День придёт

— Просто сделай это, ну надо же когда-то начинать, это ж быстро, туда-сюда-обратно, — предложил Маэдрос. — Покончим уже с этим! У Фингона на лице нарисовался ужас, но Маэдрос считал, что все очень даже логично. По ощущениям, девственность висела у него просто камнем на шее — бременем, от которого страшно хотелось избавиться. И пусть он и вообще не думал о ней, пока они с Фингоном не стали встречаться, теперь она уже успела жутко достать фактом своего существования. И он хотел, чтоб их с Фингоном первый раз был особенным — ведь это же был Фингон! А вовсе не потому, что это был первый раз для него как таковой. Он хотел, чтобы Фингон думал о нем — но, в идеале, о том, как он в сексе великолепен, и как прекрасно все получается, и что он однозначно самый лучший рыжий любовник из всех, что у Фингона когда-либо были. А вовсе не беспокоился об уязвимости Маэдроса и его… девственном статусе. Вот он и предложил: пусть будет один заход, который как бы не будет считаться — ну, просто технический акт дефлорации, — и сразу за ним еще один, настоящий и намного, намного более приятный. — На самом деле… я не думаю… — Фингон казался смущенным, — не думаю, что так оно работает, Маэ… Маэдрос приуныл. — Я не говорю, что это совсем не логично! — Фингон схватил Маэдроса за руку и сжал. — Думаю, я тебя понимаю… Но… думаю, на секс с тобой, который «не будет считаться», я просто неспособен, — он пожевал губу и добавил, понизив голос: — Секс с тобой слишком… я хочу, чтобы он… — Как жаль, что все это для нас такая обуза! — воскликнул Маэдрос. — Эта девственность… — Да никакая это не обуза! — яростно возразил Фингон. — Ее даже уже и нет! Маэ, да ради бога, у нас же секс уже был! — Я так не думаю, — мысли Маэдроса лихорадочно метнулись в прошлое. Фингон вцепился себе в волосы — что всегда означало, что он еле-еле сдерживается, теряя терпение. — Знал я, надо тебе было со мной послушать эти лекции от женского освободительного движения! Детка, идея девственности — это концепция гетеросексистов! Отсутствие секса с проникновением вовсе не эквивалентно тому, что ты девственник — пока ты не начинаешь верить в навязанный патриархатом дискурс… Маэдрос вытаращился на него. Фингон вздохнул. — Так о чем я. Член в заднице — не единственный способ заниматься сексом. Маэдрос залился краской. Ну, краснеющий Маэдрос — не то, что хоть когда-либо Фингона останавливало, так что тот, несмотря на все попытки лица Маэдроса сравняться цветом с волосами, продолжил: — У нас были совместные оргазмы, мы прикасались друг к другу всеми возможными способами, мы провели ночи вместе, и ты определенно кое-что делал с моим пенисом. И что — не считать теперь это за секс?! Так что — тадам! — ты все, что мог, уже делал, и нечего и беспокоиться об абсолютно фальшивом и искусственно раздутом понятии «девственность», которое ты и чувствуешь таким бременем. На самом деле, тебя вовсе не должно оно тяготить, потому что нет ничего дурного в том, чтобы быть девственником — которым ты, кстати, и не являешься, потому что… — Потому что я кое-что делал с твоим пенисом. Фингон отпустил свои волосы и расхохотался, и Маэдрос тоже выдавил улыбку. — Что ж, я все это знаю. Но все еще чувствую себя так, будто я девственник, и хотел бы я, чтоб мы могли не обращать на это внимания… В глубине души он знал, что Фингон и неспособен будет игнорировать тот факт, что у Маэдроса это первый раз, и будет с ним ласковым и нежным. Идея эта отнюдь не была непривлекательной… но он-то всегда воображал себе секс с Фингоном полным безудержной страсти. Нежность и деликатность — скрывать это от себя он не мог — ломали весь кайф. Он попытался это объяснить, упорно таращась в точку где-то над левым плечом Фингона в попытках скрыть свое смущение. Открытые и прямые разговоры о сексе оказались такими же трудными, как сам секс. Но Фингон внимательно слушал, и когда Маэдрос закончил, сжал его руки. — Маэдрос Еблан Феанорион, — заявил он, — буду счастлив взять тебя — страстно, безудержно, до сумасшедшего невероятного оргазма — столько раз, сколько захочешь. А потом ты меня. А потом опять. А иногда я буду заниматься с тобой нежным и ласковым сексом, потому что это тоже приятно, и я это люблю. И первый раз может быть как раз такой. Ну, есть шанс. — Второе имя у меня не такое! Фингон поцеловал его в лоб, для чего пришлось встать на цыпочки. — Девственность — не обуза, — прошептал он. — Наш первый раз будет первым для нас обоих. А второй раз будет еще лучше. И я тебя люблю. В первый раз он произнес эти слова. — Я тоже тебя люблю, — сказал Маэдрос Еблан Феанорион, пытаясь не пустить слезу. *** Ирония заключалась в том, что добрых три дня прошло, прежде чем они смогли к этому приступить в реальности. В первый день Маэдрос ходил на собеседование на стипендию — совершеннейший шок для них обоих, хотя Фингон преданно делал вид, что был уверен, что дело к тому и шло. Так что Маэдрос посвятил целый день подготовке, ночь — бессоннице, и утро — интервью как таковому. Потом Фингона старые друзья пригласили на скалолазание, и Маэдрос, который учился быть очень по-партнерски поддерживающим, настоял, чтоб тот пошел. Ну, Фингон и пошел, а Маэдрос моментально начал по нему скучать и слонялся по квартире, жалея, что не послушал Маглора и не завел себе хобби. От нечего делать он стащил у Фингона толстовку, улегся в ней в кровать и очень рано заснул. — Да ты просто мог поспать у меня, — заметил Фингон, забираясь в кровать Маэдроса около двух ночи. — Но это ужасно мило. — Ты вернулся… — пробормотал Маэдрос в полусне, высовывая голову из капюшона толстовки. Фингон поерзал, устраиваясь поудобнее, а Маэдрос обвил его руками и ногами, как осьминог, и опять заснул, уткнувшись Фингону в шею. На следующее утро они успели только обменяться парой поцелуев, и Маэдросу пришлось вытаскивать себя из постели и отправляться на семейный завтрак, а там — увиливать от вопросов, откуда у него «эти ужаснейшие синяки, господи боже мой!». — Да это его новое хобби, пап, — невнятно произнес Маглор с набитым блинчиками ртом. Маэдрос пнул его под столом. — Что за хобби? — спросил Феанор. — Гандбол, — ответил Маглор и даже почти не жаловался, когда Маэдрос — совершенно случайно! — вылил ему в тарелку апельсиновый сок. Когда он наконец вернулся, Фингон тут же накинулся на него и потащил обратно в спальню. — Просто преступление, — заявил он, — как мало я видел тебя без штанов в последние три дня! И продолжил исправлять положение, стянув с Маэдроса те самые штаны, носки, ну и все остальное. Маэдрос, искренне с ним согласный, не сопротивлялся. Он расстегнул серую рубашку, надетую поверх футболки, смахнув крошку от блинчика с воротника. — Мы будем… ну, ты знаешь… попробуем, да? — Наверно. Если хочешь, — Фингон был очень занят тем, что избавлялся от своей одежды. — Можно, я сначала кое-что сделаю? — Хорошо, — галантно согласился Маэдрос. Фингон мог бы предложить в качестве прелюдии пытку водой, и Маэдрос бы не отказался. Он растянулся поперек кровати и приподнялся на локтях, чтобы наблюдать за Фингоном — а тот устроился между его ног на полу, встав на колени. Фингон поцеловал Маэдроса в живот, потом крепко обнял за бедра, притягивая к краю кровати. Все это казалось похожим на то, что тот уже раньше делал, так что Маэдрос закрыл глаза и приготовился насладиться ощущениями своего члена у Фингона во рту. Однако он почувствовал, как Фингон развел пошире и слегка приподнял его ноги и… Маэдрос вскрикнул, распахнув глаза: — Что ты делаешь?! — Вопросмф на засмфыпку? — лицо Фингона было скрыто бедрами Маэдроса, но он все-таки приподнял голову так, чтобы посмотреть пораженному Маэдросу в глаза. — Нет!!! — А-а, что я делаю? Исполняю римминг-соло! Маэдрос в прямом смысле слова почувствовал его ухмылку. — Тебе не надо… — лицо Маэдроса заполыхало. — Разве это… ну, ты знаешь… о господи, господи! Фингон не уделил внимания его слабым протестам — он уже научился ловко их игнорировать. И провел языком по внутренней поверхности бедра Маэдроса, и лицо его опять скрылось, и Маэдрос постарался не завизжать. — Тебе правда не надо… — попытался он еще раз, последний… и кончики пальцев ног его поджались, а руками он стиснул простынку, чуть не порвав. Фингон был невероятно, просто ненормально хорош в том, что делал. Ощущения были настолько сильными, что Маэдрос почувствовал себя и уязвимым, и развратным одновременно — и это было настолько прекрасно, что привычное чувство стыда можно было на время отбросить. Рот Фингона, прикасающийся к такой интимной части его тела, — это было уже слишком… от легчайших кругов, которые выводил язык Фингона, член Маэдроса моментально стал таким твердым, что чуть не касался живота. Маэдрос открыл было рот, чтобы сказать Фингону, что, ну хорошо, пусть продолжает, раз уж так хочет, — но с его губ сорвался несвязный безумный лепет, потому что язык Фингона как раз проник внутрь. — О господи, нет, нет, еще, еще, боже мой… Фингон хмыкнул. Он продолжал мягко и дразняще скользить языком внутрь… и наружу, а потом подарил свое внимание яичкам Маэдроса… тот и не знал, что член может стать еще тверже, чем был, а ведь Фингон даже члена-то еще и не коснулся. Маэдрос не мог перестать издавать какие-то писклявые всхлипы и отчаянно мотнул головой в попытках уткнуться в подушку. Ему захотелось сползти вниз, к языку Фингона, провести членом по тому самому языку и ворваться Фингону в рот… но он обязан был сдержаться, противостоять… — Отпусти себя, — промурлыкал Фингон, и ощущение вибрации его голоса на коже Маэдроса только сделало все острее. — Если отпущу, — выдавил Маэдрос обманчиво твердым тоном, пытаясь компенсировать весь этот скулеж и писки, — то все случится до того, как ты… о нет! нет, нет-нет-нет… Фингон не обратил на его предупреждение никакого внимания, проведя двумя влажными от слюны пальцами между ягодицами Маэдроса и нежно ими нажав… даже вовсе и не проникая… Но так как он все еще продолжал выводить эти круги языком, Маэдрос выгнулся дугой и кончил так бурно, что совершенно испортил футболку, которую забыл снять. Когда к нему вернулась способность различать цвета, оказалось, что Фингон так и стоит перед ним на коленях, утирает рот и глядит на Маэдроса так, будто тот какая-то невероятная драгоценная находка. — О, так мы можем заставить тебя кончить, даже не трогая твой член! — воскликнул он. — Запомним навсегда и будем использовать всю жизнь! Маэдрос схватил его и потянул на себя — и Фингону повезло, что он был уже без рубашки, потому что иначе та неминуемо была бы тут же испорчена. Правда, обоим было плевать. Фингон, чуть больше отдававший себе отчёт в происходящем, чем Маэдрос, уже нетерпеливо стонал тому в рот, вцепившись в воротник, и уселся ему на колени, тесно прижимаясь грудью к груди… пока Маэдрос не дернулся от неожиданного дискомфорта. — Больно? — Фингон чуть ослабил хватку. — Нет-нет, — прошептал Маэдрос, задыхаясь, — просто… ах-х-х… гиперчувствительно… — Ах да… — Фингон отстранился так, чтобы больше не прижиматься так тесно к паху Маэдроса, и убрал руки с его плеч. И коснулся пальцами собственных припухших губ, будто проверяя, на месте ли они вообще, и посмотрел на Маэдроса сияющими глазами. Такой ужасно красивый, до пояса голый, грудь и живот — скользкие от пота и спермы… и Маэдроса прошило чувство глубокого удовлетворения, когда он посмотрел на бугор на штанах Фингона между ног. — Не уходи… — поспешно сказал он, так как Фингон соскользнул с его колен, и Фингон рассмеялся, будто он сказал что-то смешное. — Не уходи, дай мне… ты заслужил… что мне сделать? — Я тут, — Фингон высвободился, улегся рядом с Маэдросом на бок и потянулся к нему — и тот радостно вернулся в распахнутые объятия Фингона, положив голову ему на грудь. Они вспомнили об испачканной футболке — слишком поздно! — и Маэдрос застонал в отчаянии, а Фингон лишь снова засмеялся, и тогда они сели на постели, пытаясь хоть как-то ликвидировать беспорядок. Маэдрос наконец стянул футболку, и Фингон опять обнял его. Маэдрос довольно свернулся в его объятиях клубочком и так уютно пригрелся… а если и был липким, то лишь чуть-чуть. Ему в спину уперся возбужденный член Фингона, и в его собственном животе все перевернулось от предвкушения. — Ты хочешь… — Маэдрос не закончил фразу, так как ладонь Фингона вдруг оказалась… нет, не на его ягодицах, как он ожидал, а ниже, между бедрами, раздвигая их шире. Пальцы Фингона были намазаны чем-то скользким, и от этого прохладного влажного ощущения у Маэдроса побежали мурашки. Выдохи Фингона щекотали ему посередине лопаток, ладонь скользнула между их телами, и он напрягся от смеси ужаса и восторга. — Раздвинь ноги немного, — прошептал Фингон, — а теперь опять сдвинь. У Маэдроса перехватило дыхание. Фингон скользнул членом… не в него, но между его бедрами. И теперь прижимался им прямо к яичкам Маэдроса, касаясь обмякшего члена Маэдроса снизу… но, кажется, он опять уже возбудился. Фингон обвил его талию, ладонь положил на живот и принялся толкаться вперед. Поначалу было слегка неловко: ну просто Маэдрос толком не знал, что надо делать, а при этом жаждал двигаться так, чтобы Фингону понравилось. Так что он шевельнул бедрами назад — и столкнулся с Фингоном совершенно не сексуальным манером. Но Фингон опять рассмеялся и поцеловал его спину, руками зафиксировав его бедра на месте. — Так люблю твои ноги… — прошептал он и провел ладонью по длинному белокожему бедру Маэдроса, и тот инстинктивно сжался от прикосновения. Фингон тепло дышал Маэдросу в спину, и Маэдрос опытным путем выяснил, что эффективнее двигаться вместе с Фингоном, а не навстречу ему, чуть ерзая бедрами и вжимаясь ягодицами Фингону в пах. Он все еще ждал и надеялся, что Фингон отодвинется, изменит положение, перестанет быть таким разумным и заботливым — и ворвется в Маэдроса грубо и жестко. Он безумно хотел, чтоб Фингон так и поступил… но Фингон сопротивлялся. И это доводило до безумия. Впрочем, пока Маэдрос взбудораженно представлял, как Фингон возьмет его силой, тот все крепче вцеплялся в его живот и талию, толчки становились все более быстрыми, рваными и неуправляемыми. Член Фингона теперь без затруднений скользил между бедрами Маэдроса, прямо вдоль его мошонки… и член Маэдроса становился все тверже. У Фингона перехватило дыхание, и он вонзил зубы в торчащую лопатку Маэдроса, и тот обхватил свой член рукой и принялся интенсивно ласкать себя в ритме толчков Фингона, лишь слегка задохнувшись от гиперчувствительности к прикосновению. — Маэ… — простонал Фингон. — Боже, как ты прекрасен… В Маэдросе вспыхнула первобытная радость — это он, он сделал так, что Фингон чувствовал такое, именно его тело дарило Фингону наслаждение! — и он тоже застонал, ощущая пульсацию члена Фингона между бедрами. Он чуть изменил угол движения бедер, так желая открыться навстречу его толчкам и побудить Фингона к большему, к более глубокому… но Фингон содрогался, нашептывая бессвязные слова, щекочущие кожу, и ладонь его скользила по животу Маэдроса. Маэдрос сдвинул руку Фингона ниже, и тот погладил и обхватил его член. — Огспди… ты уже твердый? — пробормотал он. — Черт, ты охренительный… черт, да просто самородок! В ответ на это Маэдрос потянулся и схватил Фингона за бедро, впиваясь пальцами в упругую плоть, и теперь тот мог только слегка вращать бедрами. И Фингон сдавленно застонал и кончил, так жарко и влажно, прямо между бедер Маэдроса, и тот нагнулся посмотреть. Он понял, что его рот приоткрылся, только тогда, когда обнаружил в нем язык Фингона: Фингон потянулся через плечо, чтобы его поцеловать, собрал ладонью свою сперму с бедер Маэдроса и перелил на его член… и это было так непристойно, что он больше просто не мог и тут же кончил, содрогаясь и ощущая, что больше не выдержит ни одного прикосновения пальцев Фингона к своей слишком чувствительной плоти. Было вовсе не так уж поздно, но они откинулись на простыни, такие выдохшиеся, словно трудились всю ночь. Фингону, однако, хватило присутствия духа накрыть их одеялом, но сразу после этого он задремал, уткнувшись Маэдросу в спину. Маэдрос же попытался как-то отползти от мокрого пятна — и разочарованно застонал, поняв, что не так-то это просто. — Нам надо в душ, — прошептал он. — Мм-м… — Фингон даже не шелохнулся. Но кожа у Маэдроса была неприятно липкой, он стал мерзнуть, и, черт возьми, так он спать не собирался. — Ну, давай, — он пихнул Фингона, игнорируя протесты соседа, и вот они уже вместе оказались в душе, будто это была самая естественная вещь в мире. Такое тоже было у них впервые, и обычно он в подобные моменты переживал всю грандиозность происходящего, но прямо сейчас все ощущалось каким-то таким простым и земным, будто они всю жизнь так и делали. И, очевидно, и должны делать всю оставшуюся жизнь. Маэдрос подпер сонного Фингона и принялся ладонями намыливать его живот, смаргивая капли воды с ресниц, а Фингон играл с мокрыми прядями его волос. Вернувшись в постель, Фингон тут же растянулся на ней — голым, лицом вниз, засунув руки под подушку. Маэдрос наблюдал, как движутся мышцы его спины, и провел по ним ладонями, восхищенный тем, как такой сильный Фингон так идеально подходит к его объятиям. И потом улегся головой на подушку, глядя, как капельки воды стекают по темным кудрям Фингона… и уснул еще до того, как капельки упали на постель. Проснулся Маэдрос пару часов спустя. Во сне они откатились друг от друга, и на миг ему показалось, что в постели он один. Но потом он повернулся и увидел силуэт спящего Фингона… и припомнил, что за мысль, вкравшаяся в его сон, собственно, его и пробудила. Он ткнул Фингона в бок, пытаясь разбудить. — Фингон… — прошептал он. — Хм-м?.. — Мы так и не закончили наш секс. — Что? — Фингон хлопнул ресницами и зевнул. — У нас так и не было секса! Фингон распахнул глаза и одарил Маэдроса Взглядом. — Не было секса? Приятель, да ты кончил дважды! — Ты педант, — прошептал в ответ Маэдрос. — Нет, это ты педант! — Ты знаешь, о чем я. — Полагаю, что да, — Фингон проглотил очередной зевок, подкатился к Маэдросу, обнял его за талию и притянул к себе, утыкаясь носом ему в шею. И поцеловал Маэдроса в ухо, затем в щеку, затем — в нос. — Ты ужасно требовательный в сексе, не находишь? — Прости… — Не извиняйся, это даже сексуально! — язык Фингона подразнил мочку уха Маэдроса, и тот содрогнулся. Он вновь хотел целовать Фингона — и он его поцеловал, проникая языком тому в рот. Фингон довольно что-то пробурчал и обхватил его за шею. То, как он постанывал, напомнило Маэдросу о занятии, на котором их сморил сон, и он многозначительно кашлянул. — Так вот… Что насчет того самого? Фингон закатил глаза, но возражать не стал, наоборот, ухмыльнулся. — Ага, того самого. Хочешь, расскажу тебе, на что это будет похоже? — Я… — Маэдрос сглотнул. — Да. Фингон на миг задумался и откашлялся. Он казался таким серьезным, что Маэдрос вообразил воочию, как тот сейчас достанет лазерную указку… но тот перекатился на спину, заваливая Маэдроса на себя. — Ну, во-первых, — промурлыкал он, — я бы достал смазку. Прямо под кроватью, и открой ее. Маэдрос потянулся и сразу ее нащупал: это моментально объяснило, почему пальцы Фингона в их предыдущий заход были такими скользкими. Собственные его пальцы слегка тряслись от предвкушения, но голос Фингона был мягким и спокойным. — Дай ее мне… а хотя не надо… о, ну вот, немножко уже у тебя на пальцах. Простыни только не пачкай. Отлично, смазку мы имеем… и что же я сделаю дальше? — Вопрос на засыпку? — с бравадой в голосе уточнил Маэдрос. — Не наглей! Думаю, я заставлю тебя развести ноги шире. Вот так. — Маэдрос почувствовал, как Фингон под ним расставил свои ноги шире. — А потом я коснусь у тебя между ног смазанными пальцами… — Чт… О… — Маэдрос моргнул, стараясь не отставать от инструкций. И почувствовал, как Фингон взял его за запястье и направил его руку между их телами, чуть отодвигаясь, чтобы было посвободнее. Ладонь Маэдроса скользнула по члену Фингона, уже почти совсем твердому… но Фингон потянул руку Маэдроса ниже. — И я коснусь тебя одним пальцем, — мягко продолжил Фингон, — только самым кончиком и очень медленно, и буду нажимать, пока не почувствую, как у тебя внутри жарко и как туго ты обхватываешь меня… Маэдрос уставился на него как загипнотизированный. Ладонью он мягко обхватывал яички Фингона, и, пока Фингон все это говорил, он позволил кончику своего указательного пальца прижаться ко входу Фингона. Это было так горячо… и туго… и так ужасно интимно, и он не мог оторвать взгляда от лица Фингона, от того, как дрожат его веки, как приоткрываются губы… а там, внизу, он чувствовал судорожное сжатие колечка мышц в ответ на его прикосновение. — А потом я протолкну палец глубже, — сделав глубокий вдох, произнес Фингон, — но все еще медленно… чтоб ты раскрывался для меня, и я введу палец наполовину, и потом… боже мой… потом, я согну палец… совсем чуть-чуть. Маэдрос так и сделал, и Фингон заерзал под ним и прикусил губу. — И чуть… глубже… вот как я… ах!.. прямо так, да… — он слегка задрожал в объятиях Маэдроса, и член того сразу отреагировал. Так здорово было делать это — быть внутри Фингона. И совсем даже не так, как он себе воображал. — А потом я добавлю второй палец, — прошептал Фингон. — Начну тебя… открывать… на самом деле, — бедра его теперь слегка двигались навстречу — ну и Маэдрос добавил второй палец, и Фингон зажмурился. Он выглядел так, будто изо всех сил сдерживается. — И еще один, — выдавил он, и Маэдрос понял его намек и принялся двигать пальцами в том ритме, что Фингон задавал бедрами, — я знаю, т-тебе понравится. И потом, когда я буду уверен, что тебе хорошо… я стану ласкать жестче. Маэдрос почувствовал, как ногти Фингона вонзились ему в шею и дыхание участилось, он наклонил голову, пытаясь рассмотреть, как его пальцы влажно скользят вглубь Фингона. Волосы его падали Фингону прямо на лицо, но тот не возражал. — А потом, — рвано выдохнул Фингон, — когда я доведу тебя почти до… я вытащу из тебя… о, черт… мои пальцы… медленно! Что, с некоторой неохотой, Маэдрос и проделал. — Мой член станет твердым, как камень, только от того, что я буду смотреть на тебя, — прошептал Фингон, не отрывая от него взгляда. — Ты так красиво теряешь голову… я так давно хотел этого… и тогда я достану презерватив — он на тумбочке — надену, обильно смажу член смазкой и — господи, господи — начну входить в тебя… Маэдрос нащупал смазку и презерватив; с первой попытки надеть его не вышло, но вот он уже был готов, и Фингон смотрел на него так, что, казалось, он больше не может терпеть… и тогда он проделал ровно то, что Фингон озвучил. Он не ожидал, что встретит мышечное сопротивление, и еще Фингон тихо вскрикнул, как только Маэдрос вторгся в его тело. Ощущение тугих стенок вокруг члена было настолько ошеломляющим, что Маэдрос остановился, чтобы обрести хоть какой-то контроль над собой. Он никак не мог постичь, что вот оно: все происходит, он занимается любовью со своим лучшим другом, тот обхватывает ногами его талию и… — А дальше что? — прошептал он. Фингону потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями. — Я буду двигаться медленно и войду в тебя на всю длину, — наконец выдохнул он, и Маэдрос, по дрожи в его пальцах и вспыхнувшему взгляду понял, что тот едва соображает, что говорит. — А потом… мм-м-м… Маэ, ты такой… ты будешь такой… я начну толкаться в тебя… Маэдрос следовал инструкции, двигаясь медленными, неглубокими толчками, и Фингон под ним стал задыхаться и больше не смог уже поддерживать эту игру. — Ох-х… ох… еще… еще… — А я… — Да, да, ты все правильно… боже мой, я так давно хотел… ох… быстрей, еще, еще, Маэдрос… Игра Маэдросу понравилась, и то, как Фингон говорил ему, что делать, понравилось тоже, но он немедленно осознал, что еще больше ему нравится умоляющий Фингон. И он стал толкаться в Фингона глубже и выходить из него почти целиком — ну потому что Фингон так зрелищно его просил. В какой-то момент он сбился с правильного угла, и тогда Фингон притиснул его к себе обратно и, сжав ладонями плечи, а коленями — бока, слегка его подвинул, и теперь Маэдрос, входя в Фингона, что-то, похоже, там задевал, отчего Фингон громко выкрикивал его имя… Маэдрос совсем потерялся во всех этих ощущениях и так переполнился любовью и восторгом… что сначала подумал, что звонок в дверь — это просто слуховая галлюцинация от сексуального наслаждения. Но потом… — Маэ… — прохрипел Фингон. — Маэ… думаю, кто-то звонит в дверь. — Нет… В дверь опять позвонили. — Да… — простонал Фингон. — Блинчертчтозахерня… — Мне… открыть? — казалось совершенно невозможным выйти из Фингона прямо сейчас, но тут в голову пришла ужасающая мысль, что это может быть отец. Так что Маэдрос быстро вышел из Фингона и вскочил с кровати, хватая халат Фингона, висевший на двери. Фингон застонал так, будто не было в его жизни большей потери. — Лучше прикройся, — бросил Маэдрос, оглянувшись на него и тут же испытав страшное сожаление, что пришлось покинуть кровать. Фингон был такой взъерошенный, такой потерянный, такой голый и такой красивый, что оставить его казалось просто преступлением, но… В дверь звонили. Решив, что изобретет какое угодно вранье, только бы удержать отца от проникновения в квартиру, Маэдрос подошел к двери и открыл — по факту, никакого подходящего вранья пока не заготовив. И челюсть у него отвисла при виде того, кто стоял по ту сторону двери. О, это был вовсе не Феанор, но никакого облегчения Маэдрос, увидев личность, оккупировавшую дверной коврик, не испытал. Даже наоборот: он ощутил, как что-то обжигающее прокатилось по глотке прямо в живот, и захлопнул рот, стиснув челюсти так, что заиграли желваки. Бывший дружок Фингона. Они таращились друг на друга. Маэдросу в глаза бросилось все: и знакомый, такой ненавистный рыжий хвост, и бушлат с поднятым воротником, и коробка, которую тот стиснул тощими пальцами. Экс-дружок же в ответ глазел на взлохмаченные распущенные волосы Маэдроса, халат, распахнувшийся на голой груди, и… Побагровев до корней волос — но все же не так сильно, как Экс-дружок, — Маэдрос запахнул халат поплотнее. — Что тебе надо? — требовательно спросил он. Приятно было видеть, как Экс-дружок очевидно нервничает при виде Маэдроса, и Маэдрос ощутил смесь стыда с самодовольством, вспомнив их последнюю встречу, вынудившую его пробить дырку в стене. — У меня кое-какие вещи Фингона, — произнес Экс-дружок своим тонким голоском. — Я ему написал смс, что могу занести их сегодня. Вот я их принес. — О… — Маэдрос уставился на коробку: то, как ее прижимал к себе Экс-дружок, наводило на мысли, что она тяжелая. — Я могу забрать. Но похоже было, что Экс-дружок вовсе не хочет отдавать ему коробку: он развернулся всем телом вместе с коробкой, уклоняясь от хватки Маэдроса. — Это Фингона! — Да знаю, я могу ему передать! — Маэ?.. — они оба замерли при звуке голоса Фингона, и пальцы Экс-дружка чуть не соскользнули с коробки. Из-за угла появился Фингон, в одних трусах, с торчащими во все стороны кудрями. — Есть там кто-то или ты болтаешь сам с со… — он прервался, как только увидел Маэдроса и Экс-дружка, и молча разинул рот. И тоже покраснел. Покраснел гораздо красивее, чем Экс-дружок, решил Маэдрос. — У меня коробка с твоими вещами, — скованно сказал Экс-дружок, отвечая на немой растерянный вид Фингона. — Я тебе писал… говорил, что могу сегодня заехать отдать. — Писал? — Фингон еще больше смутился, а затем замер. — Писал… Прости, я вообще забил на… постой! — он пошарил рукой за дверью спальни и стянул с крючка пижамные штаны, затем натянул их, румянец с его щек так и не спадал. Он подошел ближе и взял из рук Экс-дружка коробку, пробормотав что-то в благодарность. Их пальцы случайно соприкоснулись, и Экс-дружок отдернулся, словно обжегшись. Фингон казался взволнованным и виноватым… и Маэдрос ощутил, как что-то в его животе скручивается в узел. Фингон взглянул на него. — Маэ, можешь дать нам минутку? — Что?.. — узел затянулся еще сильнее. — Не мог бы ты… — Фингон наклонил голову. — Я через минутку вернусь. — О. Да. Конечно. Но далеко Маэдрос уходить не стал. Он прокрался на кухню и взял там одну из бутылок изотонического напитка, принадлежавших Фингону, — вообще он терпеть не мог такое, но решил, что сейчас-то у него и может случиться обезвоживание. И демонстративно выпил пару глотков, отчаянно пытаясь подслушать разговор. Но Фингон стрельнул в него быстрым многозначительным взглядом, и тогда Маэдрос кинул недопитую бутылку в мусорную корзину и ретировался в спальню Фингона. Он скинул халат, взглянул на себя и немедленно захотел опять одеться. Но вместо этого сел, голый, липкий, на краешек кровати и уставился в пространство, прислушиваясь к голосам в прихожей, раздававшимся то тише, то громче. Голос Дружка казался более тонким и слабым, Фингон говорил более низко и мягко, и в животе у Маэдроса опять будто что-то перевернулось, и его затошнило, словно он съел что-то протухшее. Вскоре Фингон вернулся, грустный с виду, и Маэдрос поднял на него глаза. — Что в коробке? — спросил он, пытаясь говорить непринужденно. — О, даже и не знаю, — Фингон со стуком бросил коробку на бок; Маэдрос не ошибся: в ней было немало всего. — Какие-то вещи, дезодорант — ну, всякое такое, что я хранил у него на случай, если останусь на ночь. — Ты там часто бывал, — Маэдрос смотрел на свои руки и размышлял, сколько же коробок заслужили их отношения. — Много вещей туда отвез. — Я… ну да. Хочется быть уверенным, что зубная щетка под рукой, если… ну, ты понимаешь. — У тебя тут зубная щетка? — Ага, — Фингон криво улыбнулся. — Да тут много всего, удобно, когда все под рукой… Маэдрос продолжал рассматривать свои руки. Он чувствовал себя так неловко, будто они с Фингоном только что познакомились… а не занимались любовью каких-то двадцать минут назад. — А что ты будешь делать, когда тебе понадобится отдохнуть от меня? — Что? — Фингон подошел к кровати, протянув руки, чтобы обнять Маэдроса и привлечь в поцелуй, но тут уронил руки. — Как это: отдохнуть от тебя? — Ну, ты обычно говорил, — проговорил Маэдрос, глядя в пол, — после уик-энда с бойфрендом или чего-то в этом роде, как здорово вернуться домой и побыть на своей территории. Даже когда тебе было хорошо с… с ним, тебе нравилось, что у тебя есть время только для себя. — Да я говорил это, в основном, для того, чтобы скрыть тот факт, что я к тебе хотел вернуться, — мягко ответил Фингон. — Разве ты не догадывался? — Но в том, чтобы иногда побыть наедине с самим собой, ведь есть смысл. А со мной такого не выйдет. Мы вместе живем. — Что правда, то правда, — Фингон заколебался. — Ну, у нас разные комнаты. Иногда… знаю, это… но думал, мы могли бы… да зачем мы вообще сейчас говорим об этом? — он опять потянулся к Маэдросу. — Я думал, мы кое-чем другим занимались! — Занимались, но потом пришел твой парень. Фингон опять опустил руки. — Мой парень, — сказал он, — сидит сейчас голым на моей кровати и ведет себя, как настоящая задница. — Извини, — жалко проговорил Маэдрос. Он понимал, что ведет себя ужасно, но удержаться просто не мог. — Я имел в виду, твой бывший парень. Но смотри — а что если тебе нужен дом, где твоя зубная щетка живет без твоего бойфренда, потому что легче же проводить с бойфрендом и специальной бойфренд-зубной щеткой уик-энды, чем иметь дома — иметь бойфренда дома, я имею в виду, — и если у тебя нет такого дома… — Да не нужно мне! Мне нужно только… мне нужен только ты! — Фингон сел на кровать рядом с Маэдросом, но его не касаясь. И слегка отвернулся в сторону — как Экс-дружок, когда пытался спрятать от Маэдроса коробку. — Я думал, ты это понимаешь… Я знаю, как рискованно встречаться с соседом по квартире, я же не идиот, но я просто думал, — тут он отчаянно заморгал, — думал, может, мы просто мы как-то проскочим этот момент, и как-то сразу все будет с этим нормально, как будто мы пара и съехались… Маэдрос воспрял духом, хотя в животе продолжала клубиться тревога. — Но вдруг, если мы в отношениях будем делать все не по порядку, это что-то разрушит? — Ты хочешь сказать, что хочешь съехать? — голос Фингона был таким тонким и испуганным, совсем на нормальный его голос не похожим, что мгновенно убедило Маэдроса в том, что любой переезд — худшая идея из всех возможных. — Нет! — сказал он и обнял Фингона, и тот прижался к нему… но плечи его все еще были такими напряженными. — Нет, нет! Я не хочу уезжать! — он поцеловал Фингона в макушку, так как просто не мог придумать лучшего способа притвориться, что этой части разговора будто бы и не было. С некоторыми усилиями он все-таки развернул Фингона к себе лицом, но тот тут же уткнулся Маэдросу в плечо, отказываясь на него смотреть. — Ты не хочешь со мной встречаться? — проговорил Фингон все тем же слабым голосом. — Нет! — на такое нелепое предположение Маэдрос отреагировал тем, что стиснул Фингона крепче. И опять запаниковал, но вовсе не из-за коробки, не из-за Экс-дружка, не из страха нарушить естественный порядок вещей. Он был так устрашающе близок к тому, чтобы заставить Фингона плакать, а «не доводить Фингона до слез» было самой низкой планкой из всех, что он сам себе установил. — Я хочу встречаться с тобой — всю жизнь! И я буду жить с тобой — в идеале, в твоей кровати! Фингон издал слабый смешок и прильнул к шее Маэдроса. — Я иногда так боюсь, — пробормотал он, и Маэдрос вплел пальцы в его кудри, потому что Фингон так на него и не смотрел, а голос его был таким тихим… а еще Фингон ведь никогда ничего не боялся… — Боюсь, что проснусь, а тебя рядом не будет. Что ты передумаешь. Маэдрос хотел спросить, с какого перепугу вообще Фингон мог такое придумать и бояться такого, но, слава богу, успел проглотить свой вопрос в последний момент. Он знал, что ответом будет: «Да потому что ты такой…». И отчаянно замотал головой. — Знаю, все считают меня отважным, — прошептал Фингон, — но я так боюсь тебя потерять… я даже не могу до конца поверить, что ты наконец со мной… «Да нет же, это же я такое чувствую!» — хотел сказать Маэдрос, но словам он сейчас не доверял. Вместо слов он отцепил руки Фингона от своей шеи — чтобы наконец приподнять лицо Фингона за подбородок и посмотреть ему в глаза. И затем он поцеловал его, чтобы изгнать страхи из них обоих, и целовал его, и целовал, пока Фингон опять не вцепился в него, задыхаясь и всхлипывая, и, кажется, чуть не плача, и твердя: «Маэдрос, Маэдрос…» Были еще вещи, которые им нужно было прояснить, и разговоры, которые нужно было закончить — но каждый раз, когда Маэдрос говорил, казалось, он делает все только хуже. И он решил, что разговор может и подождать, а куда лучше сосредоточиться на том, чтобы освободить Фингона от пижамных штанов и вернуть в постель, к тому самому месту, на котором они остановились… и всхлипы, которые издавал Фингон, кажется, уже говорили только об удовольствии, а, значит, Маэдрос наконец делал все правильно. Он подумал об уверенности и вообразил себя сильным. Одну ладонь положил Фингону на поясницу, а другую — под бедро, и завалил его обратно на подушки. Отвел волосы Фингона от его глаз и низким голосом проговорил, удерживая взгляд Фингона: — Мы еще не закончили… — и увидел, как Фингон весь задрожал. — Мы как раз изображали, как бы ты занялся со мной любовью… Фингон потер нос и неуверенно улыбнулся. — Да, точно, я же это и делал. И как я тебе? — Думаю, ты сам знаешь ответ… — отозвался Маэдрос все тем же низким голосом, почти рыком, сам удивляясь тому, как естественно это звучало. — Ты был очень, очень хорош… — Как ты и думал?.. — прошептал Фингон, откидываясь на подушки под весом Маэдроса. — Я был не хуже, чем ты себе представлял? — Лучше, — уверил Маэдрос. — Но нам нужно кое-что изменить. — Да? — у Фингона был виноватый вид. Маэдрос позволил себе улыбнуться — очень медленно! — и увидел, как Фингон опять задрожал. — Теперь моя очередь показывать. Хочешь увидеть, что я представлял себе, фантазируя, как ты меня трахаешь? — Да… — хрипло отозвался Фингон, и Маэдрос вжал его в кровать, рванул с него штаны — и показал. *** И во второй раз за этот вечер они уснули друг рядом с другом на влажных и скомканных простынях. Голова Фингона покоилась на идеально подходящем ей месте на плече Маэдроса; Маэдрос дрейфовал в блаженной полудреме — и тут его пробудила одна мысль. — Технически, — пробормотал он, — технически ты до сих пор так и не занялся со мной сексом! Фингон сразу сел и очень сильно стукнул его подушкой. — Еб твою богу душу мать, Маэ! Ты издеваешься?! — Ну просто я о том… Ты все еще не был внутри меня… ну, ты понимаешь. Не то чтобы я жаловался… Фингон в ответ на это сузил глаза. — Я просто всегда думал, что мы займемся этим как раз наоборот… а мы нет… Разве это считается?.. — ГОСПОДИ БОЖЕ, — Фингон откатился от него на другой край кровати и сделал вид, что дуется. И Маэдрос принялся задабривать его, чтобы тот вернулся — ну, много времени это не заняло, потому что обида была притворной. — Все равно все было очень приятно! — Маэдрос гладил Фингона по волосам и вспомнил, как оно было: оргазм Фингона, которого он прижал к постели, которому подарил наслаждение именно он… и исправился: — Это было грандиозно! Но я все же чувствую себя наполовину девственником… ну или что-то такое. — Господи. За одно лишь это, — сказал Фингон, уткнувшись Маэдросу в грудь, — я тебя очень сильно накажу! — Как? — с интересом спросил Маэдрос. — Обязательно придумаю что-нибудь подходящее, но потом, — пробормотал Фингон, — обещаю: наказание будет просто дьявольским! И так они лежали рядышком, и Маэдрос слушал дыхание Фингона. — Помнишь, что я сказал на днях, когда мы говорили об этом? — промурлыкал Фингон. — Назвал меня ебланом, — отозвался Маэдрос… но он понимал, что Фингон имеет в виду. Он ни о чем другом и не думал с тех пор. Фингон, должно быть, догадался, потому что одарил его улыбкой. — О, да, ты опять то самое, — подтвердил он и прижался носом к шее Маэдроса. — Типа того, — прошептал Маэдрос, с внутренним четким знанием: что бы он там себе ни думал — оно считается.