Трофей

В кабаке пахнет отчаяньем, сгоревшим жарким, дешёвой выпивкой и цветочными духами, что призваны перебить вонь немытого тела подавальщиц. Гастона тошнит от всего этого. А может быть его тошнит от количества выпитого, потому что он не может вспомнить сколько кружек крепкого вина было уже сегодня. Однозначно недостаточно. Янтарный алкоголь пахнет гнилыми яблоками. У Белль во дворе когда-то росла яблоня. У Гастона кровавой коркой покрыты коленки, а во рту беззубые пробоины, но его это не волнует: выйти победителем из ещё одной драки, поймать самую большую рыбу, украсть самое сладкое яблоко – это не желание прыгнуть выше своей головы это то, чего он достоин. Он помнит, как Морис приехал в город, держа на руках младенца. Это было выдающееся событие для жизни их маленького городка, об этом судачили ещё несколько месяцев. Ещё бы! Настоящий часовщик в их захолустье! У местных никогда не было денег, чтобы покупать часы, да и большой необходимости в этом никто не видел – работай пока светло, что тут сложного, но Морис несколько раз в год, по расхлябанным дорогам, возил свои механизмы в Париж. Так что прижился он здесь. Чудаком его, конечно, считали, зато местных мальчишек от его забора не оттащить было – вдруг увидишь что-нибудь этакое. Вот так, повиснув на скрипящей ограде, Гастон впервые и увидел Белль. Она была младше его – нескладная, с тонкими волосёнками, несоразмерными ручками, да ещё и девчонка, а значит внимания не заслуживала. Но Гастон всегда отличался благородством характера, а значит всё же прыгнул к ней во двор – под сапогами звонко лопнул кочан капусты. - Меня зовут Гастон. Я самый сильный в нашем городе. - Бе-е-елль, - девочка смешно протянула своё имя и попыталась сделать реверанс, но запутавшись в ногах, плюхнулась прямо на грядку, испачкав своё нарядное жёлтое платьишко. Со стороны забора раздался радостный громкий гогот – голубенькие глазки лохматой девчонки наполнились слезами чистого отчаянья, а личико некрасиво сморщилось, став похожим на высушенное яблочко. Гастон не любил, когда женщины плачут. Мама часто плакала из-за того, что отец поколачивал её – тонкая, темноволосая, когда-то она считалась первой красавицей, хотя её сын был уверен, что и сейчас нет никого более красивого, чем она. Она пекла вкусные пирожки, с самой волшебной начинкой, а ещё пела колыбельные ему на ночь, не слушая его возражений. Отец любил её, дарил красивые бусы, много работал – главный королевский лесничий отвечал за всё лесное хозяйство округи, отстреливал расплодившихся волков, лечил больные деревья, чтобы зараза не сожрала другие растения, поддерживал в порядке лесные дорожки и тропинки. Но он слишком любил вино, а выпивши бывал зол и яростен, как проснувшийся зимой медведь. Гастон несколько раз пытался вступаться за мать, но, если по-честному, отец всё же пока был сильнее, чем он, а значит колотушек отхватывала не только жена, но и сын. Поэтому, Гастон так решил, его жена плакать никогда не будет! А кто поручится, что вот эта извазюкавшаяся мелочь не вырастет красавицей и не войдёт к нему в дом как супруга?! Сомнительно, конечно, уж больно она сейчас страшненькая, но Гастон привык, что всегда может произойти что-то непредвиденное. Поэтому он продемонстрировал моментально прекратившим веселье парням внушительный кулак и вздёрнул с холодной земли грязнулю. - Не реви, - сурово сказал он, пытаясь отряхнуть, но лишь больше размазав грязь. – Я тебе тогда завтра принесу самых настоящих кувшинок с озера. Они растут над омутом, и никто кроме меня туда не рискнёт заплыть, но я сделаю. Поняла? Он действительно принёс ей кувшинок – ярко-жёлтых, остро пахнущих тиной, с длинными, волочащимися по земле, стебельками. - Ты самый сильный! – восхищённо пискнула Белль, прижимая к новому, но уже вновь грязному платью неожиданную красоту. Тогда Гастон решил, что эта девица не так уж и глупа.