Зная о будущем, страшно думать в настоящем. Майкл Фриз
Рукун долго искал Лиру. В доме её, как и Бон-Бон, не было. Он спрашивал у редких прохожих, но те или убегали непонятно от чего, или не знали о местонахождении единорожки и земнопони. Миша уже начинал нервничать, ну куда они могли пропасть? В конце концов, устав от поисков, он просто вернулся в их дом и сел на диван, ожидая, когда они придут. Вскоре минуты растянулись в часы, а двух «подружек» не было. Проголодавшись, парень решил поискать еды на кухне. Он нашёл большую корзинку конфет и без вопросов начал уплетать одну за другой. Порыскав ещё, он также нашел хлеб, яблоки и ещё один тайник с конфетами. Взяв всего понемногу, он зашёл в гостиную. Вдруг он обратил внимание на листочек, лежавший на столе. На нём было написано что-то кривоватым почерком. Взяв его в руки, он принялся читать его. «Дорогой Миша, мы с Бон-Бон уехали в Мэйнхэттен. В деревне происходит какой-то ужас, и мы не можем там находиться. Прости, что оставили тебя. Также я всё ещё думаю над нашими отношениями и пока не могу определиться. Это всё сложно и не совсем для меня. Мы с Бон-Бон скучаем, и да, извини за тот поцелуй… просто извини. Перед тем, как приезжать к нам, если ты захочешь, конечно, подумай, хорошая ли это идея. Можешь жить у нас в доме, если хочешь. Прости, что так получилось. Целую, Лира» Рукун сжал кулак и так же грубо сжал листок, превратив его в комок. Злобно посмотрев на портрет Лиры и Бон-Бон, он понял… понял всё содержимое письма. — Ну что ж, Лира Хартстрингс, ты сделала свой выбор! Видно, все твои слова были лишь красивыми словами, — крикнул он на картину и ударил по стене кулаком. Внезапно рыжего охватила непонятная грусть. Он сел перед картиной и задумался. Не прошло и пяти минут, как в дом забежала Пинки. Увидев Мишу, она села рядом с ним и обняла его копытом за шею. Парню же было абсолютно всё равно, и он, не особо церемонясь, сделал то же самое. — Ах, точно, Лира и Свити Дропс уехали, были напуганные такие. Они прибегали ко мне, хотели что-то попросить, но лишь что-то пробормотали и ушли. Даже тортика не взяли, видно, торопились уехать, — объяснила Пинки. — Знаешь, да и чёрт с ними. Раз Лира сделала выбор, почему я не могу? Знаешь, за всё это время я понял, что ты хорошая, терпеливая и просто лучшая подруга. Ты единственная, кто меня поддерживает и не бросает, — всё же найдя в себе силы улыбнуться, он сделал это и вдобавок потрепал любительницу сладостей за гриву, отчего она довольно захихикала и повторила манипуляции с парнем, превратив его голову во что-то, отдалённо похожее на гриву Пинки. — Спасибо, Мишка, мне правда важно знать, что я для тебя не просто надоедливая пони, — обрадовалась Пай. — А знаешь, я, пожалуй, вернусь и буду развивать свой талант. Можно же, товарищ Пряник? — спросил Рукун, вспоминая, как он называл розовую во время рабочего дня. — Вольно, рядовой Леденец, — шутливо сказала Пинки командирским голосом. Посмеявшись, парочка пошла в Сахарный Уголок. Всю дорогу Пинки рассказывала о том, что произошло, пока Рукун был во дворце. Парню, на удивление окружающих, было всё понятно из сверхбыстрого монолога Пинки. Он не понимал, что тут такого, считая, что у каждого разная манера общения. На его взгляд Пинки была слегка активной. Возможно, просто Миша не доставало веселья на Земле, ведь он, можно сказать, первый раз вышел в реальный мир, ранее проводя десятки часов в день за компьютерными играми. От этого и другие существа казались ему нормальными. (Pinkie-Eminem... представляю себе такого исполнителя - бета) В любом случае мир Эквестрии прекрасен и способен творить чудеса с кем угодно, даже с людьми, закрывшимися от реальности или живущими в собственной утопии.***
— Рэрити, у меня вопрос: как я влезу в это платье? Если ты забыла, то я не пони. Я — аликорн, и мои размеры даже близко не подходят к этим одеяниям, — заявил я, только сейчас увидев, что платье маловато. — Хм-м-м. А ты не можешь превратиться в пони? — спросила белая, осматривая то меня, то платья. — Магия изменения тела очень сложная. Я… не умею, — заскромничал я. «Позор. Принц великой расы не знает, как превратиться в пони. Всё, после Эквестрийских игр железно сажусь за книги. (Многие так говорят - бета) Ох, блин, надо же с Твайлайт время проводить да ещё и с её братом познакомиться, про Луну я вообще забыл, плюс нужно назначить встречу с Флёр. Ох, ни минуты покоя…» — про себя вздохнул я. — Ты же умеешь превращаться в человека, значит и в пони сможешь, — подбадривала меня Рэрити. — Я, насколько мне известно, смесь человека и аликорна. На моей планете такое случалось крайне редко. Тело аликорна и человека для меня считается практически идентичны, просто чуть изменено строение, но всё остальное схоже. Пони — это совершенно другая раса, другие магические волны, другой набор кальция и углеродных соединений. Чтобы такое воссоздать, мне нужно медитировать пару лет и прочитать около пары десятков книг про строение пони, — объяснил я и добавил: — Я — полукровка. Рэрити удивилась такому повороту, и хоть некоторые предложения ей были не особо понятны, она всё же смогла прийти в себя. — Оу, тогда я просто увеличу наряды. Конечно, магия не простая, но ради работы я готова постараться, — сказала швея и, наставив рог на платья, запустила в них небольшой синий луч. Магия произошла практически мгновенно. Наряды были под меня, но кое-где деформировались. Поправив места, где швы порвались, она довольна посмотрела на платья. — Вот так лучше, теперь встань вот сюда, — единорожка указала мне на подиум, куда я и встал, правда, был один минус. — А подиум у тебя прямо у окна ведущего на улицу, м-да уж, Рэрити. Ох, звёздочки, надеюсь, сюда никто не заглянет, — с опаской поглядывая в окно, произнёс я. — Спокойно, обычно ко мне никто не заходит, хотя могут зайти девочки, — рассуждала пони, поправляя некоторые свои шедевры. Около пяти минут швея что-то делала с платьями. Я же стоял на подиуме и скучал, мне хотелось уже пойти куда-нибудь, даже к Пинки, она хоть и не совсем… обычная, но, по крайней мере, что-то рассказывает, и с ней весело, взять к примеру прошлую вечеринку. «Упс, надеюсь Рэрити не помнит, как я не в лучшем состоянии тискал её, считая, что это игрушечная лошадка. Хотя, может, она и сама всё забыла» — с надеждой подумал я. Прошло еще пару минут. Модельерша молча что-то доставала со склада или похожего на склад помещения. Я уже откровенно устал стоять на одном месте. — Ну ты скоро? Я уже устал стоять, — устало произнёс я. — Минуточку, — ответил голос из кладовки. И правда, ровно через минуту я почувствовал слабые магические волны на себе и приятную нежную ткань. Это было похоже на шёлк или шифон, очень приятная… тьфу ты, что я говорю? Для меня носить женский наряд уже кошмар, но ради карьеры подруги приходилось терпеть. Тем более я им всем должен: если бы не они, я бы стал злом во плоти, причём неосознанно. Ну хоть эмоции не мучают, неужели Барклай смог уравновесить меня? Воистину забота о близком, надо будет его как-нибудь навестить. От одеваний меня в течение семи минут я уже успел взмокнуть и искрутиться, чувствуя себя некомфортно в плане достоинства. Телу-то было приятно от нежной ткани, но всё гасилось рациональным складом ума, который говорил мне: «Ну что, Майкл, теперь ты метросексуал». Хотя это не Россия и не Земля, да это вообще другое измерение и другая система. К тому же в законах Эквестрии ничего не сказано про жеребцов в женской одежде. Да и не наблюдал тут я такого. Может, здесь это нормально? Надо спросить у Тии. — А ты неплохо смотришься, — довольно произнесла Рэрити. — Издеваться вздумала, женщина?! — недовольно воскликнул я, мысленно вспоминая один советский фильм. Вдруг прозвенел звонок, и в дверь вошла Флаттершай. «Ох, богини» — сказал я про себя. Прописав себе мысленный фейспалм, я решил просто стоять как вкопанный, авось сгожусь как поникен. — Здравствуйте. Привет, Рэрити, прости, что отвлекаю тебя от работы, но у меня порвалась пижамка. Можешь, если не сильно занята, зашить её? — произнесла вежливым голосом жёлтая пегаска. — О-хо-хо, добрый день, синьорина, — с итальянским акцентом произнёс я женским голосом, что получилось удовлетворительно. Рэрити явно вспотела, она так же, как и я, не хотела, чтобы пегаска поняла, кто это. Да и я ещё внимание к себе привлёк. — Да… конечно, дорогая, оставь в корзинке, я потом зашью, — произнесла модельерша, поглядывая на меня. Я повернулся и посмотрел в зеркало. Почти всё мое тело покрывало голубенькое платье с длинными рукавами и немаленькой оборкой. Только крылья были сложены на спине. В некоторых местах, которые я не знал, как назывались по швейному лексикону, находились высококаратные рубины. — А у вас очень редкая масть, завидую вам, — хихикнула Флаттершай, посмотрев на своё копыто. Внезапно она присмотрелась к моим копытам, на которых были королевские накопытники, которые я не счёл должным снимать. Флаттершай на миг удивилась, а потом… тихонько засмеялась. Если я был удивлён, то не придумали ещё слова, которым можно было описать состояние Рэрити. — Майкл, а я уже поверила, что ты кобылка. Ладно, не буду отвлекать. Прошу прощение за беспокойство, — открыв дверь, скромная пегаска вышла из бутика. — Я это одна видела? — шокирована спросила утончённая пони. — А что, может, она, наконец, чуточку открылась, а то всегда такая скромная и зажатая. Это очень даже хорошо, — спокойно ответил я. — Возможно, ты прав, но она никогда не смеялась, она всегда была очень ранимой и сдержанной в плане веселья, — сказала Рэрити и посматривала на меня с разных ракурсов. — Любое существо способно меняться как в положительную, так и в отрицательную сторону. К счастью, в вашем мире первое превосходит второе, что очень хорошо. Принцесса Селестия проделала великолепную работу, — сказал я и снова начал стоять неподвижно, пока Рэрити уже снимала с меня платье. Остальное время утомительной примерки прошло без происшествий. Надеюсь, Флатти не разболтает всем об увиденном, хотя она не из болтливых. Закончив с платьями, Рэрити еще хотела в дополнение накрасить меня, на что я пригрозил тем, что заберу Спайка на пару недель к себе в охрану. Рэрити «любезно» поблагодарила за помощь и попрощалась. Я же устал от всего этого и просто поковылял к Твайлайт, отменяя свой вечерний поезд в Кристальную Империю и решив ехать из Понивиля утром со всей командой. Проходя мимо, я замечал на себе сторонние взгляды пони: кто-то смотрел на меня испуганно, кто-то просто ускорял шаг и уходил в противоположную сторону от меня. Мне это не нравилось, но я понимал, что пони не забыли про случай с Найтмэр Майклом и ещё побаиваются меня. Зайдя в библиотеку, я заметил аликорночку, которая к чему-то готовилась, я же, ничего не говоря, доковылял до постели и лёг под одеяло. Облегчённо выдохнув, я уже начал погружаться в прекрасный сон, как вдруг меня прервали. И что ни на есть наглым образом, ударив меня подушкой. — Зачем ты это сделала? — произнёс я и вместо привычной фиолетовой мордочки увидел довольную Пинки. — Ты забыл, что у нас сегодня? — ехидно спросила розовая пони. — День доставания принца? — на манеру Сквидварда спросил я. — Нет! ПИЖАМНАЯ ВЕЧЕРИНКА! — сказала розовый «Спанч Боб». — А где Патрик? — усмехнулся я. — Какой Патрик? Я его знаю? Я его не знаю! Ты скрываешь от меня того, кого я не знаю. Скажи, где он находится? В замке принцессы Селестии? Или в кладовке Твайлайт? А может, его взяла твоя сестра? — спросил я. — Не впутывай сюда сестру, нет никакого Патрика. Я пошутил, это шутка, — недовольно ответил я. — Ох, жаль... ну ладно, пошли вниз, устроим самую весёлую пижамную вечеринку в Эквестрии! — взяв меня за копыто непонятно как, она спустила меня со второго этажа на первый. — Пинки, пижамная вечеринка для кобылок, а я жеребец, — уточнил я. — А Флаттершай видела тебя в платье, значит ты можешь быть с нами, — улыбнулась Пинки. — Я… я не хотела говорить… Пинки меня разговорила… и я случайно сказала… пожалуйста, только не превращайся… в злобную версию себя, — промямлила скромная пегаска и из-за своей провинности готова была заплакать. Я превратился в человека и взял пегаску на руки. Возможно, это было очень странно, но мило. Этого маленького ангелка нужно было успокоить, и я знал способ. Я погладил её, она была словно котёнок, только в несколько раз больше. Я погладил её по гриве и спинке, нижнюю часть тела и круп я не задевал, мало ли что. После недолгих манипуляций Флаттершай успокоилась, правда, пегаска от смущения поменяла цвет на красный. Остальные были поражены не меньше, только Рукун, который, кстати, тоже был среди нас, смотрел на всё это с умилением. — Не нужно плакать. Ты не виновата, что у тебя такой характер, — единственное, что я произнёс, и отпустил пегаску. — Ну, что все замерли? Давайте уже веселиться, — усмехнувшись, сказал я, превращаясь обратно в аликорна.