Самый дорогой человек

Сколько прошло с нашей последней встречи? Год? Два? Я видел его пару раз…на концертах. Признаюсь, да, я приходил. Но как я мог не прийти? Когда они так рядом, в моем городе…когда так рядом он? Это была единственная возможность увидеть его, а что теперь? Теперь и это рухнуло. Я даже не верил, честно, казалось, что парни просто придумали классный ход, чтобы пропиариться. Ну а что? От них можно было чего угодно ожидать. А теперь, смотря на улыбающиеся лица других людей, которых Мильковский называет своими друзьями, понимаешь, каким же дураком был. Часто чувствую себя виноватым во всем. В том, что группа развалилась, в том, что распалась семья, как говорили слушатели. Но…честно? Я просто не мог по-другому. Находится каждый день так близко, и одновременно так невыносимо далеко. Его холодные глаза сводили меня с ума. Он даже на Ниженко смотрел с большей любовью…еще бы, они ведь лучшие друзья. Но и что с того? Поэтому я ушел, не мог выносить больше. Устал издеваться над собой, сходить с ума. Натворил дел, да и сбежал. Наверное, я даже не жалею, просто чувство вины гложет. Что я мог натворить? Я просто разорвал все нити между нами одним поступком, тем поступком, за который мне никогда не будет стыдно. Я поцеловал его. В первый и последний раз, насильно, прижав к подъездной двери после репетиции. Он почти не вырывался, странно, но я помню, как он смотрел на меня. Будто я кусок дерьма, будто его вот-вот стошнит. А может так и было…Я сбежал. Единственное, о чем я сейчас жалею, что не запомнил каждую секунду того поцелуя, что целовал его так мало. Но я запомнил вкус его губ. И вот снова, как такое было возможно? Снова увидеть его, в таком огромном городе, среди тысяч людей, среди сотен кафе. Даже если и не брать в расчет тот факт, что он вообще должен находиться в другой стране. Почему он зашел именно сюда? Я бы мог спрятаться, мог убежать, отвернуться, чтобы он не заметил, чтобы он не увидел меня, но было слишком поздно. Мы смотрели друг на друга, и я понимал, что механизм саморазрушения внутри меня вновь запущен. А я ведь так долго раскручивал его шестеренки, лишь бы больше его не завести. - Привет, Маус, - он подходит ко мне, и я машинально встаю из-за стола. - Привет, Влад, - как же непривычно. Я не произносил это имя, кажется, уже сотни лет. Сердце стучит так, будто пытается вырваться из грудной клетки. Нет, хватит, успокойся! - Я скучал, - он резко притягивает меня к себе и обнимает. – А ты? – что, черт возьми, происходит? Становится больно, очень больно. Я прижимаюсь ближе, вдыхая полной грудью его запах. Черт. Он отходит и садится за столик, ожидая, когда я тоже приземлюсь. В носу все еще свербит такой знакомый, но уже давно забытый аромат. Картинки из прошлого сами по себе начинают всплывать в памяти, и мне хочется провалиться в эти воспоминания. - Наверное, - сажусь напротив, захлопывая крышку ноутбука, в котором копался до этого. Мне хочется дать себе по лбу за этот ответ, но почему-то было сложно просто согласиться. Будто бы признать свою слабость. - Наверное? – он смеется. Черт, ну зачем? Теперь я знаю, как чувствовала себя атомная электростанция в Чернобыле, когда разрушалась. Что за бред я несу? С каждым его словом, с каждой его улыбкой внутри меня умирала уверенность в том, что все в прошлом. Я так долго убеждал себя, так долго строил эту стену между нами. И для чего? Для того, чтобы одна сраная нелепая встреча в кафе все испортила? - Скучал, - пытаюсь выдавить из себя хотя бы подобие улыбки. - Ну…как дела? Рассказывай! Давно же не виделись, - он подзывает жестом официантку, и вновь поворачивается ко мне, ожидая хоть какой-то реакции. - Дела хорошо, а твои? – я сижу как истукан, как полный идиот, как статуя русалочки в Копенгагене. Ведь мог просто налить воды, рассказать хоть о чем-то. А теперь все выглядит так, будто я и не особо рад нашей встрече. - Мои? Пойдет. группу сменили, знаешь, наверное? – киваю. – Вот такие дела, живу, занимаюсь творчеством. Вот, приехал к…- какого-то хрена я не даю ему договорить. - К Ане? – он смотрит на меня удивленно, но потом, видимо, списав все на мою ненормальность, начинает улыбаться. - И к ней тоже, - кивает. От кивка волосы спадают на его лицо, и он поправляет их рукой. Черт, и почему это движение кажется таким милым? Со мной точно все не так, я смотрю на него, как ошалелая девочка подросток. Просто не верится, что он снова так близко, что он снова говорит со мной, будто бы и не было ничего. – Так может все-таки расскажешь о себе? – к нам подходит официантка. – Ты пьешь? – он обращается ко мне. Зачем-то киваю, хоть и не пью уже давно. Он улыбается. – Тогда виски, и…- бегает глазами по меню. – Вот этот десерт. - Спасибо за заказ, - девушка убегает со счастливой улыбкой. - Заказал дорогой алкоголь? – спрашиваю у него, он пожимает плечами. Значит я прав. Я знал здешних официанток, потому что завтракал, обедал и ужинал в этом кафе. И знал Влада. Если он пожимает плечами, значит я прав. - Не уходи от темы, расскажи о себе, - он откладывает меню и опускает подбородок на сжатые в замок руки. – Слушаю, - улыбается. - Что рассказать? – мне и правда нечего. – Играю музыку, работаю вон там, - киваю в сторону виднеющегося из окна белого здания с яркой вывеской. - Ого, молодец, - снова улыбается. Такое ощущение, будто он и правда забыл, что произошло между нами. - Ваш заказ, - официантка появляется как-то неожиданно, ставит перед нашим носом бутылку виски, тут же разливая ее по двум бокалам. - За встречу? – я не спешу брать в руки алкоголь, но Влад настроен выпить. – Ну? - За встречу, - все-таки сдаюсь. Горький напиток, по вкусу чем-то напоминающий вкус миндаля, обжигает горло. Обещал ведь себе не пить больше, после того месяца беспробудного пьянства. Хотя…нужно начинать готовить свой организм. А как ты еще с этим справишься, Маус? Что ты будешь делать завтра? Что ты будешь делать сегодня ночью, после того как вы разойдетесь каждый по своим делам? Правильно, вот твой выход, у тебя в руках. - Чего такой угрюмый то? Я отвлек тебя? – мотаю головой. - Нет-нет, совсем нет, - от того, что я ничего не ел с самого утра меня почти что сразу начинает накрывать. Не так, чтобы в пьянь. Просто становится как-то…спокойнее что ли? Второй бокал идет легче. А третий и вовсе остается незамеченным.

***

Я не замечаю, как наступает вечер. Влад заказал, кажется, уже вторую бутылку виски, и от выпитого алкоголя у обоих развязался язык. О чем мы говорили? Я, наверное, и не вспомню. Может это и к лучшему… - Может так будет легче? – зачем-то говорю это в слух. - Что? – его пьяный взгляд, с присутствием насмешки. Не такой ли был у него в тот день? Вроде нет…не помню. Я понимаю, что ни черта не помню. Только его запах и вкус губ. - Ничего, - вздыхаю, падая лицом на ладошку. - Ты живешь один? – не знаю к чему этот вопрос, но киваю. – А к тебе можно? – снова кивок. Голова давно не соображает. – Только ноутбук не забудь, - нащупываю рукой сумку с ноутбуком, который уже успел в нее убрать и вылезаю из-за стола. Ноги еле держат мое тело, и если честно, то немного подташнивает. - Пешком? Тут близко…- Влад отмахивается. - Плевать, пошли, - выходим из кафе. Холодный весенний воздух немного приводит в чувства, но ясности уму не придает. В мыслях полный хаос, и хочется выпить еще, как минимум, парочку бутылок виски, чтобы и вовсе ни о чем не думать. Просто провалиться куда-нибудь, а лучше умереть. Остаться в этом сне, здесь, где он держит меня за руку, а с неба падают колючие капли дождя. Здесь, где прохожим абсолютно плевать на двух пьяных до угара, промокших парней. Я понимаю, что это не сон лишь тогда, когда мы оказываемся в подъезде и меня прижимают к стене, впиваясь в губы. Я закрываю глаза, обнимаю его за шею, притягиваю как можно ближе. Это не сон. Это. Не. Сон. Но…если это не сон, тогда какого хрена мы творим? - Что…ты..делаешь…- я говорю сквозь поцелуй, и сам же хочу убить себя за это. Да какая к черту разница, что он делает!? Да какая к черту разница!? Разве не об этом я мечтал!? - Целую тебя, идиот, - его пальцы зарываются в мои волосы, а вторая рука прижимает к себе. Господи, какое же счастье, что это не сон! Кое-как поднимаемся в мою квартиру, собирая, наверное, всю пыль с подъездных стен. Его губы со вкусом мятных сигарет и виски, точно такой же вкус, как и в тот день. И я смутно помню, что тогда было, но, кажется, мы тоже пили. Видимо, да, раз вкус такой же? Да какая разница. Все, что сейчас имеет смысл – это его губы. Его до безумия желанные губы. И руки на моих плечах.