Слепой абьюз.

Луи не отвечал на звонки Гарри уже второй час. За окном было уже слишком поздно, чтобы темнота была безопасной. Он просто хотел ответа, он просто хотел услышать голос возлюбленного. Они разругались, а Томлинсон хлопнул дверью, крича что-то про болезнь дауна и прочие оскорбления обращаясь к кудрявому. Первые минуты Гарри очень сильно обижался, ибо Лу обычно никогда не говорит грубых слов ему, так что слова ранили очень глубоко. Боль пронзила все его органы, потому что нельзя так часто дышать, нельзя так много плакать. Ему казалось, что прошел не час, а целая ночь. Пройдясь по подушке рукой, Стайлс понял, что на нее будто вылили стакан воды, разбивая об стенку. Парень думает, что именно звук разбивающегося стекла и есть то, как должно звучать сердце при обидах, при изменах и расставаниях. Оно разбито, уже не соберешь — слишком крепко засели малые осколки в рядом живущих легких. Не хватает дыхания и слов. Не хватает рук, что держат тебя. Не хватает такого нужного Томлинсона. Стайлс вспоминает то, как Луи приходил всегда вовремя, с подарками и чуть ли не каждый день, к нему в гости. Он помнит его шепот, который не наполнен желчью. Помнит их тихие вечера за просмотром фильма. А ведь это было лишь месяц назад. Сейчас они живут вместе, как и мечтали — под одной крышей, плечом к плечу. Гарри больше не сидел в одиночестве на кресле, думая о своей уродливости. Какое-то время все было в порядке. Но последнюю неделю все повторяется заново. Больше ссор, больше обидных слов. Гарри думает, что достоин всего этого. Надо учиться, надо что-то делать, но что ты будешь делать, когда такой горячий Луи Томлинсон ходит около тебя и, чмокая в щеку, шепчет о том, что ему нужно внимание его малыша. А Стайлс никогда не может отказать своему парню, ведь у них любовь навсегда. Так сказал Томмо, а он никогда не говорит ложь. «Так должно было быть Ты стал солнцем моим Выходи из воды сухим» * Кудрявый пытается снова дозвониться до парня, но он даже не успевает нажать кнопку вызова, так как его прерывает трель звонка в дверь. Младший срывается с места, подбежав к источнику звука, глядя в глазок и спрашивая хриплым от истерики голосом: — Кто там? — Твой Луи, — отвечает старший, несвязно продолжая: — Или забыл меня, кудряшка? Гарри открыл двери, и на его нос обрушилась волна перегара. Он поморщился, так как не переносил алкоголь. Запах усилился, когда Томлинсон обнимает мальчика, прижимая к себе, так крепко, что Гарри кряхтит ему в ухо: — Лу, мне нечем дышать. — Ну ты же пожертвуешь собой ради меня, малыш? — мурчит он. Может быть вы скажете, что это глупо — прощать, но Гарри так не считает. Этот мальчишка скажет вам, что для них это нормально. Стайлс проглатывает все обиды, проглатывает все плохие слова и тон, обнимая парня. Цикл замыкается, но что-то не так. Это самое несоответствие Гарри заметил, когда они с Луи занимались любовью, как примирение, но все резко перешло в жесткий трах, что было нестабильно и необычно для них. «Я никогда не сделаю тебе больно» - проносится в голове у кудрявого, когда Томлинсон слишком резко начал толкаться, хотя знал, что младшему нужно больше времени, дабы привыкнуть к размерам Томмо. — Луи! — взвизгнул он. — Больно, Бу, подожди! Но никаких объятий он не получил, лишь рык и еще один сильный толчок в его неразработанную дырочку. — Ну чего ты, детка, — Томлинсон тяжело дышал на ухо Гарри, проговаривая это. — Сам сказал, что умрешь за меня, не так ли? Стайлс жмурился и из-за этого не смог ответить сразу, потому что ком в горле застрял от того, что его поставили в неловкое положение. — Отвечай мне! — и еще раз. На этот раз толчок был самым плохим, да такой, что голос Гарри сорвался в крике, а глаза заслезились. « Я никогда не назову тебя плохо в постели, любимый » — сказал однажды старший, когда Гарри рассказал ему о том, что ему нравится и не нравится в сексе. Он забыл уточнить, что ему вообще неприятны оскорбления, как и всем нормальным людям. Но сейчас он чувствует за это вину. Это его вина, он не договорил, хотя должен был, вот Томлинсон его и смешивает с грязью. Он сам виноват, что стал куклой. — Шлюхи любят большие члены в их задницах, да, малыш? — не смотря на то, что Стайлс чувствовал себя грязным, он кивнул. Он не хотел расстраивать своего парня сильнее. — Ну так вот и наслаждайся. Гарри лишь принимал, но не отдавал. Так он считал. Он сам виновен. Мальчик не может расстроить свою любовь, так что принимает все как… — Послушный мальчик. Как всегда говорит Луи и говорит даже тогда, когда его сперма смешивается с кровью кудрявого. Никто ему не помогает встать, никто не позаботиться о нем этой ночью, так как Томмо вырубился сразу, как произнес эти слова. Аккуратно скинув с себя партнера, младший направился в душ, смывая с себя остатки грязи. Он видел в зеркале свое отражение: жалкое зрелище. На его бедрах синяки от пальцев любимого, шея вся устлана нездорово-фиолетовыми засосами, которые были слишком большими. Похоже он опять получит выговор в пекарне за них. Раньше это было забавно и горячо, теперь же ему стыдно за все это. Но об этом он подумает завтра. Так и проходит ночь. На утро слишком больно, чтобы встать с кровати, что уж говорить о каких-то перемещениях вообще. Гарри кажется, что на его веках весят грузы в сто тонн, а из попы до сих пор будто вытекает кровь, хотя вчера она вроде уже остановилась. Его заставляет открыть глаза тихий плач. — Бу? Бу, это ты плачешь? — его голос какой-то слишком безжизненный и хрипотца теперь слышится отчетливее. Он замечает, что Луи срывается с места слишком резко, быстро подползая к мальчику, взяв его руки в свои, начав целовать, шепча: — Малыш, прекрасный мой, извини меня, я прошу, — умолял старший, а его слезы будто прожигали дыры на ладонях Гарри. — Я обещаю, я больше не буду. — Б-Бу, не стоит, все в порядке, — смущенно ответил мальчик, опуская голову. — Да что ты такое говоришь, малыш? — он возмущенно смотрит на младшего, стирая слезы, но его голос мягкий. — Я-я сделал тебе больно, я напился, я-я вспылил не из-за чего, милый, — он целует Гарри в губы, шепча. — И…помнишь ты всегда хотел кошку, а я запрещал? Стайлс кивнул, не понимая о чем говорит его парень. — Ты так хотел котенка, что даже твое первое слово было ‚кот‘ помнишь? Ты сам как котенок, любимый, — нежный шепот, что прерывался мягкими поцелуями. Наконец оторвавшись, Луи продолжил: — Так что прими этот подарок от меня, — он подал смущенному и опьяненному ласками мальчику цветы, а затем открыл дверь в их спальню, куда сразу забежал маленький взволнованный котенок. Гарри уже хотел сорваться с места, дабы взять это чудо на руки, но вчерашняя ночь дала о себе знать и он болезненно застонал, чем немного испугал нового члена их маленькой семьи. Луи сразу приобнял его, слушая хихиканье своего парня, который проговорил: — Тебе все-таки придется позаботиться обо мне, Бу. — Конечно, малыш. Они провели этот день втроем: БуХазза и маленький Пингви. Они нашли какую-то старую мисочку, давая котенку молока, решив перенести шоппинг для мелкого на день, когда Гарри станет нормально ходить. А сейчас он заснул на плече своего парня, наслаждаясь таким нужным теплом. Долгожданное затишье перед бурей.