Причина жить

      Мы лежали на кровати. После того, как дружно залили всю ванную водой, было принято решение перебраться в спальню. Он отнес меня на руках наверх. Я честно отбивался, тогда Снейп просто перекинул через плечо, и я, не без удовольствия, полюбовался на открывшиеся ягодицы. В этот раз занимались любовью жадно и ненасытно.       Мне было страшно. Одно дело самому идти на смерть, а другое дело, когда тебя толкают в спину. А еще мне было страшно за него. Такой Снейп пугал. Нежный, но, в то же время, в его жестах была такая ненасытность. Я снова кричал, он делал с моим телом что-то немыслимое. Я плохо себя контролировал, расцарапал ему спину, порвал простыни руками, давился криками и стонами. Я пугался того, что он имеет над моим телом такую власть, это я позволял ему все, а не он мне. Мы не знали, сколько времени прошло, в комнате был сумрак, то ли утро, то ли вечер, то ли пасмурный день, а, может, вовсе ночь. Снейп зажег на прикроватном столике свечу. Ее пламя скудно освещало убогую комнатку в грязном промышленном районе на окраине Лондона, где от всего мира прятались мы, что решили умереть, но прожить отпущенное время, забыв обо всем хотя бы друг в друге.       — Что случилось с Малфоем?       — Темный лорд был очень недоволен Люциусом и решил уничтожить Драко, сломать наследника рода. — Я повернулся набок, так, чтобы видеть профиль Снейпа. — Он отдал его на растерзание Долохову. Но это не все. Драко пытали Круцио на глазах у Нарциссы. Сам Лорд пытал.       Я промолчал. Что тут скажешь…       — Вы убьете Его, когда Он убьет меня?       Он вдохнул полной грудью и медленно выдохнул. Затем повернулся ко мне, провел рукой по влажным от пота волосам, придвинулся почти вплотную и обнял, поглаживая по спине. Я уткнулся лбом ему в грудь.       — Я обещаю тебе, — прошептал он в макушку.       — Есть еще, что я должен вам сказать.       — М?       — Вы знаете о Дарах смерти?       — Дары смерти? Из сказок Барда Бидля? — переспросил Снейп.       Я удивился и поднял голову, чтобы посмотреть на него.       — В детстве мне читала их мама.       Я кивнул.       — Это все правда, они существуют. Он охотится за ними, Ему нужна бузинная палочка, самая сильная палочка из существующих на свете.       — Вот зачем ему Олливандер, — задумчиво прошептал Снейп.       — Олливандер?       — Он захватил его несколько месяцев назад и теперь держит в подвале, — пояснил он.       — Вот как… Он ничего не получит.       — Ты знаешь, где палочка? — удивился Северус.       Я посмотрел на него тяжелым взглядом, и тут до него дошло.       — Палочка Дамблдора.       — А так же мантия — невидимка, которой не страшны никакие чары и воскрешающий камень.       — Про мантию я уже понял, но камень?       — Кольцо Мраксов, что директор разрубил на части, было крестражем и одновременно Даром смерти. Он хотел им воспользоваться.       Снейп выпустил меня из объятий, сел на кровать. Я видел, как мысли в его голове словно кипели на раскаленном масле. Он резко поднялся и подошел к шкафу, открыл, и, порывшись в недрах, что-то достал. Вернулся на кровать и протянул мне мешочек из ишачьей кожи. Я открыл его и высыпал содержимое на покрывало. Снитч, мантия, старая волшебная палочка, карта мародеров, разбитое зеркало, делюминатор. Я взял золотой шарик, он расправил потрепанные крылышки и несмело замахал ими, признавая хозяина. Я поднес его к губам, нежно целуя. Снитч раскрылся, и на свет показался черный камень с трещиной посередине выгравированного рисунка: треугольника, круга и палочки. Я протянул его Снейпу, тот, как завороженный, смотрел на черный камень.       — Его нужно взять в руку и три раза покрутить, так в сказке написано. — Я одновременно и боялся, и не хотел, чтобы Северус брал камень, ведь тогда он непременно призовет ее… маму.       Снейп взял его дрожащей рукой, посмотрел на маленький камушек в своей ладони. Сжал в кулак и…       — Прошлого не изменить. — Он посмотрел на меня. — Я бы многое хотел исправить в своей жизни, но сейчас у меня есть ты. И этого достаточно.       Он протянул камень обратно, я сидел и тупо пялился на него. Что значили эти слова?       Видя, что я никак не реагирую, он взял мою руку и положил в открытую ладонь камень.       — Я вас совсем не понимаю, — прошептал я.       Я посмотрел на камень в своей руке:       — Я хотел их вызвать, извиниться, сказать, как я сожалею. — Я перевел взгляд на Снейпа. — Но я так и не смог.       — Ты ни в чем не виноват, — он притянул меня к себе.       Мы сидели, прижавшись друг к другу, я слушал, как бьется под ухом сердце, как с каждой минутой становится все темнее за окном, а свет свечи все ярче. Я почти задремал, когда Северус провел ладонью по спине.       — Нужно возвращаться в Роуз Хилл, подготовиться.       Я промычал в ответ, но Снейп был непреклонен. Он встал с кровати, я выпрямился, сонно потирая глаза. Он опять протянул мне злосчастную ночнушку, выбора не было — все вещи остались внизу, в ванной.       На кухне он приступил к готовке. Что-то зашипело на плитке. Снейп повернулся боком, держа сковородку, потом резко ей взмахнул, и блинчик перевернулся в воздухе, и идеально плюхнулся обратно.       — Да вы просто волшебник, — восхитился я.       — Причем самый темный, — ответил он, — который любит есть непослушных детей на ужин.       — Ага, если на ужин, то завтракает он чем?       — Тем, что не съел вчера за ужином, — пошутил он, и повернулся с тарелкой, полной французских блинчиков.       У меня аж слюнки потекли.       Умяв добрую половину блинчиков с кленовым сиропом, я подумал, что лопну, все было очень вкусно. Снейп, как обычно, поклевал немного и сел напротив меня с дымящейся глиняной чашкой кофе. Только несколько секунд спустя, я сообразил, что это та самая кружка, которую я разбил о стену в тот памятный вечер, с которого все началось.       — Эта ваша любимая кружка?       — М? — Снейп вынырнул из своих мыслей, не сразу понимая, о чем я спрашивают. — А, да, я ее починил.       — Мне хочется вас о многом спросить, — начал я, и он напряженно посмотрел на меня. — Но я понимаю, что сейчас это бессмысленно, даже если я и узнаю ответы, это ничего не изменит.       — Что бы ты хотел узнать? — тихо спросил он.       — О родителях, какими они были… — ответил я и быстро продолжил, видя, как нахмурились брови: — Но я не спрашиваю, вы ведь будете злиться.       — Я не буду злиться.       — Вы ненавидели моего отца. Ненавидели Сириуса, вы с ним ругались при первой же возможности, один его вид выводили вас из себя. Вы будете злиться, я вас знаю. Поэтому, давайте просто ничего не будем друг другу говорить. Мне нравится, когда вы вот такой, как сейчас.       Снейп удивился:       — Какой?       Я понял, что сказал немного лишнее и смущенно прижал колени к груди, уткнувшись в них лбом.       — Такой родной, — глухо ответил я.       Допили чай в молчании. Я не знал, что чувствовал к нему. К этому странному человеку. Благодарность? Привязанность? Не одиночество? Утешение. Он стал для меня лучиком света, тем, за что было можно зацепиться и не провалиться во тьму. Он был как скала, непробиваем. Мне казалось, ничто не может его сломить. Сила, исходившая от него меня успокаивала, а я так устал быть сильным. Мне хотелось положиться на кого-нибудь. И он позволил мне это сделать. Я обнимал его стальное тело и чувствовал себя в безопасности, он был моим щитом. Железобетонной стеной.       Я вспоминал, как все тогда случилось, и мне стыдно. Я искал удовольствие. Искал на ком можно выместить злость. Мне хотелось его подогнуть, посмотреть, как он среагирует, посмотреть, какой он будет во мне. Да, это отличалось с Деми, но любовью это было сложно назвать. Похоть... Он раздражал меня, вечно уверенный, заносчивый, всегда правый - что я в сравнении с ним? Но мое тело под его руками горело, и я проиграл. Все началось, как удовлетворение собственных потребностей и, возможно, любопытства, а кончилось тем, что я едва мог дышать, если его не было рядом. Всё так запуталось во мне. Но ведь шанса нет! Я должен умереть... Я смотрел на него, когда он, черт возьми, пил чай из любимой кружки, и мне выть хотелось! Несправедливо...