Хроники атеиста

      Максим начал сомневаться в своей ориентации ещё в пятом классе, когда в мужской раздевалке на перемене перед физкультурой ему случалось засматриваться на мужские тела, мысленно комментировать их или осмеивать. Побеги на раздевалку женскую его ни каплю не волновали, и однажды наблюдательный по своей натуре Андрей это заметил.  — Слушай, я читал о подобном. Это может быть просто «прелестью» переходного возраста, не делай выводов. Попробуй завести отношения с какой-нибудь девчонкой и посмотри, что из этого выйдет. — Так отозвался об этом Андрей. Не осудил, не отвергнул, а попытался объяснить и поддержать — было не передать словами, как сильно Макс был благодарен другу в тот момент. И как громко билось его сердце.       Спустя год, перешагивая через самого себя, Максим последовал дружескому совету и начал встречаться с девочкой из параллельного класса — Варварой Мирильской. Низкорослая девчонка с густыми чёрными волосами и огромными синими аниме-глазами, она цепляла многих парней как из параллели, так и из старших классов. Почему она согласилась тогда вести отношения с прыщавым рыжим очкариком — оставалось загадкой, но спустя три года их дуэту наконец стали завидовать не только парни, но и девушки. Выросший, Максим всерьёз начал ухаживать за своей кожей и заменил очки на линзы, слегка отрастил волосы и научился вести себя как милый парнишка, что с самого начала учебного года восьмого класса очаровало женскую половину школы. Учительницы стали снисходительнее, старшеклассницы обсуждали его в столовой и курилке, шести- и семиклассницы тайно подсовывали ему любовные письма, а параллель шипела от злости, разглядывая гордую, всё такую же красивую Варвару, шедшую рука об руку с Максом где бы то ни было. Вот только никто из них не знал, что Варвара давно начала подозревать бисексуальность в своей природе и влюбилась в девушку из соседней школы, а Макс всё так же хранил чувства к особям мужского пола. В особенности — к Андрею, который жил и продолжал жить относительно популярным, но несколько занудным парнем, чересчур брызжущим ядом-сарказмом на незнакомцев и слишком-до дрожи внимательным к близким. Конечно же, если он не знал, то хотя бы догадывался обо всём, Максим это слишком хорошо понимал и по осторожному взгляду серо-зелёных глаз, и по несколько натянутой улыбкой, за которой явно скрывался прикушенный язык друга.       Вероятно, Максим чувствовал себя виноватым за собственные чувства, поэтому постоянно отказывал Андрею в прогулке, приглашении в гости и даже в перекуре между уроками.  — Чувак, ты прекрасно знаешь, я не курю и начинать не собираюсь.  — И не удивительно, ты ж свои проблемы алкашкой заливаешь, верно?       Наблюдательность Андрея не подводила, а вот чувствительность Максима — как всегда.       Заглушить эту чувствительность удалось только к концу 11-го класса. Макс и Варвара открылись сверстникам, после чего девушка с чистой совестью начала отношения с той-самой-прекрасной-грустно-девушкой из соседней школы, а Макс впервые серьёзно задумался об отношениях с парнями и принял неожиданное предложение студента-бывшего ученика их школы, смуглого зеленоглазого Александра, по шутке судьбы-развратницы поступившего на журналиста и имевшего весьма специфичный взгляд на мир.       На удивление, сложившиеся отношения были весьма удачны и продержались целых четыре насыщенных месяца, да ещё и расстаться парням удалось неплохими друзьями. И после такого у Максима на столько возросла уверенность, что он с полной решимостью возобновил общение с Андреем, поддерживая чисто дружеские отношения, но умудряясь вовремя вставлять двусмысленные намёки на всё так же не утихшие собственные чувства.       Всё шло прекрасно. Максим потихоньку остывал, видя, как Андрей смотрит на его, Макса, двоюродную сестру, живущую по соседству, поступил в один с другом институт и на тот же факультет, частенько умудрялся вытащить этого недо-ботаника на прогулку, не забывал улыбаться людям и привлекать их и, в общем говоря, наслаждался жизнью.       Но сейчас, пусть Макс и держал на лице смущённую улыбку, он совсем не знал, как ему стоит среагировать. То, что Андрей способен на занятие сексом — не столь уж большое открытие, но вот незнакомая и вообще не виданная раньше красавица у него на коленях вызывала множество вопросов. Что это за дрянь? Почему Андрей не хотел, чтобы они пересеклись? Как давно они в отношениях, да и в отношениях ли они вообще?  — Всегда знала, что рыжие красивы в смущении, но ты прекрасней тех, что я видала на своих веках.       Феба внимательно рассмотрела прибывшего мальчишку, уловила непонятливый-ревнивый взгляд и прекратила доселе продолжавшееся медленное движение, слезла с Андрея и, подхватив с пола полотенце, обиженно-гордо приподняла подбородок.  — Ну вот, а я же спрашивала тебя, что может ты — того. Вот сказал бы, что гей-парень есть, так я б отстала, а ни то вот неловкая ситуация вышла, вам разговор нужен, а мне в душ опять — между прочим твою воду тратить, дорогуша, если не в курсе.  — Да иди ты уже, бестия, — прорычал сквозь зубы Андрей. Натянув на себя трусы и дождавшись хлопка двери ванной, он поднял на Максима красное — то ли от смущения, то ли от возбуждения, — лицо и попытался усмехнуться. — Так-с, это очень сложно объяснить…       Это действительно было очень сложно объяснить, но Максим, гневно пожавший губы, даже и представить не мог, на сколько. Вероятно, он представил в своей голове, что Андрей до одури втюхался в эту бабёну, привёл её домой, содержит за собственные бабки и взамен получает секс. Да, пусть это представление не шибко сильно отошло от правды, однако ж оставалось большое жирно НО: Андрей ну никак не мог втюхаться в эту сумасшедшую, что и попытался объяснить другу. Он рассказал историю от и до: как он нашёл девушку без сознания на улице, как принёс домой и всё последующее — благо, без подробных деталей. И Максиму, который предпочитал относить себя к агностикам, вроде как и верилось в этот рассказ, но что-то в этом всём было такое, что совершенно не присуще Андрею.  — Но почему…почему ты, получается, лгал?       Слишком давно зная друга, Максим сам вздрогнул от таких слов и, затаив дыхание, поднял взгляд на Андрея, который как-то в миг стал бледнее прежнего, да и глаза у него отчего-то позеленели. Впрочем, догадаться было не трудно о ходе мысли непутевого студента:       Он сам не осознавал, что лгал. Вероятно, это был какой-то хитроумный план в его мозгу, который либо сам собой назрел и без ведома самого Андрея начал срабатывать, либо магия грёбанной бесовщины, но факт оставался фактом. Как бы фантастично не было происхождение девушки, как бы невероятны не были её способности, настоящий-Андрей рассказал бы всё в первый же день Максиму, во всех подробностях, нужных-и-ненужных деталях.  — Получается, что так, — кивнул Андрей и, наклонившись, достал из-под дивана пепельницу и пачку сигарет.       Губы Максима дрогнули в неуверенной улыбке. Взъерошив волосы, он мельком подумал о походе в парикмахерскую и издал тихий смешок.  — Получается, что так, — повторил рыжик, глянул в сторону ванной комнаты и, переведя взгляд обратно на Андрея, хлопнул его по плечу. — Что ни делается, всё к лучшему. Знаешь, может я бы не поверил, если б мне сразу всё рассказал, даже зная тебя. Впрочем, я и сейчас-то не особо верю, что эта девушка, — не спорю, весьма похожая на анимешных демонесс, — действительно пришла из Преисподней.       При последних словах друга Андрей встрепенулся, вынул из зубов уже подкуренную сигарету и с издевкой посмотрел на Макса. Тот непонимающе нахмурился, ощущая чувствительной пятой точкой подставу, и понял что к чему спустя секунду, когда друг указал кивком головы в угол комнаты, где оставалось небольшое пространство между стеной и шкафом.       От шокированного-поздно-заглушенного вскрика где-то в соседней квартире заревел ребёнок, что-то упало в ванной, а под окнами с подозрительной миной на пару секунд остановился Фёдор Писемский, решивший побродить по улицам родной страны в единственные полчаса отдыха в день, но, увидев тень Червя в квартире на четвёртом этаже, пожал плечами и продолжил свой путь с мыслью: «Развелось же впечатлительных людей-то.» — Оу, да ладно тебе, Лукреций душка, — проговорила Феба, снова стоящая на пороге комнаты в одном полотенце и с умилением смотрящая на Червя.  — Лукреций? — шепнул Максим и с недоумением посмотрел на Андрея.       Андрей ответил ему не менее недоумевающим взглядом.