Все возможно, если есть настоящая мечта, настоящая страсть, огнем жгучая сердце. — Виктор Каннинг, «Проходная пешка»
Вонг. Закат империи На Тессе шли дожди. На Тессе всегда шли дожди, и нужно было быть совершенно сумасшедшим, чтобы пытаться устроить там революцию или штаб сопротивления, члены которого могли бы планировать терракты. Именно поэтому третий сиятельный владыка империи Кадгарун, подчинивший себе пятнадцать планет со спутниками, распорядился устроить столицу именно здесь, среди вечной сырости и полупустых, разобщенных парящих городов. Все прочие владыки, какими бы ни были их личные завоевания, предпочитали более теплые и сухие планеты. Но, независимо от своих предпочтений, за всю свою жизнь каждый из них четырежды ступал на скользкие камни Таршука, самого крупного из парящих городов. Первый раз — издав первый крик, когда бабки-повитухи выносили новорожденного наследника императора на дворцовую площадь и опускали его нежную пяточку на специально омытый камень. Так наследник заявлял свое право на империю Кадгарун. Второй — уже юношей возвращался он в Таршук, чтобы принять от отца коды доступа Главнокомандующего имперским флотом, и тем самым официально принять власть отца. На третий раз — сиятельным владыкой прибывал он на Тессу, чтобы под ее мрачными небесами передать свою власть сыну. И в четвертый, последний раз возвращался сиятельный владыка в окружении личных лекарей, чтобы испустить свой последний вздох. А если владыка погибал в битве, лекари привозили в Таршук его останки, чтобы со всеми почестями упокоить в фамильном склепе на дне бескрайнего моря Тессы. Для Вонга, любимого первенца двадцать шестого владыки империи, пришло время второго визита. Как и требует традиция, он отправился на Тессу за неделю до церемонии на специально отозванном с войны корабле. Тогда же ему запретили общаться с внешним миром по любым существующим каналам, а также усилили охрану его каюты: теперь наследник был вынужден спать, есть и даже принимать ванну в присутствии семерых стражниц, неотлучно следующих за ним по пятам. Это не считая троих слуг, подававших ему одежду, шестерых, следивших за тем, чтобы «блистательный и обожаемый полувладыка по неосторожности не нарушил традиции, выйдя на связь с теми, по ком его нежное и ранимое сердце без сомнения будет скучать», а также вездесущих дронов с камерами наблюдения, буквально наводнивших корабль. Сиятельный владыка империи Кадгарун очень волновался за благополучие своего сына. А сын, со всем почтением принимая заботу любимого отца, отчаянно надеялся, что загадочная «Ледна», с которой он познакомился пару лет назад, не шутила, говоря, что может превратить эту неделю в сплошной праздник. А также на то, что у отца не хватило сообразительности выкупить у торговцев информацией все переговоры Вонга за последний год. Иначе ничто не могло бы его спасти как от родительского гнева, так и от еще большего количество стражи у постели. — Обожаемый полувладыка, — низко склонившись, в каюту к Вонгу зашел человек, в котором тот по темно-синей форме с белыми аксельбантами узнал капитана, — не далее чем на рассвете следующего дня вы сможете узреть величие родной планеты... Наместник Таршука выражает надежду, что вы осчастливите его скромную резиденцию в тот же день... Вонг лениво махнул рукой, отсылая его прочь. «Рассвет следующего дня», кто бы мог подумать, что эта чушь может использоваться для обозначения времени на лоханке, плетущейся через вечную тьму космоса. Но, тем не менее, жители империи Кадгарун, как коренные, так и недавно перешедшие под сень императорской власти, предпочитали следовать традициям. А традиция предписывала именно такую систему обозначений. Тяжело вздохнув в сотый или тысячный раз за день, Вонг завернулся в бархатное одеяло и с тоской посмотрел в потолок. Взятая с собой книга — напечатанная на тончайшей бумаге, потому что ни одно устройство не разрешалось брать в руки наследнику, ведь тогда он мог использовать его для выхода на связь! — закончилась достаточно быстро. За смотровым окном, занимавшим половину каюты, висели абсолютно одинаковые звезды. Заниматься рукоделием наследнику запрещалось, как запрещалась любая работа вообще: правитель не мог опускаться до уровня слуг! В довершении всего, все те же стражницы хранили молчание, боясь даже вздохнуть громче предписанного. Так что Вонг готов был на стену лезть от скуки. Но тут одна слишком ярко вспыхнувшая звезда привлекла его внимание. Стараясь никому не показать своего любопытства, Вонг перекатился на край постели, откуда лучше было видно новую «звезду». Ее свет пульсировал, отливая алым, и казалось, что она... приближается к кораблю. Как зачарованный, Вонг наблюдал за ее сиянием, пока она не пропала так же неожиданно, как появилась. В тот же миг завыла сирена, и смотровое окно потемнело, переходя в боевой режим. Вокруг постели на секунду вспыхнуло, активируясь, защитное поле. Стражницы одним резким движением развернулись спинами к нему, встав вплотную к едва заметной сетке поля, и активировали щиты, превращаясь в монолитную стену. Их винтовки, отточенным движением переведенные в боевой режим, тускло мерцали в полумраке, и Вонгу, несмотря на легкую панику, стало весело. Наконец-то хоть что-то происходило! И не просто «что-то», а нечто, не предусмотренное традициями, нечто неподконтрольное никому из окружающих. Корабль тяжело вздрогнул. Из коридора послышался топот бегущих солдат, утонувший в шуме выстрелов, лязге мечей и... хохоте. Нападающие — а это явно были нападающие, а не защитники — весело кричали непристойности и сами же смеялись над ними, прорубая себе путь в недра корабля. Визг и стоны умирающих становились все ближе, и слуги Вонга, бывшие в его каюте, с каменными лицами заблокировали дверь. Но уже через несколько минут ее, покореженную и потемневшую, снесло взрывной волной. Как и тех самых слуг, что пытались ее удержать, закрывая проход собственными телами. — Ты смотри, а вот и мой принц! — в густом дыме раздался низкий женский голос, и Вонг попытался выглянуть из-за стражниц, чтобы посмотреть, кому он принадлежит. Но его мягко оттолкнуло защитное поле. Стражницы открыли огонь. Кто-то, хрипя и харкая, упал совсем близко, у самых их ног. Стражницы на секунду отпрянули, а затем переглянулись и беспомощно обернулись к Вонгу. — Мы подвели вас, обожаемый, — синхронно выдохнули они, подцепляя свои щиты к его защитному полю. — Что... — Удивленный Вонг не успел договорить, с криком закрыв ладонями резко заболевшие глаза. Комнату заполнила яркая вспышка взрыва. О защитное поле, искрящее от напряжения, что-то ударилось с противным хлюпаньем, и Вонг почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Происходящее перестало быть веселым. — Все? Никаких больше сюрпризов? Твою мать, Гаспар, даже подохнуть не мог тихо! Эй, принц! Как там тебя... Вонг! Ты там не обделался от страха случаем? Дрожа всем телом, Вонг слушал, как все тот же низкий голос приближается к полю. — Глаза уже можно открыть, если ты не в курсе, — прозвучало совсем рядом. Вонг осторожно отнял ладони от лица, часто моргая и пытаясь сфокусироваться. Получалось плохо: мир вокруг казался слишком туманным и размытым. Но в этом тумане он увидел окровавленный меч прямо на уровне своего носа. А выше — огромные и холодные серые глаза. — М-да, надеюсь, мы не слишком подпортили товар, — с отвращением произнесла обладательница этих глаз. — Нел! Нел кто-нибудь видел? А, вот ты где. С полем справишься или нам эту куколку так и тащить на борт? — Справлюсь, — отозвался звонкий голос другой женщины. — У тебя тридцать секунд. И валим отсюда! — Есть, капитан! Защитное поле задрожало и почти сразу рассыпалось, обдав Вонга кровью, не успевшей стечь на пол. А в следующий миг мир перевернулся и начал трястись: кто-то с силой закинул Вонга на плечо, не вынимая из одеяла, и потащил через усеянные трупами коридоры. Не вынеся вида разбросанных по полу внутренностей, Вонг потерял сознание. * * * Окружающий мир покачивался из стороны в сторону, и где-то на бесконечно далеком его краю тихо переговаривались несколько человек. — Э, скучно без Гаспара. Умел поднять настроение... Звон стаканов и кашель. — Зато как красиво ушел! Слышал капитана? — А что капитан? — Приказала личные вещи собрать в ящик. — Да ладно? Повезет на Тортугу? Шлепки карт и шум наливаемой жидкости. — Ага. Отдаст семье. — У Гаспара была семья? — А у кого ее нет? — Ну у меня нет. — Врешь. — Вру. Но мои старики живут на Тайсине, так что считай, что нет у меня никого. — Это где? На границе с ведьмами, что ли? — Ага. Федераты. — Мрак. А чего не перевез? Снова звон стаканов, заполнивший продолжительную паузу. — Не знал, что так можно. А теперь, с этой долбанной блокадой связи... — Ну ничего. Рано или поздно старик Кондрад окажется в меньшинстве и... — Тс-с! Ик! — Да брось, Ледна еще никого не убивала за несогласие. — Я вот не пойму: он у нас в постельные мальчики выбился или просто дурак? — Ставлю свою долю в следующем деле на то, что дурак! — Ставку пддржваю! — Да пошли вы... Под возобновившиеся шлепки карт Вонг, наконец, открыл глаза и уставился в темный, покрытый разводами ржавчины потолок. Когда-то он был ярким и, похоже, украшенным растительными орнаментами, но теперь его покрывали копоть и грязь, смешанная с мерзкого вида ржей. Смотреть на него было тоскливо, но Вонг не решался повернуться, боясь выпасть из непривычного узкого гамака, из-за которого и казалось, будто мир качается. Пахло дешевым спиртным, давно не стиранной одеждой, машинным маслом и пряностями, так что Вонг мысленно порадовался тому, что провалялся какое-то время без сознания. Видимо, его нос успел привыкнуть к этому ужасающему сочетанию, потому что дышать получалось практически полной грудью, не испытывая тошноты. Главное — не вспоминать о стражницах и трупах... Голоса продолжили разговор где-то внизу, то и дело прерываясь на молчаливый тост. — А смысл нам был с этой блокадой похищать пацана? От него толку никакого, ни выкупа, ни... — Нет, вы слышали? Ставлю долю и за последнее дело на то, что он — идиот. — Пддржваю! — Да пошли вы! — Да чтоб тебя разорвало нейроминой, ты серьезно ничего не соображаешь? Ты деньги на той декаде получал? — Ну получал... — А что это за деньги — не сообразил? — Не-а. — Восхитительно. Даже ставку поднимать уже не смешно. — Парень, это был аванс за пацана. Понял? Вижу, что нет. Ну, тогда вообще ничем помочь не смогу, только пустить в первые ряды в случае атаки. — Да пошли вы оба! Голоса утонули в звуке бьющейся посуды и звоне мечей, так что Вонг, хотевший было высунуться из гамака, сжался в комочек, стараясь раствориться. Ему было страшно: наследников империи не учили сражаться и не отпускали на поле боя, пока не пройдет церемония передачи власти. И теперь Вонгу казалось, что зря. Спрятавшись за традициями, правящая династия Кадгаруна ослабла настолько, что позволила похитить наследника... который не имел ни малейшего представления о том, как дать врагу отпор. Шум драки тем временем стих, и в воцарившемся мрачном молчании снова зазвучали шлепки карт. Вонг рискнул посмотреть вниз сквозь обнаруженную в ткани гамака дырку. Под ним висел еще один гамак, на котором валялись чьи-то трусы в крупный горошек и пара крайне подозрительных чипов. А рядом, на раскиданных по полу подушках, сидели и полулежали четверо мужчин, играющих в карты. Самый старший из них, с механическими руками, украшенными вязью гравировки, раскуривал небольшой походный кальян. По правую сторону от него сидел, держась за скулу, одноглазый парень, на вид чуть старше самого Вонга, а слева блаженно вытянул механическую ногу мужик с густой черной бородой, закрывающей половину груди. Четвертый, с торчащими из-под повязки во все стороны мелкими косичками, лениво тасовал карты, то и дело прикладываясь к внушительной бутылке. — И все же выкинуть тебя за борт было бы надежнее, — лениво протянул бородач, почесывая живот. — Дурацких вопросов точно было бы меньше. — Да-а-а, в старые времена с этим было попроще, — многозначительно выпустил изо рта облачко дыма старик. — Размякли, салаги! Не только драться, но даже думать разучились! — А пошли вы... — одноглазый устало махнул рукой и обиженно шмыгнул носом, вызвав дружный хохот всей троицы собеседников. — Эт-то все, кнчно, хоршо, — подал голос тот, что тасовал карты, нежно обнимая почти пустую бутылку. — Но на кой нам в команде прнц? Ониж того... не умеют нич-чего. — Это ты зря, — отозвался старик. — Вот возьми правящий дом Хайльстейна — отличные мужики! И бабы, в принципе, тоже. Даже не знаю, кого страшнее встретить при абордаже, короля или его дочь. — Это те, которые грабят всех проходящих мимо планеты? — Ага. Славные ребята, хоть и не пытаются расширить границы. А этот, — старик ткнул мундштуком в гамак Вонга, — наследник Кадгаруна. Сколько у них сейчас планет в составе? Десять плюс штук двадцать спутников? Не может быть, чтоб принцев не учили хоть чему-то. — Да если б учили, пацан не грохнулся бы в обморок, — хохотнул одноглазый. — Тоже верно, — вздохнул бородач. — Так что вопрос остается открытым. Надеюсь, его не пошлют в инженерную, иначе, жопой чую, мне все-таки придется вспомнить старые традиции и выкинуть придурка в открытый шлюз. — Да брось, может, он и не придурок, — старик расслабленно затянулся, закашлявшись. Вонг почти перестал дышать, слушая пиратов и пытаясь собрать по кусочкам все услышанное. Получалась очень странная картина. Он-то решил уже, что его похитили ради выкупа, но, оказывается, за похищение кто-то заплатил. И, судя по всему, достаточно много, чтобы плату разделили на всю команду. Но при этом Вонга никто не собирался отпускать с миром на первой попавшейся обитаемой планете: его, похоже, собирались оставить... среди пиратов, сделав одним из них. Чушь какая-то. — О, проснулся, принц-то! Доброе утро, ваше... как там к принцам обращаются? — бородач расхохотался, хлопая себя по коленям. — А, неважно. Давай, пацан, поднимай свой зад и тащи его к капитану, она решит, что с тобой дальше делать. Вонг непонимающе уставился на него: — А разве... я не пленник? — Чего? А, ну да, конечно, пленник. Поэтому ноги в руки — и к капитану. — А... охрана? — Вонг был окончательно сбит с толку. — Охра-ана, — протянул бородач, сморщив нос. — Может, тебе еще шелковой веревкой ноги связать да носить из каюты в каюту на руках? Пшел, кому сказано! Он достал из-за широкого пояса легкий пистолет и, не целясь, пальнул в Вонга. Тот с криком свалился на пол, попытавшись увернуться от заряда, а в гамаке появилась новая дырка с обгоревшими краями. Бородач хохотал, а остальные трое смотрели на Вонга со смесью жалости и насмешки, пока он, хватая ртом воздух, пытался подняться на едва гнущиеся ноги. Бородач выразительно кивнул на остывающий пистолет, и Вонг, не дожидаясь второго выстрела, на четвереньках выбежал за дверь. Пираты расхохотались ему вслед. В коридоре дышать стало легче, но ненамного: все так же удушающе пахло пряностями и машинным маслом. Трубы, проходящие вдоль стен, глухо вибрировали, и то и дело из мелких дыр в них со свистом вырывались клубы пара. Потрясенный, Вонг наблюдал, как сонного вида пират лениво стучал крупным металлическим инструментом по одной такой пробоине, не то пытаясь ее заделать, не то наоборот расширяя. — Эм... простите? — поняв, что никто не собирается следить за ним или провожать куда-либо, Вонг рискнул заговорить. Пират сплюнул на закрытый мелкой стальной сеткой пол и обернулся: — Ну? — Вы... не покажете мне дорогу к каюте капитана? — Не-а, — пират зевнул и снова принялся стучать по трубе. Вонг оторопел. Ему не просто отказали — его практически проигнорировали. Это было непривычно и даже обидно, но требовать чего-либо, будучи пленником, Вонг явно не мог. Или мог? — Отведи меня к капитану! — он попытался властно повысить голос, но сорвался на писк под конец. Пират вздохнул и очень медленно повернулся, почесывая небритую щеку. — Слышь, салага, — он сощурился и снова сплюнул на пол. — У тебя что, руки-ноги лишние? Или голова, которой ты не пользуешься? Вонг отрицательно замотал головой, уже жалея, что ввязался в диалог. Ноги начали предательски подкашиваться, но усилием воли он заставил себя стоять ровно и почти не дрожать. — Вот и я так думаю, — пират поморщился, махнув вдоль коридора, — никуда не сворачивай до лестницы. Наверху — направо и до упора. А теперь вали, новенький, и не приставай к народу. И без тебя проблем хватает. Окончательно сбитый с толку, Вонг прохрипел нечто похожее на благодарность и чуть ли не бегом двинулся вперед, стараясь даже голову не поворачивать лишний раз. Где-то гремели посудой и бранились по поводу ужина; по коридору то и дело проносился дрон с крытой корзиной в суставчатых лапках. Дрон был явно очень старый, украшенный яркими лентами и связками бус, и немного поскрипывал на лету. Благодаря этому скрипу Вонг успевал вжиматься в стену, пропуская его: уверенности, что у дрона хватит маневренности, не было совершенно. Наконец Вонг взобрался по узкой винтовой лесенке на более светлую палубу. В углу за лестницей стоял чахлый куст в кадке, привинченной к полу несколькими прутами. Над кустом висела выцветшая табличка: «Не мочиться», чуть ниже которой кто-то дописал прямо на стене: «А чем тогда поливать?» Вонг нервно усмехнулся, проходя мимо. Не столько потому, что ему было смешно, сколько от наконец-то пришедшего осознания полной абсурдности происходящего. Дверь в каюту капитана оказалось невозможно не опознать: на ней единственной гордо висело чистое знамя пиратов, оранжевое и немного рваное полотно с огромным черным черепом. Чувствуя себя полным идиотом, Вонг постучал. Ничего не произошло. Он постучал громче, для верности кашлянув пару раз, — и снова ему никто не ответил. Наконец, Вонг пнул дверь — и та широко распахнулась вовнутрь. — Ну заходи, чего долбишься! — донесся до него полный раздражения крик откуда-то из глубины. Каюта, освещенная огромной люстрой, собранной из кучи мелких цветных стеклышек, оказалась завалена хламом. На мягких коврах, закрепленных даже на стенах, валялись подушки, оружие, детали дронов, россыпи драгоценных камней, нижнее белье, набитые чем-то мешки и даже книги. Там виднелись чайнички и бутылки, жилеты, платки и странного вида банки. Некоторые вещи Вонг так и не смог опознать, сколько бы ни вглядывался. — Найдешь еду — ешь! — снова раздался крик. — Скоро вернусь! Стараясь идти осторожно, чтобы не наступить на что-нибудь мелкое и острое, он пробрался в центр каюты, где на небольшом свободном пятачке стоял низкий столик со сладостями. Подмяв под себя ближайшую подушку, Вонг осторожно уселся рядом, стараясь унять начавшее бешено колотиться сердце. Он снова вспомнил, как именно оказался здесь, — и эти воспоминания заставили горло сжаться в спазме. Но, по крайней мере, его никто не собирался убивать. В целом даже было похоже, что всем вокруг наплевать на него, наследника целой империи. Конечно, это было неожиданно и в чем-то неприятно, но... причин для настоящей паники не было. Или Вонг просто очень хотел в это верить. — Зря не ешь, вполне вкусно. Из-за темно-голубой ширмы, расписанной какими-то зелеными птицами, вышла женщина в широких шортах по колено. Она на ходу вытирала черные коротко остриженные волосы линялым полотенцем и пристально следила за Вонгом. Заметив, как он смущенно уставился в потолок, она с усмешкой опустила полотенце на шею, закрывая концами обнаженную грудь, и уселась возле столика, скрестив ноги. — Итак, давай нормально познакомимся. Мы уже общались, наверное, ты меня даже помнишь: я обещала развеять твою скуку, — она весело подмигнула. — Я — Ледна, капитан «Черного пламени». И я полагаю, тебе очень интересно, что будет дальше? Вонг кивнул, сглотнув. Грудь Ледны все еще стояла у него перед глазами, мешая думать, но он очень старался слушать внимательно. — В нормальных обстоятельствах я бы потребовала за тебя выкуп и постаралась побыстрее сплавить, — она потянулась за засахаренными фруктами. — Но видишь, в чем проблема: во-первых, нам за тебя уже заплатили, а во-вторых, мы не выходим на связь ни с кем без очень острой необходимости. Таким образом, свою часть сделки я выполнила, вытащив тебя с той убогой лоханки, но вот о твоей дальнейшей судьбе речи не шло. Ледна с хрустом откусила от лилового фрукта, который Вонг не смог опознать, и продолжила: — Мне, честно говоря, очень интересно, почему обязательно нужно было сохранять тебе жизнь в таком случае, но это не мое дело. Мое дело — решить, что с тобой делать дальше. И так как я склонна полагать, что от живого человека толку больше, чем от мертвого, тебе дается выбор: стать смотрителем какого-нибудь из наших складов на полу-обитаемой планете и постараться не стать кормом для диких зверей либо стать частью команды «Черного пламени» и постараться не напороться на чей-нибудь меч или пулю при абордаже. У нас как раз освободилось место. Ледна облизала засахаренные пальцы и уперлась руками в колени, выжидательно разглядывая Вонга. — А... других вариантов у меня нет? — на всякий случай уточнил он. — Есть. Буч выкинет тебя за борт. Вонг сделал глубокий вдох и обреченно закрыл глаза. До него наконец-то дошло, что именно происходит. Кто-то решил устроить смену власти в империи Кадгарун. Скорее всего, этот кто-то — представитель младших императорских линий, тот, в ком течет кровь правящего рода, непрямой потомок первого из сиятельных владык. У них достаточно денег и влияния, чтобы устроить подобное. А кроме того, они прекрасно знали: если однозначно не доказана смерть пропавшего наследника, традиция Кадгаруна требует, чтобы владыка не имел иных детей до того момента, как будет найден пропавший, либо достоверные известия о его смерти. И если с самим владыкой случится несчастье в это время, власть перейдет к младшей линии, сначала как к регентам, но затем, если до момента церемонии передачи власти от одного регента к другому не вернется наследник владыки, младший род признается правящей династией. Так что теперь все зависит от самого Вонга. Либо он попытается найти способ вернуться домой и уничтожить предателей, рискнувших всем ради власти, либо... ...либо станет свободным. Никаких традиций, никаких слуг и стражи, никакой скуки от безделья — только бесконечный космос, азарт сражений и вечера за картами в компании ворчащих и дерущихся пиратов. Яркие тряпки и ржавые стены корабля вместо стального блеска начищенных коридоров дворца и бесконечной синевы официальных костюмов, выпивка и сальные шуточки вместо строгого расписания приема напитков и оскомину набившей лести слуг. Кадгарун простоит и без Вонга, если он не вернется. Может быть, действительно пришла пора свежей крови младших взять власть в свои руки. Может быть, это предательство — единственный шанс для наследника империи самому выбрать свою жизнь, свою судьбу. — Только я ничего не умею, наверное, — Вонг открыл глаза и виновато улыбнулся. — Будущих владык не учат мыть полы или держать в руках что-то тяжелее планшета с данными. — Хороший настрой, — Ледна оскалилась и хлопнула в ладоши. — Значит, останешься вместо Гаспара. Его гамак теперь твой. А что до умений... Невелика беда. Ты еще достаточно молод, так что быстро научишься всему, что потребуется. И учиться будешь, я думаю... у Нел. Нел хорошая девочка, терпеливая, в отличие от того же Буча. Найдешь ее в инженерной, это палубой ниже жилой. Она резко поднялась и скрестила руки на груди: — Раз мы решили эту проблему, выметайся. Церемонию посвящения устроим через пару дней, как освоишься. Добро пожаловать... пират. Ледна расхохоталась, махнув рукой, и Вонг поторопился убраться из ее каюты. Его терзали сомнения в правильности выбора, но в то же время он чувствовал странный подъем. Воодушевление, граничащее с безумием. Его не покидало ощущение, будто что-то внутри оборвалось — и это было невероятно. Весь мир стал вдруг иным. Даже чахлый куст в углу казался цветущим. Все еще пребывая в легкой эйфории, Вонг резко распахнул отвратительно скрипнувшую дверь с изображением шестеренки на нижней палубе. — О. Это ты, — обернулась к нему невысокая смуглая женщина в промасленном жилете и кожаных штанах. — Я Нел. Добро пожаловать... эм... Как тебя зовут, еще раз? Протягивая руку, она стащила с лица огромные защитные очки и растерянно посмотрела на Вонга темно-янтарными глазами. Он вздрогнул, поняв, что они искусственные, но руку пожал. — Вонг. — А, точно! Добро пожаловать, Вонг. Надеюсь, тебя не убьют. Нел широко улыбнулась, и Вонг подумал, что, несмотря на легкое чувство беспокойства, появившееся после этой фразы, все действительно не так уж и плохо. А с дурными воспоминаниями он как-нибудь справится. Кондрад. Зов вечности и тьмы Среди бесконечности космоса находилось место для многих. Планеты, покрытые непроходимыми джунглями и планеты иссохшие и старые; планеты голубые, вечно заливаемые дождями, и планеты, на которых жить возможно было только под землей... Планеты, объединенные властью человека, в федерации соседствовали с империями, империи граничили с небольшими поселениями анархистов, захватившими спутник-другой, а анархисты — с могущественными ведьмами, крепко держащимися за свои территории. То тут, то там попадались планеты нейтрального пространства, пустынные на первый взгляд. На их поверхности — или под ней — находили приют беглецы и контрабандисты, стояли пиратские базы и редкие колонии переселенцев, пытавшихся построить свое будущее с нуля. Империи торговали с анархистами. Анархисты враждовали с империями. Федераты гордились своими Советами, и над ними же смеялись контрабандисты. Все они, без исключений, боялись ведьм. Хрупкий мир хаотичной вселенной, лишенной единого лидера, держался на информации — и тех, кто ею торговал. Монополисты этой торговли, кланы торговцев информации, жили на парящих меж звезд станциях и могли продать любые сведения... если покупатель мог за них заплатить. Самые важные тайны — вооружение противника, его планы и ресурсы — стоили невероятных сумм. И только поэтому хрупкий мир хаоса держался крепко. До тех пор, пока кто-нибудь, например, немолодой пират, не решался на грандиозную в своей глупости затею: нападение на станцию торговцев. Обычно подобные атаки заканчивались, даже не начавшись, — охрана торговцев мистическим образом узнавала о готовящемся нападении и успевала его предотвратить. За всю известную историю только одному человеку удалось успешно обойти всех и превратить станцию клана, занимавшегося историей и этнографией, в дымящийся остов. Этот человек — капитан пиратского корабля «Изабелла», Кондрад, которого многие другие капитаны за глаза прозывали Безумным. И он был совершенно в своем уме. Именно поэтому он прожил много дольше других и успел вырастить себе наследника из захваченного когда-то в плен мальчишки. А теперь пришло время убедиться, что все это было не зря. «Изабелла», тяжело вибрируя, полным ходом шла в самую черную из областей вселенной, туда, куда давным-давно не отправлялись корабли, где тысячелетия назад погасло огромное солнце, оставив после себя лишь пустоту. Старый пират чувствовал тяжелую поступь смерти, идущей за ним по пятам, — и хотел напоследок открыть тайну прошлого, вот уже семьдесят лет не дававшую ему покоя. Он хотел своими глазами увидеть планету, с которой все начиналось. * * * «...удивительно, что не сохранилось ни одного факта посещения Старого мира. Словно вспышка, поглотившая его солнце, стерла и людскую память о нем самом. А ведь все, что мы знаем, было рождено там, на единственном куске камня, окруженном необитаемыми мирами. Прошлое каждой нашей цивилизации имеет истоки в Старом мире. Даже пираты! Может быть, остов этой планеты скрывает тайны, знания пиратов древности, способные помочь нам сейчас. Мы действительно нуждаемся в этом, что бы ни говорили остальные. Гордые дети Тортуги, бывшие легендами, которых страшились все выходившие в космос, вынуждены летать на старых, едва справляющихся кораблях, и их атаки страшат только тех, кто забывает заплатить за новостную рассылку. Это ли не ирония, насмешка судьбы? Но мы, я и мой дорогой Теодор, вот уже тридцать лет ищем способ изменить это. И, наконец, у нас есть шанс его найти. Лишь бы мне хватило сил не умереть раньше, чем последняя тайна откроется нам...» Капитан Кондрад отложил толстую тетрадь, на две трети исписанную неровными строками. Возможно, ей суждено стать последним из бережно собираемых в отдельном сундуке дневников. Кондрад чувствовал, как ум, уставший за долгие годы, начинал путаться и повторяться, а потому эти дневники были особенно важны. Скоро, очень скоро они вместе с «Изабеллой» перейдут к Теодору, и он узнает из них то, что Кондрад забыл или не стал рассказывать. Бедный, бедный Теодор... Кондрад взвалил на него слишком тяжелую задачу. Тяжело вздохнув, он поднялся с невысокого диванчика. Движение отдалось болью в затекших суставах, и на краткий миг Кондраду показалось, что болят даже механические ноги. Постояв немного и придя в себя, он, грузно топая, двинулся на мостик, надеясь увидеть что-нибудь необычное в окружающем космосе. Если он не ошибся, «Изабелла» уже должна была выйти за пределы обитаемых миров. Проходя по жилой палубе, он в который раз испытал чувство жгучей благодарности к своей команде. На корабле Кондрада собрались самые безрассудные из детей Тортуги — лучшие из них, готовые нырнуть в неизвестность ради мечты. Они были готовы жить абсолютно без связи, драться хоть со всем флотом ведьм и верить, горячо верить в то, что именно им суждено изменить мир. Через приоткрытые двери кают доносились запахи курительных смесей и сухих гелей, которыми мылись, экономя воду; слышались звуки песен и треньканье домры, смех и звонкие щелбаны, которыми на «Изабелле» обычно награждали проигравшихся в карты. И, конечно же, над всем этим стоял густой сладко-пряный дух готовящегося ужина. Даже Кондрад невольно сглотнул слюну, проходя мимо камбуза. На мостике было пусто. Только слепой Луис блаженно замер в кресле пилота, целиком погрузившись в свой интерфейс, да Теодор завороженно разглядывал проплывающую мимо пустоту. Если бы корабль не вибрировал, могло показаться, будто они так и зависли в холодной тьме. — Я тут подумал, — тихо произнес Теодор, услышав стук шагов Кондрада, — как было ужасно, когда люди были вынуждены ориентироваться только с помощью зрения. Если бы не интерфейс Луиса, мы бы давно разбились. — В те времена людям не было нужды летать среди потухших звезд, — хрипло откашлявшись, отозвался Кондард. Теодор только покачал головой, не отрываясь от смотрового окна. — Надеешься увидеть развалины первых колоний? — Было бы неплохо. Но я знаю, что это глупо. Гораздо проще запросить от Луиса проекцию. И все же... — ...она будет казаться фальшивкой, да? — Да, — Теодор кивнул и, наконец, обернулся. — Что-нибудь случилось? — Ну что ты. Просто сентиментальный старик решил заняться тем же, чем только что занимался ты, — Кондрад тяжело опустился в капитанское кресло и накинул на ноги, прикрывая их, расшитый хищными рыбами плед. Теодор ухмыльнулся. Он был очень похож на самого Кондрада, каким тот был лет тридцать назад: такой же теплый, полный искреннего любопытства взгляд, бритая налысо голова и такая же дурная привычка заплетать бороду в косы. Разве что обе ноги еще были при нем, но надолго ли... С другой стороны, удивляться было нечему, ведь парня вырастил, заставив забыть даже смутные воспоминания о прежней жизни, не кто-нибудь, а именно Кондрад. Хотя иногда он жалел, что в Теодоре не осталось ничего от самодовольного лоска его клана торговцев информацией. Это могло бы стать чудесной изюминкой будущего капитана. — Но раз я нашел тебя здесь, — продолжил Кондард, — расскажи-ка мне, как продвигается расшифровка чипов, которые добыла нам Ледна. — С трудом, — Теодор развел руками. — Пока что мы не нашли в них ничего полезного, но разобрать удалось едва ли четверть. — И что было в этой четверти? — Только то, что нам и без того известно: вся электроника ведьм выгорает до состояния, не поддающегося восстановлению. Боюсь, если мы хотим узнать что-то действительно ценное, придется либо совершить налет на пограничный с ними мир, либо остаться в Старом мире до смерти последнего из команды, надеясь найти там истоки ведьмовской культуры. — И как ты оцениваешь наши шансы в обоих случаях? — Я уже расписал нормы выдачи воды и еды, которые позволят как минимум двум пиратам протянуть еще лет шестьдесят. Кондрад расхохотался: — Тебе явно недостает веры в удачу. А она очень важна, мальчик мой. — «Мальчик»... — Теодор скривился, словно у него разом заболели все зубы. — Ты всегда будешь для меня мелким пацаном. А теперь я попрошу тебя принести наш ужин. — Да, капитан. Тяжело вздохнув, Теодор вышел в коридор, оставив Кондрада разглядывать тьму за смотровым окном. «Изабелла», судя по натужному стону ее внутренностей, огибала какое-то большое препятствие на пути, и, поколебавшись пару минут, Кондрад пробежался по клавишам управления, встроенным в подлокотник кресла, вызывая интерфейс управления корабля. Вокруг него немедленно поднялась еле заметная стена кода, постепенно формирующего пространственную сетку. — О, капитан, — Луис в своем кресле встрепенулся и повернул к Кондраду закрытые круглыми темными очками глаза. — Желаете лично встать за штурвал? Вас перевести в полный интерфейс? — Нет, спасибо. Мне бы полюбоваться видами из окна. — Есть. Наслаждайтесь, — Луис понимающе кивнул, возвращаясь в исходное положение. Сетка стянулась к смотровому окну, формируя экран. Тьма понемногу светлела, и из нее начали проступать очертания групп астероидов, среди которых выделялась огромная глыба, похожая на небольшой спутник. Она тускло мерцала, подсвеченная аналитическими выкладками систем «Изабеллы», сообщающей, что поверхность состоит в основном изо льда и твердых каменных пород. Если бы не размеры этой «глыбы», Кондрад решил бы, что это — небольшая планета, окруженная спутниками. Но таких маленьких планет он еще не встречал. Дав команду на увеличение, он напряженно вглядывался в пустынные пейзажи, восстановленные системами корабля. Пока «Изабелла» проходила мимо, Кондрад надеялся найти хоть что-нибудь. И надежды оказались не напрасными. Уже когда корабль обогнул «глыбу», Кондрад увидел группу небольших округлых строений на ее поверхности. Чтобы рассмотреть их лучше, ему пришлось бы подойти вплотную, но и возможного увеличения было достаточно, чтобы увериться: это были именно строения. Те самые заброшенные руины первых колоний. С тяжело колотящимся сердцем Кондрад дал команду системам на составление снимков. Позже, когда «Изабелла» вернется на Тортугу, они перейдут в архивы пиратов. И, может быть, через много-много лет, вдохновят какого-нибудь молодого капитана на поиски легенд, как когда-то вдохновили самого Кондрада рассказы старой Наннет, поймавшей призрачную передачу Старого мира в эфире. Тогда ей поверил только Кондрад. Теперь Кондраду верила примерно треть всех капитанов Тортуги. Возможно, тому, кто вдохновится его находками, поверит не меньше половины, и рано или поздно... Кондрад грустно улыбнулся своим мыслям и проводил взглядом исчезающие крыши колонии. С возрастом он начал легко отвлекаться на свои мечты. Слишком легко. — Капитан, — подал голос Луис, — системы показывают, что здесь не меньше восьми предполагаемых планет. — Осмотрим все. Старый мир не так велик, чтобы заблудиться. На одной из них должно оказаться больше построек, чем на других — скорее всего, это и будет нужная. Либо так, либо среди этих планет найдется колония с архитектурой, отдаленно напоминающей постройки ведьм. Если я прав, их культура практически не менялась на протяжении тысячелетий. — Как скажете, — Луис пожал плечами, но Кондрад слышал, как дрожал от волнения его голос. Сбросив ход, «Изабелла» величественно проплывала между застывшими в холодной тьме планетами, не переставая делать снимки полуразрушенных башен и почти ушедших под землю округлых куполов с истлевшими оконными проемами, скованных льдом и покрытых спрессованным пеплом. Но почти везде это были небольшие городки, редкими точками усеивавшие поверхность планет. На мостик вернулся Теодор, катя перед собой дребезжащую тележку, и охватившее было Кондрада оцепенение спало. Он выставил пятидесятипроцентную прозрачность интерфейсу и повернул голову, дожидаясь, пока тележка окажется в поле зрения. — Запасы чая с Хайльстейна подходят к концу, — проворчал Теодор, останавливаясь перед креслом и принимаясь разливать ароматный отвар по глиняным чашкам. — Если полетим обратно, придется давиться сухими водорослями с Тессы. — Еще пара десятков лет, и чаи Тессы будут казаться тебе лучшими, — Кондрад потянулся к блюду с розовыми рисовыми шариками, пересыпанными специями. — Жаль, что я могу не прожить так долго, а то поспорил бы с тобой на пару унций. — Жаль, — коротко кивнул Теодор, закатывая рукав и касаясь вживленным под кожу руки чипом панели в кресле. — Ого... — Воодушевляет? — Скорее, обескураживает и удручает. Столько мертвых планет в одном месте... — Теодор протянул руку, будто пытаясь коснуться изображения очередных руин, и тут же опустил ее. — Но есть более насущная проблема. — Ммм? — Кондрад сосредоточенно жевал свой шарик, вполглаза отслеживая начинающийся разброс в архитектуре. Он заметил зачатки парящих городов над планетой, поверхность которой, судя по выкладкам «Изабеллы», когда-то состояла в основном из газообразных веществ. Возле крупных строений мелькали небольшие станции, очень похожие на миниатюрные копии анклавов ведьм... но это могло быть просто совпадением. — Даже если мы найдем хоть какие-то данные, я сомневаюсь, что мы сможем считать их. Технологии Старого мира... я не могу быть уверен, но не изменились ли они за прошедшие тысячелетия? — Конечно, изменились, — пожал плечами Кондрад, отпивая отвар. — Но ты упускаешь одну вещь, которая не менялась. Теодор моргнул, отворачиваясь от панорамы руин: — Да? — Да. Книги, мальчик. Журналы, записи, сделанные от руки. — Вы думаете, там, — поперхнувшись, Теодор ткнул пальцем в направлении смотрового окна. — Могли сохраниться... книги? — Я очень на это надеюсь. Скорее всего, на части планет не было атмосферы, — Кондрад смахнул с пледа упавшие мелкие рисинки. — А значит, в таких местах намного меньше разрушительных факторов. Холод, сухость, вакуум, если нам повезет — и хоть что-нибудь, да сохранилось. Я верю в это. Вероятно, забрать с собой подобную находку мы не сможем, — она рассыплется, попав на корабль. Но этого-то нам и не нужно. Теодор выдохнул сквозь сжатые зубы, но промолчал. Похоже, только что он еще раз убедился в том, что капитаном овладело некое священное безумие, но Кондраду меньше всего хотелось разубеждать его. Когда-нибудь он поймет эту одержимость и жажду чуда. Может быть, когда станет старше на десяток-другой лет. А пока было достаточно и того, что он не мешал поискам. Всему свое время. Кондрад допил свой отвар и вновь поставил прозрачность интерфейса на ноль. Перед «Изабеллой» выросла очередная планета, на удивление густо застроенная самыми разными городами: были там и рухнувшие на землю прототипы летающих, и запечатанные либо частично заваленные входы подземных, и разрушенные купола наземных. — Луис, — сиплым от волнения голосом почти прошептал Кондрад. — Вокруг этой планеты. И пониже. — Ага, — коротко отозвался тот, и «Изабелла», почти остановившись, начала медленно опускаться ближе к поверхности. — Это... сердце Старого мира? — облизнув губы, спросил Теодор. — Скорее, самая первая колония, — вполголоса отозвался Кондрад, до предела увеличивая изображение. — Нет следов развития... Посмотри! На противоположной стороне планеты оказалось гораздо больше свободного пространства. Только одно, хоть и довольно большое, поселение, огороженное почти полностью уничтоженными столбами, похожими на старые крепления силовых полей, гордо возвышалось среди изрезанной каньонами пустыни. И в куполах, накрывающих поселение, Кондрад не без труда узнал отголоски архитектуры ведьм: похожие на сжатые пружины башни, соединенные хрупкими, кое-где рухнувшими переходами, низкие округлые постройки вокруг, наползавшие друг на друга и словно сбивавшиеся в гроздья... Увидев же на центральном куполе едва различимый символ — расходящиеся от клина круги — не нарисованный, а выложенный тем же материалом, из которого был сделан сам купол, Кондрад ощутил, как немеют от волнения пальцы. Он был прав! Все это время его погоня за мечтой была не напрасна! — Нам туда, — спокойно констатировал Теодор. — Мне распорядиться подготовить лодку? Кондраду хватило сил только кивнуть. — Капитан. Вы туда не пойдете, — еще более спокойно добавил Теодор. — Вы нужны нам здесь. Живым. — Я понимаю, мальчик. — Мы наладим трансляцию. Здесь достаточно далеко, чтобы ее никак не смогли засечь. — Да, конечно, — Кондрад с благодарностью кивнул и уставился на тускло мерцающие линии проекции. Он чувствовал, как тяжело и быстро стучало сердце, готовое выпрыгнуть из груди, и постарался успокоиться, пока не задохнулся. Что бы ни скрывали эти руины, любая мелочь может стать огромным шагом вперед. Вскоре грохот и лязг оповестили его, что лодка улетела. С небольшой задержкой на интерфейс Кондраду поступил запрос на соединение. — Капитан, — голос Теодора, упакованного в старый скафандр, звучал глухо. Его почти заглушал дребезг лодки. — Модуль связи пришлось перезапускать. Меня..? — Слышно, — Кондрад нетерпеливо побарабанил пальцами по подлокотнику. — Но не видно. — Минуту. Теодор молчал гораздо дольше. Когда Кондрад начал испытывать навязчивое желание подняться и начать расхаживать по мостику, проекция руин, наконец, сменилась трансляцией. За это время лодка уже успела благополучно приземлиться у небольшого здания, и на экране маячила узкая темная улочка, петляющая между округлыми боками других похожих строений. Большая часть изображения тонула во тьме. — Я даже не знаю, как здесь ориентироваться, — едва перекрывая помехи, сообщил голос Теодора. — Заряда фонарей надолго не хватит, будем зажигать по одному. Можно, конечно, отправить кого-нибудь назад в лодке за... — Нет, — резко оборвал его Кондрад, чуть привстав от волнения. — Опасно оставаться без транспорта. — Как будто он нам поможет, — Теодора не было видно, но Кондраду показалось, что тот закатил глаза. — В любом случае... Судя по снимкам «Изабеллы», здесь несколько крупных башен. Откуда начинать, капитан? — Самая высокая, скорее всего, служила для официальных визитов, — с сомнением пробормотал Кондрад, снова вызывая уменьшенную проекцию. — Чтоб мне до смерти неба не видеть! Я не имею ни малейшего понятия, для чего служили остальные, мальчик! Мои догадки не лучше твоих. — «Мальчик»... Хорошо. Мы начнем с ближайшей, капитан. Задумчиво потягивая отвар, Кондрад следил за тем, как темная улочка становится все шире и шире, постепенно превращаясь в подобие площади у подножия спиральной башни. Сколько бы он ни старался, увидеть на улице каких-то мелочей, вроде забытого транспорта или брошенного оружия, ему так и не удалось. То ли древние ведьмы соблюдали почти стерильную чистоту, то ли все успело истлеть за прошедшие тысячелетия. Но как бы оно истлело без подобия атмосферы, воздействующей на вещи?.. Или, возможно — только возможно! — что древние ведьмы не выходили из своих зданий. Не зря же везде виднелись переходы. Вход в башню оказался выбит какой-то мощной силой: толстая покореженная дверь, по виду, металлическая, валялась у ступеней, в самом низу. Кондрад услышал, как Теодор шепотом выругался и принялся раздавать указания, собираясь выставить охрану. — Мальчик, — с безграничным терпением в голосе вмешался Кондрад, стиснув подлокотник кресла, — ты забыл, где ты? Какая охрана, планета мертва тысячи лет. — Тьфу, — Теодор глубоко вздохнул и крикнул остальным отмену приказов. За дверным проемом оказался небольшой холл. Фонарь Теодора выхватывал из тьмы то треснувший горшок, в котором мог когда-то расти древний фикус, то остов какой-то мебели, то покосившуюся металлическую раму не то от зеркала, не то от картины. Напротив входа, рядом с открытой кабиной лифта, начиналась закручивающаяся лестница, уводящая вверх, а под ней — погнутая крышка люка. — Нанетт, Джек, идете наверх, — глухо скомандовал Теодор. — Найдете хоть что-то уцелевшее — включайте изображение. Капитан, вам нужен отдельный канал с ними? — Конечно. — Есть, капитан, — в унисон отозвался бас Джека и почти такой же низкий голос Нанетт. Затем Нанетт отсоединилась, видимо, стараясь не перегружать канал связи. — Фонари зажигать поочередно! Следите за уровнем заряда, вам должно хватить и на обратный путь!.. Ладно, Тай, помоги открыть... это. Под тихое пыхтение Джека, явно изо всех сил старающегося не засорять эфир руганью на лестницу и ее высоту, две пары рук взялись за крышку, стараясь сдвинуть ее. Удачей оказалось то, что замок, закрывавший люк, был с покореженной стороны: выдранная с мясом электроника, беспомощная и давно погибшая, и крышка плавно отлетела в сторону, медленно вращаясь. — Надеюсь, это не овощехранилище, — нервно хохотнул Теодор, пытаясь разогнать тьму внизу, и принялся спускаться. Свет выхватывал хрупкие ступени, покрытые льдом стены и усыпанный застывшими обломками пол. Кондрад вдруг подумал, что в подвале когда-то давно был холодильник. Очень большой холодильник. — Чтоб меня... Теодор замолчал, и Кондрад почувствовал, как по спине пробежал холодок: на весь экран растянулись полки, занимающие пространство от пола до потолка. А на полках, примерзнув к ним, стояли мутные заледенелые банки с половинками мозга. Небольшие, то ли детские, то ли принадлежавшие когда-то животным органы сохранились в вечной мерзлоте, залитые неизвестными пиратам составами. — Не трогай, — Кондрад одернул протянувшего было руку за банкой Теодора. — На корабле оно, скорее всего, превратится в желе, если не расползется водяным студнем. Слишком долго пролежало. Он судорожно делал снимки, пока Теодор показывал остальные стены. Там все так же вдоль полок стояли банки с полушариями мозга, иногда — с более мелкими придатками. К одной из полок крепилась металлическая табличка с вытравленной выпуклыми точками надписью, но разобрать ее не удавалось. Кондрад сделал несколько снимков, надеясь, что они смогут расшифровать ее позже. — Капитан, — голос Джека заставил его вздрогнуть, отводя взгляд от таблички. — Мы нашли... кажется, это библиотека? — Картинку! Кондрад уменьшил трансляцию Теодора, быстро сдвигая ее в угол экрана, и через несколько томительных минут на освободившемся пространстве появилась нечеткое изображение закрытых в прозрачных шкафах рядов книг. Никаких дверок или иных способов открыть книги не было видно, и Кондрад досадливо скрипнул зубами. Разрушать шкафчики было опасно. Поднимать на борт — рискованно. Но оставить, не узнав, какие тайны в них скрыты? Не для того Кондрад прилетел сюда! — Попробуйте стащить один вниз, на площадь, — распорядился он севшим голосом. — Луис! «Изабелла» сможет выдать анализ? — С открытого участка — должна. Стоящий ближе всего к лестнице шкафчик подхватили две пары рук, и последовавшую за этим бесконечность Кондрад, до хруста сжав свою опустевшую чашку, наблюдал, как на экране мелькают ступени. Он едва заметил, что Теодор выбрался из подвала и уже ожидает перед башней. Наконец, шкафчик поставили на землю. — Готово, капитан, — Джек судорожно закашлялся и отключился. На его место пришла чуть менее запыхавшаяся Нанетт: — У нас почти не осталось заряда фонарей, так что поторопитесь с решением... капитан. Кондрад закрыл глаза и сделал глубокий вдох, стараясь унять снова начавшее тяжело биться сердце. Ему нельзя было так волноваться. Не сейчас. На экране, поверх трансляции, замелькали выкладки аналитических систем. Судя по ним, шкафчик можно было назвать прототипом сохраняющих капсул, производимых на Тайсине, которые использовались для перевозки грузов, не помещающихся на корабле. Они сохраняли содержимое от всего. Кроме жаждущих их украсть пиратов, но это был совершенно отдельный пункт... — Забирайте, — Кондрад дрожащими руками потянулся к остывшему чайнику. — Возвращайтесь с ним. Заряжайте фонари, берите генератор и возвращайтесь за остальными. Теодор, бери всех, кроме Луиса. Мне нужен каждый шкафчик... из каждой башни. Осмотрите даже главную. А потом... потом мы отправимся домой. На Тортуге у нас будет больше шансов добраться до этих книг, не повредив их. Что стоите? Вперед! — Да, капитан! Вонг. Часть корабля Империя Кадгарун всегда жила согласно традициям, охватывавшим все детали уклада, от цвета нижнего белья сословий до состава подаваемой к столу пищи на каждый день декады. Так, в первый день декады подавались чаи с Тессы и жаркое из мяса маомахов, обитавших на ее второй луне. Считалось, что это идеальное сочетание. Получая по утрам противно пахнущую чашку алого варева и тарелку фиолетовой размазни, Вонг мог быть уверен: новая декада началась в империи. Пираты ели... все, что могли найти в кладовых. В любое время. В любых количествах. Когда бы Вонг не проходил мимо камбуза, оттуда всегда пахло специями, сладостям, выпечкой и дешевым алкоголем. На жилой палубе всегда кто-то чем-то хрустел или чавкал, гремел посудой или выпрашивал у соседей по каюте сухой гель, чтобы отмыть руки от налипшего жира. Пока кладовые были полны, никто не следил, кто, когда и сколько ест. Так что первые три декады своей жизни на борту «Черного пламени» Вонг в основном блевал. Непривыкший к такому разнообразию желудок просил пощады, пираты смеялись над «новеньким салагой», и Вонг понемногу начинал жалеть о своем выборе. Временами, размышляя о жизни у двери занятого гальюна, он почти мечтал, чтобы Буч выкинул его, наконец, в шлюз. Но к концу третьей декады Нел, закрыв чувствительную электронику глаз темным «вторым веком» и напугав этим сонного Вонга до полусмерти, протянула ему шарик из розового риса, чуть-чуть пересыпанный специями. — Ешь, — улыбнулась она, выжидательно наблюдая. Вонг хотел было отказаться и снова забыться тревожным голодным сном, но вовремя заметил возвышающегося за ее спиной Буча. Тот лениво почесывал живот, но при этом не отрывал от Вонга пристального взгляда. Так что ничего не оставалось, как выдавить улыбку и принять угощение. Как бы старательно Вонг не избегал встречаться с Бучем, но все-таки успел заметить, что тот относится к Нел как к родной дочери. Последствия недавней неудачной шутки одноглазого Катти по поводу «плоской», как ему показалось, груди Нел Вонг видел своими глазами: Катти полдекады ходил, опасаясь на самодельный костыль и питаясь кашами через соломинку. — С-спасибо, — Вонг сел в гамаке и осторожно взял в руки липкий шарик. Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, он осторожно откусил кусочек... и расплылся в широкой улыбке. Организм неожиданно перестал протестовать, и остаток шарика Вонг проглотил, почти не жуя. Рассмеявшись, Нел наклонилась и подняла с пола полное блюдо точно таких же шариков, каждый из которых был пересыпан по-своему. — Шт эт? — Вонг теперь уже с искренней благодарностью принял его, продолжая набивать рот легкой и вкусной пищей. — Это? Розовый рис с Тортуги. Его выращивают, чтобы кормить детей, желудок которых еще не принимает нормальную пищу, и стариков, чье нутро уже не хочет ее принимать. Ну и для салаг, которых подбираем по пути, — Нел выдохнула под конец слишком плавной для нее речи и поочередно моргнула «вторым» и обычным веком, заставив Вонга вздрогнуть. Почему ему сразу не предложили эту еду, он, глядя на ехидную ухмылку Буча, решил не уточнять. — Сегодня твое посвящение, — сообщил тот, разгладив бороду. — Так что жри и готовься. Прежде, чем Вонг успел спросить «к чему?» Нел скорчила такую устрашающую рожу, что все вопросы сами собой улетучились. Кивнув, он принялся уничтожать рисовые шарики, пока Буч и Нел уселись на пол рядом со Стариком Дороти, уснувшим в обнимку со своим обожаемым кальяном. — Уж-же пора? Из гамака у противоположной стены, заваленного одеялами, вынырнула рука с пустой бутылкой. С небольшой заминкой вслед за ней показались торчащие во все стороны косички, и только затем — сам Улис, не слишком трезвый и заросший редкой щетиной. — Еще нет, — зашедший в каюту Катти бросил в гору одеял полупустой блистер и пнул Дороти. — Но вставать уже можно! Улис выронил бутылку и вцепился в блистер, выдавливая на язык светлые полупрозрачные капли антитоксина. Пока он, причмокивая, глотал их, Дороти открыл один глаз и попытался затянуться. Тщетно: кальян давно потух. — Как страшно жить в наши тяжелые времена, — вздохнул он, с лязгом распрямляя механические руки и оглядываясь по сторонам. — Ааа, вы все-таки накормили пацана по-человечески? Давно пора. Вонг с благодарностью посмотрел на разминающего затекшие мышцы Дороти поверх почти опустевшего блюда. Тот подмигнул ему и принялся раскуривать свой кальян. — Это было бы слишком скучно, — окончательно протрезвевший Улис выпал из гамака, опрокинув на пол все одеяла. — К тому же, Буч теперь должен мне половину своей сегодняшней доли: принц дожил до посвящения. Кстати, это надо отметить! — Вот после посвящения и отметишь, — Дороти выпустил в него облачком дыма. — А пока... Эй, Катти, не хочешь поспорить, найдет он свою саблю или нет? — Не хочу, — Катти, успевший лечь в гамак под Вонгом, громко зевнул. — У меня не на что уже. — А вот был бы поумнее, не стал бы спорить со Стариком, — хохотнул Буч. Вонг слушал их, подбирая рисовые крошки со дна блюда и стараясь не смеяться слишком громко. Он привык к пиратам. На самом деле, еще в первую декаду он заметил, что сколько бы они ни спорили, сколько бы ни стреляли друг в друга, настоящей вражды между ними не было. Они с удовольствием посылали друг друга и отбирали все до нитки у проигравшего спор или партию в карты, но при этом Буч заботился о Нел, Катти таскал для Улиса антитоксин чуть ли не из капитанской каюты, а Старик Дороти, хоть и ворчал про загадочные «старые времена», был для всех скорее добрым дедушкой. И остальные, живущие по соседним каютам, с которыми Вонг пересекался редко... Когда он думал о них, как о некой совокупности, пытаясь представить каждого в своей каюте или на своем месте на «Черном пламени», Вонг думал, что все пираты похожи скорее на единый организм. Не было сомнений, что друг за друга пираты готовы воевать с кем угодно и когда угодно. И Вонг отчаянно хотел стать частью этого шумного, ворчливого и пестрого целого. Частью команды, частью корабля. Но до сих пор он оставался для них «салагой» и «принцем». Хотя предстоящее посвящение, похоже, могло все изменить. — БРИГАНТИНА ФЕДЕРАТОВ АТТОНГИ ПРЯМО ПО КУРСУ. АБОРДАЖНАЯ КОМАНДА — К ЛОДКАМ. Вонг от неожиданности выронил блюдо, глухо стукнувшееся о голову соскочившего из гамака Катти. Тот тихо выругался, но не стал задерживаться: на ходу поправляя перевязь с саблей и переводя пистолет в боевой режим. Улис с победным кличем выудил свое оружие из горы одеял и отправился следом. — А ты чего ждешь? Особого приглашение, о сиятельный, или как тебя там? — Буч вытряхнул Вонга из гамака и наградил легким пинком под зад. — И только попробуй облажаться! Дороти ухватил Вонга за край жилетки и потянул в коридор, на ходу нацепляя на него перевязь с короткой саблей и протягивая ракетницу. Откуда он ее выудил, Вонг не успел заметить. — Тут хоть учиться не надо стрелять, — проворчал Дороти, указывая пальцем на шкалу заряда. — Все, что в пределах синего спектра значит, что плазма в рабочем состоянии. Алый — перегрев. Стрелять бесполезно. Что еще... Эта зеленая штука переводит в режим пуска нейрогранат. Их пять штук, считай, если будешь запускать. Все. Ты готов. Целься в толпу, не промажешь. И только попробуй пристрелить меня! Последнее напутствие он крикнул, запрыгивая в лодку и натягивая респиратор. Вонг постарался скопировать каждое его движение, не уверенный, что именно он должен делать дальше. Последней в лодку запрыгнула Ледна. — Бригантина, — она облизнулась, задраивая люк. — Мы их подбили, но нежно. Постарайтесь не развалить весь корабль, флот Тортуги давно пора обновлять. — Есть, капитан! — хором взревели пираты в ответ. — Буч! Прикрывающий залп! — крикнула Ледна в передатчик и затянула ремни своего респиратора. — Катти! Идем чуть ниже линии огня! Лодка вздрогнула, задрожав, и Вонг, наконец, осознал, что летит брать на абордаж целый корабль. Тихо пискнув, он вцепился в ракетницу изо всех сил. — Слыш, — над ухом кто-то зевнул и продолжил почти шепотом, — ты б лучше вперед шел с этой бандурой, чтоб своих не зацепить. Не то, чтоб я настаивал... Вонг отчаянно закивал, чем вызвал хохот всей абордажной команды. — Не слушай его, — Ледна улыбалась одними глазами. — Будь там, где сочтешь нужным. Главное для тебя в этом бою — не подохнуть случайно. По лодке прокатился металлический скрежет, и люк начал открываться. — Вперед, дети Тортуги! Ледна бросила в люк гранату, и первая выпрыгнула наружу под грохот взрыва. Сбитый с толку и оглушенный Вонг с визгом выскочил следом, не глядя, в кого целится, открывая огонь. Зажмурившись, он продолжал палить, пока не почувствовал, как ракетница нагрелась в руках. — Во дает, — протянул кто-то из пиратов за спиной, и в следующий миг вся команда с ревом и гоготом пронеслась мимо, на ходу с грохотом выбивая двери кают, закидывая в них гранаты и радостно подвывая взрывам. Вонг рискнул открыть глаз. Коридор был залит кипящей кровью. Быстро закрыв глаз, Вонг помчался вперед, ориентируясь на голоса и время от времени останавливаясь, наткнувшись на чью-то спину. Наконец, кто-то додумался взять его за руку и потащить за собой, опережая остальных пиратов. — Враг за углом, — шепнула ему на ухо Ледна, и Вонг, переведя ракетницу в режим пуска нейрогранат, запустил одну туда, куда его направили. Ледна быстро оттащила его подальше, но его все равно слегка задело, оглушив, и остальной бой превратился для Вонга в череду перебежек, выстрелов и криков, покрытых кровью стен и скорчившихся трупов под ногами. Он очнулся только сидя в лодке, возвращающейся на «Черное пламя». — А ты не такой уж и салага, — подмигнул ему Дороти. — Я же говорил, наследник империи — это не какой-то оборванец-анархист. Молодец, парень! Моргнув несколько раз, Вонг робко улыбнулся в ответ. — Да ты не бойся, я тоже не помню свой первый бой, — оскалился, обернувшись от панели управления лодки, Катти. — И никто не помнит особо, что бы не плели. Ты сегодня герой дня... Вонг. — Ночью будем отмечать, — Ледна хлопнула в ладоши. — Общий сбор в столовой, как все отмоются. Бригантину на буксир до дальнейших указаний! — Есть, капитан! * * * Даже вернувшись в каюту, Вонг продолжал обнимать свою ракетницу. Воображение то и дело воскрешало залитый кровью пол и спекшиеся лица солдат в ядовито-зеленой форме Фередератов Аттонги, и он уселся под гамак Катти в странном оцепенении. Хотелось проснуться дома, среди слуг, готовых принести положенное по традиции лекарство от кошмаров, а затем снова зарыться в прохладные чистые одеяла и вызвать придворного менестреля, чтобы спел лучшую из колыбельных... — На, парень, затянись, — донесся до его сознания голос Дороти. А затем Вонг почувствовал, как губ касается холодный металл мундштука, и легкие наполняются горьким дымом. Неудержимо закашлявшись, он выронил ракетницу. Пытаясь проморгаться и размазывая выступившие на глазах слезы, Вонг подскочил и тут же упал обратно, наткнувшись на что-то большое, мягкое и теплое. — Экая ты у нас принцесса, — Буч потер живот и снисходительно улыбнулся. — На, отмывайся, пока не запаршивел. Он бросил на колени тяжело дышащему Вонгу кусок сухого геля подозрительно-сиреневого цвета и отошел, принюхиваясь к собственным подмышкам. Дороти, тихо посмеиваясь, затянулся, вспенивая кусок зеленого геля. В каюте запахло мятой. Затем к запаху добавились нотки мускуса — повернувшись, Вонг увидел, как восседающий на горе подушек Улис стряхивает в вытащенный из-под гамака таз грязно-коричневую пену. Катти нигде не было видно. — А он в гальюн ушел. Опять из-за него там все пропахнет этими мерзкими цветами с Тайсина, — доверительным шепотом, сдобренным дымом, сообщил Дороти. — Не смотри на меня так. Ясно же, кого ты потерял. Нас не пятьсот человек на каюту. Слабо улыбнувшись, Вонг осторожно вспенил свой гель. Каюту наполнил нежный аромат, едва уловимый на фоне остальных, и он почувствовал, как краснеет. Этот запах он слышал только один раз в жизни, совсем еще ребенком случайно зайдя на женскую половину дворца своего отца, где обитал его гарем. Женщины, смеясь, проводили его к выходу, но этот запах еще долго не отмывался от кожи. Оглядевшись, Вонг понял, что и среди пиратов подобные ароматы ассоциировались скорее с плотскими утехами, и в смущении стряхнул пену в таз. А затем шкурой почувствовал, что от него ждут дальнейших действий. И замерший Улис, и затянувшийся дымом Дороти, и нахально улыбающийся Буч ждали, как Вонг поступит дальше. Первым побуждением было рассмеяться, — но что-то подсказывало, что это будет самым худшим из возможных вариантов. Чувствуя, как неловкость перерастает в раздражение, Вонг оскалился, сплюнул на пол, расправляя грудь, и почти с вызовом посмотрел прямо в глаза Бучу. Тот сощурился и скрестил руки на груди. Они стояли друг напротив друга, и Вонгу казалось, что воздух каюты скоро заискрит от напряжения. Не выдержав, он выхватил саблю. Буч повторил его движение более плавно, почти нехотя, а в следующий миг неожиданно оказался в полушаге от Вонга, и не успел тот пискнуть или замахнуться, как оказался в его могучих руках. — Салага он и есть салага, — сплюнул Буч, ногой открывая дверь каюты и выволакивая Вонга в коридор. Несколько быстрых шагов, и они оказались у дверей мусорного шлюза. — Давно говорил, что пора тебя выкинуть... Напуганный и разъяренный, Вонг извернулся и изо всех сил укусил Буча в предплечье. Тот от неожиданности разжал руки, и Вонг, оказавшись на полу, резким движением откатился в сторону, вскакивая на ноги и тыльной стороной ладони утирая оставшуюся на губах кровь. Буч с удивлением зажал прокушенною кожу и хмыкнул, растерев ранку. — Молодец, парень, — неожиданно широко улыбнулся он, окончательно сбив Вонга с толку. — Так и надо. Лови! Буч бросил новый кусок геля, на этот раз такой же коричневый, как у Улиса. От неожиданности Вонг поймал его не глядя. — Зайди к Нел, ей нужно сделать пару замеров, — махнул рукой Буч, разворачиваясь. — И лучше там и помойся, у меня уже голова раскалывается от вашей приторной вони. Вонг открыл было рот... и тут же закрыл его снова, так ничего и не ответив. Напряжение спало, и, похоже, его окончательно приняли, как своего. Но шуточки здесь, конечно... Легко к ним привыкнуть, наблюдая со стороны, но быть участником, оказывается, не так весело. А, может быть, Вонг еще успеет привыкнуть и научится получать удовольствие от них. Криво улыбнувшись, он поплелся в инженерную, пытаясь на ходу понять, какие замеры нужны Нел. Она встретила его на пороге, пританцовывая от нетерпения: — Я почти все закончила. Осталась пара деталей. Ну, для совместимости. Поздравляю. Раздевайся. О, нет, по пояс мне хватит, — добавила она, заметив растерянность Вонга. Он покорно скинул майку, безропотно позволяя ей оплести его грудь десятком датчиков и кабелей. — Ритм сердца... показатели крови... ага, понятно, — бормотала она, внимательно разглядывая получившийся клубок. На пару секунд ее глаза сделались полностью белыми, реагируя на команду увеличения масштаба. — Хорошая наследственность. Большой потенциал. Хорошо, что не девочка. — Что? Почему? — неожиданно для себя Вонг почувствовал легкую обиду. — Забрали бы ведьмы. Я видела таких, — Нел пожала плечами, снимая провода. — Гоняются по всему космосу за такими. Так что хорошо, что ты не девочка. Только ведьм нам не хватало. — Еще скажи, что слишком стар, — хмыкнул Вонг. Он слышал, что ведьмы охотнее всего забирают детей лет пяти или максимум десяти, а ему все-таки уже пятнадцать... Чувство легкое обиды, тем не менее, не проходило. Как будто его не обнадежили только что, рассказав, что он может спать спокойно, а отобрали сладкий леденец, объявив недостойным. Какая чушь. — Не страшно. Им все равно. Ставят опыты, наверное, — не то пояснив, не то спросив, Нел отвернулась обратно к рабочему столу, принявшись что-то паять. — Можешь помыться тут. Таз под скамьей. Мне нравятся запахи геля. Только если не те цветы! С Тайсина. Ммм... кастолии? Не помню точно. Они ужасны. Достав таз, Вонг с опаской вспенил кусочек геля. Запахло корицей. — Хороший запах, — не отрываясь от работы, кивнула Нел. — А что ты делаешь? — пытаясь справиться со смущением, уточнил Вонг, стягивая шаровары и принимаясь намыливаться. — Твой чип, — она пожала плечами. — Для посвящения. Отец разработал лет тридцать назад, я довела до ума десять лет назад. Долго убеждали Тортугу, что это нужно. Зато теперь все пользуются. Намного удобнее старых программ. — Чип? — Ага. Все поймешь на собрании. Вонг стряхнул остатки геля в таз и оделся: — Так твой отец был... кем? Тоже механиком? Семейное дело? — Не был. Вполне жив и здоров. И нет, он не механик. — Ох, — он смущенно закусил губу, боясь сказать что-нибудь неуместное. — Он капитан, — Нел обернулась, едва заметно улыбаясь, и подмигнула Вонгу. — Ледна часто с ним работает, может быть, познакомитесь. Он тебе понравится. Такой же безнадежный. — Прости?.. — Долго ты колебался, решив променять титул наследника империи на жизнь пирата? Вонг озадаченно покачал головой. — Вот. А он колебался бы еще меньше, — Нел снова повернулась к столу. — Иди в столовую. Скоро начнем. Он пробормотал что-то, похожее на благодарность, и вышел из инженерной, пытаясь понять, как дочь капитана стала механиком. В голове Вонга это плохо укладывалось, и его собственный пример «из наследника в простые пираты» не помогал: это было дикой выходкой, а здесь... Но что именно «здесь» Вонг так и не придумал. Все же он слишком плохо знал и Нел, и уклад жизни пиратов, чтобы рассуждать на такие темы. Проходя мимо кадки с кустом, он походя отметил, что над ним появилась новая надпись: «Спаси от похмелья — налей мне грог!» Мысль о кусте-алкоголике, на ветках которого воображение дорисовало цветастый платок и повязку на глаз вроде той, что носил Катти, заставила Вонга расхохотаться, так что в столовую он вошел, улыбаясь до ушей. Его встретила темнота. Дверь с тихим шорохом закрылась за его спиной, и в этой темноте начали зажигаться небольшие огоньки цветных электросвечей, выхватывая фрагменты серьезных лиц пиратов. Никто не улыбался и не косился на остальных, не подмигивал Вонгу и не подавал тайных знаков: все застыли, глядя ровно перед собой, на разноцветные огоньки, превращающие тьму в пестрое марево. Вонг шел мимо них, чувствуя, как по спине пробегают мурашки, а под ногами что-то противно похрустывает. Когда он почти дошел до центра столовой, все огоньки разом погасли, заставив его вздрогнуть и почти упасть, закрывая голову руками. Но он остался стоять, неестественно выпрямившись и напряженно вглядываясь во тьму и вслушиваясь в тихий шепот, наполняющий все вокруг: — Среди потухших звезд горит лишь одна, та, что зовется домом. Во имя ее была пролита кровь и собрана дань, во имя ее один, как и тысячи до него, отправился в долгий полет. Во имя ее он пришел и стал частью команды. Во имя ее... Вонг почувствовал, как что-то впилось в ладонь. Резкая боль пронзила руку, но почти разу же утихла, превратившись в легкий зуд. -...он стал частью корабля. Дети Тортуги приветствуют тебя, как своего. Зудящего места коснулась какая-то панель, и вокруг Вонга замельтешили яркие строчки кода. Он несколько раз моргнул, но видение не исчезало. Наоборот, строчки становились все ярче, трансформируясь в сетку, обрисовавшую все окружающее пространство — за исключением людей. Там, где Вонг видел лица пиратов, мигали небольшие точки. Стоило сосредоточиться на одной, и она разрасталась, оттесняя другие и превращаясь в имя. Панель под пальцами снова сдвинулась, и сетка с точками стала почти полностью прозрачной. Пираты снова зажгли цветные электросвечи, заставив темноту отступить. Перед Вонгом стояла Ленда с ярко-оранжевой свечкой — такая же серьезная, как и остальные. Черная краска, полностью покрывавшая ее лицо, превращала его в оскалившийся череп. — Часть корабля, — снова сказала она вполголоса, и эти слова эхом повторили все пираты. Вонг вздрогнул, поняв, что и сам одними губами произнес все ту же фразу. Он, наконец, понял, что за чип дорабатывала Нел. Свечи снова погасли, панель выскользнула из руки Вонга, заставив окружавшую его сетку окончательно погаснуть, и в следующий мир загорелся основной свет. Пираты улыбались, доставали фляжки и радостно что-то кричали, разбредаясь по углам и выходя в коридор. Похоже, церемония была окончена. — Это общий интерфейс «Черного пламени», — сообщила Ледна, разминая плечи. — Раньше на таких церемониях выдавались коды доступа, соответствующие рангу, но с чипами Нел все стало намного легче. Она потом научит тебя им пользоваться. Ощущая, как зуд уходит под кожу и медленно расползается по всей руке, Вонг молча кивнул. Ему казалось, что нечто, вгрызшееся под кожу, потихоньку прокладывает себе пусть куда-то вглубь его организма. Вероятнее всего — к мозгу, но Вонг не был уверен до конца: ощущение зуда потихоньку сходило на нет. А Ледна, похлопав его по плечу, бросила, уже почти уйдя: — И да, постарайся не засыпать на трезвую голову. Первые ночи с этой штукой могут показаться не самым лучшим переживанием. — Что?! Но она уже скрылась в пестрой толпе, оставив Вонга хватать ртом воздух. Кондрад. Истории погасших звезд «Мы собрали тридцать два шкафа, доверху заполненных книгами. Некоторые из них просто огромны! Пришлось выводить лодку на буксир, чтобы забрать те, что не вошли в трюм «Изабеллы». Конечно, мы уже успели изрядно истощить запасы, но жертвовать оставшимися ради свободного угла было бы... неверным решением. Не думаю, что каждая из этих книг рассказывает о тайнах ведьм, но только то, что это книги Старого мира, делает их бесценными. Но как бы сильно я не жаждал прочесть их, я не мог не задержаться, чтобы взглянуть на утраченный дом всех людей, сердце Старого мира, планету, с которой когда-то давно все началось. Как бы я хотел спуститься на ее поверхность! Ощутить под ногами землю, по которой тысячи лет назад ходили наши предки! Увы, это невозможно, и виной тому вовсе не моя немощь. «Изабелла» показала, что на поверхности планеты не осталось, собственно, «земли». Только льды, сковавшие огромный океан. В некоторых местах их толща поддается сканированию: я склонен полагать, что именно там могли быть материки или острова, нечто, возвышавшееся над уровнем моря, а потому не ушедшее под воду слишком глубоко. «Изабелла» пробыла на орбите этой планеты без малого три декады, тщательно изучая каждый метр застывшей толщи. Снимков, которые мы собрали, хватит, чтобы заполнить несколько баз. Как жаль, что «Изабелла» не тральщик. Кажется, впервые за всю свою жизнь я действительно сожалею, что стал капитаном галеона. При всех плюсах, она не приспособлена к исследованию миров. Но все это пустое. Команда давно перешла на питание по регламенту, у нас почти закончилась выпивка, и некоторые из ребят начинают испытывать панические атаки, все лучше осознавая, что значит висеть в полнейшей пустоте мертвого мира. Это плохо сказывается на настроениях и, боюсь, если в ближайшее время мы не отправимся обратно в обитаемую часть космоса... Ох, как же тяжело покидать Старый мир. От одной только мысли о том, где я, мурашки бегут по спине. Но все когда-нибудь заканчивается, и Тортуга ждет нас с новостями...» Устало потерев переносицу, Кондрад поставил точку и убрал дневник. Он чувствовал, как мертвая планета за бортом «Изабеллы» звала его, отдаваясь тихой и печальной песней глубоко в сердце. Иногда, сидя перед экраном, на котором выстраивались очертания новой найденной доступной зоны, Кондрад ощущал безысходную тоску по чему-то далекому и несбывшемуся. Она охватывала его холодной дрожью, превращавшейся в настоящую лихорадку, и если бы не Теодор, невозмутимо приносящий подносы с горячими чайниками, Кондрад давно бы бросил все и полетел вниз, забравшись в спасательную капсулу. Но Теодор был рядом. Заваривал свои любимые чаи из личных запасов, менял Кондраду пледы, создавая иллюзию разнообразия и то и дело невзначай сообщал о том, как продвигаются дела по расшифровке чипов Ледны. И за это Кондрад был ему благодарен. — Обработка последней зоны завершена, — зевая, сообщил Теодор, заглядывая в капитанскую каюту. — Мы можем отправляться по вашему слову. — Тогда не будем медлить, — Кондрад тяжело поднялся, поморщившись от скрипа механических ног. — Может быть, вам лучше отдохнуть? — Спасибо, мальчик, но я еще поскриплю на мостике, — он усмехнулся, выходя в коридор. — Иди, проследи, как Луис выстроит курс. Я скоро догоню тебя. Теодор покачал головой, но не стал перечить, быстрым шагом проследовав на мостик. А Кондрад неторопливо пошел следом, прислушиваясь к кораблю. Они были вместе семьдесят лет, он и «Изабелла». Из них только полвека она носила это имя, а он был капитаном. До того корабль, называясь «Песнью тишины», принадлежал старой Наннет, бабушки Кондрада. А еще раньше, под именем «Ночной звезды», — ее матери, Тише. Каждое имя, каждый капитан был записан в архивах Тортуги, как того требовала старая традиция: пока жив капитан, никто не может взять имя его корабля. Семья Кондрада владела «Изабеллой» веками, латая ее и поддерживая, и взамен корабль стал для них всем. Долгие годы семья Кондрада была больше исследователями, чем воинами. Они отдавали часть награбленного торговцами информацией за любые сведения о прошлом пиратов. Предпринимали отчаянные попытки отобрать эти сведения силой. Под командованием Тиши «Ночная звезда» стала крупнейшим хранителем историй о прошлом Тортуги и ее детей. При капитане Наннет, верившей, что ее ведут духи прошлого, «Песнь тишины» шла по следу призрачных передач Старого мира, пытаясь найти смысл в этих историях. Кондрад когда-то надеялся, что именно под его началом «Изабелла» станет флагманом, ведущим пиратов к переменам. Но годы шли, и он все лучше понимал: Кондрад может лишь закончить подготовку той информационной базы, от которой оттолкнется его последователь. И, может быть, именно ему удастся осуществить мечту поколений. Одно время он думал, что таким последователем станет его старшая дочь. Но она сбежала, захватив собственный корабль и объявив, что будет добывать славу иными путями. Для Кондрада это стало ударом. Он почти видел, как рушатся усилия и надежды всей семьи. Он угасал день ото дня, смирившись с пришедшей старостью и неминуемой гибелью как своего дряхлого тела, так и своих трудов... пока не появился Теодор. Мальчик, выросший на историях о прошлом, потерявший все и, случайно выжив, отчаянно уцепившийся за эти истории с верой более жгучей, чем у всех прежних капитанов «Изабеллы». Кондрад, пораженный, принял его в семью. И уже ради того, чтобы не разочаровать приемного сына, с новыми силами вцепился в ускользающую жизнь. Когда же младшая дочь Кондрада отказалась следовать за отцом, потому что неожиданно для всех в ней пробудился талант прадедов, определивший ее путь механика, он понял: их с Теодором судьбы воистину связаны, и мальчика ждет великое будущее. — Капитан, курс построен! — Луис чуть ли не подпрыгивал в нетерпении, встретив Кондрада широкой улыбкой. — Отлично, — он устало опустился в кресло, включая интерфейс и привычно набрасывая на ноги плед — на этот раз светло-голубой с пестрыми листьями. Теодор встал рядом, положив руку на плечо Кондрада, и тот благодарно вздохнул: — Мы возвращаемся домой. «Изабелла» вздрогнула и застонала, отворачиваясь от мертвой планеты. Наблюдая, как ее проекция уходит за край экрана, Кондрад почувствовал, как горло сжал спазм, а глаза стали влажными. Но он не отвел взгляда и не прикрыл веки, прощаясь со Старым миром. Теодор крепче сжал его плечо, но, к счастью, промолчал. Кондрад не был уверен, что сможет быстро взять себя в руки, чтобы ответить. Он ощущал пустоту, словно часть его осталась навсегда среди погасших звезд. Когда «Изабелла» перестала стонать и размеренно завибрировала, набирая скорость, Кондрад нашел в себе силы проверить курс. Оказалось, что Теодор предусмотрительно проложил маршрут не напрямую к Тортуге, а к небольшой необитаемой планете у границ Федератов Аттонги, где у пиратов был перевалочный пункт. Там можно было и пополнить припасы, и узнать последние новости, и, если повезет, встретить специалистов, способных открыть шкафы с книгами. Но последнее было возможно только если мимо будет проходить кто-нибудь из капитанов, разжившихся хорошим механиком. — Так что у нас с чипами? — наконец смог спокойно спросить Кондрад. — Мы закончили расшифровку, — с готовностью отозвался Теодор. — Как я и полагал, ничего особенно полезного на них не оказалось. Почти. Подняв голову, Кондрад увидел, что тот хитро улыбается, и заинтригованно уточнил: — Почти? — Там было несколько сообщений о слугах ведьм. Оказывается, для них просчитывается поведение не на всю жизнь, а на небольшие промежутки времени. По окончанию этих промежутков все прогнозы корректируются, но на время корректировки остается «лакуна». Полная неопределенность. — Это очень интересные новости! Содрогаюсь, пытаясь представить, чего стоило их получение тем беднягам... Надеюсь, они не слишком мучились при смерти. Хорошо, что мы знаем это. Но пока что воспользоваться этим знанием не представляется возможным. — Увы, — Теодор вздохнул. — Но не стоит об этом забывать. — Ни в коем случае. Молодец, мальчик. — «Мальчик»... — Доживи до моих лет и, быть может, отыграешься на своем преемнике, — усмехнулся Кондрад, поерзав в кресле и устроившись удобнее. Теодор только в очередной раз вздохнул, отходя. Постепенно с экрана пропали даже проекции, уступив место редким метеоритам, и Кондрад отключился от интерфейса. Пришло время долгого полета в полной тьме до ближайших горящих звезд. * * * Болотистые джунгли Аттароха, населенные по большей части рептилиями и редкими беглыми каторжниками Аттонги, были идеальным местом для небольшой пиратской базы. Федераты изредка пытались завоевать планету и навести на ней порядок, но большая часть войск бесследно исчезала в трясине среди огромных корней местных деревьев. Оставшаяся же часть разбиралась на сувениры все теми же каторжниками, пролетающими мимо в сезон войны контрабандистами-мародерами и пиратами, так что каждое завоевание заканчивалось примерно одинаково: Федераты Аттонги приходили к выводу, что Аттарох проще уничтожить, чем подчинить. А уничтожать его нельзя: уничтожение жизни на планете сделает ее непригодной для последующей колонизации, потому что восстановление экосистемы слишком затратное мероприятие, а взрыв Аттароха на кусочки сместит орбиты нескольких соседних планет, что вызовет катаклизмы в принадлежащих Федератам областях. Так что между населением Аттароха и Аттонгой большую часть времени царил вынужденный мир: и те, и другие делали вид, что соседей не существует. Изредка пираты или беглые каторжники нападали на корабли Федератов, а Федераты пытались завоевать планету, но сущетсвенных изменений в отношениях эти акции не приносили. Кондрад любил Аттарох. Планета напоминала ему об обеих уже давно погибших женах, любивших зелень, сырость и ящериц. Правда, первая жена Кондрада предпочитала совсем небольших, таких, которых можно было таскать на плече, а вот вторая обожала ездовых. Так что когда Кондард был женат, на корабле по всем углам стояли кадки с цветами, а часть трюма превращалась в террариум. Славные были времена... — Капитан! — Луис отвлек Кондрада от воспоминаний радостной улыбкой. — На орбите стоят три корабля! — Мда? Какие? — «Медовое брюшко» и «Черное пламя», капитан! А с ними бриг Федератов с меткой «Пламени»! — Девочка захватила бриг? Какая молодец, — довольно проворчал Кондрад, поднимаясь из кресла. — Нужно лично ее с этим поздравить. Да и близнецов неплохо было бы проведать. Как мы вовремя вернулись... — Совершенно согласен, капитан, — Луис нетерпеливо крутанулся в кресле, и Кондрад едва сдержал смешок. Он не сомневался, что уже через полчаса после того, как «Изабелла» пришвартуется на орбите Аттароха, на мостике появится Чиа — хирург «Медового брюшка», девочка очень милая и бесконечно влюбленная. Кондрад искренне сочувствовал Луису: встречаться с той, кого видишь от случая к случаю, довольно тяжело. Но как капитаны «Медового брюшка» отказывались отпускать своего хирурга на «Изабеллу», так и Кондрад совершенно не собирался оставаться без хорошего пилота, так что бедные влюбленные старались выжать все из редких встреч. — Я думаю, мы задержимся на Аттарохе, — мягко сказал Кондрад, сворачивая плед. — Я давно не общался со своими дочерьми... — Конечно, как прикажете, капитан, — Луис слегка покраснел, делая вид, что сосредоточен на управлении. Махнув рукой, Кондрад медленно направился к лодкам, балансируя между умилением и волнением. Последняя встреча с Ледной прошла слишком скомкано: она торопилась отдать чипы и отправиться выполнять чей-то заказ, а он жаждал отправиться в Старый мир, так что разговор не сложился. Теперь, кажется, было самое время это исправить. И, может быть, Нел захочет обнять старого отца... Хорошо, что девочки летают вместе. Кондраду было спокойнее, когда он думал, что сестры присматривают друг за другом. Это примиряло его с тем, что девочки годами не выходят на связь — по его же собственной просьбе, но все же. — Капитан? — Теодор, накинувший на плечи куртку, стоял, прислонившись к стене возле спуска в лодку и держа в руках кожаный плащ. — На Аттарохе сегодня дождливо. — Тогда будем надеяться, что внизу для нас найдется пара чашек горячего чая. — На месте смотрителей, я бы уже начал его готовить. Теодор помог Кондраду спуститься по шаткой лестнице и забраться в лодку, где уже стояли толстые чешуйчатые сапоги. Вздохнув, Кондрад принялся обуваться: занятие не слишком привычное для того, кто старался как можно реже покидать корабль. К тому же, места в лодке из-за стоящих шкафов было довольно мало... Но механические ноги были плохо приспособлены к прогулкам по болотистой местности, особенно в сезоны муссонов, так что выбора у Кондрада не было. Втиснувшись, наконец, в сапоги, он с радостью отметил, что лодка уже заходила в порт базы. По обшивке яростно колотили крупные, тяжелые капли, и в окошке виднелась только мутная стена дождя. Когда люк открылся, Кондрад поднял высокий воротник и постарался побыстрее перебежать под хилый навес, защищающий полузатопленные сходни, ведущие в облепленный мхом и местными лишайниками купол. Этот купол был «буфером» между самой базой, почти целиком располагающейся под землей, и портом — самым незащищенным участком этой базы. Сквозь дождь послышался гулкий рев, и возле лодки шлепнулся летающий ящер. Его название постоянно вылетало у Кондрада из головы, как и наименования большей части местной фауны, так что он остановился на общем «мерзкие ящерицы». Этот конкретный, снова заревев, раскинул перепончатые крылья и двинулся прямо на Кондрада. — А ну пшел! — Теодор выхватил пистолет и сделал несколько выстрелов под лапы ящера. Тот зашипел, но отошел, злобно щелкая пастью. — Пшел! Ящер наклонил голову, кося ярко-розовым глазом, и спрятался за лодкой. Раздраженно ворча о том, что только ящера на борту не хватало, Теодор вернулся и проверил, насколько плотно закрыт люк, а затем бегом вернулся, чтобы помочь Кондраду пробраться через вязкую жижу, покрывшую сходни. Под куполом было тепло и, самое главное, сухо. Тускло мерцали неоновые трубки, освещавшие вход на базу и скучающего пирата в чешуйчатом комбинезоне и закрывающим половину лица шарфе. Он стоял, опираясь на ракетницу и зевал. — У нас что, праздник какой? — вяло поинтересовался он, подтягивая куцый хвост ярко-зеленых волос. — Четыре капитана в нашем захолустье сразу! — Так уж сложились звезды, — пожал плечами Кондрад. — У вас, кроме капитанов, еще гости есть? Механики, например? — Откуда, — пират хрипло вздохнул, ударяя по панели за спиной кулаком и открывая двери. — В наше болото разве кто пойдет. Беглые и те стараются скорее слинять, набившись к кому-нибудь в команду. — Жаль, жаль... Теодор настойчиво подтолкнул загрустившего было Кондрада в открытые двери, за которыми ярко горели собранные из цветных стеклышек светильники, жужжали ремонтные дроны, и по пустым коридорам грохотали сапогами пьяные пираты и гости из контрабандистов. Когда-то светлые стальные стены базы уже успели покрыться разводами ржавчины и пестрыми рисунками разной степени умелости и пошлости, а по углам наросли грибы и вездесущий мох; у дверей складов громоздились ящики и бочки, спуск в жилой район переливался неоновыми огнями, а переход в комплекс таверны — завешан бумажными и голографическими объявлениями для пролетающих мимо с просьбами передать новости, пожелания или предложения. Кондрад мельком просмотрел все — и ощутил прилив тепла, заметив небольшую голограмму для него от Ледны и Нел. Девочки писали, что обе живы, и очень надеются увидеться с отцом на Тортуге в его день рождения. — Они хотели вернуться домой через четыре декады, — шмыгнул носом Кондрад и кашлянул, пытаясь замаскировать смущение. — И верили, что вы к тому времени тоже будете там, — Теодор ободряюще похлопал его по плечу, отводя в сторону штору из деревянных бус, закрывавшую проход. Таверна встретила их запахами жарящегося мяса и гулом разговоров, вплетающихся в ненавязчивую тихую музыку. — Ой, вы посмотрите! Ты еще жив, старая развалина! — к Кондраду подлетел дрон с небольшим экраном, с которого весело взирала на гостей Толстая Эльза, смотритель базы Аттароха. Она радостно улыбалась неметаллической половиной лица. — А мне говорили, будто ты окончательно свихнулся и решил разбить свой корабль о руины Старого мира. — Как видишь, «Изабелла» оказалась прочнее руин. — Таки какая радость, ты себе не представляешь! На тебя выделить комнату, или ты совсем проездом? — Лучше выдели, милая. И... — Ой, будто я не знаю, кого ты ищешь. Твои девочки общаются с медовыми в третьем зале. Я пошлю туда ужин и на вас двоих, кстати, привет, Тео, ты очень вырос с нашей последней встречи! — Здравствуй, Эльза, — кивнул Теодор, стараясь сохранять серьезность. — Заходи поболтать, если господа капитаны решат напиться, — она подмигнула. — ...и мне нужна провизия на «Изабеллу», — устало закончил Кондрад. Он хорошо относился к Эльзе, но она была слишком утомительна для него. — Можем предложить посуду, электронику и металлы на обмен. — Трубы есть? — Эльза добыла откуда-то из-за пределов экрана небольшой планшет и принялась листать списки. — Электроника мне не нужна — пока муссоны пройдут, все отсыреет сто раз. А трубы или средства от ржи не помешают. Посуду уже подкинули, так что воздержусь, склады не резиновые. — Трубы есть, — Теодор сверился с собственными списками доступного для обмена. — От ржи есть пара баллонов по пятнадцать. — Тогда по контейнеру за баллон. Наполнение свободное, но учтите: у нас в основном местное. — Все лучше, чем голодать, — кивнул Кондрад. — Джек встретит груз и отдаст баллоны. — Всегда приятно иметь с вами дело, — Эльза послала воздушный поцелуй, и дрон улетел куда-то вглубь таверны. Третий зал — самый маленький и тихий из всех комнат. В воздухе пахло свежестью леса, умытого дождем, а его стены были украшены вышитыми гобеленами, изображающими местные деревья — зеленых исполинов с узловатыми корнями и длинными гибкими ветвями, — и абстрактные спирали вокруг них. Бледно-зеленый свет свисающих с увитого лианами потолка падал на укрытый мягким ковром из переработанного мха пол. Разувшись на входе, Кондрад пожалел, что давно лишился живых ног — пройтись босиком здесь было бы очень приятно. Единственные гости зала сидели за низким столиком у дальней стены, собрав вокруг себя все подушки. Они не сразу заметили вошедших, так что, оставляя плащ на вешалке у входа, Кондрад успел полюбоваться, как же выросли его девочки: похожие на своих матерей, и практически не похожие друг на друга высокая, бледная Ледна в своих широких шортах и просторной рубахе, сшитой из пестрых лоскутков, и смуглая маленькая Нел в промасленном темном жилете и кожаных штанах. Они сидели спинами ко входу, поэтому первыми ему навстречу поднялись близнецы — капитаны «Медового брюшка». Абсолютно одинаковые. Словно в издевку над окружающими носившие одинаковые шаровары, одинаковые рубашки и жилеты, одинаково заплетавшие бороды и косы, они даже имя себе взяли одно на двоих — Ари. Словно один человек, разделенный надвое. Зачем они это делали, и как их различала — и различала ли вообще — команда, Кондрад не знал и не был уверен, что когда-нибудь поймет, если узнает. Но совершенно точно такой двоившийся капитан вносил определенную смуту в ряды противника при абордаже. — Как приятно увидеть вас, дражайший Кондрад! — хором поздоровались близнецы. — И это взаимно, — кивнул он в ответ, подходя вплотную к подскочившим девочкам и крепко обнимая обеих. — Мои милые, я так скучал... Теодор поздоровался с близнецами и помог им вытащить из угла резную скамейку, положив на нее пару подушек. Кондрад, поцеловав дочерей в носы, тяжело опустился на нее: — Спасибо, мальчики. Моя дорогая, — он повернулся к Ледне, — я вижу, ты захватила бригантину? Мои поздравления! Планируешь пополнить флот дома или?.. — Спасибо, па, — она засияла от гордости. — Да, я отдам его в общий флот, только почищу от остатков электроники Федератов. — Настоящая дочь Тортуги. Я горжусь тобой, ты знаешь? — Знаю, — с явным удовольствием кивнула Ледна. — О, ты расшифровал те чипы? Мы уже идем на победоносную войну? Кондрад тихо рассмеялся, смотря в сияющие глаза дочери: — Пока не идем, дорогая. Но информация там была очень интересная. — Ну... здорово. Не забудь позвать, когда нужно будет кого-нибудь разбомбить. — Обязательно. Нел, девочка! Как твои глаза? — Хорошо. Откалибровала на прошлой декаде. Увеличение невероятное. Отличные для работы с деликатными схемами. Спасибо за подарок: вторые веки прекрасно сидят, — для наглядности Нел пару раз моргнула. — Капитан, — осторожно вмешался Теодор, — шкафы... — Ох, точно, спасибо, мальчик. Мои милые, вы надолго на Аттарохе? — Пока не вычистим бригантину, — пожала плечами Ледна, следя за вкатившими тележку с новыми порциями ужина пиратами. — У тебя для нас задание? — Скорее, просьба, — мягко уточнил Кондрад, принимая тарелку с рисовыми шариками, сдобренными какой-то местной разновидностью водорослей. — Мне нужна помощь Нел. Кстати, Ари, у вас ведь тоже были хорошие механики на борту? — Да, — кивнули близнецы, встрепенувшись. — Теперь трое. — Мне нужно открыть древние шкафы, — заговорщически подмигнув, Кондрад отправил в рот первый шарик. — Насколько древние? — Ари заинтересованно склонили головы на бок, а Нел даже дышать перестала, внимательно глядя на отца. Кондрад выдержал драматичную паузу, наслаждаясь интригой. Даже Ледна не выдержала, осторожно пихнув его в бок: — Колись, па! — Я привез их из Старого мира! В повисшей тишине было слышно, как стукнула о блюдце чашка Теодора, невозмутимо пьющего свой чай. Ари вцепились в края своих подушек, судорожно облизнув губы, а зрачки Нел заняли больше половины глаз. Только Ледна смогла выдавить: — Так ты всерьез летал туда? Па... ты чокнутый. И я тебя обожаю! — Она подскочила и вцепилась в ладони Кондрада. - Что там было? Военные машины? Базы? Чертежи? Хоть что-то?! — Нет, милая, все не так весело, — он вздохнул. — Там тьма среди погасших звезд. Только тьма и холод, сковавший некогда живые миры... я видел сердце Старого мира, и оно совсем не такое, каким его представляла наша семья. Но мне повезло найти более-менее целые руины ведьм и вывезти оттуда книги. Я надеюсь — я верю! — что среди них найдется что-то полезное. Но для этого их нужно извлечь из контейнеров. — Безумец, — выдохнули Ари. — Но если удастся довезти даже закрытые контейнеры до Тортуги, на следующем сборище никто не рискнет высказаться за отмену блокады связи! — А собирались? — погрузившийся было в воспоминания Кондрад встрепенулся и посерьезнел. Несколько лет он убеждал капитанов принять блокаду и научиться жить, не используя привычные каналы связи, потому что именно через них торговцы информацией получали большую часть своих ресурсов. Именно через них они следили за пиратами, лишая их преимуществ... по крайней мере, так объяснял ему тогда еще совсем маленький Теодор, кое-как успевший усвоить уроки своей семьи. Почти десять лет блокада держалась. По редким встречам с другими капитанами Кондрад не без радости понял, что их атаки стали успешнее и неожиданнее для противников. Это было далеко от получения полного превосходства, но, тем не менее, блокада стала шагом вперед. И все же... пришло время нового сборища, на котором будет решаться будущее Тортуги — и они хотели отказаться от достигнутого? — Отдельные капитаны, — Ари поморщились. — Их голосов недостаточно, чтобы действительно отменить блокаду, но в самый раз для того, чтоб заставить колебаться некоторых. А без единого мнения, сам знаешь... Они развели руками и продолжили: — Мы собирались отправиться к дальним рубежам, чтобы оповестить улетевших слишком далеко о необходимости быть на сборище — каждый голос может стать решающим. — Спасибо, — потрясенный до глубины души Кондрад почувствовал, что глаза стали влажными. — Это многое значит для меня. — Мы хотим летать, зная, что дом в безопасности. А этого никогда не будет, если каждый достаточно богатый идиот с пушками может купить сведения о нем и в любой момент напасть, теша свое эго. Кондрад молча кивнул, чувствуя, как к горлу подступил комок. Он еще помнил, как Тортуга, некогда процветающая планета, родина почти всех сортов пряностей в обитаемом космосе, никогда не спящая и переливающаяся, подобно радужному жемчугу Тессы, превратилась в пыль. Как раз после подобной атаки вооруженного идиота, потратившего половину казны своей империи на то, чтобы узнать все о ней, от планетарных орудий до текущего гарнизона. И напасть. Маленький Кондрад был тогда на «Песне тишины». Заливаясь слезами и давясь истошным криком, он смотрел в иллюминатор на то, как вокруг его дома стягивается алое кольцо, и на его поверхности расцветают языки пламени; как раскалывается казавшаяся вечной планета. «Песнь тишины», во главе немногих, сумевших пусть временно, но справиться с болью, уходила прочь, чтобы затеряться среди звезд, спасая хоть кого-то. В том нападении погибли родители Кондрада, пытавшиеся защитить их дом. И многие другие славные капитаны стали звездной пылью вместе со своими кораблями. Планета была уничтожена. Полностью. Пиратам остался только один ее осколок — выжженный и пустынный камень, сиротливо болтающийся во тьме. После той атаки и без того прозябающие пираты почти прекратили свое существование. У них оставалось не больше четверти сотни кораблей, несколько разбросанных баз и бесконечное горе по погибшим. Только когда уже сам Кондрад стал капитаном, закончилось восстановление Тортуги — под землей почти полностью выдолбленного астероида, на поверхность которого вывели только порт. Та потеря толкнула многих на отчаянные атаки. Годы зверств, среди которых была и безумная атака самого Кондрада на станцию торговцев информацией, привели к тому, что к пиратам начали относиться серьезнее. И, на их счастье, информация о них начала цениться выше. Намного выше. А после блокады, инициированной Кондрадом — взлетела «до небес», как говорили те, кто никогда не бывал на корабле. Как невыносимо больно было слышать, что не все капитаны осознавали невероятную удачу, даруемую таким положением вещей... — Наши механики в вашем распоряжении, дражайший Кондрад, — Ари легко склонились. — И если один из них решит остаться на «Изабелле» — мы не будем против. — Я помогу, — Нел, видимо, задумавшаяся о том же, о чем и отец, яростно терла раскрасневшиеся щеки. — Мы вытащим все, что вообще можно вытащить из этих твоих контейнеров! Ледна задумчиво кивнула: — Тогда отправлю Буча и новенького обдирать бригантину. Справятся и без тебя. Па! Расскажи еще про Старый мир! Пожалуйста? Видя, с каким интересом на него посмотрели все собравшиеся, Кондрад отхлебнул чаю и начал рассказывать, воскрешая в памяти давно погасшие звезды. Вонг. День, когда все пошло не так — Тяни. Да осторожнее тяни же! А, чтоб тебя, давай сюда и смотри! Буч отобрал у Вонга пинцет и ловко подхватил выпавший было микро-проводок: — Вот так. Тянешь аккуратно, слегка вращая, чтоб не порвался. Это как вытаскивать иглу кактуса с Тайсина из задницы — медленно и нежно. Оп! — он помахал перед носом зажатым в пинцете микро-проводком с припаянной к концу почти неразличимой схемой. — Будешь тянуть слишком сильно — оторвется, и тогда хрен ты его достанешь, не разбирая всю панель. А это мороки чуть ли не на декаду. Понял? Вонг кивнул, забирая пинцет и осторожно захватывая следующий провод, немногим больше первого. Вот уже половину декады он только и делал, что вытаскивал провода под аккомпанемент брани Буча, пытавшегося вычистить код интерфейса захваченной бригантины и изредка прерывавшегося, чтобы дать несколько ценных наставлений. Без Нел работа продвигалась медленно: Вонгу приходилось действовать почти вслепую, судорожно вспоминая все, что он успел узнать за время путешествия в инженерной «Черного пламени». Этого было слишком мало, и несколько раз Вонг чуть не лишил бригантину кислорода и искусственной гравитации. Буч бранился и пытался выкинуть Вонга в шлюз. Вонг бранился и пытался объяснить, что без него Бучу придется еще хуже. Изредка к ним заглядывал Катти с едой или Улис со свежими сплетнями, но большую часть времени приходилось проводить вдвоем среди засохшей крови и торчащих пучков кабелей и проводов. Небольшое оживление внесли пираты с «Медового брюшка», втащившие на борт бригантины несколько громоздких ящиков, заполненных книгами. Вонг, немедленно загоревшийся надеждой почитать на досуге что-нибудь интересное, несколько раз обошел их только чтобы убедиться — ни одну из них достать он не в силах. Теперь шкафы мертвым грузом громоздились вдоль коридоров, мешая передвигаться. — Ненавижу бригантины новых поколений, — пожаловался на исходе дня Буч, устало плюхнувшись на твердую койку выбранной ими для ночевок каюты. — В старых все было понятно: если что-то не работает, ты бьешь чем-нибудь тяжелым по ближайшей трубе и происходит чудо. Хочешь избавиться от опознавательных знаков — меняешь куски обшивки и выкидываешь бортовую систему вместе с панелями. А здесь, тьфу! Выброси панель, и корабль превратится в бесполезный кусок металла. Но тебе будет уже все равно, потому что ты останешься без кислорода и не доживешь до полного остывания обшивки. Вонг сочувственно кивнул. — А эти койки? — продолжил Буч. — Какой нормальный человек будет спать на этих ящиках? А стены?! Сплошная серая сталь. Неудивительно, что у Аттонги военная служба ограничена пятью годами. Я б здесь и года не выдержал. — Служба во флоте Кадгаруна бессрочна, — задумчиво отозвался Вонг, пытаясь устроиться удобно. — И стены кораблей красят в синий, цвет флота. — Ага, и поэтому там все такие чокнутые, когда речь заходит о традициях, — фыркнул Буч. — Синяя форма, синие стены, под еще и портреты Императора на фоне синей Тессы повсюду. Тут не будешь цепляться за какие-никакие правила, быстро свихнешься. — Да, наверное, — Вонг почесал отросшую щетину. — Никогда не думал об этом с такой точки зрения. — Да вы там вообще не думаете, иначе давно развалилась бы ваша империя. — Больше не моя. — Ну-ну… ладно, гаси дневной. Осталась одна панель, так что завтра можем даже закончить наконец. Широко зевнув, Вонг потянулся к регулятору освещения и переключился на ночной вариант. От одной мысли о новом дне ковыряния в панели скулы сводило, но пережить оставалось не так много. Если повезет, закончить можно будет уже к полудню… ну, может быть, чуть позже, если не оставлять панель открытой. К своему удивлению, Вонг понял, что скучает по гамаку и запаху дыма от кальяна Дороти, по перепалкам в каюте и запахам специй. Бригантина Федератов пахла сталью, ароматизатором усредненного морского бриза и была до дрожи чистой и тихой. Она отдаленно напоминала транспортные лайнеры Кадгаруна, на которых когда-то — казалось, что уже вечность назад, — путешествовал Вонг, но там было более людно и играла музыка. А здесь казалось, что еще немного — и у Вонга разовьется клаустрофобия. А ведь прошло всего полдекады. * * * Ночью его мучали кошмары. То и дело Вонг просыпался в холодном поту, пытаясь вспомнить, что именно его так напугало — и, так и не сумев, снова проваливался в тревожную дрему. Когда же ему начало казаться, что он наконец-то засыпает без сновидений, проваливаясь в темноту, горло Вонга защекотало металлическое лезвие. — Лежи, — резко произнес откуда-то сверху высокий женский голос. — Можешь медленно повернуться на спину и открыть глаза. Не больше. Вонг попытался дернуться, и прижатое к горлу лезвие начало опасно нагреваться. Почуяв запах паленых волос, Вонг замер, дожидаясь, пока металл не остынет. Сбоку послышался сдавленный крик Буча, переходящий в хрип. На долю мгновения Вонг похолодел, но тут же успокоился, услышав храп. — Он будет жить, если ваши капитаны проявят благоразумие, — пояснил все тот же голос. — Как и ты. Наконец, Вонг воспользовался разрешением и открыл глаза. Увидев, кто перед ним, он в ужасе пискнул, снова зажмуриваясь. Седые волосы и алые татуировки на руках, изображавшие расходящиеся от заостренного клина круги, оставляли мало сомнений — над Вонгом, прижав к его горлу острие копья, стояла ведьма. Судя по регулятору на древке, копье было из тех, что, нагреваясь, разрезают перегородки кают, так что Вонг счел за лучшее лежать молча, ни о чем не спрашивая. Через несколько мучительно-долгих минут, когда тело Вонга уже затекло, со стороны двери послышался тихий, мелодичный голос: — Реликвии собраны. Предсказанная вероятность нахождения остальных на близлежащих кораблях: девяносто восемь и девять десятых процента. — Следуйте распоряжению матриарха, — копье у шеи Вонга слегка завибрировало. — Ждем ответ группы «Венера». Зонд? — Здесь, — послышался шорох, и возле Вонга на пол поставили что-то тяжелое. — Копье. Предсказанная вероятность сопротивления ниже одной тысячной процента. Ведьма фыркнула, и Вонг почувствовал, что его больше никто не держит. Открыв глаза, он увидел вторую ведьму, склонившуюся над его рукой. Она подняла взгляд: — Прошу, ведите себя согласно первому побуждению, — глаза ведьмы тускло мерцали холодным голубым светом. — Отклонения от сценария учтены, но доставят вам неприятности. — Что… — Прошу, молчите. Вы мешаете анализу. Руку пронзила резкая боль, и Вонг взвыл. Первая ведьма, стоявшая, опершись на копье, дернулась было атаковать, но вторая жестом остановила ее, вынимая из вены Вонга иглу, полную крови. — Сожалею. Но это было необходимо, — он вложила иглу в небольшой отдел стоящего рядом чемодана и достала небольшой округлый прибор. Чуть помедлив, она подбросила его вверх, заставив зависнуть ровно над головой Вонга. — Прошу, смотрите на окуляр. Боли больше не будет. Заметив, как угрожающе нахмурилась та, что держала копье, Вонг послушно уставился на начавший мерцать круг перед глазами. Мерцание становилось ритмичным, и он почувствовал, как начинает засыпать. А затем ему показалось, будто по глазам ударило плазменным лучом. — Ах ты!.. — он с криком вскочил, но тут же был уложен обратно резким толчком в грудь. — Сожалею. Ложь была необходима. Мы готовы, — бесстрастные слова сопроводил щелчок замка. — «Венера» доложили об успехе. Последним, что почувствовал Вонг, был легкий угол в основании шеи. А затем он, наконец, крепко уснул. Без сновидений, как и хотел. Кондрад. Восстанет из праха… На Аттарохе шли дожди. Две трети местного года на Аттарохе шел сезон муссонов, превращающий в болото даже те небольшие участки планеты, где было относительно сухо. Например, в засушливый сезон пиратскую базу окружало некое подобие опушки в джунглях. Зато теперь Кондрад, вышедший вдохнуть немного свежего, неароматизированного воздуха, с тоской разглядывал наполовину ушедшую в трясину лодку. Окончательно ее не засосет, конечно, но взлет затруднит. Стена дождя навевала глухую тоску. Сидя на ржавом, протекающем баке под навесом, Кондрад слышал шепот смерти в стуке капель, — той самой, от которой ему удалось отвернуться в Старом мире. Может быть, руины были прокляты? Прокляты миллиардами жизней, эхо которых звучало из-подо льда, сковавшего планеты, прокляты теми, кто о них забыл, оставив мертвых в их огромной могиле. А он, Кондрад, разбудил их. И теперь смерть, потерявшая было его след после взрыва первой Тортуги, вспомнила о нем. Кондрад протянул руку, поймав на ладонь несколько тяжелых, мутных капель. Он прожил долго, гораздо дольше, чем живет средний пират, и успел смириться с неизбежностью. Его не пугало небытие. Напротив, Кондард надеялся, что сможет стать единым со своей семьей. И где-то далеко-далеко, там, где планеты блуждают во тьме, пыль звезд, которой он станет, встретился с такой же, но более старой пылью, бывшей его родными и близкими. И эта встреча даст толчок к рождению нового солнца. Но у него еще оставалось одно, последнее дело, которое нужно было закончить. Книги, наследие ведьм, должны быть доставлены на Тортугу. Расшифрованы и предоставлены сборищу капитанов, чтобы те могли найти в них то, что поможет им выжить. Стать сильнее. И тогда, только тогда, Кондрад сможет закрыть глаза в последний раз. А пока что он сидел, разглядывая стену дождя, и радовался, что отослал Теодора и Нел на корабли: ему было бы сложно объяснить им свою неожиданную тоску. Было бы здорово отправить и Ледну на «Черное пламя», но она наотрез отказывалась оставлять отца одного за бортом «Изабеллы». — Па, — раздалось за спиной. — Застудишься. И ноги заржавеют, ты опять не надел сапоги. Кутаясь в короткую кожаную куртку, Ледна подошла к Кондраду, неся опротивевшие ему тяжелые сапоги: — Не кривись. Нел, конечно, наладит тебе ноги заново, но что толку, если ты не будешь их беречь? Тяжело вздохнув, он принялся обуваться. Конечно, она была права. Тысячу раз права. Но сапоги от этой правоты удобнее не становились. Улыбнувшись, Кондрад неожиданно вспомнил, как заставлял Ледну носить штаны на корабле. Девочка искренне недоумевала, зачем: ведь в одних плавках было намного удобнее бегать и протискиваться между трубами. А теперь она заставляет его носить сапоги, хотя без них намного удобнее уже ему самому. — Мы пару дней назад освободили лодку, перетащив часть шкафов на бригантину. Ты ведь не против? — Что? Нет, дорогая, конечно, нет. Спасибо. Не придется волочь ее, — Кондрад махнул рукой в сторону полузатопленной лодки, — на буксире до дома. — Отлично! Полетим вместе! Ари тоже согласны сопровождать нас, говорят, это очень важно. — О, я очень рад, — Кондрад усмехнулся. Он не был бы отцом, если бы не видел, какие восхищенные взгляды близнецы бросали на его дочь. И, конечно, он был бы плохим отцом, если бы решил на старости лет вмешаться в личную жизнь своей взрослой дочери. В конце концов, она капитан боевого корабля, а это значило очень многое. — Слушай, — Ледна неожиданно замялась и немного покраснела. — Мы с Нел хотели попросить… когда вернемся домой… не улетай никуда, ладно? До дня рождения. Никто не знает, когда мы сможем тебя найти в следующий раз, а… в общем, мы… — Конечно, дорогая, — Кондрад взял ее за руку и аккуратно сжал. — Я останусь. Она счастливо улыбнулась и крепко его обняла, шмыгнув носом. А потом земля вокруг вздыбилась, и капли дождя полетели вверх, обратно к темным тучам Аттароха. Ледна дернулась, выхватив пистолет, но тут же замерла: в нее был нацелен десяток раскаленных копий, которые сжимали хмурые ведьмы. Кондрад нахмурился, подняв ладонь в жесте мира: — Это не ваша земля, и мы не объявляли войны. — Па! — Тише, дорогая. Вперед вышла, опираясь на копье, как на посох, жилистая бледная женщина. Глядя в ее молочно-белые глаза, Кондрад не смог сдержать дрожи: слепые ведьмы, так уверенно идущие в бой, всегда пугали его. — Ты принес дисбаланс, Кондрад Безумный, — низким грудным голосом сообщила ведьма. — И этот дисбаланс — угроза для всех живущих. — Надо же, как страшно, — усмехнулся он в ответ, понимаясь с бака. — Неужели умирающий старик может так сильно кому-то навредить? — Предсказанная вероятность — сто процентов, — сухо отозвалась ведьма. — Параллельные учтенные сценарии сводят вероятность к шестидесяти процентам. Но твое участие в них недопустимо. Мы предлагаем тебе сдаться, сведя к минимуму возможные жертвы. — Как великодушно. — Па! Ты же не всерьез?! — Ледна в отчаянии обернулась к нему. — Не верь им! — Тише, дорогая, — он попытался произнести просьбу как можно мягче, видя, как угрожающе завибрировали копья ведьм. — Если бы результаты массовой бойни казались им более приемлемыми, они бы не тратили время на переговоры, поверь мне. — Но па! — Милая, пожалуйста, — он посмотрел на нее умоляюще, — помни про Нел. — Ваше решение? — ведьма склонила голову, будто прислушиваясь к чему-то. Скорее всего, так и было: ведьмы, в отличие от пиратов, не пренебрегали каналами связи. — Я пойду с вами, — Кондрад тяжело шагнул к ней. — Только прошу простить мне мою неторопливость. Ноги уже не те, что в молодости. — Принято, — она развернулась, и рядом с Кондрадом встали две другие ведьмы. — Па! — Ледна бросилась было следом, но наткнулась на копья. — Да чтоб вас! Она вскинула пистолет и тут же с криком уронила его вместе с кистями рук. Кондрад дернулся к ней, чувствуя, как сердце разрывает от боли, но его удержали ведьмы: — Шаг назад принимается как отказ от договоренностей. Она выживет, — сухо бросила через плечо слепая ведьма. — Милая! Милая, беги к Эльзе! — хрипло крикнул Кондрад, замерев. — Прошу тебя, беги к ней! Я люблю тебя, дорогая. Обними за меня Нел! Последние слова он крикнул, уже стоя перед открытым шлюзом лодки ведьм. На долю секунды он ощутил страстное желание плюнуть на все и вступить в свой последний бой… …но он помнил о Теодоре, который последовал за их общей мечтой и которого, судя по всему, считали меньшей угрозой — и потому у него был шанс. О Нел, совсем еще молодой и полной надежд. О Ледне, зубами открывшей пакет медицинской пены и залепившей обрубки рук, отчаянно смотревшей, как отец жертвует всем — ради них. И потому Кондрад сделал шаг вперед, грузно переступая механическими ногами в грубых, тяжелых сапогах. Люк мягко закрылся за его спиной. — Приветствуем вас, — впереди вспыхнула голограмма старой, очень старой ведьмы, чье иссохшее тело было опутано кабелями. — Мы — матриарх, и мы считаем, что вы заслужили знакомство с нами. — Мое почтение, — Кондрад стиснул челюсть и отвесил легкий поклон. — Я ужасно польщен. — Мы знаем. Наши дочери доставят вас на Хельхейм, где мы сможем оказать вам последнюю почесть, осчастливив личной встречей и ответами на, без сомнения, многие интересующие вас вопросы. — Вот так просто? Право, я в замешательстве, — понемногу Кондрад успокаивался. Не было смысла бежать, не было смысла кого-либо оскорблять или препираться. Он был слишком стар для подобных выходок, и видел, что в них нет нужды. А потому Кондрад просто постарался проявить вежливость — не в надежде на чудо, но потому что это все, что ему оставалось. — Под охраной наших дочерей вы не опасны для живущих. И вы добились поистине удивительных результатов за свою долгую жизнь. Мы уважаем ваш труд. Приятного вам путешествия. Сидевшие рядом ведьмы почтительно склонили головы. Голограмма погасла, оставив Кондрада наедине с собственными мыслями на время долгого, самого долгого в его жизни полета.I. За погасшими звездами
20 марта 2017 г. в 19:35