Ш-ш-ш

Коты приходили и уходили, Профессор исчез, как малина зацвела. Гермиона и не заметила, очарованная весной. Мелкие цветочки покрыли колючие цветы и заросла могила Бэгшот, ни подобраться, ни надпись прочитать, Гермиона палочкой орудовать побоялась — не стоит тревожить покой. Она гуляла по кладбищу, прикладывала крепкие дурман-лилии к ногам Поттеров и подолгу сидела у пустого постамента Альбусу Дамблдору (поставили, чтобы тот с семьей все же остался). Живоглот всегда был рядом, фыркал на лимонные дольки и долгие разговоры, трогал лапкой за колено или ладонь, прижавшуюся к мокрой земле, звал домой. Гермиона возвращалась и кружилась в протяжных облаках от дымящихся зелий, кидала добавки, нарезала червей на лету, отрывала хвостики ящерам, жонглировала глазными яблоками пауков, и всё варила, варила, варила, будто хотела доказать что-то кому-то. Профессор не возвращался и будь он хоть трижды анимагом или проклятым котом, разве могла она надеяться? Кошки гуляют сами по себе и заводят людей, а те их просто ждут, вот и всё — Гермиона остановилась на этой мысли, распробовала хорошенько и оглянулась — целый шкаф заполнен свежесвареными зельями и еще три подходят. Рассмеялась от души и, зевнув вдруг, подмигнула котятам, а пока те пищали и встревоженно мяукали, собрала широким жестом в подол полосатой юбки.  — Расчешу, да вымою, — пообещала им ведьма, вынося во двор. Волосы зацепили закатный луч и пробежала по кудряшкам бронзовая рыжина, Гермиона встряхнула головой, отгоняя челку и прищурилась. Котята пищали, как обычно, мяукали и жаловались — мелкие пока, все им в новинку и страшно, а вот шуршание под забором не каждый день случалось. Гермиона сгрузила пушистиков в большой таз, сбросила им пару заколок и резко взмахнула палочкой, выводя угловатую фигуру. Доски забора раздвинулись. И показалось лысенькое, розоватое существо, подняло треугольную мордочку и закашлялось, припадая к земле. Живоглот, по-тигриному скрывшись в длинной траве, напрыгнул на незнакомца и зашипел, словно гроза подбиралась. Гермиона запела тихонько, подливая воды в таз и на котят, расчесывая, вычесывая, наглаживая мягких и мокрых: — Я на воду ворожу — о тебе хочу узнать. Словно в зеркало гляжу — ворожить не колдовать, — что-то мелькало в той водице, пустой от пены, сменяло отражение красно-золотого неба, да не разобрать. — Воро-воро-ворожи, воро-воро-ворожи. Ты, вода, моя водица, обо всём мне расскажи. Всё у Глотика под контролем, не стоит тревожиться. Она замотала мелких в одно пушистое одеяло, большущее, но все же короче чем шарф, и вернулась домой.  — Вижу деву на воде, вижу, что она прядёт. Кто же этот удалец, кто же в дом её идёт?* — котята чихающим клубком выкатились на пол и побежали наперегонки, встряхиваясь, брызгая друг на друга. Гермиона замерла на пороге странно улыбаясь и, прикрыв глаза, прислушалась к тонкому звону. Не колокольчик звенел, не бокалы в добром тосте, не случайно уроненная склянка — крепко натянутая струна — вот-вот лопнет, а пока держит столько, что кажется, добавь пылинку, порвется. Гермиона обернулась, юбки хлестнули по ногам, и новый звук добавился. Так и не отрывая глаз, подняла ладони. Со стуком сердца, аж кончики пальцев в такт запульсировали, ударило жаром. Гермиона прижмурилась, вдохнула горькую полынь и, закашлявшись, отступила - сильно, нежданно, загадано. - Профессор? - Открывайте глаза, мисс Грейнджер, - сухо прозвучал давно неслышимый голос. Подхватили ведьму под локоток, увели от стен, от острых углов, под сень гирлянд из свежих полевых цветов и прошлогодних цепей из шишек и рябины. - Профессор? Это правда вы? Гермиона разжмурилась и, криво усмехнувшись, погладила черного кота - по привычке одним движением от ушей до хвоста. Наклонилась-принюхалась: - А чего так полынью пахнете? У меня только один угол ей занят, ну, я вам покажу, если грядки стоптали! - и поставила руки в бока, как Молли Уизли. Кот боднул ее под ладонь, напрашиваясь на почесушки и промолчал. Ни взглядом, ни словом ни выдал - кот он и есть кот. Не привиделось ли...