Дети Тортуги

Роуз Лайонхарт смотрел в иллюминатор на свою огромную, медленно вращающуюся станцию. Он ненавидел такие отлучки, привыкнув ощущать ее частью себя: каждый раз, удаляясь от нее на катере, он испытывал боль. Эта боль заставляла его внутренне сжиматься, почти кричать. Он чувствовал, будто его собственное сердце вырвали из груди и бросили в холодной тьме. Сердце лежало, истекая кровью, и тело Роуза отзывалось болью на каждую каплю. Всегда. Но Лиам становился старше, и день, когда ведьмы заберут его руками пиратов, неумолимо приближался. Роуз не собирался ни оказывать сопротивления, рискуя испортить станцию и лишиться части персонала во время боя, ни портить план ведьм, своими руками отдавая сына. Инструкция, полученная Роузом, была крайне проста: «мальчик должен был быть уверен, что его похитили. Он должен испытывать грусть, тоску, отчаяние…». Лиам до последнего не должен понять, будто происходит нечто странное. Все должно идти своим чередом. Так сказали ему ведьмы. Они не добавили никакого «иначе», но им и не нужно было. И Роуз, больше всего боясь потерять свою станцию, свой клан, принадлежавшую ему частичку огромного информационного океана, которым управляли торговцы, пытался, как мог, следовать указаниям. Обдумав свои варианты, он пришел к простому выводу: нужно приучить Лиама оставаться в одиночестве на станции. С минимальной охраной и без доступа к управлению. Разумеется, было бы намного проще отправлять на прогулки на катере или тральщике самого Лиама, но Роуз опасался, что именно длительные «прогулки» в одиночестве покажутся сыну слишком подозрительными. Он придумывал себе работу на поверхности мертвых планет, делая вид, будто там может быть важная информация. Привозил иногда сувениры сыну, уверенный, что именно так должны поступать отцы, не вызывающие подозрений. Лично вставал у штурвала тральщика, добывавшего энергию гаснущих звезд, убеждая окружающих, будто это помогает ему сосредоточиться на работе лучше, чем прозябание в пустом кабинете. Ощущая всю безнадежную глупость своей затеи, убеждал Лиама, будто охрана нужна самому Роузу намного больше: ведь только он имел выход в сеть торговцев. Лиам слушал, кивая. Но как-то слишком странно косился при этом на мать, беззвучно мерцавшую за спиной Роуза. Ханна не одобряла этот план. И потому перестала разговаривать с Роузом — и при нем — примерно полгода назад, после первой его отлучки со станции. Ее демонстративное молчание избавило Роуза от бесконечных споров, но легче от этого не становилось: не нуждаясь в одобрении вздорной, мертвой женщины, Роуз, тем не менее, отчаянно нуждался в ее поддержке. Нуждался в разговорах по вечерам; в сердитом выражении лица, с которым она заставляла его читать Лиаму книги; в резком смехе, которым она отзывалась на большую часть новостей с далеких планет. Если бы только она не была такой упрямой и поняла, что Роуз помогает ведьмам ради клана, ради будущего. Ради нее. Но на такие заявления Ханна только сердито мерцала. Для нее сын был важнее — даже несмотря на то, что Роуз обещал ей растить следующего, шестого Лиама, как подобает, окруженного заботой и лучшим, что Роуз мог дать наследнику. Роуз не мог понять ее. На протяжении нескольких лет в сотый, тысячный раз он спрашивал ее: какой смысл вкладывать силы в воспитание клона, который точно погибнет? И в сотый, и в тысячный раз ответом ему был сердитый треск статики раздраженной голограммы. Временами это становилось невыносимо, но… Отвернувшись от иллюминатора, Роуз признал, что скучает по ней, но скорее умрет, чем решится даже попытаться переписать ее алгоритмы. Но сможет ли он прожить в ссоре с Ханной оставшиеся годы, если она так и не поймет его? Не позволяя себе и дальше думать о Ханне, Роуз погрузился в интерфейс, приступив к обработке текущих заказов. Он был нужен Вселенной, с ее мелкими войнами, раздорами и шпионажем, романтикам-одиночкам, задавшимся целью узнать все о прошлом и будущем. Клан Лайонхарт с его информацией, был нужен. А значит Роуз все делал правильно, из последних сил стараясь не позволить ведьмам его уничтожить — и согласившись сотрудничать с ними. И все же понимание своей правоты не избавляло Роуза от боли, тоски и редких, полных отчаяния мыслей, приходивших глубокой ночью. В этих мыслях он молил Ханну простить его. Обнимал Лиама. Сбегал от ведьм на самый край Вселенной. И погибал там под огнями их дредноутов. Иного конца у такого безрассудства быть не могло. Размяв затекшую шею, Роуз принял плату от представителя империи Кадгарун за скудные данные о недавней гибели пиратского корабля где-то у Саддата. Событие-маяк. Ориентир для Роуза, сигнал, что развязка уже близка. Осталось подождать всего пару лет… Станция, погруженная в тишину, продолжала медленно вращаться среди звезд за его спиной.