***
Гермиона хорошо запомнила момент, когда за дверью послышались многоголосые проклятия, звуки мельтешения, торопливых сборов, а ещё через несколько минут все могли слышать особо забористые ругательства, от которых ещё пару дней назад девушка бы сильно покраснела, но не теперь. Теперь она чувствовала, как в ней что-то с хрустом надломилось, а потом, сопровождаясь болезненным треском, начало вставать на место… почти так же, как и стояло до этого. Здесь главное «почти». Девушка никогда не жаловалась на свой словарный запас, но сейчас ей было сложно облачить в слова то, что она чувствовала в себе, и не просто чувствовала, она знала это какой-то частью себя, о которой никогда даже не догадывалась. В какой-то момент в их камеру кто-то попытался войти, но дверь окутало непроглядно-чёрным мраком, на который не действовала никакая магия. Это вызвало новый поток ругательств, однако они отступили, в голос комментируя то, что сделают с узницами потом, когда закончат разбираться с вторженцами. Молодая мисс Грейнджер тогда боялась, как и всё проведённое здесь время, но она успела немного приспособиться к обстоятельствам, совсем чуть-чуть, однако этого оказалось достаточно для обнаружения источника мрака, окутавшего дверь. Источником оказалась она сама, вернее, она вдруг обнаружила, что воздух вокруг неё стал тяжелее, а темнота гуще, и вот именно из окружающего её мрака протянулись буквально щупальца, которыми опутало вход. Гермиона только отметила этот факт, но не переживала, даже радовалась: если это её новые силы, появившиеся вместе с переменами внутри, то пусть, главное, у неё теперь будет инструмент для самозащиты. Она твёрдо решила хорошенько разобраться в обретённых силах, когда выберется отсюда, а то, что выберется – она была уверена. Почему-то даже доли сомнения в том, что за ней придут, не допускалось. Однако, из-за жуткого стресса и усталости её воля всё же ослабла, и она почти впала в истерику. Если бы не Марта со своей дочерью, Ланой, девушка, скорее всего, заливалась слезами и дрожала, а так эти двое, несмотря на своё видимое истощение, поделились с ней необычным, явно осязаемым теплом. Она ещё не разобралась в том, как теперь стала ощущать мир вокруг себя, и людей в нём, потому не стала тут же пытаться расшифровать то, что чувствовала от Марты и Ланы, но это было приятно, так что забивать голову лишними подробностями юная ведьма не стала. Когда же открылись двери и камеру залило мягким светом, девушка пусть и лелеяла надежду о спасении, но и не торопилась излишне проявлять эту эмоцию, ведь всё могло быть и совсем по другому. Ведь было возможно, что это похитившие её злодеи взломали мрак у дверей, и теперь хотят выяснить, кто же создал это препятствие. Однако, не узнать присутствие телесного «Патронуса», который ещё и принялся ластиться, она не могла, а дальше её маленькая, но отчаянная мечта и надежда исполнилась – за ней действительно пришли. И ведьмочка совсем не удивилась, что среди спасителей всего одно знакомое лицо, пусть она и предполагала, что здесь должен был появиться кто-то из профессоров Хогвартса. А дальше началось что-то, похожее на медкомиссию: людей выстроили в очереди, и очень быстро осматривали, затем разделяли на группы, которые быстро исчезали, улетая прочь с помощью порт-ключей. Саму же Гермиону также обследовали, потом закутали в большую, тёплую мантию, и напоили зельями, в конце одарив кружкой горячего шоколада. Это была самая вкусная кружка горячего шоколада в жизни юной ведьмы, и это стало одним из воспоминаний, которые она впоследствии использовала для создания своего «Патронуса». Почему её не отправили среди первых, девушке было не интересно, ведь Сора тоже оставался здесь, хоть и не творил магию, но внимательно следил за всем происходящим. Сколько прошло времени, Гермиона не знала, но в какой-то момент подошла женщина, которая старалась держаться рядом с Сорой, да и похожи они, особенно глазами, так вот, она подошла к ней, осторожно обняла за плечи, заранее предупредив о переносе, а потом ноги девушки оторвались от земли. Путешествие на чемпионат мира по квиддичу с помощью министерского порт-ключа было куда неприятнее в сравнении с тем артефактом, которым воспользовалась женщина. Если сравнивать, то министерский порт-ключ по качеству был похож на старый вагон метро, а нынешний артефакт напоминал личное авто представительского класса. Не было тех жутких, выворачивающее-выкручивающих ощущений, не было чувства, будто тобой продавливают поток воды. Просто в какой-то момент мир вокруг буквально выцвел, стал серым, затем вообще всё исчезло за сферой непроницаемого серебристого свечения, несколько секунд вполне терпимой качки, и вот её ноги опускаются на твердый пол, а мир снова приобретает краски. Гермиона покачнулась, но женщина легко её придержала, да и вообще от неё ощущалась внушительная сила, как магическая, так и физическая, и девушка бы совсем не удивилась, если бы родственница Соры легко подхватила её на руки, при этом не испытывая трудностей. Последняя мысль вообще не понятно откуда выскочила, да и в целом у юной ведьмы в голове была каша, мысли мелькали, но не собирались в логические цепочки, она очень устала, хотела есть и спать, и обязательно хорошенько помыться, а ещё лучше, если бы ей в этом кто-то помог, а сама девушка бы просто понежилась в горячей воде с солями и пеной. Ведьмочка даже думать не хотела, каким образом женщина догадалась о желаниях и мыслях подростка, она просто наслаждалась заботой и вниманием, её не спеша повели на выход из просторного здания без окон, но ярко освещенного магическими светильниками. Они уже подходили к выходу, когда в метре от них вдруг появилось сизое облако дыма, из которого буквально вышел сам Сора, и сейчас, когда его лицо показалось в утреннем свете, девушка поняла, что и сам японец сильно устал, и ему бы и самому стоило отправиться отдыхать. Но он не только не ушёл отдыхать сам, но и её отдых сильно отсрочил. Кстати, девушка даже не задумывалась, почему её не отправили в Хогвартс, ведь оказались они, судя по всему, совсем не там. Дальнейшее развитие событий даже разогнало сонливость, ведь Гермиона ещё никогда не видела спора двух людей, тем более родственников, один из которых практически не может говорить – максимум, сквозь хрип и кашель, выдавливать пару-тройку слов. Но это не мешало парню и молодой женщине весьма экспрессивно выражать свои эмоции, и отстаивать собственное мнение. И чем больше проходило времени, тем сильнее проявлялись эмоции на лицах обоих собеседников. Сначала они вели себя очень воспитано, а на лицах ничего, кроме вежливого интереса не проявлялось. Теперь же Сора был крайне раздражен, как и женщина, но у неё ещё присутствовало нетерпение и стойкая уверенность в собственной правоте. Гермиона бы соврала, если бы признала, что не заинтересована в собственном отдыхе, который пыталась отстоять японка. С другой же стороны Сора явно не просто так упёрся, но из-за своего состояния не мог понятно объяснить все причины. В конце концов, когда ранее широко открытые глаза парня превратились в две узкие щелочки, из которых сверкали холодными аметистами глаза, а губы сжались в упрямую линию, он показательно скривился и извлёк из внутреннего кармана один из своих бумажных амулетов (на самом деле амулет хранился не в кармане, а во вшитом артефакте, создающем расширенное пространство). Потом он что-то беззвучно прошептал, проведя рукой над бумажкой, и в неё влетел небольшой шарик салатового света, непонятно откуда взявшийся. Сора пару секунд изучал ровное свечение иероглифов и узоров на бумаге, а после прилепил её к собственному горлу, выпил какое-то зелье, сильно кривясь, и снова посмотрел на женщину. Прокашлявшись, он заговорил. - Я об этом пожалею… кхм… но у меня просто нет выбора. – голос у Соры всё ещё оставался хриплым, но теперь он хотя бы заходился каждый раз кашлем, да и крови не было видно. – Тебе не приходило в голову, что я хочу… кхм-кхм… провести обследование Гермионы не просто так? – и такой выразительный взгляд, каким смотрят учителя в школе, когда ребёнок совершает очевидную для всех глупость, сам это понимает, но отказывается признать. - Поэтому я настаиваю, чтобы ты дал ей отдохнуть! – настаивала на своём женщина. – Подождут твои обследования! Девочка пережила такое, чего не пожелаешь даже врагу… - женщина вдруг задумалась, слегка хмурясь. – Нет, для врагов такого мало… но вот для молодой девочки это жуткий стресс, и ещё непонятно, как он может на неё повлиять! - Вот! Послушай себя! – слегка повысил голос парень, и закашлялся, на платке появились новые красные отпечатки. – Чем раньше мы диагностируем нанесенный вред, тем легче будет лечение! - Один день погоды не сделает. – уверенно качнула головой женщина. Они как раз подходили к красивому особняку, выполненному в смешанном стиле восточных мотивов и новомодного «модерна» со стеклом и металлом. Входная дверь отъехала в сторону и на пороге появились две девочки и парень немного их старше. Одна из девочек, с длинными и густыми волосами, красиво уложенными, и украшенными лентами и бубенцами, шустро подскочила к ним, тут же поклонившись. - Добро пожаловать домой, Господин! Дзюнко-сама! Гостья Господина! – девочка-подросток широко дружелюбно улыбалась, открыто радуясь их прибытию. Гермиона ещё никогда не видела настоящих слуг, но она никогда не думала, что слуги могут так радоваться возвращению хозяев. – Организовать завтрак? Или чай с угощениями? Или что-то ещё? – с энтузиазмом протараторила девочка, вызвав у людей улыбки. - Познакомься, Момо-чан, эту молодую ведьму зовут Гермиона Джин Грейнджер. – девочки обменялись улыбками и кивками. – И она принесла клятву служения роду Хошино. - Я вижу, Господин. – серьезно кивнула девочка, странно посмотрев на Гермиону. – Она вырастет сильной ведьмой, и принесёт много пользы нашему роду. Господин мудр, раз успел впереди остальных! – улыбнулась Момо, посмотрев на хозяина с огромным уважением. - Сора, а эта девочка вам кто? – проявила осторожный интерес Гермиона, которая ещё не успела до конца разобраться с новоприобретёнными способностями, но уже сейчас каким-то образом поняла, что эта девочка какая-то «не такая», что-то с ней не так. - Момо-чан наша засики-вараси. – несколько секунд Сора, очевидно, ожидал реакции на свои слова, но девушка продолжала смотреть на него с вопросом. Очевидно, он рассчитывал, что девушке известно это понятие. – Засики-вараси являются духами-хранителями домов, они оберегают как сам дом от различной мелкой нечисти, так и по-своему заботятся о жильцах дома. Если же в доме живут маги, то благодаря их магии засики-вараси могут проявиться в мире физически, и если отношения между семьей и духом хорошие, то домовая может согласиться выполнять некоторую работу по дому. – ненадолго замолчав для того, чтобы приложить руку к немного поблекшей печати на горле, и снова вернув её яркое свечение (непонятно как), парень продолжил. – Прошу тебя не путать засики-вараси с местными домовиками-эльфами – они совершенно разные существа. Во всех смыслах. На эти слова Гермиона кивнула, нехотя сравнивая виданных ею домовых эльфов, некрасивых, низких существ с огромными ушами, носами, выпученными глазами на тощих тельцах. И это не говоря об их странном поведении и мышлении. С этой красивой и энергичной девочкой, у которой, очевидно, отличный вкус на наряды, украшения и причёски, сравнивать домового эльфа и правда было кощунством. - Мы с Гермионой сейчас будем заняты, а вот маму накорми. – бросив в сторону женщины хитрый взгляд, который заметили все, он снова посмотрел на Момо. – Пусть займёт рот и не надоедает, пока мы будем заняты делом. – усмешку он не скрывал. Гермиона даже подумала, что они продолжат ругаться, и так и случилось. Следующие несколько минут они продолжали переругиваться, пока Момо познакомила Гермиону с Кирико и Стэнли, у которого, при ближайшем рассмотрении, обнаружились на голове кошачьи ушки и самые настоящие хвосты. Продолжавшийся спор-препирательства родственников позволили Момо объяснить гостье смысл термина «бакенэко», а потом и то, почему молодой красивый кот не умеет прятать свои отличительные черты в человеческом облике, в отличие от Нанао. Кто такая Нанао, Гермиона узнала буквально через пару минут после входа в дом, когда по коридору, не обращая ни на кого внимания, продефилировала удивительной красоты девушка, но какая-то сонно-взъерошенная, да ещё и в коротеньких шортиках и маечке, буквально выставив напоказ большую грудь и стройные ножки. Гермиона ощутила укол зависти, ведь даже у её матери, признанной красотки, грудь была заметно меньше, как и изгиб бёдра-талия не столь идеален и выразителен, как у Нанао. Да и вообще, красота этой бакенэко была какая-то слишком идеальная, будто она сошла со страниц комиксов, где сплошь одни идеальные блондинки с большущей грудью и так далее. Осторожный вопрос удовлетворили: Нанао не является ещё одной невестой хозяина дома (Гермиона уже была в курсе, что у Соры больше одной невесты), или любовницей, - в этот момент девушка даже как-то облегченно вздохнула, но Момо продолжила, выбив почву из-под ног. Девочка сказала, что официальная любовница Господина сейчас отсутствует из-за важных дел, но обещала сильно не задерживаться. Дальше последовал странный разговор, в ходе которого мисс Грейнджер открыла для себя много нового, в том числе и то, чего знать не стремилась. В какой-то момент Сора резко оборвал спор с матерью и, забрав Гермиону, отправился куда-то вглубь дома. Женщина не отставала от них, а где-то по пути к ним присоединилась ещё одна девушка. Тоже очень красивая, со смуглой, чистой кожей и угольно-чёрными волосами. В отличие от остальных, она была крайне молчаливой, ведь даже не поздоровалась ни с кем, а о её присутствии Грейнджер узнала только тогда, когда заметила смуглянку краем глаза. Пришли они в одну из дальних комнат, пройдя через несколько проходных комнат и залов, и везде были только раздвижные двери, да ещё красиво украшенные узорами и видами природы в восточном стиле. Гермионе уже доводилось видеть подобные произведения искусства, когда в Лондон прибыла выставка восточной культуры, и девушка там побывала ещё вместе с родителями до поступления в Хогвартс. Ещё один момент: все переобулись в домашние тапочки, а Сора, Момо и Кирико так вообще шли босиком. Зайдя в комнату, даже скорее в небольшой зал, хозяин дома осмотрелся, чему-то кивнул, и снова из его рукава высыпалось несколько… нет, с первого взгляда, Гермиона не смогла определить, сколько же амулетов намерен использовать её сюзерен, но то, что бумажных листочков было больше десятка – это точно. Бумажки поплыли по воздуху, будто каждая знала своё место и стремилась его поскорее занять, вот только сложились они в странную фигуру восьмиугольника, в который вписан ещё один восьмиугольник в два раза меньше, и ещё в два раза меньший от второй фигуры круг. Каждый раз когда бумажка занимала своё место на полу, от неё сами собой прочерчивались светящиеся линии, изгибались узорами и иероглифами. Уже через несколько минут перед собравшимися был готов явно восточный ритуальный круг, мягко переливающийся несколькими цветами, которые не смешивались, сохраняя свой окрас только в определенном секторе фигуры. Сора, изучавший свою работу, несколько минут молчал, а потом повернулся к ней, и уже даже открыл рот, но резко его захлопнул, осмотрел девушку с ног до головы, горестно покачал головой и… отправил саму Гермиону, а также Момо, которая должна помочь девушке управиться побыстрее, в ванну. По поводу последнего эпизода у девушки остались смешанные чувства: с одной стороны она должна была обидеться на то, как оценили её внешний вид, ведь это не её вина, что она столь неподобающе выглядит, с другой же стороны, она была благодарна за то, что ей выделили целых двадцать минут на принятие ванны. Да и сама ванна была совсем не такой, как привыкла девушка: не каменной, большой, но не вызывающей своим размером дискомфорта. Всё внутреннее помещение было выполнено из ароматного дерева, которое, стоило появиться пару, тут же наполнило комнату просто потрясающей атмосферой и ароматами. Хотелось плюнуть на всё и уснуть, сидя в чаше полированного дерева, ощущая, что вода, очевидно с помощью магии, в ванне будто течёт, как мягкие волны, непринуждённо массируя тело. Чертовски приятное ощущение. Разомлевшую и сонную девушку осторожно омывала Момо, и Гермиона была ей крайне признательна за эту помощь, ведь честно признавала: на подобное она сейчас была не способна, принять душ – это ещё ей под силу, было, до этой чудесной ванны, но не после входа в эту комнату… хотя, если учитывать её размеры неплохой такой гостиной, да и сама чаша ванны легко вместит человек десять, то просто «комнатой» это помещение и не назвать, тут больше подходит термин «купальня», тем более, чуть в стороне обнаружилось ещё четыре чаши ванн, размером поменьше, да и выполненные немного в ином стиле. Как объяснила засики-вараси, «Господину что-то взбрело в его неспокойную голову, и он решил устроить разные типы ванн, вроде одной, в которой можно регулировать силу поднимающихся со дна и стен ванны пузырьков, или той, в которой температура никогда не изменяется, оставаясь на уровне «комнатной». Да и вообще, что это за глупость такая? Нормальная ванна уже есть, и она даже больше необходимого, так нет же…» и так далее, и тому подобное. Момо вообще оказалась весёлой и разговорчивой девочкой, а измотанной ведьмочке подобное соседство лишь возвращало душевное тепло, казалось, смытое жутким пленом и обещанием похитителей провести над ней какой-то жуткий ритуал. Девушку передёрнуло от морозка по коже от одного воспоминания физиономий похитителей и их подручных, но в меру горячая вода, заботливые, умелые ладошки помощницы, мигом разогнали плохие мысли и воспоминания. Когда с ведьмочки смыли последние следы пены, Гермиона уже собиралась выходить, хоть и не хотелось, но Момо её придержала, сказав, что за кожей следить надо с молодости, а потом приступила к растиранию кожи гриффиндорки какими-то притирками личного изготовления. От аромата трав и цветов кружилась голова, а тело сводило ласковой истомой, на лице сама собой выползла глупая, довольная улыбка сытой кошки. В голову девушки пробралась нелогичная мысль: «А может всё не так и плохо? Может, это жуткое испытание и стоило пережить только ради того, чтобы побывать в этом чудесном месте?», но долго не задержалась, смытая бальзамом с мягким ароматом утренней лесной свежести, которым Момо покрыла её волосы. А умелые действия ловких пальчиков с кожей головы едва не привели к незапланированному оргазму – уж об этой стороне жизни дочь докторов знала всё и в подробностях, вот только никогда не могла и подумать, что испытает это в ванной, да ещё и от пусть и умелого, но всё же массажа головы… Её, едва не превратившуюся в лужицу разомлевшей лени, одели в простой белый халатик до середины бедра, а сверху набросили ещё один халат, тяжелее и теплее первого. Гермиона не протестовала, и послушно шла, куда её повела Момо. Несмотря на разлившуюся в теле слабость вместе с ленивой истомой, разум девушки никуда не делся, и она с интересом вернулась в уже знакомый зал, где только её и ждали.***