Не так там всё было..

      Вала сидел, подложив руки под голову, и смотрел на золотистый диск луны. Что-то его тревожило в этот вечер, к тому же и беспричинно икалось.       Неожиданно перед глазами всё помутнело, и возникла картинка, совсем иная, чем бесконечная звёздная даль ночного неба. Ясно было, что это мюзикл из другого мира, который Люди разыгрывали по легенде о Нём, о Мелькоре.       Спустя полтора часа Крылатый с силой тряхнул головой, желая прогнать наваждение. Что за бред он только что «словил»?! Надо сказать, что играли они довольно талантливо, да и историю передали хорошо. Вот только ни один источник не напишет вам всей правды. «Элхэ постой, не уходи…» — пел тот, бутафорский, Мелькор со сцены, а реального же Мелькора просто перекосило от этих слов. Любовь?! Элхэ?! «Сердце сердца моего»? Ну уж дудки. Он никогда не любил ее больше остальных своих Детей. Искренней и самой горячей была его любовь лишь к одному из своих учеников. Гортхауэр. Неугасающее пламя. Его первое Творение. Вот кто был действительно дорог Вале. Будто бы огонь поселился в этом создание, он смог вырастить себя сам, в боях и сражениях, Крылатый лишь дал толчок.       «Не так там всё было…» — прошептал Айну. «Любовь…но не к тому…и при чём тут вообще Элхэ. Саурон. Вот чьё имя на моих устах последние века. Вот кому я готов дарить заботу. Вот кому я отдаюсь полностью. И только он.»        Слабо улыбнувшись, развернулся от окна, закинув ногу на ногу и скрепив руки за головой. Сейчас это Пламя мирно посапывало здесь, на кровати, растянувшись почти по всей её площади и как обычно, не оставляя места самому хозяину. Почему именно он? Наверное, и сам Бауглир не знал ответ на этот вопрос. Когда Гортхауэр, еще совсем ребёнком, прибежал к мирно трудящемуся Вале, тот был сильно удивлён, но принял Дитя, почувствовав в нём родную кровь. Он каждый день старался находиться рядом с ним, всё рассказывал и обучал. Он чувствовал непонятную тягу к нему, объясняя это тем, что хочет лишь научить его, как своего ученика. После заточения встреча с «малышом» была очень напряженной, да, он повзрослел, подтянулся и понял, что порой труднее жить, чем выживать. Сглотнув ком сомнений и тревоги, Мелькор принял его таким, хотя это решение далось ой как непросто. Спустя какое-то время, Вала, свыкнувшись с этой мыслью, вновь почувствовал влечение к своему Ученику. Столкнувшись с ним совершенно неожиданно у Колеса Времени, которое они запускали вместе, Крылатый прижал Гортхауэра к стволу дерева, со злостью давя на его шею. Несколько минут он молча смотрел в эти глаза, ставшие темнее, приобрётшие глубину. В этот момент он так ненавидел Мальца, что не мог держать себя в руках. Однако, сделав глубокий вдох, Отступник ослабил хватку, позволив Саурону выскользнуть на землю и набрать побольше воздуха в лёгкие. Пнув острым носком ботинка беднягу в лицо, Айну развернулся и, уже не глядя, пошел к себе. Он слышал, как Гортхауэр сплюнул кровь, слышал, как он нелестно отозвался о нём на языке синдар, слышал, как тот звал его, а потом бил от бессилия землю и кричал, но не обернулся и не замедлил шаг.       И всё-таки, после долгих сложных и мучительных месяцев бесконечных встреч и прощений, Ученик и Учитель вновь воссоединились, но уже несколько в иных отношениях. Сначала это были лишь деловые отношения, плавно перетёкшие в тёплые семейные, легкий флирт, и вот уже Саурон спит в покоях Моргота, счастливый и уставший после очередного сладкого секса. Вала встал, поправив полы мантии, подошел и мягко поцеловал своего возлюбленного, проведя шершавой, обугленной проклятыми камнями рукой по его щеке, теплее укутал одеялом и стал укладываться уже на привычном кресле рядом, не желая будить это светлое создание, сохранившее в себе черты своего Отца и дарящее ему столько радости.