На лезвии карандаша

Когда перед тобой стоит цель, то что тебя остановит? А если от того, достигнешь ли ты её или нет, зависят судьбы целой страны? И чтобы достичь этой цели, тебе придётся пройти нелёгкий путь? Отступишь? Или, стиснув зубы, пойдёшь, не оглядываясь назад и не останавливаясь на полпути? Гвеош стоял на коленях и молча ждал, пока нерадивого служку выведут из комнаты. Хотя... он был ему благодарен за то, что привлёк внимание своего хозяина. Ему было практически невыносимо выслушивать оскорбления и просто молчать, покорно опустив голову. Даже не мог стиснуть кулаки: эта мразь поймёт ведь, что он не сломался, что не бесчувственная кукла, за которую его хотят выдать. Только всё чуть не провалилось в небытие, когда мужчина мельком посмотрел на юношу, уронившего поднос... Тут было сложнее всего не подняться с колен и не придушить его в тот же миг. Он думал, что мальчишка умер, что не смог защитить его... Что, в конце концов, он попал в плен и его не минула участь других таких же пленников. Пытки, а потом смерть. Но нет, он выжил. Да куда там! Этот выродок пресмыкается перед своим хозяином. Он такой же предатель как все те, кто находился в этой комнате. Мужчина тут же отвёл от него взгляд и стал рассматривать кривовато вытканный узор на ковре. Жёсткий ворс неприятно врезался в его голые колени, да ещё и отбитые рёбра ныли при каждом вздохе. Хотя это было единственное, что помогло хоть немного прийти в себя. А потом, когда поднос был поднят, мальчишку выпихнули из комнаты, пообещав разобраться с ним позже, всё началось по-новой. Мист злорадно ухмыльнулся и кивнул двоим своим слугам, которые и привели сюда Гвеоша. - Ну что ж, продолжим... Вот думаю, что с тобой делать, падаль, - он схватил воина за волосы и задрал его голову так, что у того аж в глазах потемнело. – Может быть, тебя просто убить? Просто так, в отместку? Или, может быть, заставить прислуживать на кухне или в конюшне? Чем не хорошая работа для такого воина как ты? Мыть тарелки или убирать за лошадями навоз... От его слов воин прищурил глаза и стиснул зубы, но не ответил ничего. Он постарался не думать ни о чём кроме как о боли, не слышать того, что ему говорят. Монарх... О да, он должен сделать это ради него. Шанс, что его не убьют примерно равен тому, что свою жизнь он закончит в подвале этого дома один на один с крысами. Но на него надеются, он должен выкарабкаться, должен сделать так, чтобы не убили. И плевать, что сейчас происходит. Терпеть - терпеть - терпеть... Капелька пота скатилась по его виску, задержавшись на отросшей за несколько дней чёрной щетине, и уже медленнее поползла по коричневой от пыли шее. - Ты ведь слышишь меня, ничтожество, - Мист наклонился так близко, что капельки слюны при каждом слове попадали Гвеошу на лицо. Тот сдавленно выдохнул сквозь зубы и закрыл глаза. Если показать слабину именно сейчас, то это может спасти его шкуру. - Слышишь же, слышишь... А тебя во дворце только клеймили или язык тоже вырезали? Чтоб никому не разболтал секретов? А? Капитан дворцовой стражи, – теперь мужчина чуть ли не шипел, стискивая ещё сильнее спутанные патлы пленника. - Лиш, дай-ка мне свой кинжал... – это уже одному из тех в чёрных одеждах, что молча смотрели за происходящим. Кинжал был тут же передан ему в руки, а работорговец сел обратно в кресло, чуть скрипнувшее под ним. Ухмылка на его лице ничего хорошего не предвещала, а безумный блеск в глазах Миста и вовсе как приговор. Гвеош было дёрнулся, когда холодное лезвие коснулось его щеки, от чего глава мятежников только засмеялся и нажал ещё сильнее. Кровь капнула на толстый золотистый ковёр с неровным, вытоптанным коричневым орнаментом, тут же впитываясь в длинный ворс и почти не оставляя после себя следов. Воин молчал, позволив себе зажмуриться, понимая, что ничего сделать не может. Надо было вытерпеть и это... ...Этот предатель должен ответить за все. Ярость, ненависть... - всё это перемешалось и сплелось в тугую пелену, которая даже вздохнуть нормально не давала... Сколько же терпеть?.. Он просто старался ни о чём не думать. Не думать о том, что этот урод одним порезом не ограничился, опять полоснув по щеке кинжалом, наперекрест первому, а потом уже с совсем одержимым видом слизнул кровь с лезвия, при этом чуть не порезав собственный язык... Хотя нет: ни о чём не думать – плохая идея. Куда проще думать было о мальчишке. Чем он выкупил право на существование?.. Как же хотелось его просто задушить, услышать, как он хрипит, пытается разжать его, Гвеоша, руки и не может, а только царапает кожу на тыльной стороне ладони и задыхается, задыхается, задыхается! И лицо, красное от прилившей крови, из глаз текут слёзы, рот открыт и из него течёт слюна; он всё пытается вдохнуть, трепещет, дрыгается, цепляясь за свою никчёмную жизнь... ...Мист отпихнул от себя шумно дышащего пленника, пнув того ногой в плечо, на котором уже расцвёл лиловым цветком кровоподтёк, оскалился по-звериному и пнул ещё пару раз по рёбрам. Хрип, который сопутствует тяжёлому вдоху, рёбра пленника словно жжёт огнём; он чувствует, как пульсирует кровь, скапливаясь там, куда пришёлся удар тяжёлого сапога с заострённым мыском. ... - Гвеош, мне надо с тобой поговорить... – Монарх был как никогда собран. А что самое главное - ему как-то удалось отделаться от своего извечного «телохранителя», которого приставил к нему совет. Никаким телохранителем он не был, конечно же. Так, обычный соглядатай, который обязан был докладывать о каждом шаге Эрима этому самому Совету. А тут... значит, разговор действительно серьёзный. - Говори. Только где... - Плевать где. У нас очень мало времени... Прости меня, умоляю, за то, о чём прошу тебя... - Ради своего Монарха я готов умереть... - Прости, Гвеош... ...От уже хрипящего воина Миста оттащили всё те же молчаливые работорговцы. Их наниматель был явно не в себе и, еще даже не расплатившись, он уже изувечил товар так, что этот человек едва оправится после нескольких недель. А может и не оправится: кто с рабом возиться-то будет?.. <i...Всё, что он мог себе позволить, - это тихонько застонать сквозь сжатую в зубах щепку мягкого дерева. Правое плечо болело, но не так, чтоб воем выть... Дороги назад у воина уже не было. Да и не воином он теперь уже был – рабом. И плевать, что потом это клеймо Тилла сестра Монарха, тайком прокравшаяся в подземелье, смазывала лучшими маслами, чтобы быстрее кожа зарубцевалась. Он должен был теперь носить его всю жизнь...</i> ...- На конюшню его оттащите, я покупаю этот мусор, так и быть! – Мист хотел было сплюнуть, но вовремя вспомнил, что ковёр всё же дорогой, и слюну проглотил, чуть сморщив нос. Звон монет – Гвеош слышал его как-то уж совсем отстранённо: в ушах шумело, но происходящее вокруг него он всё же воспринимал. Ему даже интересно стало: неужто за него золотом платят? А потом он тихонько охнул, когда его напоследок ещё раз пнули по рёбрам. - Как вам будет угодно, - скорчившегося на полу раба подняли под руки и, особо не церемонясь, вытащили из комнатки...