На лезвии карандаша

Сырость и холод темниц умеют хранить свои тайны гораздо лучше, чем иные люди. Впрочем, какая разница безликим серым каменным стенам, о чём ведётся разговор? Камень равнодушен ко всему, а тихие голоса заговорщиков только эхом отражаются от его неровно сточенных краёв. А ещё между камнями кладки растёт мох – пушистый, с короткими ворсинками насыщенно-зелёного цвета. Подпитываемый тюремной сыростью: каплями воды, которые медленно стекают по камням - он расползается, забивая все мелкие трещинки и выщерблены, кроша равнодушный камень тончайшими ниточками корешков... Не темница – каменный мешок. Небольшое и немаленькое помещение, освещаемое только тремя факелами, вставленными в крепления на стенах. Когда-то это было частью потайного хода, но теперь... Теперь этот ход завалило, про него забыли. Осталось лишь упоминание на планах дворца Дараас. И уж тем более никто не мог бы подумать, что его вновь будут использовать. И пусть не для настоящего побега, а для того, чтобы на некоторое время скрыться от соглядатаев. Двое сидели на опрокинутой набок бочке, не смотря друг на друга. Они пришли сюда совсем недавно. Уставшие от кутерьмы дворца, от постоянной борьбы – не только за власть, скорее за собственную жизнь. Если гражданская война утихла, то это же не значит, что она закончилась? Ещё осталось предостаточно тех, кто желал смерти Монарха. Совет покушениям никак не препятствовал, наоборот, скорее поддерживал... Причём убить хотели не только Монарха, почти в равной степени тайная охота велась за его сестрой... За последний год эти двое потеряли очень многое, но ещё не отчаялись. Даже после того как умерла их мать, выпив отравленного вина. Даже после того как их младшую сестру отправили в храм Времени на обучение: она имела право видеть родных только раз в пять лет... Нет, они ещё не до конца отчаялись. Девушка чуть притопывала ногой, от чего шёлковая ткань её туфельки собиралась складками на мыске, а юноша разглядывал стену и тихо говорил. Сначала тихо, потом всё громче, чуть ли не крича... - Они требуют, чтобы я их казнил, понимаешь? Совет хочет публичной казни почти сотни... Это всего лишь беглые рабы. Почему так?! Я ведь уже дал понять, что лояльно отношусь к рабству. Во всяком случае, никаких реформ не будет! Моя власть – это и так только видимость! Пусть они... - Говори тише, Эрим,– девушка наконец-то посмотрела на него. - Ты думаешь, я этого не вижу? Того, про что ты говоришь. И я на этот раз даже не знаю, что ответить тебе. - А что тут скажешь? – Монарх вздохнул и устало потёр переносицу, массируя внутренние уголки глаз. – Я надеюсь, что Гвеош справится... - Да ты его на смерть послал. И он это понимал, и ты... - Тилла! - он резко вскинулся и посмотрел на сестру, которая и не думала отводить взгляд. - Что? Не так, скажешь? Он согласился исполнить твой план, но неужели ты так и не понял... - А что мне было понимать, сестрёнка?! Если подохнет этот, то будет возможность ослабить Совет! Ты же видишь, что эти твари делают со страной... - От бюрократов и от воров не избавиться. И не надо сейчас стенать... Я так полагаю, ты потащил меня сюда только ради того, чтобы вот это всё сказать?.. - Я у тебя совета попросить хотел... - Ну, проси... – девушка вздохнула и встала с бочки, расправив подол слегка смявшегося белого платья. Белый – цвет траура. Последнее, что видит человек, уходя во Время. - Я думаю задержать их казнь. Пусть проведут допросы каждого, пусть... Да пусть что угодно сделают... - О, ты думаешь, что у него получится всё так быстро? Хочешь потянуть время и тогда отказаться подчиняться Совету? Я правильно тебя поняла?.. - Да. Как всегда, Тилла. - А если он не успеет? Или если произойдёт ещё тысяча вещей, которые не позволят ему это сделать? Что тогда? Я, конечно, верю в него, я знаю, что лучше его воина нет, что он предан тебе и никогда не отступится... Но, брат, Гвеош всего лишь человек... - Его не убили сразу. Значит, и потом не убьют... – Монарх смотрел в глаза своей сестре, будто стараясь передать ей часть своей уверенности. Но так лишь печами пожала: - Эрим, я бы не надеялась только на него. Вот честно, от того, что умрёт Мист, повстанцы не потеряют так уж много сил. Рано или поздно найдётся тот, кто встанет на его место, и всё начнется по-новой. Пойми ты, наконец, это! - О да, я понимаю! Но послушай, если его не будет, то у нас появится время. Можно будет попытаться перетянуть власть на себя. Он очень сильно поддерживает Совет... Он денег им дает больше, чем есть в нашей казне! Естественно, что они куплены с потрохами... - Куплены. И ты думаешь, что они вот просто так тебя возьмут и послушают тогда? - Они не будут зависимы от Миста. - О, ещё скажи, что хочешь их перекупить, как безделушку на рынке! – девушка опять села на бочку, на самый краешек, чтобы видеть брата. - А это идея... Надо предложить им что-то более выгодное, чем предлагает Мист... - Знаешь, я, конечно, рада, что ты уже можешь сам думать, но твои идеи... далеки от совершенства. Вот что ты им можешь предложить? Совет и так правит, у них привилегии... Да что там привилегии! У них даже прав больше, чем у тебя! - Значит, надо будет эти права отобрать, а потом, через некоторое время, вернуть часть... Сестра юноши только хмыкнула и потрепала того по голове. - Молодец. А отбирать их как будешь?.. - А кто сказал, что это буду я? Мне бы только не упустить тот момент, когда мятежники хоть немного ослабнут. Понимаешь же, что сейчас всё балансирует на грани. А я хочу, чтобы перевесило. В мою сторону... В наступившей тишине было слышно, как капелька воды сорвалась с потолка и с тихим стуком разбилась о каменный пол. - Значит перевесит, - Тилла ещё раз вздохнула и встала, протягивая руку брату. – Пошли, а то нас уже наверняка хватились...