40 часов в Аду

Часом ранее Две пары ног не спеша продвигались по намокшему песку вдоль Новогвинейского моря на запад: чёрные женские ножки с ореховыми браслетами на лодыжках и мужские — в тюремных кроссовках. Рядом на пляже беспокойно колыхались плоскодонки, привязанные к кнехтам верёвкой. Вдалеке в тёмных лазурно-синих водах кружили ветровые вихри, издавая глухой шум; волны собирались в огромные стремительно несущиеся гребни, становясь оглушительными вблизи, разбивались о прибрежные камни, теряли скорость и превращались в пресные буруны. Стихали ушераздирающие выстрелы, заглушались пронзительные визги и нагоняющие страх нечеловеческие рычания с суши. Шумная водная стихия, слившись с громоподобным треском небесных молний и свистящим ветром, поглощала собой все остальные звуки. Пока Боги так рьяно возмущались, следовало повременить с отплытием. Глубоко-синие волны подобнытем, что катили подземные реки Кокитос[1] и Ахеронт[2], умершие души в которых оглашали печальными стенаниями тёмные берега. По мрачным полям царства Аида, заросшим бледными асфоделами[3], носились бесплотные лёгкие тени погибших, также как сейчас по травянистым улочкам Вевака. Они сетовали на свою безрадостную жизнь без света и без желаний. Тихо раздавались их стоны, едва уловимые, подобные шелесту увядших листьев, гонимых ветром. Нет никому возврата из этого царства печали. Стигийская собака прямиком с берегов подземной реки Стикса, в которую был обращён местный житель, станет сеять ужас и смуту в стройные ряды городских граждан, пока несчастный муж, чьей судьбой уготовано стать устрашающим зверем, будет сторожить трёхглавым адским псом Кербером[4] один из действующих выходов с острова и преграждать путь тем, кто пойдёт по следу изобретательного лодочника Харона и его спутницы, непреднамеренной смерти — Пандоры. Привлекательный и почти пустой пляж тянулся недолго, пока не открыл перед взором беглецов прибрежный ресторан. Его территорию окружали белые деревянные узкие столбы, высящиеся до середины здешних пальм. Шатровая покатая крыша хорошо защищала от непогоды. Но прежде, чем обсудить вытекающие из увиденного мысли, со стороны города к незадачливому контрастному дуэту поспешил сотрудник полиции с винтовкой. — Постойте! — кричал он и быстро приближался к готовому атаковать Кевину, предпочётшему загородить Йерему собой. — С вами… всё в порядке? — тяжело дышал обеспокоенный крупный полицейский, пока дождливые капли стекали с его чёрной шляпы с полями. — Вы можете пройти со мной, тут рядом есть убежище, если… Надетая не по размеру форма, железные кандалы, торчащие из-под рукавов, один из которых заведён за спину, явно что-то пряча, вызвали бы подозрение у любого, даже наивного человека, что от подозрительно настороженного мужчины стоит ожидать нечто криминальное и грозное. Поэтому Кевин не воспользовался привычной ложью в щекотливой ситуации. — Вы один? — задал вопрос в упор, посеяв смятение в близко посаженных глазах нежелательного стража порядка. — Да, а… Что? К чему вы… — засуетился полицейский, почуяв подвох. — Извини, Йерема, — сказал едва слышно и поднял пистолет с взведённым курком, пустив пулю в незнакомца первым. Выстрел — ещё один отключённый аппарат из сети под названием жизнь. На забрызганном кровью лице будто бы проступила жалость, но после глубокого вздоха оно приняло привычный вид. Какие бы жуткие дела Кевин ни вытворял, это было необходимо для общего блага, и не стоило жалеть вклинившихся в стройное и целостное полотно плана его Организации. — За то, что мне пришлось убить его. — О, духи! — шарахнулась она назад и отвернулась, стараясь не смотреть на исход недавно произошедшего. — Вынужденная жертва, — выронил он апатично и присел, чтобы взять в руки винтовку, в очередной раз убеждаясь в её неудобстве и тяжести, при этом с надеждой бросив взгляд на миниатюрный кольт, патроны в котором исчезали час за часом. Он расстроенно выпустил воздух носом, замотал головой и вынул из винтовки магазин. –Вынужденная жертва?! Слишком много их уже было, не находишь?! Ты поклялся мне, что не будешь больше никого убивать! — непреклонность испуганной девушки была понятна раскаявшемуся мужчине. — Знаю, поэтому мне жаль, Йерема. Он создавал риск провала задания и вынудил убить его. Иначе… –… он убил бы тебя, — безрадостно закончила она. Харон услышал нотку небезразличия во фразе и ухмыльнулся. — Пройдём внутрь. Желаешь поесть? — спросил он, намекая идти в сторону пляжного ресторана. Замёрзшая молчаливо кивнула. Крупные капли дождя, стекающие по лицу вниз, и насквозь промокшая одежда вынуждали этих двоих трястись от холода последние полчаса, но пляжное заведение не обещало тепла и защиты от посторонних глаз и зубов, а значит, и покоя. Впрочем, в нём можно было найти еды для изголодавшихся беженцев с Баноя. — Садись здесь и подожди меня. Я пройду на кухню и посмотрю что съедобного осталось. Выполненный под внешнее убранство деревянный стул с высокой спинкой был не совсем удобен для Йеремы: руки в наручниках пришлось далеко отводить назад, создавая боль в мышцах, и она расстроенно попыталась встать и найти сидение поудобнее, но резная спинка так просто не позволила ей выбраться. На звуки борьбы со стулом отреагировал ходящий рядом с береговой линией заражённый, когда-то бывший посетитель этого недорого ресторана, и методично, тихо и неожиданно для девушки, приближался. Дождь медленно смывал кровь с неровных краёв его ран — укусов на рёбрах и руках, — пачкая оставшиеся клочки его светлой рубашки и шорт. Рыча, он неловко бросился на жертву c раскрытой растерзанной челюстью, но заметившая опасность девушка вскрикнула и рванулась вбок, падая вместе со стулом на пол. Тупая боль обрушилась на правое плечо, и она завопила, чем, наконец, вызвала интерес у находящегося на кухне Кевина. Он выскочил в открытый всем ветрам зал, где шелестели занавески, сперва отвлёкшие его внимание, затем увидел, как один обезумевший опасно близко наклонился к женщине, чью жизнь необходимо оберегать рьянее, чем свою. Рука уже привычно подняла огнестрельное оружие, а палец потянул за спусковой крючок тогда, когда владелец убедился в том, что поразит намеченную цель. Удивительно, насколько действенными для него оказались пара уроков стрельбы в тире. Хотя он по мере своих способностей обучался всему, что было необходимо в полевых заданиях, потому редко испытывал серьёзные проблемы. Складывал он формулу успеха из простых компонентов — никогда не пренебрегал тренировками и понимал их важность. Снова хлопок — Йерема зажмурилась, ненавидя этот звук по той простой причине, что слышала его уже много раз — и нападавший свалился рядом, недвижимый, более неспособный нанести вред. В его голове зияло пулевое отверстие, окружённое неровными окровавленными ошмётками. — Он не успел ранить тебя? — встревоженно спросил Кевин, склоняясь над упавшей. Он спешно положил всё оружие на обеденный круглый столик, прежде чем помог встать Йереме. — Нет, только ушиблась, — поморщилась и стиснула зубы. — Ты… успел вовремя. — Слова благодарности не прозвучали, но она не выражала прежнего презрения или равнодушия, что стоило расценить доброжелательностью. — Ты… мог бы снять наручники? Мои кисти почти онемели. Подкожный «сахар» колет и обездвиживает. — Йерема позвенела цепью оков за спинкой стула. –Сахар? Так ты описываешь затекание рук? — усмехнулся спаситель. — Извини, я не хотел сделать тебе больно. В этом я точно поклялся. Найденным в глубоком кармане ключом Кевин открыл замок — и железные путы, сковывавшие движения, упали на деревянный пол. Важная для Организации девушка с удовольствием потёрла кисти израненных холодных рук. — Ладно. Попытка вторая, — шумно выдохнул он, чуя неуместную комичность ситуации. — Принесу еды, а ты, ну, знаешь. Будь здесь. — Отдалившись на пару шагов, он остановился и бросил через плечо: — Оставил на тот случай, если кто-то вновь окажется поблизости, а я не успею помочь. На первый взгляд, поступок для завоевания доверия за гранью разумного, но Кевин, проведя за мониторами достаточно времени с чашкой кофе, готов был поручиться, что поведение Йеремы отличалось детской робостью и почти что беспомощностью, опускавшей ей руки и вызывающей слёзы каждый раз, когда возникнет любая степень опасности. Она не причинит ему вреда. К тому же, испуганная и уставшая, она вряд ли сбежит, подумал он, прежде чем исчезнуть из поля зрения за шаткой на вид ресторанной конструкцией с кухней и кассой. Оставленный арсенал привлёк остекленевшие глаза Пандоры сразу, как только Кевин отвернулся. Прикасаться к железке, выплёвывавшей свинцовые цилиндры и доставляющей жгучую боль, если не мгновенно убивающей, было очень трудно. Она жила среди природных джунглей, полных красок растений и ласкающего уши пения птиц. В таком мироукладе для охоты используешь копья и топоры, луки и деревянные ловушки. Издают они почти бесшумные, природные звуки, не в пример грохоту городских оружий. В последнее время любое разногласие и разборки на улицах решали хлопки подобных «штук», лишающие кого-то жизни или оставляющие калекой. Молодая папуаска никогда не держала огнестрельное в руках и не считала, что даже этот случай должен стать исключением. Пистолет с опаской сбросила на пол внешней стороной ладони, в то время как нож аккуратно положила на коленки, невидимый из-за плотной скатерти. Кевин вернулся через минуту с широким прямоугольным подносом, заставленным лишь составляющими блюд, предлагаемых здешним меню: отдельно гарниры, представленные рисом и тапиокой[5], пара яиц, овощи и местные фрукты, снятые прямо с деревьев, а также ямсовые лепёшки. Мяса и рыбы, к великому огорчению обоих, не было: стремительно разразившуюся чрезвычайную ситуацию чуткие граждане прочувствовали почти сразу и поспешили по своим домам. Зато традиционно заготовленные десерты — соблазнительные пирожки и пирожные — оставили на витринах в ожидании желающих. — Вот всё готовое, что удалось найти. — С успевшими заснуть подозрениями Кевин поставил еду на середину стола между ними. — Я могу сходить за… Ну, конечно… — Сядь и не двигайся! — приказным тоном выпалила Йерема и упёрлась остриём ножа в выпирающий кадык не чуждого играть роль спасателя преступника. Он смиренно выполнил её указания, даже более того, довольно ухмыльнулся, попав в такую ситуацию. — Занятый подносом, я бы всё равно оказался уязвимым, так что может и предусматривал некоторые сценарии, но надеялся, ты не… — Замолчи! — холодным нервным голосом перебила Пандора. Где-то рядом сверкнула молния. — Ты забиратель жизней, мучитель; что мне мешает убить тебя прямо сейчас? Ты точно связан со случившимся на Баное и здесь! Ты принёс смерть и сюда для всех этих неповинных людей. — Можно сказать в свою защиту, что лаборатория «ГеоФарм» ответственна за… — Не смей оправдываться! — вскрикнула она. — Или я… — Тогда почему твои руки дрожат? — вмешался в горячую реплику Харон. Многими часами ранее к его виску приставили холодный пистолет, и находился он в руках весьма психически неустойчивого полковника, что породило тогда неконтролируемую тряску в душе взломщика электронных систем. Ныне ситуация не была менее опасной, но стоило за частым дыханием спрятать панику, и пыл собеседницы мог охладиться. — Если ты хочешь убить меня, действуй. Агенты Консорциума всё равно найдут тебя. Они знают, где искать, я указал им ориентиры, так что моя миссия выполнена. Ты достанешься им живой и почти невредимой благодаря мне, — убедительно выкладывал он, будучи немного расслабленным, в связи с чем бесстрастность Пандоры пошла трещинами и начала ломаться. — Почему ты готов рисковать собственной жизнью ради благополучия моей? — напряжённость в её голосе сменилась заинтересованностью. –Потому что ты имеешь первостепенное значение не только для Организации, но и для меня. — Сделать следующий вдох у Йеремы вышло с трудом. — Без твоей помощи мы не в состоянии осуществить весь спектр задуманного. Ты — ключ ко всем тем дверям, в которые мы усердно стучимся без ответа уже несколько лет. — Увидев, что девушка успокаивалась, Харон отвёл двумя пальцами остриё лезвия от своего горла в сторону. — Я тебе не враг и не планировал подвергать опасности стольких людей. Мне важно защитить тебя и покинуть остров, а на эту колоритную землю я никогда более не ступлю. Даю слово. Много ли стоит слово лжеца, доверчивая девушка не раздумывала, а смущённо опустила взгляд. Спустя несколько мгновений она ловким движением подкинула нож, схватившись за его лезвие, и протянула Кевину. Он бережно взял грозную кухонную принадлежность и положил рядом с собой. Искусство убеждения не пришлось применять и наполовину, чтобы заставить необычную папуаску довериться ему. В который раз. Она хоть и отличалась мятежностью, что совсем не удивительно для потерпевшей, но покладистость в ней превалировала, позволяя довольно быстро наладить общение. По меньшей мере, в этот раз он надеялся на взаимно доверительные отношения. — Может, теперь поедим? Пища хоть и стылая, но я не ел такого целый месяц, пока был в тюрьме, так что я не откажусь приступить прямо сейчас, — последние слова невнятно сказал с рисом во рту. Йерема же внимательно уставилась на свою разноцветную порцию в тарелке, будто желая обнаружить в ней знак, который указал бы что следует сделать. — Признательна всем тем духам добрым, что позволили отведать плодов и зёрен земных, вскормленных благостным небом, — она закрыла глаза и подняла голову, выражая признательность высшим силам. Кевин прищурившись посмотрел на неё, жуя красный перец. — Мне тоже стоит сказать что-либо на этот счёт? — Нет, просто традиция племени. За годы бытования там мне хоть и было скучно, противно, а затем и ненавистно… — Кевин заметно нахмурился и попробовал вмешаться с вопросом, но дождался окончания её реплики. — Всё равно это был мой дом, — в слова не вкладывала и части трепета, какой обыкновенно проступал у каждого ностальгирующего, — а верования, умения и обычаи, что мне прививали с самого детства, останутся на всю жизнь. — Тебе было плохо в родном племени? Почему? — тактичный преступник отложил почти пустую тарелку и уставился на собеседницу, подперев подбородок скрещёнными руками. — Слишком личное. Не думаю, что этим следует делиться с таким бесчувственным человеком, как ты, — подчёркивая недовольной интонацией его статус, ответила она, хотя и сразу стала сомневаться в утверждении. — Что ж, мне бы хотелось узнать подробнее о той жизни, которой ты лишилась. Скорее всего, этих людей заслуженно постигла такая судьба. Собеседник мимикой явно проявлял повышенный интерес, в связи с чем Йерема размышляла над рациональностью откровенничать на подобную тему недолго: — В моём… племени женщин считают мусором, отребьем. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец отдал меня в уплату долга одному пожилому мужчине, и он пользовался мной, как сам того желал, сделал свой рабыней. Поэтому я сбежала, сбежала в город, — неторопливо повествовала она, большую часть времени опустив взгляд вниз. — Мне всегда хотелось получить образование, иметь представление о мире, в котором живу, понять своё предназначение, а не быть глупой посудомойкой среди затерянных джунглей. Мне повезло найти хороших людей, я закончила школу и выучила местный язык. Я много читала и изучала окружение. Это было чудесное время. Но как бы ни было хорошо вдали от дома, я стала скучать по нему с каждым годом всё сильнее. Мне примнилось, если я вернусь обратно, то смогу поделиться накопленными знаниями со своими близкими, старыми друзьями, могла бы… — Йерема всхлипнула, и мужская рука дёрнулась в сторону женской, но не достигла её. — Пандора… — сочувственно произнёс он. На нервирующее прозвище не проявили никакой реакции. — Отец встретил меня недружелюбно. Раздел и привязал к столбу посреди людной поляны. Так духи ему сказали. Наказать меня нужно было за всё то зло, что причинила племени. Я запомнила это ощущение, когда по всем сосудам внутри течёт холодная кровь, а кожа покрывается ледяной коркой. Мысли застывают, а ты потихоньку умираешь от испуга… Трое знакомых мужчин вышли из толпы зрителей ко мне, чтобы… чтобы по очереди!.. — яркое интонационное выделение слов оборвалось; едва видимая слезинка быстро прокатилась по щеке Йеремы и скрылась за ямочкой подбородка. — А потом… потом только жуткое жжение и тянущая боль. — Можешь не продолжать, — Кевин, оставив мысль утешить подвергнувшуюся насилию девушку, принялся заканчивать с углеводной и сытной порцией гарниров с овощами, затем встал и направился к прозрачным витринам на кассе, — но меня радует мысль о том, что эти парафильные[6] подонки тобой наказаны. — Кто? С чего ты так решил? — отреагировала не сразу пережившая недавний кошмар и убрала ладони с лица. — Они заразились от тебя. Хах, да кажется весь Баной заразился от тебя. — Харон целиком съел сладкое пирожное и облизнул пальцы, нисколько не смутившись заявлением. — В тебе «проклятье фараона», ты переносчица. Вряд ли кому-то удалось бы «взаимодействовать» с тобой без риска стать безмозглым истуканом. Ну, как бы это обходительно сказать, обмен жидкостями. Даже находиться рядом с тобой рискованно. Выходит, мы не такие разные. — Уголки его губ растянулись, и он зловеще обнажил зубы. Едва ли эту мимику можно было назвать улыбкой. Сложно сказать наверняка, какая фраза воздействовала сильнее: её смертельная заразность или непреднамеренное становление убийцей.Как и та самая Пандора, из любопытства выпустившая беды и несчастья из ларца, Йерема вернулась в родное племя с тем же чувством и повлекла за собой череду подобных происшествий, если не тех же самых… Какими ещё — к ужасу достоверными — сведениями располагает этот ухмыляющийся психопат? Выходит, зря она сопротивлялась?! Напрасно сомневалась, огрызалась, грубила, боролась, потому как она во много раз опаснее его? Убийца посерьёзнее, беспощаднее его мелких, хоть и садистских поступков в больнице. Тогда кто он, если не враг?! Мысль цеплялась одна за одну, выстраивая длинную цепь догадок, верить которым хотелось на грани отчаяния, лишь бы отвлечься от поганой реальности, ломающейся с треском, словно объятой жадным костром. Костром, единственно обладавшим правом выносить суждения, вершить судьбы, когда-то давно позволившим ещё девчонке Йереме выслушать и о своей через посредника шамана. Если верить предсказаниям, открывшимся ей во время ритуала «Нахождения себя», судьба найдёт её вдали от родного дома и свяжет с человеком из других земель, с которым, вопреки первому впечатлению, она не будет сильно отличаться, преследуя одинаковые цели. Великиецели. Но придётся заплатить очень дорогую цену. По пятам будет ходить никто иная, как смерть, угрожающая своим присутствием далеко не ей самой. Она убедилась в этом, когда проживала у одной семьи в Морсби. Перестрелки и драки со смертельным исходом, бушевавшие в соседних кварталах, всегда наводили на тревожные мысли о своей природе. Родной отец, узнав об этом пророчестве, заклеймил её изгоем, позорной, отказался от такой недостойной, по его мнению, дочери и продал, а когда она спустя годы напомнила о предначертании, наказал и упрятал в гробницу предков, чтобы та медленно умирала от голода, в одиночестве, терзая себя осмыслением грехов. Йерема с ужасом поняла, что яростно хотела такого же наказания для своего похитителя. А эти загадочные слова… упоминание «проклятия фараона». Она слышала о нём из переносного компьютера в банойской лаборатории. Среди прочих оно отложилось в памяти, когда доктор Уэст в который раз приходил к ней с ненормально большим шприцом за дозой свежего «материала нужного в изготовления спасительной вакцины» для её племени. Она была готова поспорить, что их заразили этой хворью откуда-то извне. Ослабленную и отчаявшуюся, её вынудили спрятаться в клетке. Лучше в очередной раз посидеть взаперти, чем стать расходным материалом на лабораторном столе свихнувшегося учёного. Обрадовалась ли она, что его постигла участь превратиться в безмозглого поедателя мозгов? В тот момент она действительно благодарила духов, изумляясь глубине подобных тёмных мыслей. Человек, что произнёс это словосочетание тогда, был рядом с ней. Мужчиной с радио, о котором так часто разговаривал квартет храбрецов, оказался Кевин. Именно он взял их за руку с Джин и отвёл самым безопасным путём к вертолёту, защищая ценой собственной жизни. Он никогда не хотел причинить им вреда. — Тебе лучше? Ты не притронулась к еде. Попытайся съесть хотя бы немного, а то мне неловко и дальше будет слушать твой угрюмо бурчащий живот, — добрая шутка явно была произнесена не вовремя, однако не сделала хуже. — Вот пирожные, если хочешь… — она опередила его действия, схватив принесённую тарелку со сладостями; — поесть их… — договорил тихо, присаживаясь напротив. Йерема расправилась со всеми оставшимися лакомствами на столе, помолчала с минуту и капризно спросила: — Кто же ты в самом деле? Какой-то отрешённый огонёк зажёгся в его взгляде, не скрытого линзами очков. Кевин потянул улыбку. — Полагаю, между нами нет смысла что-либо скрывать, если мы будем сотрудничать. — Упёршись руками о края стола, он вытянулся лицом вперёд. — Я Харон. Сын мрачного Эреба[7] и ночной тьмы — Нюкты, — произнёс таинственно шепчущим тенором. — Нет, — непонимающе уставилась на него Йерема, поправив намокшие волосы. — Тебя на самом деле зовут Кевин или это ненастоящее имя? — Что ж, отвечу чистосердечием за твою исповедь. Кевин — имя невымышленное. Властям оно давно известно из-за одного очень заманчивого случая, когда одна моя… — он задумался, усмехнувшись. Вид его граничил с легкомысленностью; — …напарница попалась властям и впоследствии сдала меня из чувства мести. Меня радует и успокаивает тот факт, что она не знала самого важного, — в голосе его, наоборот, звучало сожаление, словно поделиться чем-то личным всё же хотелось. — В общем же, я предпочитаю, чтобы ко мне обращались не по имени. Харон привычным движением указательного пальца пытался поправить очки, которые давно выкинул где-то на пляже. Видел он хорошо, просто рядом не было никаких мониторов и экранов приборов, в чьи рябящие изображения приходилось подолгу вглядываться. Это оказалось и приятно, и тягостно. Очутившись на картинном тропическом пляже, вдали от привычного гула электричества работающей техники, он не знал как себя вести. С одной стороны, смена обстановки позволила понять, что выполнение заданий не ограничивалось числами и буквами в командной строке или плоскими изображениями с видеокамер; с другой — нестерпимо хотелось вернуться к вращающемуся креслу перед слепящим светом компьютеров. — Неужели от тебя требовали убить тех людей в научном центре? В джунглях, — произнесла она заинтересованно после молчаливых минут, чем и вывела из тягучих размышлений собеседника. — Ты и в самом деле всесторонне развита, Пандора, — нервно рассмеялся он. — Задать такой меткий вопрос, который бы раскрыл мою истинную причину прибытия в эти земли… Я поделюсь с тобой этими сведениями когда-нибудь. Поверь, то предприятие не столь невинно при более внимательном рассмотрении. Попробуй успокоить себя мыслями о том, что они были сродни твоим… насильникам. Чёрт, извини за бестактность. — Йерема молчаливо поджала губы. — А здесь, в городе? Они тоже заслужили это? — тон вопроса не обвинял, а безотчётно приписывал оправдание. — А здесь всё оказалось сложнее. Не разобравшись с… «проблемами», я вынужден был привлечь … «союзников», — наполненная эвфемизмами реплика, по его представлениям, смягчала пережитую ими обоими реальность. Кевин неотрывно смотрел на неё своими серо-голубыми глазами, ледяными и отталкивающими, но она сопротивлялась желанию отвернуться. — В научных целях, ко всему прочему. И результаты меня приятно удивили. — Неужели я наказана создавать таких чудовищ? — плаксиво выдохнула она, опустив взгляд на стол. — Эй, Йерема, не переживай, — мягко успокаивал Кевин. — Надеюсь, что до такой бесконтрольной эпидемии больше не дойдёт. Организация имеет на тебя виды для устрашения, сдерживания насильственных действий со стороны различных политических и военных деятелей, но никак не в качестве биологического оружия. Папуаска, по чьим венам текла смерть для почти всего человеческого рода, заметно воодушевилась. Оснований верить Кевину было мало, но он знал, как расположить к себе, и эта способность поразительно воздействовала на неё. — Внимание всем находящимся в Веваке! — Нашедшие приют в ресторанном дворике огляделись. — Спрячьтесь в своих домах и ждите помощи! Военные скоро прибудут в город. Не пытайтесь контактировать с заражёнными! Они опасны и неизлечимы! Вирус передаётся через укусы! Берегитесь! Повторяю, спрячьтесь и избегайте заражённых! Ждите помощи, — раздалось сообщение из уличных динамиков, утратившее свою изначальную громкость по причине проливного дождя и суматохи, устроенной взбешёнными. Голос был знаком как для Йеремы, так и для Харона, а это означало, что «герои» добрались до центра связи. Вот кто способен принести мир в это заражённое хаосом место. И доставить неприятностей на пути тех, чьи мотивы, на первый взгляд, кажутся не совсем правомерными. Харон потёр пальцами спусковую скобу на раздобытом кольт M1911, подобранном ранее с пола, и поразмышлял над прошедшими днями. Приспосабливаться к неприхотливым условиям, в которые ставил Консорциум, стало обязанностью каждого агента, подписавшегося менять мир. Не пустыми лозунгами или демонстрациями — делом. Он так бы и кочевал от одной преступной группировки к другой, становясь то посредником, то исполнителем в их грязных корыстных делах, пока не привлёк внимание «трёх главных боссов». Они не обещали ему денежный мешок или почестей. Только спросили, хотел бы он помогать им перекраивать мировой порядок на свой манер? Избавиться или изменить всё то, что надоедливыми болезненными уколами саднило горло и грузными лапами сжимало лёгкие? Шанс, что давался единственный раз в жизни, находчивым взломщиком не был отвергнут. А затем сумасшедший ритм порывами сильного ветра носил его по различным точкам планеты, обозначенным на географической карте как набор букв, а на деле представляющим собой смесь культуры, государственного строя и наций небывалых расцветок. Правда, любоваться видами времени почти не оставалось в пользу размещения, выслеживания, получения доступа, кражи и передачи данных, и напоследок побега — бесхитростного просчитанного сценария, удовлетворяющего требовательное начальство. Ни в одной ситуации ему ещё не доводилось с ограниченным боезапасом и без прикрытия сопровождать живую бомбу замедленного действия. Особенно последнее. Однако придавало остроты его неспокойной натуре и тешило самолюбие, но он всё равно скучал по тем двум дням в одной из самых охраняемых и неприступных тюрем мира, когда он провернул свой план без какого-либо снаряжения среди полчищ заражённых и вооружённых взвинченных людей. Кевин раздумывал после задания попросить отпуск. Только бы проклятый муссон не подвёл… Телефон в брючном кармане надрывно завибрировал, но причина оказалась одной из нежелательных: разрядка батареи. Кевин сосредоточенно вгляделся вдаль бушующего тёмного моря, но кроме едва различимых кораблей военных на горизонте никаких других лодок не увидел. Они не торопились, сидели здесь, в ресторане на берегу, даже более расслабленно, чем стоило бы. Агенты, впрочем, тоже не спешили. Самое опасное задание в карьере заставило внутренние органы будто бы поменяться местами от волнения. — Лодка найдёт нас по сигналу этого телефона? — полюбопытствовала Пандора и указала пальцем; Кевин кивнул ей с тревожным видом. — Почему тебе не внедрили какой-нибудь чип? В кино, во всяких шпионских боевиках все сверхсекретные агенты имели чип. Командование понимало их местонахождение и даже отдавала приказы! — Харон поплыл в улыбке и засмеялся. — Что-то не так? В чём я не права? — девушка озадачилась, желая понять ошибку. — На то это и фильмы, Пандора, — усмехнулся он, успокаиваясь: Мом[8] зло шутил над ним, охотно пользуясь напряжённой ситуацией. — Если бы у меня был такой, как ты выразилась, чип, его бы сразу обнаружили сканером и запросто извлекли, лишая любой практической пользы. Все государственные здания, а тем более тюрьмы, оснащены такой техникой. Мне нужно быть «чистеньким», чтобы ни у кого не закрались сомнения в моей законной поимке. Это задание изначально было не из простых, и такими рискующими выдать нас с головой устройствами мы не пользуемся, — опечаленно подытожил он, потерев виски, зажёгшиеся резкой болью. Кофе никогда не приписывали свойств заменять сон, лишь отдалять, обманывать организм до тех пор, пока он не взвоет от необходимого отдыха. Почти три месяца потребовалось для исследования новогвинейских племён, поиска среди них заболевших Куру, заражения их ВИЧ и выведения идеального ввируса. Три-четыре недели ушло на наблюдения, испытания и ожидания заключений специалистов, а также поиска потенциальных иммунных, действиями которых затем предстояло руководить из тесной тюремной комнаты управления почти без передышек проклятые сорок часов. Чтобы раздобыть образец, избавиться от учёных и вернуться в укромное лоно мигрирующей по всему земному шару Организации. Впрочем, вместо заразы ему досталась привлекательная переносчица, впервые увидев на экране которую ему пришлось перекроить свои планы. Швы в нём именно сейчас расходились, а Харон не понимал до сих пор, как их хотя бы замедлить, не то что остановить. Но не был бы он настолько уважаемым и важным агентом, если бы не обладал умом, способным вытащить его из любой ситуации победителем. Он огляделся. На тростниковом одноэтажном домике, расположенном в пределах видимости, скрипела деревянная вывеска с прокатом спортинвентаря, отломанная сильным ветром. — Нам пора, укроемся там. — Указал рукой за спину Пандоры и встал со стула. — Кевин, постой, — неуверенно подала она голос, — могу я попросить у тебя об одной услуге? — Конечно, — с некоторым опасением ответил он, — если «эта услуга» не пойдёт супротив моим целям. — Я бы хотела кое-куда отойти. Дождись меня здесь, хорошо? — Ты уверена, что тебе не понадобится моя помощь? — удивление и беспокойство смешались в его душе. — Там всё ещё может быть опас… — Я буду осторожна, доверься мне… — Йерема не стала дожидаться реакции и, скрипнув стулом по полу, побежала к пляжу, ненавистно въевшемуся песком между пальцев ног. «Доверься мне» — волшебные слова, способные сработать даже по отношению к нему, заставляли сидеть в нетерпении, сомнениях и догадках: вернётся ли? Пялиться на водную стихию в ожидании корабля не помогало. Взгляд то и дело бегал в сторону убежавшей пленницы, на уме которой явно вертелось то, чего ему разгадать не под силу. Зачем он позволил ей это?! Потому что она была особенной. Сомнения в недоверии новому знакомому проиграли перед уверенностью в наказании сделавших ей больно людей. Очень удобная уловка, которой Харон лично поверил и проникся, ведь как известно, для Мойр не существовало совпадений. Давным давно Клото, сидя за прялкой, искусными молодыми руками изготовила их нити жизни и передала своей более зрелой сестре Лахесис, связавшей их, объединив судьбу. Кевин не мог отделаться от мысли, что третья сестра, старуха Айса, уже занесла ножницы, но до конца не понимал, чья же жизнь была под угрозой. В городе послышалась последовательная стрельба, заставившая понервничать. Пандора прошла многие десятки метров, внимательно озираясь, прежде чем остановилась и присела. Почему-то её стала тревожить та пагубная и неминуемая строчка из начертания, о которой и подумать было страшно, но, тем не менее, она заставила в одиночку вести её по всё ещё таящему опасность Вевакскому побережью. Задумчиво уставившись на маленький бережно очищенный от мокрого песка объект, Йерема спрятала его в набедренный мешочек и быстро вернулась. Харон наблюдал за ней почти всё время, вполоборота обхватив высокую спинку стула. Когда Йерема скрылась из видимости, он смятенно встал и намеревался пойти на поиски, как заметил её бегущую обратно. Новый уровень доверия между ними достигнут. С ней он может быть самостоятельным настолько, насколько всегда хотел. Вполне возможно, что вскоре он будет в состоянии «упасть из гнезда» Организации и отправиться в собственный «полёт». — Смотри! — указала на море Пандора, и Харон, переведя взгляд сначала на неё, видит странно-радостную улыбку. — Это за нами? — Его задумчивый вид говорил: возможно. — Как скоро мы доберёмся до твоего штаба? — Ранним утром, когда на небо взлетит богиня зари Эос и алым загорится восток, мы уже будем там, — отрешённо произнёс он и протянул ей руку. — Пойдём отсюда. Вдалеке тем временем показалась небольшая морская моторная яхта, с трудом прорывающаяся сквозь волны, бьющие наперекор её движению. Им осталось примерно полчаса, чтобы достигнуть песчаных пляжей тропиков. От долгожданного спасения отступников отделяли сотни метров толщи буйной воды и подлая вероятность встречи с квартетом «героев» раньше времени. Забрав своё снаряжение, олицетворения древнегреческих образов нашли себе укрытие в небольшом домике у строптивого моря. Прямоугольное помещение скрывало в себе стройные ряды цветных водных досок вдоль стен и стеллаж разнообразных мячей, размещённый напротив входа в углу. На единственном, сплетённом из коры пальм, табурете разместилась Пандора, с наслаждением оставив мокрый халат на столе. — Ну, наконец-то можно подсохнуть, — одобрил идею Кевин и снял с себя чужую рубашку, скидывая её там же. Стихающий шум дождя, легонько бьющий по деревянной невысокой лестнице, за проходом едва слышался. Внутри хижины проката спортинвентаря было спокойно и тихо, происходящая снаружи возня домика не касалась, лишь виднелось серое нависшее над водой тяжёлое небо, слёз в котором ещё слишком много, чтобы прекратить рыдать на эти земли. — Разве с ними… я не буду в безопасности? — Взгляд Йеремы, направленный в дверной проём, правильно подсказал Кевину кто скрывался под «ними». — У них не будет иного выбора, кроме как отдать тебя в руки здешним военным, а уж я бы не стал верить в то, что они разделяют взгляды Организации. Йерема вздохнула слишком тяжело и показалось, что она рассталась с последней надеждой на спокойную жизнь. Но неужели необходимо решить в пользу кого сделать выбор с учётом катастрофического недостатка сведений?! Смятение и беззащитность вызвали мурашки, и девушка озябла сильнее, единственно желая поскорее избавиться от навязчивых мыслей. — Тот, кем ты представился, Харон. Кто он? Я слышала о нём, но точно не помню, кого он олицетворяет, — со слабым воодушевлением спросила она. В не свойственной манере черты лица Кевина подобрели и округлились. Это был тот самый вопрос, на который он любил всем отвечать. Присев на колено напротив неё, он вполголоса поведал: — Бессмертный старец, что беспрестанно перевозит на своей вёсельной лодке души умерших через чёрные подземные реки, и никогда — обратно в царство живых. — Йерема опечалено сомкнула брови и сложила руки. — То есть он лишь посредник жизни и смерти. Единственный, кто способен передвигаться между мирами, но… — Гримасничая она потёрла ушибленное плечо. — Можно сказать и так. Но история помнит славных сынов и дочерей, которые путешествовали в Аид и возвращались, — намёк был брошен в сторону уцелевшей четвёрки с Баноя, но Йерема не распознала его. — Тогда зачем ты взял его имя? Ты же… убиваешь! — Его имя можно трактовать как эвфемизм и даже синоним смерти, такчто… Да, я подобным грешу. — Складывалось впечатление, что его притягивали безусловно плачевные и страшные вещи. Пандора задумалась на мгновение, но, осознавая то, что принесла гибель своему племени и станет «тайным оружием» некоей Организации, по заказу которой будет угрожать превращением кого-то в бешеных зверей, покорно приняла его ответ. Тот ли он человек? Заслуживают ли выбранные ими люди понесённого наказания? А если нет, будет ли у неё возможность предотвратить их или сбежать? И куда?.. Ряд безутешных мыслей длился без конца, и отвлечься на мужчину, который поклялся не причинять вреда, показалось решением более верным. — А Пандора связана с ним какими-либо легендами? — робко полюбопытствовала она, и Харон довольно улыбнулся. — Насколько я знаю, нет. Но это не помешает нам творить свою собственную историю. — Обнадеживающе посмотрел он в её глаза, сосредоточенно, как гипнолог, внушающий новые истины. — Мы сможем колесить по миру, меняя его по своему усмотрению, сделаем для него столько, сколько позволят наши силы. Твои мечты о том, чтобы повидать другие страны, станут… Выстрелы повторились. В том, что это их знакомые, сомнений не было: слишком методично и уверенно звучала пулевая очередь. Из чего следовало, они на полпути к ним. Планы менялись. Снова. Харон обречённо уставился на дверной проём. — Послушай и не перебивай, мне сейчас необходимо тебе кое-что передать. Протяни свою руку и закрой глаза, — мягким взыскательным голосом попросил он, глядя с прежней пристальностью. Со смятением, забравшимся в нутро вместе с глубоким вздохом, Йерема позволила коснуться её. По тёмному предплечью палец Харона прочертил линию. — В этой миссии первостепенная важность отдана тебе, поэтому я обязан передать тебя в руки Организации. — Две линии похожие на перевёрнутую галочку и четыре прямые он вывел на коже «невидимыми чернилами». — Признаю, я оплошал, когда оставил бесстрашной четвёрке жизнь, но они стали образцовыми претендентами на роль выполнения задач Консорциума. — Три вертикальных линии. Пандора молчала, не обращая внимание на прикосновения. — Справиться с ними в одиночку мне было не под силу, но этого и не требовалось. — Снова странная галочка и три линии щекотно нарисованы на израненном верёвками и наручами запястье. — Но сейчас они приближаются, и это становится большой проблемой. — Загадочный знак. — Я… могу не выбраться, Пандора, — голос его, прежде уверенный властный, дрогнул, как пламя свечи перед ворвавшимся в комнату ветром. — На тебя остаётся вся надежда добраться до ближайшего штаба. Там тебя обеспечат всем необходимым. — Загадочный знак с линией. И снова он же спустя пару секунд. — Это телефонный номер. Ты способная и разгадаешь эти символы. — Линия. — Не могу рисковать, давая тебе записку или сообщить на словах. — Процедура «рисования» пошла по второму кругу. — А эта тактильная, осязательная память, останется с тобой надолго. Я верю, что ты запомнишь их. Сосредоточься на прикосновениях. Эти сведения никому более нельзя передать. Даже твои друзья не должны знать. Когда выберешься в безопасное место, вдали ото всех, позвони и произнеси всего одно слово. Танатос[9]. — Он глубоко вдохнул приговорённым, в вену которого поступала смертельная инъекция. — Они всё поймут и заберут тебя. Ручаюсь, они не дадут тебя в обиду. Поняла? Череда последовательных наставлений не оставила Йерему равнодушной. Сейчас был тот самый миг, когда стоило всё обдумать. Её друзья шли сюда. Они спасли её от безумных выходок её отца, выслушали, утешили и накормили. Они дали приют от окружающего бедствия, рисковали собой, чтобы уберечь её. И напротив он, чьи действия косвенно или прямо повлияли на ситуацию с её родным островом. Он убийца, обманщик, предатель. Заслуживал ли он сочувствия? Чертил линии и символы, надеясь на понимание. Харон. Разве это имя может принадлежать тому, кто добивался благоденствия для людей?  — Не знаю точно. Не уверена, — испуганно вымолвила Пандора. — Я уверен в тебе. Убедилась ли ты во мне? Она открыла глаза, вглядываясь в лицо искренности бывшего врага. Шумы и голос за дверным проёмом не оставляли шансов закончить паре внутри свой важный разговор. _________________________________________________________________________________________________ ​[0] В древнегреческой мифологии богини судьбы (др.-греч. Μοῖραι — доля, участь). Их число сводится обычно к трём сёстрам: Клото́ (Пряха, прядущая нить жизни), Ла́хесис (Дающая жребий, определяющая судьбу), А́тропос или Айса (Неотвратимая, неумолимая, смерть, перерезающая нить). [1] Также Коцит — одна их подземных рек в царстве Аида в греческой мифологии, прозванная «рекой плача» и река в греческом регионе Эпир (др.-греч. Κοκύτος). [2] Река в царстве мёртвых, иногда называемая «потоком печали», а также река в эпирской области (др.-греч. Ἀχέρων). [3] Типовой род растений семейства Асфоделовые. У древних греков существовало мифическое представление о полях (лугах) асфоделей в Аиде, по которым блуждали тени умерших, не совершивших преступлений, за которые отправляли на «поля наказаний», но не настолько героических и праведных для попадания в Элизиум. На этих полях тени подвергались только забвению прежней жизни. [4] Или Це́рбер — в греческой мифологии трёхголовый пёс, у которого из пастей течёт ядовитая смесь. Он охранял выход из царства мёртвых, не позволяя умершим возвращаться в мир живых (от др.-греч. Κέρβερος). [5] Или маниоковое саго — зернистый крахмалистый продукт, получаемый из корней маниок. Высококалорийная и легко усваиваемая пища, широко употребляемая в тропических странах. [6] Сексуальные отклонения, извращения, все виды нетипичного интенсивного и устойчивого сексуального интереса (др.-греч. παρά — за пределами + φιλία — любовь). [7] В греческой мифологии Эреб (др.-греч. Ἔρεβος — тьма) — олицетворение вечного мрака, родился из Хаоса, также как и его сестра-жена Нюкта (др.-греч. Νύξ, Νυκτός — ночь) — персонификация темноты. [8] Древнегреческий бог насмешки, злословия и глупости (др.-греч. Μῶμος). [9] В древнегреческой мифологии олицетворение смерти, проводник душ умерших в иной мир, обеспечивающий безопасный проход (др.-греч. Θάνατος).