта путаница в голове. В одном Карина права бесспорно. В том заведении всё было просто и понятно. А тут всё беспорядочно и запутано в сложную паутину… Но возвращаться туда было бы полнейшей глупостью. Да, Хозяин мёртв. Но глупо было бы считать, что он – верхушка всего этого властного дерева. Найдут ему замену. И едва ли их с Кариной хоть кто-то будет искать, едва ли замена будет подозревать о беглецах. Мужчина перегнулся через стол и взял чашку рабыни. Подул на неё и попробовал, проверяя, насколько кипяток горячий. Ещё горячеват, но терпимо. Затем поднёс к её губам и очень медленно наклонил. С громким хлюпаньем она потянула напиток и отпрянула, когда обожглась. - Прости. - Всё хорошо, Господин, - казалось, стоило проявить твёрдость характера, и девушка снова почувствовала себя как дома. А вот он, напротив, вдруг тревожно осмотрелся в поисках камеры видеонаблюдения и той запертой двери, за которой ждал охранник. Не было двери, он на свободе… Но в ещё большем плену, в плену своих мыслей и эмоций. Он подул на чай снова, дождался, пока тот не стал тёплым, только после этого напоил девушку. А затем в несколько глотков осушил свой чай, уже такой остывший. Чай должен быть горячим, а это – уже совсем не то, но больше пить не хотелось. Он поднялся и обогнул стол. Она тоже встала со стула, без слов понимая, чего хочет Господин. Затем он поднял её на руки и понёс в спальню. Нежно опустил на диван и лёг сверху, тут же продолжив поцелуй, не отпуская её губ, пытаясь снять с неё мужские брюки, пытаясь снять штаны с себя. Она не могла помочь. Но зато целиком и полностью растворялась в собственных ощущениях. Ощутила его нежную ладонь на своей груди. Наслаждалась его страстным частым дыханием. А затем он вошёл в неё, двигаясь неторопливо, нежно, страстно, с любовью. С такой мужской любовью, вызванной обязанностями и душевной благодарностью. Любовь должника. Любовь Господина, который обязан ухаживать за своей рабыней всеми силами. И любовь терялась, казалась незаметной и несуществующей, когда обязанный Господин переставал руководить девушкой. И тогда Кариной мог снова овладеть панический страх. Поцелуй не прекращался, мужчина не переставал ласкать её нежное гладкое тело. Он был с ней, был на ней, был сверху, был главным, был тем, кого она желала. Другим он казался чужим и незнакомым. И тогда, как в детстве, встретив пугающего незнакомца, она искала, за чьей бы ногой спрятаться, робко выглядывая. Только это время прошло, а привычки вернулись. Главное, он с ней прямо сейчас! Девушка страстно застонала от сильного оргазма, захлестнувшего её с головой, поглотившего всё тело, заставляя рассыпаться на незримые осколки. Он тоже шумно выдохнул, кончая. Тягучая и горячая сперма излилась в лоно девушки, она ощущала в себе семя своего любимого. Она была счастлива, она была его. - Не освобождай мои руки, - прошептала она, когда сладкие конвульсии прекратили сотрясать всё её тело. - Не могу обещать. Не хочу видеть тебя на коленях. - Не хочу свободы. Она пугает! А ты – мой проводник в этот мир, мой Господин. Мне не нужно большего. Прошу, не предлагай, не заставляй меня тянуться к чему-то большему. Не хочу свободы, я боюсь её. - Ты жутко неправа. - Умоляю, Господин. И вдруг раздался звонок в дверь. И раскалённая искра пронеслась в умах обоих людей. Настроение резко изменилось. Мужчина слез с девушки и вынул из кармана сброшенного на пол пиджака пистолет. Неужели, их уже нашли? Зачем? Кто? Как? - Лежи здесь! А лучше – спрячься в шкафу, - прошептал он, пытаясь натянуть штаны. - Д… да… - дрожащим голосом прошептала девушка и потянулась к шкафу. Господин мысленно проклял её и себя за связанные руки. Сейчас они совершенно не к месту. Парень бесшумно прошагал в прихожую и, глядя в глазок, спросил: - Кто там? - Это хозяин квартиры, - раздался знакомый хриплый голос того старика, который позволил жить в этом доме, ничего не оформляя. – Мне нужны всё же несколько ваших подписей в документах. Я, как вы и просили, никому ничего не понесу, но если возникнут накладки, это поможет избежать лишней суеты. - Хорошо, сейчас открою, - облегчённо выдохнул парень. Паранойя. Чёртова паранойя! И покоя ему никогда не найти. Убрав пистолет в задний карман брюк, он защёлкал замками. Распахнул дверь и в следующую секунду получил огромным кулаком в лицо, пересёк всю прихожую и упал у противоположной стены. Пока он приходил в себя от ошеломляющего удара, амбалы уже скрутили его и влезли в зал, разыскивая вторую беглянку. Старик стоял за дверью, на его плече была огромная ладонь охранника. - Простите, но мне угрожали. Я ничего не мог сделать. - Госпожа, мы нашли их обоих, - раздался голос из зала. Верзилы вывели уже связанную Карину, опустившую взгляд в пол. Она слегка дрожала от страха. – Ага, хорошо, - один из них выключил телефон и дал команду остальным: - Уводим их. Никакого шума. Амбал потянул владельца квартиры за плечо наружу. И тот заупирался. - Постойте, я же… Я вам отдал их? Зачем вы меня тянете? - У нас приказ. Так что ты идёшь сам, либо тебя потащат без зубов, - грубым басом ответили ему, и старичок растерялся. А Господин, проходя мимо него, произнёс: - Ты сдал нас, теперь мы все в одной лодке. А иначе бы вовсе никого не стали трогать. Сам виноват.