На букву «Б»

       — Баю-баю, детка, на еловой ветке, — бережно держа сына на руках, напевал Кларк. — Тронет ветер твою ель, закачает колыбель, а подует во весь дух, колыбель на землю — бух. Джон заулыбался и агукнул. Его синие глаза, синие, синие, синие, не голубые, весело сияли. — Эй, предполагается, что ты должен засыпать под колыбельную. Да, сынок? — Кларк наклонился и поцеловал Джона в животик. Он чувствовал себя таким счастливым, таким ответственным и таким… глупым. Джонатан рассмеялся и засучил ножками. — Скажи: «Папа», Джонно. Скажи: «Па-а-апа». Нет, малыш, лучше скажи: «Мама». Ма-ма. Ма-ма. Ма-ма. — Г-г-г, — заголосил Джон, размахивая ручками. — Г-г-г! — Ах ты мой умница! — восхитился Кларк. Его сердце переполняла гордость. — Ты такой умный, Джонно, весь в папочку, и такой красавчик… — …А вот это уже в мамочку! Кларк вздрогнул. Так заигрался, что не заметил, как в детской появилась Лоис. — Лорена, заберите ребёнка у моего бывшего мужа. Из-за спины Лоис вышла молодая кареглазая брюнетка, и Кларк, смиренно опустив взгляд, передал ей Джона. — За мной, Смолвиль. Он покорно потащился за Ло. Она не предложила ему пройти в гостиную или кабинет, а решительно промаршировала к выходу из квартиры. — Сначала ты попытался выжить из дома мою ночную няню, теперь отправил восвояси дневную. Я всерьёз рассматриваю возможность отлучить тебя от сына! — Ло, я думаю… — Ты думаешь, что родители должны сами заботиться о своих детях. Мне известна твоя точка зрения, но решения принимаю я. Мы оба работаем, я не могу уйти в декрет на пару лет, и мне пришлось потратить несколько месяцев, чтобы найти идеальных сиделок для Джонатана, а ты! Виновен по всем пунктам. Кларк понимал правоту Лоис, но хотел как можно больше времени проводить с сыном. Он упустил три первых месяца и в следующие пять недель много работал, часто ездил в командировки, а няни… Няни похищали драгоценные моменты. Что если няня услышит первое слово его сына? Увидит первые шаги? Заметит первый прорезавшийся зубик? — Больше не повторится, — торопливо повинился Кларк. — То-то же! — Лоис погрозила ему пальцем. — Ты три часа назад вернулся из Сеула, ты никогда не спишь в самолётах, но дурачишься с сыном, вместо того чтобы отдыхать после многочасового перелёта. Кларк, милый, Джонатан никуда не денется. У тебя будут годы и годы, чтобы возиться и играть с ним, учить его, читать ему сказки перед сном, гордиться успехами и поддерживать во время неудач. Позволь профессионалам делать работу, за которую им платят. — Я могу прилечь у тебя? — с надеждой поинтересовался Кларк. — Вон. — Она указала на дверь. — Когда выспишься, позвони наконец. Нельзя вечно бегать. — Не буду я звонить, — вдруг разозлился Кларк. — Это ведь он обручился, пусть сам и звонит! — Даже если он должен позвонить, это не значит, что ты не можешь позвонить. — Я… Я занят. Мне надо выспаться и работать над статьёй. — Ну да, ты занят, и я уверена, уж он-то сидит дома и бьёт баклуши. Он такой бездельник. Прекращай, милый. — Что? — Кларк хмуро завязывал шнурки и не смотрел на Лоис. — Ты выспишься и позвонишь ему. Сегодня. Без оправданий. Он обручился, но свадьба сорвалась, невеста сбежала из-под венца. «Брюс Уэйн, дважды брошенный секс-символ» — не самый приятный заголовок. Твоему… другу нужна поддержка. Или ему нужен ты. В любом случае — вам нужно всё уладить. — Он обручился, но свадьба сорвалась, и он не позвонил мне. Он даже не написал. Он не сказал мне ни слова. Видимо, так он хочет намекнуть, что мы совсем не друзья, — разогнувшись, с раздражением проворчал Кларк. — Господи, мальчишки! Вечно у вас куча проблем — гигантская куча проблем на ровном месте. — Лоис всплеснула руками. — Как хорошо, что я родилась умной девочкой, а не глупым мальчиком. — Почему… — Кларк с подозрением прищурился. — Почему ты так выразилась? Лоис взяла его лицо в ладони и надавила. Она давила и давила, и губы Кларка собирались в комочек, а щёки обступали нос тёплыми холмами. Что она делает? — Смолвиль, мой милый глупый Смолвиль, убирайся, — Лоис отпустила его, — и не возвращайся, пока не уладишь дела с Брюсом. Кларк вздохнул. Он ничего не понял. Легко сказать — уладить дела с Брюсом. Не то чтобы у них были какие-то дела, хотя — кое-что у Кларка имелось. «Привет, Брюс. Мне жаль, что твоя свадьба сорвалась. Как ты?» «Здравствуй, Брюс, как поживаешь? Понимаю, что сейчас не совсем подходящий момент, но нам надо кое-что обсудить». «Добрый вечер, Брюс. Как твои дела? Как дети? Как дочь? Как ты? Ты в порядке?» Кларк заранее привычно прокручивал в голове фразы и надеялся, что с языка первым делом не сорвётся: «Привет, Брюс. Теперь-то ты пойдёшь со мной на свидание?» Он раззевался, паркуясь у кафе, где когда-то, полтора миллиарда лет назад, в другой жизни, в иной Вселенной, покупал Брюсу сладости. Постоянная смена часовых поясов — восемь командировок за тридцать пять дней — сделала его постоянно сонным. Мадам босс ему спуску не давала. Мадам босс посоветовала выспаться, но Кларк проголодался и решил подкрепиться, перед тем как залечь в недолгую спячку. Посетителей, невзирая на неурочный час, было очень много. Кларк нередко заезжал сюда и заметил, что в последнее время заведение стало популярным у китайских туристов, вот и сейчас он оказался здесь чуть ли не единственным белым парнем. В кафе практиковали самообслуживание, и Кларк, держа поднос с кофе и пирогами, покрутил головой, тщетно надеясь отыскать незанятый стол. Лишь в дальнем углу, у окон, какой-то мужчина сидел в одиночестве. — Прошу прощения, — приблизившись, пробормотал Кларк, с лёгкой досадой глядя на чёрную бейсболку увлечённого едой незнакомца, — вы кого-то ожидаете, или я могу присесть? Все остальные столы за… — Мужчина поднял голову, и Кларк в прямом смысле слова прикусил язык. Если чего-то старательно избегать, оно само тебя найдёт. «Смолвиль, мой милый глупый Смолвиль». Так долго он пытался, действовал и завоёвывал доверие. Шесть с половиной лет миновало с того дня, как пьяный разбитый неудачник пришёл за своим Бэтменом. Больше года он принимал нового себя и следующий год погружался в… нового себя, год жил исключительно надеждой и два — одной дружбой. Ещё год провёл вдалеке, снимая бинты с зарубцевавшихся ран, и время бежало дальше. Впервые за шесть с половиной лет ему ничего не мешало: ни алкоголь, ни отрицание, ни тайна личности, ни неприязнь, ни болезнь, ни дружеские рамки, ни другие люди. Впервые он мог получить то, что хотел. Протяни руку, возьми своё яблоко, посади семечко и взрасти сад. Кларк был фермером и знал, сады не растут сами по себе, за садами требуется уход: с утра до вечера, день за днём, из года в год — иначе останутся сухие ветки да гнилые пни. С неловкой улыбкой он уселся напротив Брюса. Кларк находил крайне странным и немыслимо естественным, что они встретились вот так, в этом кафе, полном дерева, уюта и не самых неприятных воспоминаний. — Мог бы и позвонить, — смерив его холодным взглядом, вместо приветствия произнёс Брюс и вернулся к уничтожению пищи. «Мог, — мысленно отозвался Кларк и на всякий случай ущипнул себя. — Много работы. Лоис мстит мне за тот год, и я живу в командировках. У меня едва хватает времени на сына. Ты и сам мог позвонить, тогда бы я нашёл время». Он не был настолько самонадеянным, чтобы решить — Брюс каким-то невероятным образом выследил его да ещё и опередил. Брюс просто любил пожрать. Наверняка он находился в Метрополисе по делам, а сюда заехал, чтобы перекусить. Кларк неторопливо ел десерт и наблюдал, как пустеют многочисленные тарелки Брюса. Он видел это шоу сотни раз, но оно не переставало поражать и ужасать. «Остановись, ты лопнешь. Тебя разорвёт на части. Нельзя так много есть». Шоу поражало, ужасало и… умиляло. Челюсти Брюса работали без остановки, зубы перемалывали пироги, торты, пирожные и печенье. Язык методично слизывал крошки с губ. Десертная вилочка поднималась и опускалась, как неумолимая коса смерти на самом кровавом в мире поле боя. Брюс высосал до дна два коктейля. Смёл вторые порции карамельного пирога и шоколадного торта. Его взгляд заметался, сканируя пространство на наличие съестного, и он, явно не отдавая себе отчёт, жадно покосился на тарелки Кларка: нетронутый карамельный пирог и почти съеденный чизкейк. — Привет, Брюс, — наконец поздоровался Кларк и подвинул ему свою тарелку с пирогом. Брюс помедлил и достал бумажник. Он до сих пор активно пользовался наличными, и Кларк не удивился, когда на стол легли восемь долларов: пятёрка и три по одному. Ну, у него бы не нашлось пяти центов сдачи, и он не хотел спорить, поэтому сгрёб деньги и сунул их в карман брюк. Тарелка с пирогом опустела быстрее, чем Кларк доел чизкейк, и Брюс, откинувшись на жёсткую спинку дивана, похлопал себя по животу. Лицо у него сделалось блаженным, взгляд — сытым и сонным. — Лучшие карамельные пироги… — начал он. — …На всём Восточном Побережье, — закончил Кларк. — Кстати, здесь неплохое безглютеновое меню. — Ты только что сожрал тонну глютена. Брюс свирепо посмотрел из-под бровей и ушёл, чтобы вернуться с двумя тарелками: — Безглютеновое кофейное пирожное с сырным кремом, — сообщил он и поставил одну тарелку перед собой. Его глаза заходили, как стрелки неисправных часов. Тик-так-тик-так. Туда-обратно-туда-обратно. Кончики ушей Брюса окрасились в тёмно-розовый цвет. У него так забавно краснели уши, когда он стеснялся; Кларк находил это премилым, но не собирался лишаться зубов и говорить о таком вслух. Брюс бесшумно вздохнул и поставил вторую тарелку перед Кларком. Он поставил перед Кларком тарелку и дилемму: возвращать ли Брюсу деньги за пирожное. Что если он ждёт? Что если он не ждёт? У Кларка вспотели ладони. Брюс предложил ему пирожное. Брюс угостил его десертом. Брюс купил ему еду. Брюс поделился с ним едой. — Три семьдесят пять? — неуверенно уточнил Кларк. — Я должен тебе пять центов, поэ… — Умолкни и ешь. «Глупые и слепые седые мальчики». В голове Кларка звучали голоса. «Глупые мальчишки. Вечно у вас куча проблем — гигантская куча проблем на ровном месте». Он ел полезное безглютеновое пирожное, а в голове звучали голоса. Селина и Лоис твердили и твердили обидные несправедливые слова, ведь они с Брюсом мужчины, умные мужчины и не такие уж слепые и седые. — Спасибо, очень вкусно, — тихо произнёс Кларк и добавил: — Мне жаль, что твоя свадьба сорвалась. Брюс поморщился и отодвинул тарелку с недоеденным пирожным. Тень набежала на его лицо. Он выглядел… грустным? Подавленным? Он по-настоящему переживал? Неужели Кларк ошибался, и Брюс любил Селину? — Всё-таки она существует. — Кто? — Женщина, сумевшая украсть сердце Брюса Уэйна. — Сердце? — после длинной паузы отозвался Брюс и сердито цыкнул сквозь зубы. — Она украла мои деньги, Кларк. — Ч-что? — Я держал в сейфе облигации на предъявителя, на тридцать девять миллионов долларов. Кларк хохотнул с набитым ртом. — Я был так наивен, что не поставил биометрический замок и сообщил Селине код. Она обчистила меня. — Мне, гм, жаль? — Кларк попробовал не смеяться, но получилось плохо. Кусочек пирожного вывалился у него изо рта. — Ты не заявлял в полицию? — Брюс Уэйн, парень, о котором мечтает каждая третья женщина и каждый шестнадцатый мужчина. Брюс Уэйн, парень, которого бросают и мужчины, и женщины. — Кларк покраснел. — Брюс Уэйн, парень, которого обокрала собственная невеста. Нет, я не заявлял. В любом случае я бы не стал. Я мог бы отыскать её, но не буду. Она каждый день общается с Хеленой по фейстайму и выглядит счастливее, чем во все предыдущие месяцы. Селина не годится для брака, как и я. Хорошо, что она дала мне понять это прежде, чем мы совершили ошибку, и тридцать девять миллионов не самая высокая цена. Твоя бывшая жена заплатила больше. — Моя… Что? — Кларк уронил десертную вилочку на жёлтую скатерть, поднял и снова уронил. — Причём тут Лоис? — Женщины. — Брюс раздражённо повёл плечами. — Они считают себя самыми хитрыми. Они считают себя самыми умными. Они считают, что имеют право управлять нами лишь потому, что они… женщины. — Лоис заплатила Селине, чтобы та сорвала вашу свадьбу? — уточнил поражённый Кларк. Когда он заблудился в саду, Селина беседовала по телефону с какой-то женщиной и они обсуждали заманчивое предложение. — Как ты узнал? — Селина сама рассказала, когда как бы невзначай сообщила мне, что округлила украденные у меня деньги до ровной суммы. — Ло заплатила ей одинна… Стоп. Шестьдесят один миллион? Шестьдесят один миллион?! Она говорила, что пытается как-то исправить ситуацию, но я и не предполагал… Брюс, клянусь, я не знал! Как она могла, это же… — …Довольно умно. Подобные предложения равносильны проверке. Селина могла отказаться, но предпочла деньги и в то же время не предпочла. Я мог дать ей, я бы дал ей куда больше, но она взяла сто миллионов, а не миллиарды, и вырвалась на волю. Она положила в мой сейф гнилое яблоко, словно я должен догадаться, что это значит, и исчезла. Женщины. Кларк понимающе вздохнул. Женщины. Лоис так ничего и не поняла. Он обязательно поговорит с ней и объяснит, что нельзя покупать и продавать людей. Его уши горели. Горели щёки, и внутри, глубоко в груди, очень глубоко, там, где он закопал чёрные крупицы своего сердца, горело тоже. Женщины. Наверное, в тот раз Селина испытывала Кларка. Наверное, она по-своему любила Брюса, если оставила дочь и освободила дорогу кому-то другому. Наверное, Лоис не просто так ежедневно напоминала Кларку о необходимости позвонить: настойчиво, занудно, порой — угрожающе. — Они вроде как… ну… — Он подобрал вилочку и сжал её в потной ладони. — Они… Гм… — …Сводят нас. Они переглянулись. Кларк мог поклясться, что Брюс стушевался. Три года, два, год — они потеряли так много времени: из-за собственной глупости, неуверенности, предубеждений, страха. Из-за решений других людей, и теперь другие люди опять решали за них. Брюс безразлично тыкал вилочкой в остатки пирожного, и Кларк, покашляв, деланно небрежно сообщил: — Я, кстати, книгу написал. — Вот что он давно хотел обсудить, но как-то не складывалось. — Я не только развлекался и путешествовал, но и работал. — Книгу? — Брюс недоверчиво вскинул бровь. — Да. Книгу об одном парне и его жизни. — Документальную книгу? — Художественную, но основанную на реальных событиях. — Кларк шумно сглотнул, потому что Брюс таращился на него, как на восьмое чудо света. — О парне по имени, гм, Брайан, беспризорном сироте, который вырос на Адской кух… — Джентрификация превратила Адскую кухню в гей-квартал. Герой твоей книги вырос в гей-квартале? — Нет. — Кларк укоризненно склонил голову на бок. — Во-первых, в моей книге всё начинается в конце семидесятых годов прошлого века, когда Адская кухня была одним из самых опасных районов Нью-Йорка. Во-вторых, я придумал альтернативную историю, и когда мой герой вырастет, он сам приложит руку к превращению Адской кухни… — …В гей-квартал? — недовольно проворчал Брюс, но его глаза смеялись. — Что ж, ты написал книгу о парне на букву «Б». Ты хочешь получить премию на букву «Б»? — Я рассчитываю на это, — признался Кларк, — но прежде всего мне хотелось рассказать историю. — Это роман? — сурово сузив глаза, поинтересовался Брюс. — Это детектив. — Уверен, нам следовало сказать наоборот. Кларк расхохотался. Он прекрасно понял. «Возьми меня за руку, Бэтмен, и мы полетим. Я покажу тебе мир. Я покажу тебе то, что за пределами мира. Мы затеряемся среди звёзд и будем вечно кружиться в танце». Лоис по-доброму хихикнула у него в голове. «Остынь, Смолвиль, ты связался не с самым романтичным парнем во Вселенной», — одёрнула она его. — Это детектив не в традиционном понимании и в то же время роман, не связанный с мужчиной и женщиной, а повествующий о семье, — добавил Кларк. К его удивлению, Брюс расхохотался тоже. — Хочу, чтобы ты прочитал. Мне важно твоё мнение, как и твоё разрешение на публикацию, — произнёс Кларк и непринуждённо предложил: — Ты можешь прямо сейчас зайти ко мне, и я передам тебе флэшку с черновиком. — Попытка не удалась. Пришлёшь ссылку на «облачный» файл, хотя я вряд ли буду против. Лишний пиар мне не повредит, — серьёзно ответил Брюс, на что Кларк фыркнул. — За последние семь месяцев я заметно сократил своё участие в рекламном и модельном бизнесе, оставив пару наиболее выгодных контрактов, и сбежавшая невеста не добавила мне очков так же, как и исчезнувший «бывший бойфренд». У меня наблюдается отрицательный рост числа подписчиков в соцсетях. — Боже, боже мой. — Кларк не знал, смеяться или нет. Отрицательный рост. Три года назад Брюс не знал, как загрузить аватар. — Не смешно, — погрозив испачканной в креме вилочкой, процедил Брюс. — Мои доходы от рекламы в соцсетях падают. «Боже, боже мой, Брюс, — подумал Кларк, старательно состроив сочувствующую мину. — Мы говорим о моей книге, о падении твоих доходов, о чём угодно, кроме того, что важно. Может, Лоис и Селина правы, и мы действительно глупые мальчики, глупые и трусливые мальчики». Они помолчали, весьма напряжённо, тревожно. Брюс скрёб вилочкой по блюдцу. Кларк цедил кофе. Отказ сейчас будет равносилен отказу навсегда. Теперь им ничто и никто не мешает, и отказ будет окончательным. Кларк ссутулился. Порой страх принимал причудливые формы. Страх превращался в его лучшего друга, скребущего вилочкой по пустому блюдцу. Страх двигал языком и губами. Страх выталкивал простые слова. Так страшно услышать: «Нет», когда ты уверенно ждёшь: «Да». Вилочка Брюса насиловала несчастное блюдце. «С-с-скри-и-и, скр-р-ри, скри-скри-скри-умри-умри», — визжала она. В желудке Кларка тоже что-то визжало и поднималось, выше и выше. Его сейчас вырвет сладким, вырвет горьким, но — никакого глютена. (Почти). Брюс отшвырнул вилочку. Она врезалась в подставку для специй, и Кларк едва не заорал. — Я согласен, — хриплым голосом заявил Брюс. — На публикацию книги? Ты же её не читал. — Я согласен на то твоё предложение, если… если оно ещё в силе. Брюс натужно, неестественно покашлял и опустил взгляд. Кларк покашлял тоже. Сзади и сбоку шумели китайские туристы. Да будут благословенны китайские туристы, из-за их гомона никто не слышал, как бухает сердце Кларка. — Ты пойдёшь со мной на свидание? — уточнил он. Брюс не поднимал глаза. Наверное, внизу было что-то очень интересное. Наверняка. Кларку тоже захотелось посмотреть на это что-то, но он мужественно таращился на козырёк чёрной бейсболки. — Да, я пойду с тобой на свидание. — Брюс вскинулся и казался, скорее, раздражённым, нежели смущённым или сбитым с толку. — Мне сорок три, и я никогда ни с кем не встречался, никогда не ходил на свидания. У меня никогда не было девушки или… Чёрт. — Или парня. Ты можешь это произнести. — Я могу разбить тебе нос, — огрызнулся Брюс. — Я тоже могу разбить тебе нос, — парировал Кларк и на всякий случай надавил рукой себе на грудь. Он и правда боялся, что сердце выпрыгнет наружу, и по жёлтой скатерти расползётся уродливая красная медуза. — Допустим, — согласился Брюс. Он переплёл пальцы и устроил ладони на столе. Костяшки правой руки у него были припухшими. — Мы сходим на свидание, и что будет дальше? — Тебе понравится, и мы сходим на второе свидание, на третье, а затем я предложу тебе встречаться. — Если мне не понравится? — Тогда всё закончится на первом свидании, и мы — как пишут в глупых журналах — останемся друзьями, — ответил Кларк и кротко улыбнулся. Ему не хотелось рассматривать неудачные варианты, но он должен. — Иногда отношения так и не начинаются, иногда заканчиваются, когда меньше всего этого ждёшь, а иногда они бывают такими, какими их хочешь видеть ты. Ты всё-таки идеалист, Брюс. Для тебя или никак, или раз и навсегда. На другое ты не согласен. — Катись ты, — буркнул Брюс, прикидываясь, что изучает вид за окном. — Если мы начнём… встречаться, я всё равно время от времени буду заниматься сексом с другими людьми, — он подумал и добавил. — Я буду заниматься сексом с другими людьми — редко и исключительно с женщинами. Никаких мужчин. Кларк спокойно допил кофе, спокойно поставил стакан на стол, спокойно произнёс: — Год назад ты сказал, что у тебя кое-кто появился и между нами больше ничего и никогда не будет. Теперь у тебя могу появиться я, но ты не планируешь отказываться от секса с другими людьми. — Я сказал то, что принято говорить в таких случаях. То, что я не понимаю правила игры, не значит, что я их не знаю. — Хорошо. Ты был с Селиной несколько месяцев, ты изменял ей? Брюс отвернулся от окна и снял кепку. Его кожа не побледнела и не покраснела, губы не подрагивали. Он никак не показывал эмоции. — Нет. — Ты не считал возможным изменять ей, но считаешь возможным изменять мне? — Я не считаю возможным изменять тебе, — неподдельно удивился Брюс, — а говорю, что буду заниматься сексом с другими людьми. — Ты занимался сексом с другими людьми, когда был с Селиной? — Конечно. Мы оба занимались сексом с другими людьми, но мы не изменяли друг другу. — Брюс пожал плечами. — Мы попробовали заниматься сексом только друг с другом, но нас хватило на пару месяцев. Постоянно заниматься сексом с одним и тем же партнёром — всё равно что каждый день завтракать, обедать и ужинать одним и тем же блюдом. Он вдруг просиял. Кларк давно разобрался, что это значит, — Брюс нашёл ответ на очень сложный для него вопрос по теме, в которой он совершенно не разбирался. Когда речь заходила об отношениях, Брюс нередко напоминал умственно отсталого, но — к его чести — он пытался исправить ситуацию. Кларк стыдился таких мыслей, но не мог врать самому себе. «Б — социальное бревно, которое умело притворяется нормальным человеком, Кларк. Он романтический импотент и любовный инвалид», — как-то сказал Дик. — Ты тоже можешь заниматься сексом с другими людьми, и с женщинами, и с мужчинами, — торжественно провозгласил Брюс, — а если у тебя возникнут трудности с поиском одноразовых партнёров, я тебе помогу. — Иисусе, — на мгновение закрыв лицо ладонью, простонал Кларк. — Я говорю что-то не то? Тебя что-то не устраивает? Он покачал головой. Его не устраивало всё, но ему придётся принять — трудно, больно, но принять. Он знал, на что шёл. Брюс есть Брюс. Кларк не мог изменить потребительское отношение Брюса к сексу. По крайней мере, не сразу. — Ты можешь заниматься сексом с другими людьми, — повторил Брюс, — и можешь рассказывать мне, если захочешь. Однако — когда я буду заниматься сексом с другими людьми, мне нужно будет информировать тебя или, наоборот, стоит скрывать? — Господи боже, Брюс! — Это да ли нет? — уточнил Брюс. Он не издевался, не зубоскалил, не шутил. Он действительно хотел услышать ответ. — Это господи боже. Ты… — Кларк вздохнул. — Ты понимаешь, что такое измена? Тебе ведь знакомо это понятие? — Ты ушёл от ответа. Конечно, мне знакомо это понятие, но секс — всего лишь секс. Секс — не измена. Люди переоценивают обычные физиологические потребности. Ты же не назовёшь изменой ситуацию, в которой твой партнёр выпьет с кем-то другим по чашке кофе. Кларк вздохнул во второй раз. Ему понадобится много сил и терпения, но он сильный и терпеливый, так? — Ты сказал, что не станешь заниматься сексом с мужчинами. Значит, ты всё-таки солгал мне год назад и у тебя был секс с мужчинами? — Да, — с явной неохотой признался Брюс. — Редко, раз в полтора-два месяца, исключительно в активной позиции. — Берёг свою задницу для меня? — пошутил Кларк и зашипел сквозь зубы, получив заслуженный пинок в голень. — Извини. У тебя будут другие условия? Брюс отвёл взгляд и поскрёб щёку: раз, другой, третий. Его коротко остриженные ногти двигались, как зубья чуднóй машины. Он перехватил запястье другой рукой и убрал ладонь от лица. — Моя терапия не окончена. У меня всё ещё бывают кошмары и панические атаки, полгода назад у меня случился весьма странный приступ лунатизма, и иногда мне нужно приложить усилие, чтобы заставить себя дотронуться до кого-то из членов моей… семьи или не отшатнуться, когда близкий человек дотрагивается до меня. Иногда, но не всегда, всё реже и реже. Если же ты захочешь прикоснуться своими губами к моим губам… — Если я захочу поцеловать тебя. Глаза Брюса немного расширились, и Кларка засыпало льдом. Лёд жалил, кусал и щипал. Лёд забивался в ноздри. Лёд заполнял рот. Лёд холодил горло и падал всё дальше, дальше и дальше. Кларк не боялся. Лёд недолговечен. Побольше солнца, побольше света, побольше тепла, и всё будет в порядке. — Если ты захочешь… — Брюс поморщился. — Если ты захочешь поцеловать меня, ты будешь должен меня предупредить, чтобы я мог подготовиться психологически. И я по-прежнему не отсасываю. Это всё. — Я не стану целовать тебя, если тебе это неприятно, — мягко заметил Кларк. — Я принимаю твои условия, и у меня — условий нет. — Наверное, мы должны обсудить публичность, — задумчиво добавил Брюс. — Если мне понравится свидание и мы начнём встречаться, я… — …Ты хочешь сохранить всё втайне? — Нет. Наоборот. Я хочу, чтобы все знали. Я не хочу ничего скрывать, но сейчас я не готов заявить о таком публично. Семья может знать, но что касается журналистов и общественности… Мне нужно время, и я не знаю — сколько. Ты согласен подождать, пока я не буду готов? Слегка ошеломлённый Кларк кивнул. Брюс всё ещё мог удивить его. — Когда я… Когда мы публично объявим о наших отношениях, возможно, будет неприятная отдача. Конечно, если мне понравится свидание и мы начнём встречаться. «Тебе понравится свидание». Кларк попробовал не расплываться в довольной улыбке. Он не упустил оговорку Брюса. «Когда я…», «Когда мы». — Ты справляешься с отдачей. Твои дети, твоя семья, все справляются с отдачей. Ты думаешь, я не справлюсь, если какой-нибудь недалёкий человек из толпы выкрикнет очередную глупость? По-твоему, я слабак? Брюс покачал головой: — Нет, — сказал он. — Ты точно не слабак, Кларк, но я не могу не думать об этом. Однако, как бы много я ни думал, я не могу ни спланировать, ни проконтролировать действия других людей — ни по отношению к тебе, ни по отношению к кому-то ещё. Я размышляю, что будет, когда Хелена подрастёт, что будет, когда кто-то обидит её. Что будет, когда она узнает. Она неизбежно узнает, и как тогда моя дочь посмотрит на меня? Голос Брюса дрогнул, и сердце Кларка дрогнуло тоже. «Мы справимся с этим вместе. Мы вместе справимся с чем угодно». Он не мог сказать это Брюсу — пока не мог, но мог сделать кое-что другое. То, что никогда не делал. То, что мечтал сделать хотя бы раз. Кларк осторожно протянул руку и накрыл ладонь Брюса своей. — Эй, Хелена — дочь Селины и твоя. Она Уэйн. Она поймёт и не осудит тебя. Брюс издал странный скрипучий звук, его лицо побледнело. Губы сжались в комочек. Он резко выдернул ладонь и спрятал её под столом, убрал вторую руку тоже. По крайней мере, не ударил. Уже прогресс. Года три назад он бы без малейшего промедления врезал Кларку. Что ж, ему придётся быть немыслимо, фантастически, дьявольски терпеливым, и он будет. Кларк чуть сам себе не врезал. Брюс сидел напротив, бледный, с каменной челюстью, и методично вдыхал и выдыхал, и вроде бы почёсывался под столом. Терапия работала, но он ведь предупредил, что иногда у него возникают трудности с прикосновениями, а Кларк взял его голой рукой за голую руку. — Я здоров, — неестественно ровным голосом сказал Брюс. — Ты здоров тоже. Я тебя ничем… Ничем. — Всё в порядке. Ты здоров. Извини, пожалуйста. Я забыл, — повинился Кларк — Это случается всё реже. Сегодня третий случай за последние четыре месяца. Краска вернулась на лицо Брюса. Он вытащил руки из-под стола и усмехнулся: — Ты на самом деле назвал Селину нимфоманкой? Кто тогда я, по твоей логике? Кларк не считал Брюса… нимфоманом или как там это правильно называлось. — Ещё она сообщила, что ты отказался заняться с ней сексом. Это правда? У Кларка вспыхнуло лицо. Селина. Селина! Эту женщину соткали из соблазнительного коварства и дьявольских противоречий. — Ты покраснел. Значит, правда. Ты круглый идиот. Ты мог получить лучший в твоей жизни гетеросексуальный половой акт, но отказался. Почему? Кларк не нашёлся с ответом. Потому что это неправильно? Потому что нельзя спать с невестой лучшего друга? Потому что секс — не то же самое, что выпить чашечку кофе? Потому что даже подобные вопросы приводили нормальных людей в замешательство. Неужели Селина на самом деле занялась бы с ним сексом, если бы он согласился? Вот так просто? Прямо там? В саду своего «возлюбленного»? — Ещё она сообщила, что ты отказался от тройничка с ней и со мной. Значит, и это правда, — продолжил Брюс. Его голос звучал толику оскорблённо. Кларк приложил кулак ко рту и вдруг расхохотался. Да как он посмел отказаться от тройничка с Брюсом Уэйном и Селиной Кайл! С этими богами секса! Скандал! Скандал! Эти двое друг друга стоили. — Лучший групповой половой акт в моей жизни, полагаю? — сквозь смех выдавил Кларк. Теперь и сам Брюс выглядел оскорблённым. — Извини. Проехали. Пойдём? — На свидание? — оторопел Брюс. В его глазах промелькнул самый что ни на есть настоящий страх. «Ты жил на улице. Ты воровал, голодал и спал в подвалах. Ты участвовал в подпольных боях. В тебя стреляли. Тебя держали в плену. Ты отважно подставлялся под пули. Два года назад тебе проломили череп, но ты всё равно рвался надрать зад тому ублюдку. И ты боишься пойти на свидание?» Кларк уже не смеялся, а хихикал, чувствуя себя самым злодейским злодеем во Вселенной. — Прости. — У него по щекам текли слёзы, и он хихикал и хихикал. — Пойдём отсюда. — Болван, — взяв кепку, буркнул Брюс и покосился на группу щебечущих китайцев за соседним столом. — Они думают, что мы парочка и мы расстаёмся, а ещё — что у тебя истерика из-за этого. — Ха. Ну, это прогресс, если ты не хочешь их убить. — Хочу. Брюс поднялся. Вид у него сделался какой-то несчастный. Он уставился на китайцев и, едва ли не плача, что-то протараторил. Китайцы умолкли дружно, как по команде. Их лица вытянулись, и они так же дружно загалдели, бросая на Кларка убийственные взгляды. — Что ты сделал? — забеспокоился Кларк и встал. Веселиться ему больше не хотелось. — Брюс! Что ты им сказал? — Я сказал, что мы расстаёмся, так как тяжело быть с парнем, у которого настолько большое сердце, что он открывает его всем и каждому. — Врёшь. — Впрочем, мой китайский не идеален. Может, я сказал, что мы расстаёмся, так как тяжело быть с парнем, у которого настолько большой член, что ни одна задница его не выдержит. Может, я сказал, что тяжело быть с парнем, который не слушает никакие возражения и всё время пытается запихать свой большой член мне в зад. Может, я сказал, что у тебя истерика, так как ты осознал, что мой роскошный зад покидает тебя. Кларк в ужасе ахнул. Китайцы с негодованием взирали на него. Их были десятки, сотни, тысячи, миллионы. Полтора миллиарда. Полтора миллиарда китайцев с негодованием взирали на него. Брюс ухмыльнулся краешком рта и удрал, как какой-то… нашкодивший мальчишка. Кажется, он даже театрально всхлипывал на ходу. Сукин сын. — Извините. Э-э-э. Duìbuqǐ! Извините, извините! — Кларк зачем-то поклонился китайцам и хотел кинуться следом за сорокатрёхлетним ребёнком, но его подёргали сзади за свитер. Он повернулся. На него, снизу вверх, очень сурово смотрели два низкорослых, чуть ли не крошечных китайца, одинаковые, как куриные яйца. — Стоять, — с жутким акцентом произнёс один и, посовещавшись с товарищем, показал Кларку сложенные в кольцо большой и указательный пальцы. Второй китаец засунул в кольцо средний палец. — Уважать… господин. Нет. Уважать сэр. Мальчик. Уважать мальчик. — Уважать мальчик? — Уважать мальчик, — серьёзно ответил второй китаец и достал палец из кольца, засунул обратно, достал, снова засунул. Первый китаец скривился и закричал, будто от боли. — Не класть большой пенис в красивый… — …Попа! — радостно воскликнул первый. Они оба заулыбались. Остальные китайцы зааплодировали. — Первый мальчик не хотеть, второй мальчик не хотеть. Понимать? — Не класть большой пенис в красивый попа? — дрожащим голосом переспросил Кларк. До него дошло. Лицо заполыхало от стыда и гнева. Он убьёт Брюса. Он придушит его без малейших сожалений. Он… Господи боже. — Хо-хо! — Первый китаец осторожно похлопал Кларка по предплечью. — Мальчик уважать мальчик. Мальчик с большой пенис не класть свой большой-большой пенис в красивый-красивый попа, пока мальчик с красивый попа не сказать: «Да». Мальчик с большой пенис не делать больно — ай-ай-ай! больно-больно-помогите! — красивый попа. Ты не делать больно. Ты бежать за красивый попа. Красивый попа находить третий мальчик. Ты бежать и говорить: «Извините, извините, красивый попа, не надо третий мальчик, я не делать вам больно!» И Кларк побежал, запоздало вспомнив, что они с Брюсом так и не убрали за собой посуду. Брюс терпеливо ждал Кларка у его машины. Он и сам не совсем понимал — вообще-то, отлично понимал — что на него нашло, но это было весело. В конце концов, он кое-чему научился у своей младшей дочери. «Почему ты это сделала, милая?» — «Просто потому что, папочка. Просто потому что». Просто потому что — представлялось одновременно и худшим, и лучшим аргументом на свете. К тому же Кларк наверняка разозлился. Кларк наверняка захочет надрать ему зад. Они не станут устраивать драку на стоянке у кафе, но могут устроить её где-то ещё. В кармане настойчиво запиликал телефон, однако Брюс проигнорировал. Последние три недели Лоис атаковала его сообщениями, звонками и преследовала в соцсетях. Он заблокировал шестнадцать телефонных номеров, девятнадцать аккаунтов, но эту женщину ничто не могло остановить. Сегодня он получил двадцать восемь напоминаний, просьб и угроз и сдался. «Да, Лоис, я позвоню Кларку». «Да, Лоис, я поговорю с Кларком». «Да, Лоис, я встречусь с Кларком». «Да, Лоис, я сделаю всё, что ты хочешь, если ты оставишь меня в покое». «Да, Лои… Селина?» Он оказался в центре заговора, и Брюс достаточно хорошо знал женщин. Лучше уступить. Иначе будет хуже. И тысяча мужчин не способны так осложнить жизнь, как одна, а тем более две женщины. К тому же уступать было не так уж и неприятно. Он завернул в хорошо знакомое кафе, чтобы перекусить, и… Если чего-то старательно избегать, оно само тебя найдёт. Ему следовало сделать это пять недель назад, год назад, два года назад, три года назад. Кларк поступал так самоотверженно. Он никогда ничего не просил, не настаивал, не требовал и лишь однажды предложил. Брюс согласился на его предложение, но уцепился за первый же предлог, чтобы отступить, хотя Лоис была очень убедительна. Лоис подтвердила все его опасения, но если спустя год она дала ему зелёный свет, значит, опасения были ложными? Он мог использовать неиспользованный шанс? Хотел? «Я старею». «У меня кризис среднего возраста». «Харли промыла мне мозги». «Я не собираюсь исправлять тебя, Б, а собираюсь познакомить тебя с самим собой», — сказала ему Харли в первый раз. Он знакомился, удивлялся, пугался, негодовал и исцелялся. Терапия исцеляла его, медленно, но неотвратимо. Терапия меняла его отношение к жизни. Терапия учила его принимать собственные желания и не стыдиться. Он не был особенно прилежным учеником, но не пропускал занятия и неизбежно чему-то учился. Брюс переступил на месте, пытаясь успокоиться. Он волновался. Он нервничал. Чёрт, он трясся, как какой-то пацан перед первым свиданием. «Но это и правда моё первое настоящее свидание. Я впервые в жизни пойду на настоящее свидание». В тринадцать он приглашал девочку на свидание, но оно не было настоящим, ему хотелось с ней переспать, вот и всё. Прошло тридцать лет, и теперь он действительно идёт на свидание, на настоящее свидание. Брюса замутило, и он медленно задышал. Его подташнивало от одной мысли, что он пойдёт на настоящее свидание. С мужчиной. С деревенским недотёпой. С болваном, по которому чертовски скучал. Брюс не планировал признаваться, но он скучал. Ему не хватало разговоров, подшучиваний, яростных стычек, споров и спокойного молчания. Ему не хватало секса с Кларком. Ему не хватало… Кларка? Как банально. Если бы не тот год, Брюс бы никогда мог этого не понять. Он ненавидел избитые фразы, но… всё, что ни делается, всё к лучшему? Брюс поскрёб шрам над бровью. Может, зря? Может, Лоис, та, прошлогодняя Лоис, всё-таки права? Может, Кларк слишком хорош для него. Может, Кларку будет лучше с какой-нибудь милой доброй девушкой, у которой за плечами один школьный роман и пара взрослых спокойных отношений. Что он мог дать ему, кроме секса, грязи и камней? Но камни почти не летели. Харли почти убедила его, что грязь белее снега. А секс… Секс — отличная штука. «Я осквернил тебя, Брюс Уэйн, потомок благородных английских аристократов, неблагородный сын Томаса и Марты Уэйн. Сможешь ли ты жить с этим?» Он всё чаще вспоминал последние слова Лютора и всё чаще допускал, что, вероятно, в нём так же много скверны, как и в воробье, сидящем на ветке. Сможет ли он жить с этим? Сможет ли жить по-новому и по-настоящему? Сможет ли наконец-то начать жить по-новому и по-настоящему? Он богат, знаменит, его семья растёт и растёт, но по сути ничего не изменилось, и если всё так и останется, то получится, Лютор говорил правду. Получится, что Лютор так или иначе, но победил. Выиграл, сам того не зная. Брюс пойдёт на первое в жизни настоящее свидание. Ему — наверное — понравится, и он пойдёт на второе и третье настоящее свидание, а затем впервые в жизни начнёт по-настоящему встречаться. Заведёт первые в жизни настоящие отношения. Брюс поёжился. Ему придётся увеличить количество сеансов до трёх в неделю. Харли будет в восторге. Он не без оснований подозревал, что мисс Квинн собирает материал для очередной научной работы и использует его как главного подопытного. С другой стороны, ему удалось выбить пятидесятипроцентную скидку. Брюс невозмутимо засунул руки в карманы штанов. Отныне никакой игры на публику, ну, разве что иногда. Время от времени. Когда потребуется, но не постоянно. Отныне всё по-настоящему. Ему придётся увеличить количество сеансов как минимум вдвое. Всё по-настоящему настоящее? Оно, то самое? Брюс и Кларк? Бэтмен и Супермен? Идеально? «Ты идеалист». «Ты идеалист». «Ты идеалист». Он не идеалист. Он думал: «Вот оно, то самое, идеально», но едва ли понимал, что — оно и как это — идеально. Телефон опять запиликал. Лоис? Селина? Лоис и Селина? Селина положила ему в сейф гнилое яблоко и гигантский дилдо. «Ты большой мальчик, Мышка, но недавно я познакомилась с очень большим мальчиком», — сказала она за неделю до этого. Брюса раздражали женские загадки. Он выкинул яблоко, а дилдо на всякий случай помыл и вернул на место, в свою обширную коллекцию игрушек. На него упала тень. Он поднял глаза. — Засранец, — добродушно проворчал Кларк. Видимо, он не собирался затевать драку. — Они попросили меня не класть большой-большой пенис в красивый-красивый попа, пока красивый попа не сказать: «Да». Брюс расхохотался и дружелюбно помахал столпившимся за окнами кафе китайцам. Китайцы помахали ему в ответ. — Что на тебя нашло? — Уже и подурачиться нельзя? — Подурачиться? Ты выставил меня насильником перед китайскими друзьями, а себя — пассивным геем. «Смех побеждает страх», — говорила Харли. Брюс не был ни геем, ни тем более пассивным геем, но признавал, что ему нравится секс с мужчинами в пассивной роли. Иногда ему нужен такой секс. Секс с одним мужчиной. Это по-прежнему ужасало, и он приумножил свой страх, превратил его сначала в гротеск, а потом и в смех. Содержимое желудка уже не булькало в горле, и да, ему нравился секс в пассивной роли с одним-единственным мужчиной. Любопытные китайцы прилипли к окнам кафе. — Мы оба знаем, что и то, и другое неправда, — ответил Брюс. — Теперь повернись так, чтобы они видели твоё лицо, и притворись виноватым. Ссутулься, посмотри на меня снизу вверх и начни что-нибудь говорить. Пусть наши китайские друзья поймут, что насильник раскаивается. — Ещё чего. — Сейчас же. Они ждут. Нельзя разочаровать такую отзывчивую публику. — Какой же ты сукин сын. Кларк послушно повернулся так, чтобы китайцы видели его лицо, и притворился виноватым. Ссутулился, посмотрел снизу вверх и произнёс: — Ты королева драмы, Брюс. — Я Бэтмен, — угрожающе вращая глазами, прорычал Брюс. — Бэтмен склонен к театральным эффектам, это часть его образа. Кларк фыркнул. «Просто потому что, папочка. Просто потому что». Брюс замялся. Если он скажет: «Подойди ко мне вплотную, положи одну руку мне на плечи, а вторую на спину и притяни свой корпус к моему», это будет нормально или не очень? Они ведь играли на публику. Он мог спокойно сказать: «Обними меня», и это не значило бы ничего такого. Они играли на публику, но Брюс хотел, чтобы Кларк его обнял — на публику или на самом деле? — Теперь обними меня, — решился он. Кларк подчинился. Брюс немного напрягся, но всё же устроил одну ладонь у Кларка на плечах, а вторую опустил ниже. Очень низко. Ему хотелось спросить, когда они уже смогут потрахаться, но Брюс сомневался. Он знал правила, но не понимал их. Для него и Кларка правила вообще работали? — Эй! Не класть ладонь на красивый попа, — возмутился Кларк. Брюс мысленно усмехнулся. Кларка определённо злили, возбуждали и смущали эти вынужденные объятия. Они обнимались на парковке у того кафе, где Кларк полтора миллиарда лет назад покупал Брюсу пироги, и китайцы, все полтора миллиарда, наблюдали за ними. Небо смотрело на них сверху вниз. Небо разбрызгивало выцветшую синь. Небо звало к себе, туда, высоко-высоко, где среди звёзд летал ненастоящий Супермен. «Я становлюсь сентиментальным», — с изумлением подумал Брюс. Он, играя и нет, обнимался с Кларком на парковке, и Кларк зачем-то нюхал его волосы. Кларк нередко делал странные вещи. Брюс из любопытства осторожно понюхал волосы Кларка, но не нашёл в этом ничего притягательного. Волосы как волосы. Волосы пахли тем, чем обычно пахнут волосы. Шампунем. Немного пóтом. Немного младенческой отрыжкой. Зачем нюхать волосы? Они же не жареный бекон, чтобы их нюхать. — Во-первых, не нюхай мои волосы, — скомандовал Брюс. — Во-вторых, красивым назвали мой зад, и абсолютно заслуженно, а твой находится примерно в десяти световых годах от этого комплимента. — Мой зад тоже неплох, — обиделся Кларк. — Долго мы будем обниматься? Я раскусил твой план, Бэтмен. Рассчитываешь, что кто-то нас сфотографирует и выложит снимок в соцсетях? Хочешь заработать очки за мой счёт? Они отступили друг от друга, и Брюс прикинулся рассерженным. — Тебя подвезти? — спросил Кларк. — Где твоя крутая тачка? Как-нибудь дашь прокатиться? — Я на такси. Если ты про «Ламборгини», то она дома, в гараже. Подумываю продать. — Продать? Но тогда… — Я её не покупал. Вкладывать такие суммы в груду металлолома — нерационально и расточительно. Я переспал с фантастически богатой вдовой. — Брюс качнулся с пятки на носок и обратно и вытащил из кармана смартфон. — Она осталась очень-очень-очень довольна. — Ты переспал с женщиной за… автомобиль? — Нет. Я переспал с ней, потому что хотел. Через два дня к воротам поместья доставили автомобиль, перевязанный малиновым бантом. Джентльмен не должен оскорблять даму отказом, и я оставил машину себе. Кларк хмыкнул и поинтересовался: — Куда ты хочешь пойти на свидание? — Я? Брюс опустил руку со смартфоном. Вопрос поразил его. Вопрос упал ему на макушку тяжёлым кирпичом. Вопрос рухнул на него целой планетой. Он знал правила. Кларк пригласил его на свидание, и они должны пойти в хороший ресторан. Кларк должен предложить место, время и день. Так положено. — Да. Куда ты хочешь пойти? Кларк смотрел на него открыто, прямо. Его взгляд наполняло спокойное и бескрайнее что-то, и Брюс сразу вспомнил Джо Чилла и его девушку, вспомнил, как они смотрели друг на друга. «Это любовь, малец, это любовь. Подрастёшь — поймёшь», — с улыбкой сказал ему постаревший Джо Чилл. Брюс и подрос, и вырос, но так и не понял. Для него это оставалось по-прежнему чем-то неизведанным и удивительным. Недоступным? Недоступным, потому что он никогда и не пытался. За всю жизнь не сделал ни шага, ни полшага. — Мне надо выбрать из какого-то списка? — отвлекаясь от навязчивых мыслей, спросил Брюс. — Нет. Мы пойдём туда, куда хочешь пойти ты. Не обязательно в ресторан, ночной клуб, парк или, не знаю, на концерт, футбол или в кино. Выбери любое место, куда бы ты хотел сходить не один. Если ты не готов выбрать сейчас, то можешь решить позже, и ограничений по времени нет. Брюс совсем растерялся. Пойти туда, куда хочется ему? Кларк ставил его желания на первое место? Кларк всегда ставил его желания на первое место. Кларк всегда ставил его на первое место. — Когда мы займёмся сексом? — ответил он вопросом на вопрос. — После свидания или сразу на свидании? — Ты наконец-то прямо признаёшь, что хочешь меня и мечтал обо мне всё это время? — поддразнил его Кларк. Брюс широко усмехнулся и посмотрел на Кларка. Этим его больше не смутить. Уже нет. Спасибо Харли. Он смотрел и смотрел на Кларка, пока тот не залился краской и не опустил взгляд. То-то же, мистер Кент. — Если будешь хорошо себя вести на нашем первом свидании, я даже позволю тебе трахнуть меня, — глубоким низким голосом сообщил он. Кларк прерывисто вздохнул. — Я позволю тебе засунуть твой большой-пребольшой пенис в мой красивый-прекрасивый зад и отыметь меня. Как вам такое предложение, мистер Кент? — П-прекращай, — уставившись на свои ботинки, пробормотал Кларк. Дышал он тяжело. — Если ты ответишь, когда мы займёмся сексом. — Точно не на первом свидании, — вскинувшись, ответил Кларк. На его щеках таяли красные пятна. — Ты же знаешь правила. Приличные девушки не занимаются сексом на первом свидании. Брюс приподнял одну бровь. Кларк пожал плечами, и они дружно расхохотались. — Может быть, после второго свидания или после третьего, — добавил Кларк. — Но ты так и не сказал, куда хочешь пойти. Куда Брюс хотел пойти? Существовало одно место, где он мечтал побывать, но свидание? Это смешно. Нелепо. Глупо. Это для детей, а не для взрослых мужчин.  — Яхчвдснлнд, — решившись, неразборчиво буркнул Брюс. — Прости? — Яхчувдинлед, — произнёс он чуть внятнее. — Брюс, я не стану смеяться или снисходительно закатывать глаза. Мы можем пойти куда угодно, и нет каких-то стыдных или не подходящих мест. — Яхочувдиснейленд, — отчеканил Брюс и с вызовом уставился на Кларка. — Отлично. Когда определишься с датой, куплю нам билеты. Кто приглашает, тот и платит. Таковы правила, мистер мультимиллиардер. — Это для Хелены и внуков, — соврал Брюс, — хочу всё разведать и потом свозить… К чёрту. Я сам хочу в Диснейленд. — Отлично, — без тени насмешки повторил Кларк. — Я тоже никогда там не был и с удовольствием съезжу. Значит, договорились? — Договорились. — Брюс с подозрением покосился на него и пожал протянутую руку. Он всё равно ждал подвоха. Он ждал и не дождался. Не от Кларка Кента. — Мне пора, моё такси на подходе. — Давай. Увидимся, — сказал вслед Кларк и добавил: — Кстати, помнишь, три года назад я говорил, какой я терпеливый? Брюс притворился, что не услышал, и постарался выразить спиной наивысшую степень равнодушия. — Я говорил, что готов ждать сколько угодно, а ещё я говорил, что нравлюсь тебе. Я во всём был прав! — Умолкни, — лениво кинул Брюс через плечо. — Я очень-очень-очень нравлюсь тебе. — Заткнись. — Ты точно без ума от меня. — Ты мне почти что отвратителен, — прорычал Брюс, ускоряя шаг. — Уверен, ты близок к тому, чтобы влюбиться в меня! — весело прокричал Кларк. — Я ненавижу тебя, Кент! — рявкнул Брюс и сбежал, но успел услышать: — Ага. Конечно. И я тебя люблю, Брюс! Брюс не любил его. Брюс не любил его так. Он знал, любовь — опасная штука, знал с десяти лет и никогда никого не любил так. Внутри него чего-то не хватало, чтобы любить так. Он не умел, не мог, не хотел, не нуждался. Не мечтал. Он не знал, как мечтать о таких вещах, но мог научиться? Кларк мог научить его, если он захочет. Кларк мог вложить в него недостающие части, если он захочет. Если он действительно захочет. Но зачем ему это? «Просто потому что, папочка. Просто потому что». Брюс коротко, сдавленно захрипел, и таксист, пожилой, грузный, с удивлением покосился на него. Просто потому что? Не всё на свете поддавалось логическому объяснению, не всё укладывалось в рациональные рамки, существовали вещи и… вещи, которые никто бы не сумел расставить по полочкам. Брюс всегда всё тщательно планировал. Он планировал расходы, свою жизнь и жизнь своих детей, но как спланировать чувства? Какой алгоритм применить? Какую схему использовать? — В Готэм, мистер? — зачем-то уточнил таксист. — Через платный туннель? Спешите куда-то? — Да. Обещал дочери вернуться домой к четырём и поиграть с ней в принцессу и дракона, — спокойно сообщил Брюс. — Драконом, конечно же, будет она. Серые глаза таксиста, отражающиеся в зеркале, понимающе вспыхнули. Под лобовым стеклом его машины были закреплены четыре семейных фото. — Что мы за отцы, если не готовы играть принцесс для наших малышек, — ответил он. — Я вроде вас знаю? Вы ведь тот парень из Готэма, который женился на той красотке, как её. — Таксист пощёлкал пальцами. — Я не женился, — сказал Брюс и после паузы небрежно добавил: — Вообще-то, меня сегодня пригласили на свидание и я согласился. — Ага, — заинтересованно произнёс таксист. — Я иду на свидание со своим другом, и он — замечательный человек и замечательный мужчина. Думаю, это будет лучшее свидание в моей жизни. Первое. Лучшее. Сердце у Брюса стучало где-то в мошонке, его мошонка превратилась в сердце и билась у него в паху. Зачем он заговорил об этом? Захотел испытать на себе эффект случайного попутчика? Попытался избавиться от очередного страха? Попытался наконец-то быть честным. — Бывает. Иногда сидишь с лучшим другом в баре, пьёшь пиво, смотришь футбол и думаешь: «Ну какого чёрта я не гей? Всё было бы так просто». Так просто. Проще простого. — Я не гей. Я б… Б. Я б-бисексуал. Брюс пощупал пах. Нет, его мошонка не превратилась в сердце и он не намочил штаны. Он потрогал подбородок, челюсть, губы и зубы. Он произнёс это. Его челюсть задвигалась, подбородок опустился, губы раскрылись, язык упёрся в зубы, и он произнёс то самое. Брюс вдыхал, задерживал дыхание и выдыхал, чтобы страх не сожрал его заживо. Он произнёс то самое. Впервые. Он произнёс то самое. Вслух. Он признался, но не почувствовал себя униженным. Он признался, но его не одарили презрительным взглядом. Такси не остановилось, двери не открылись, и Брюсу не предложили выметаться ко всем чертям. Мир не рухнул. Ничего не произошло. Мир не рухнул, и сам он не перестал быть мужчиной. Он не превратился в кого-то другого. Он не утратил авторитет в собственных глазах. Ничего вообще не изменилось. Ничего не изменилось. Ничего. Не. Изменилось. Разве что в груди уже не жгло и стало легче дышать. «Спасибо, Харли. Это оказалось куда проще, чем я думал». Так просто. Проще простого. Может быть, завтра или через неделю, месяц, год, он сумеет произнести то самое перед семьёй, журналистами, всем миром. Кларком. Он сумеет. — Удваиваете выбор? Ха, неплохо. Вот и мой старший сын то девушку домой приведёт, то парня, — отозвался таксист и сосредоточился на дороге. На всякий случай помассировав левую сторону груди, Брюс обернулся. И кафе, и парковка давно скрылись из виду, но Кларк наверняка так и стоял у машины. Задрав голову, он наверняка беззаботно улыбался синему небу, и небо — небо наверняка улыбалось ему. И Брюс улыбнулся тоже. Конец.