40 часов в Аду

Пятьюдесятью минутами ранее Попасть под стражу или в суд — последнее, о чём думают преступники. Кевин хорошо запомнил, как до отбывания срока нарочно изображал удивление толстой папке задокументированных проступков, им совершённых, и выложил заранее отрепетированную речь, чтобы больше походить на случайно попавшегося повесу. Комната для допросов — слишком пустая, монотонная, безжизненная и холодная, вынуждающая всех законоотступников и к ним причисленных испытывать неуют, создавала трудности, но он всё равно рассчитывал выйти победителем. Нынешняя ситуация многим отличалась по сложности от той «грандиозной поимки», и он, чувствуя облегчение, расслабился, прибегнув к одной из известных ролей: самозванца, уверенного и уверяющего других в том, что он нисколечко не увлёкся подражанием. В кабинете капитана Кевин сидел в ожидании вердикта полицейских недолго: с компьютеров комнаты управления в тюрьме он без затруднений проник в данные об узниках и потёр порочащую его информацию, оставив только «сладкие» подвиги, преступления, которыми он гордился. Не имея достаточно времени и средств для атаки на международные полицейские базы данных, где хранились копии сведений, заблаговременно создал подставной сайт (с маленькой незаметной опечаткой в адресной строке) с изменённой информацией, перенаправляя все любопытные правоохранительные органы на подложный сайт, а за то время, пока обнаружится обман, назначенный на задание агент, он очень надеялся, достигнет «берегов Организации». Теперь фотография Кевина располагалась над делом военного преступника, осуждённого на десять лет; случай достаточно не расхожий, но и не вызывающий у правоохраны столь же много опасений, как истинная широта деяний преступника, о которых, к счастью последнего, были неосведомлены. И срок, к слову, уже подходил к концу за примерное поведение, что несомненно положительно сказалось на его безопасности для окружающих. Всё лучше пожизненного — без права на обжалование. Он попался властям недавно заслугами полицейского с невероятно глубоким прикрытием, который дурил или втирался в доверие — одно и то же — его соучастников. Если бы не он, Кевин никогда бы даже не рисковал быть замеченным и взятым в руки закона. По оглашённой версии средств массовой информации, конечно же, которым предварительно разослали ложные сведения. На самом деле это была очередная многоэтапная операция, вовлекающая множество умелых агентов и финансовых затрат. В планах Организации расчётливость играла роль большую, нежели слепой максимализм. К тому же, внедрённый тайный агент заблаговременно переоделся в чужую форму, чтобы такая нелепая мелочь, как номер заключённого, не выдала его истинное я. В Банойской тюрьме находилось в заключении достаточно много белых иностранцев, — обстоятельство, облегчающее его замыслы — ведь комплекс считался международным, и в результате тщательного отбора стал Кевин Куази, сгодившийся для маскировки хитрого преступника. Везение — не принцип его существования. Заранее созданная последовательность событий, просчитываемая, удобная и уютная — вот как он жил и добивался своих целей. Здешние низкоорганизованные полицейские не были хорошо осведомлены о его внешности — сетевой преступник мирового уровня успешно сбивал с толку властей на протяжении многих лет — и с некоторой долей вежливости всё же отпустили к «друзьям» раскаявшегося Кевина под расписку о невыезде. Военные скоро прибудут на материк и возьмут на себя право временно подержать его за решёткой на судне, пока тюремные камеры местного участка полны: в Вевак прибыли опасные злоумышленники, ожидающие транспортировки на островную охраняемому крепость близ Баноя. Правда, в связи со вспышкой эпидемии их пришлось немного задержать здесь, что с ожиданиями начальника полиции крайне расходилось. Дорога до отеля показалась ушлому стратегу великолепной прогулкой вдоль мест, источающих аромат жизни. Он дышал глубоко и с упоением, наслаждаясь воздухом не только свободы, но и предчувствия неразберихи, паники и страха. Ему нравился подобный запах. Погода также располагала надвигающейся свежестью, — гулял ласковый ветер Зефир, несущий обильным дождём тучи — так что Кевина можно было назвать самым счастливым человеком в городе. Равнодушный конвоир, не заметивший улыбки сомнительного преступника, молча вёл его к не лучшему, но на данный момент самому удобному месту, где заключённый не доставит неприятностей. По крайней мере вооружённый конвоир пресечёт любую его подозрительную активность. Невзирая на предельную напряжённость, он втайне порадовался жёстким правилам Банойской международной, предусматривающим постоянное ношение кандалов, по виду килограмм на каждой руке, сковывающих движения заключённых и как следствие пресекающих помыслы о побеге и нападении. Кевин зевнул с утомлённым лицом, ещё больше походя на измождённого разборками с зомби потерпевшего, и заверил в том, что предпочтёт сон любой другой преступной деятельности. Впрочем, у полиции имелись более серьёзные намерения относительно него, и нарочитое подозрение из чувства долга вевакский поджарый служащий выражал сведением своих густых бровей, из-за чего Кевин небезосновательно предположил, что у того вскорости появятся новые рытвины морщин. Разумно. Он бы сам не стал доверять человеку в кандалах из тюрьмы особого содержания. Кроме тех случаев, когда этот человек мог оказаться его коллегой. С враждебным «заходи и сиди спокойно» и тычком дулом винтовки преступник, не добившийся почёта среди местных, зашёл и немного посидел в выделенном номере, умылся, просчитывая скрупулёзно свои будущие действия, и прислушивался. Приставленный охранник за дверью хмыкал, вошкался, стучал каблуками по периодически скрипящему дереву. Кевин раздумывал, если он и поставил бы себе целью заснуть, то не смог бы по причине надоедливого шума. Совершенно очевидно, что действовать стоило в ближайшее время, ценность которого увеличивалась с каждой прошедшей минутой. Побегу через окно препятствовал третий этаж, оставляя единственный вариант — устранение полицейского. Сообразительности и изобретательности Кевину было не занимать: помогли богатая библиотека и личный опыт участия в нестандартных ситуациях, угрожающих здоровью. Но обстоятельства — усталость и спешка — давили сильнее быстрой смены погоды на гипертоника, вынуждая отдать предпочтение чему-то лёгкому и одновременно действенному. Не было времени конструировать ловушки и придумывать шахматную многоходовочку, что застала бы врасплох подготовленного к различному отклоняющемуся от нормы поведению преступников полицейского. Одна мелкая ошибка — и коварные планы отправятся в слив раковины, перед которой они и вынашивались, или же Кевину грозит смерть… Он внимательно огляделся: стандартный набор мебели, массивная лампа с абажуром, занавески и покрывало цветом его формы. В ванной комнате разнообразия было ещё меньше. Ничего лишнего и потому не оставляющего много вариантов. Он хмыкнул, исполнительно приступая к приготовлениям с пониманием того что предстоит сделать. Прошёлся туда-обратно по номеру, снял очки, разулся и взял отключённую из розетки лампу в руки. На грохот в комнате караульный отреагировал с присущей его профессии молниеносной реакцией. — Что там у тебя? — нервно поинтересовался он. — Ты в порядке? — последовал стандартный вопрос. Но долгое ожидание его не устроило, и он неспешно открыл замок, с поднятым оружием проникая во временное обиталище харизматичного преступника, так страстно убеждающего в своём послушании. Шумела вода, вырывающаяся из крана мощным напором, валялись неряшливо стоптанные грязные кроссовки, куски разбитой лампы устилали дорогу к ванной. Несколько секунд беглого осмотра спальни не выявили преступника. — Где ты? Покажись! Я не намерен играть в прятки! — Он аккуратно ступал по осколкам и подошёл вплотную к дверному проёму, ожидая нападения оттуда. — Не смей выкидывать никакие трюки, иначе я пристрелю тебя! Он точно не станет пугливым дитятком долго стоять перед дверью, огрызаясь невидимому сопернику. Скрытность — вот в чём был хорош Кевин. Худой, неприметный, слишком похожий на других, стоило снять очки. Первое время на тренировках по ускоренной программе инструкторы, среди которых был его лучший друг, настаивали на открытом противоборстве с теми, кто стал бы угрожать Кевину в его миссии на Баное, а недостаток мышечной массы единогласно рассматривали преимуществом в ловкости. Но их надежд он не оправдывал, даже если прилагал все силы, и тогда инструкторы разработали с ним особенную тактику ведения боя. Кевин выкатился из-под дивана, взял со столика сейф для личных вещей, босиком неслышно подкрался чуть ближе к жертве и прицелился. «Браслеты», прозванные так в тюремном жаргоне не столько в качестве смягчителя, сколько благодаря их форме и подобранности, к которым за три недели он вполне привык, не помешали, наоборот, при случае могли оказать определённую помощь. Бросок — острый край угодил в голову, оставив кровавую рану. Оглушённый караульный подался вперёд и поскользнулся на разлитом по полу жидкому мылу, а при падении ушибся о край ванны. Фантастическое везение для того, кто никогда не сдюжил бы в честной схватке! Однако едва теплящееся сознание всё ещё не покидало жертву. Гнусный нападавший оказался тут как тут и отобрал винтовку из ослабевших рук. Выстрелить — и на шум соберутся вокруг его банойские «дружки». Кевин перевернул огнестрельное оружие и ударил прикладом поверженную цель в лоб. Караульный перестал представлять угрозу. Постеленное под ноги полотенце позволило с меньшими силозатратами поднять потяжелевшее бессознательное тело и перетащить его за край ванной, которую заблаговременно наполнил преступник. За какую-то минуту он захлебнётся, открыв перед Кевином двери наружу. Если бы была возможность избежать убийств, он бы ей воспользовался, но в этот раз не видел другого выхода. К тому же, он очень расстроился, что в арсенале полицейского не было чего-то менее приметного чем винтовка, с которой он бы совершенно точно не ушёл дальше парадного входа в отель. В коридоре он отдышался, приходя в норму. Дрожь отвлекала на себя часть внимания. По пути он задержался у каждой двери номеров своих спасителей. С ними, смертельно уставшими, спящими, можно было покончить быстро и продуктивно для дальнейшего плана, но он замер. Мысль о том, что они — те самые герои, исключительные, способные, не ведая того, помогли его козням на острове, заставили помешкать и отвлечься от убийственных замыслов. Как и любому самоуверенному «злодею», ему нравилось состязание, испытания, а также он не был лишён чувства страха. Имелась вероятность, что он не справится с теми, кто без труда разделывался с любым заражённым и не получал серьёзных травм. Они были опасны, и он это знал. Ко всему прочему, приказа об их уничтожении не поступало. В тот миг, когда заскрипел стул и зазвенела посуда ниже этажом, он самонадеянно улыбнулся и прошёл к лестнице, на ходу сочиняя новый план. Расслабленного охранника, сделавшего перерыв, одолел по-быстрому и довольно нетрудно: в открытой рядом кладовке хитрец взял бечёвку и связал нерасторопного сотрудника отеля, слегка переусердствовав с натяжением узлов. Впрочем, предстояло ещё покинуть пройти мимо приёмной, а значит, требовалось раздобыть оружие для внушения. Полный, пожилой, приветливый, наверняка податливый мужчина. На более детальный анализ нет ни времени, ни сил — двое суток почти без сна, но в зачастившем напряжении, ненавязчиво ставили успех миссии под сомнение. Действовать сейчас спешно и грубо — идеальный вариант, однако проигрывающий в изобретательности и изящности социальной инженерии. — Мне срочно нужен телефон. Где он?! — чёткая и холодная фраза из губ мужчины в оранжевой форме заключённого не звучала как обычная вежливая просьба, которые всегда привык слушать вполуха от постояльцев, работник приёмной — Саул Огио. В эту минуту он уже был готов отключать вентилятор из-за начавшейся грозы — редкой гостьи в этих местах — и насладиться естественной прохладой, но неожиданный нервный возглас заставил обратить всё внимание на того, кого недавно приволокли под дулом автоматической винтовки ввиду чрезвычайного положения. Сперва на Баное, теперь здесь. Похоже, это заразно. — Я очень тороплюсь, — пояснил без надобности, словно по тону его было непонятно. — Не моё дело, но разве вам разрешено покидать комнату без сопровождения? — Вы совершенно правы, это не ваше дело. — Работник отеля, всегда позитивной настроенный, посмотрел на грубияна сверху вниз, тем не менее предчувствие чего-то нехорошего, должного произойти в следующую секунду, не покидало его. И не зря. — Отдайте телефон и возможно, — ничего не обещающая интонация исказила смысл из просьбы в угрозу, — никто не пострадает. — Саул напрягся аккурат перед тем, как бритый иностранец в очках вызывающий ложное чувство безобидности, — и это несмотря на тюремную форму! — достал из-за спины кухонный ножик и с детским хвастовством покрутил перед собой. — По причине недавнего шторма пальма упала на линию электропередач. Ремонтная бригада до сих пор устраняет проблему. Извините, но это бесполезная затея, — невпопад лепетал Саул, отвечая словно на обычный вопрос, однако ситуация обязывала найти требуемое где угодно, даже из-под земли достать, но только не отказывать тому, кто имел возможность порезать тебя на человеческое карпаччо! Кевина, судя по всему, его ответ немного озадачил, но он тут же направил взволнованного: — Что ж. Тогда попрошу отдать мне ваш телефон. И быстро. — До этого совершенно внешне непривлекательный мужчина превратился в глазах мистера Огио в мерзкое подобие человека. — Кальвин! Кальвин!.. Офицер… — часто дыхание подвело, и крик утонул в горле. — А, ты, вероятно, зовёшь того охранника в коридоре, — маленький рот нахала приоткрылся в догадке. — Он тебе не поможет. К нашему огорчению, при нём не было того, что мне нужно. — Он вздохнул. — Достопочтенного офицера же, эх, — Кевин чему-то в мыслях улыбнулся, притом мерзко; — сгубила неосторожность. Нахал либо обманывал, либо оказался достаточно смышлёным, чтобы обратить мышечную массу и ловкость натренированных людей против них. Но кухонный нож был чистым, только из мойки, а рукава оранжевой формы потемнели от воды. Что он сделал с ними? Ситуация Саула Огио крайне не устраивала, это мягко сказать, но худенького хама легко прихлопнуть, если бы не чёртов нож, с ранениями от которого мучаются и умирают десятки жителей региона в неделю. Рисковать, как и церемониться с такими типами одинаково не стоило, и от ощущения несправедливости внутри прилила энергия, пагубная в своей отваге. — Отдавай. Мне. Сотовый, — напомнил хам, приблизившись на расстояние удара. — Полагаешь, я беспомощен против такого рэскола как ты? — Его совсем не прельщали натянутые переговоры с уличной мразью в уважительной форме, если те начинали что-то требовать и грубить. Первым делом он был человеком, и человеком с правами и свободами, а вынужденная роль заложника гоняла кровь от злости. Этому типу было далеко до морали и взаимного уважения, но похоже, ещё и до чувства страха. — Вам стало так душно в крупных городах, что вы к нам теперь набежали?! Помогите! — крикнул в пустой коридор Саул, услышав недостаток твёрдости в голосе. У него и впрямь не было больше приёмов против наглеца, но сдаваться он не намеревался: — Думаешь, никто не откликнется? — Думаю, да. — Под густой чёрной щетиной едва заметные тонкие губы противно искривились. Саул вынужден был признать, что его нелепая импровизация потерпела крах. — О Баное наверняка всему миру известно, — а если нет, то вскоре так будет, — поэтому все в панике поспешили убраться подальше. Глупцы, бегущие от неизбежной смерти. Полагаю, в твоём гнусном отеле сейчас столько же клиентов, сколько пальцев на моей руке. — Кевин посмотрел на вытянутую ладонь и плавно согнул пальцы, зафиксировав пронзительный взгляд на управляющем. — Даже меньше. — Боже мой, ты убил их, рэскол?! Что вы за подонки… — последнее слово он произнёс едва слышно. — Не кипятись старик. Я подшучиваю над тобой. Я не маньяк, если не злить меня. — Играть роль скользкого злодея из кассовых боевиков у него получалось по-дилетантски. — И вообще, я потерял кучу своего времени, распинаясь с тобой. Телефон — живо! — закричал он в нетерпении и, показывая силу и настойчивость, воткнул лезвие в стойку на в нескольких дюймах от трясущихся рук оторопевшего управляющего маленьким отелем. Испуганный добряк, оказавшийся в ситуации бесполезности словесных переговоров, сдался и резво отдал мобильник. Заключённый забрал нож, выронил из своего похабного рта сомнительное «благодарю» и спешно покинул главные двери: на улице уже медленно моросил дождь. На ходу мелкий воришка для удобства настроил в телефоне виртуальную частную сеть. Внутри такого соединения осуществлялось изменение, шифрование и защита всех передаваемых данных, обязательные для человека с компьютерной безопасностью на «эй ты». Он без труда нашёл в сети написанную коллегой программу с подменой номера и позвонил в Организацию. Когда капли дождя побежали по экрану телефона, Кевин снял очки и спрятал в карман робы. — Надо же, время отклика всё уменьшается. Похвально, — первым ошеломил он. — Харон на связи. — Вы? Отлично! — Соглашусь. Может ли «Аид» существовать без своего «паромщика»? — Конечно же нет, — охотно согласился связной. — Вам удалось не просто задержать, а отменить приказ полковника начать термоядерный удар. Похвально. После того, как связь с вами была потеряна, мы опасались мысли о вашей гибели. Военные тщательно патрулируют архипелаг и стараются не допускать утечек информации о покинувших Баной. Общественность уверена, что пока никто выбрался. — Что ж, мне это только на руку: никто меня и не заподозрил. Надеюсь, — тихо пробубнил он себе под нос. — Я и не из таких передряг выбирался целым и невредимым. Со мной вакцина и пациент ноль — «Пандора», — медленно, с упоением прошептал он последнее слово самому себе, нежели в трубку. — Живая? — Да, она под пристальным присмотром врачей, и я уже направляюсь забрать её. Постарайтесь доставить ко мне транспорт к этому времени, если возможно, пока я занят вышеназванным делом. — Конечно. Где вы находитесь? — Вевак. Прибрежный городишко близ Баноя. — Хмм. — В трубке послышался звонкий стук клавиш. «Аид» часто наполнен ими. — Обнаружил вас. Будет сделано. Яхта с нашими агентами уже в пути. Сейчас они в Новогвинейском море. — Снабдив нужной информацией, связной громко подышал, однако любопытство взяло своё, и он спросил: — Как прошло задание? Вы сбросили балласт? В тюрьме, когда вы связались с нами, иммунные с острова не отставали от вас ни на шаг, словно цыплята от гусыни. — Иммунные помогли мне добыть как вакцину и «Пандору», так и убить полковника. Должен сказать, они прекрасно справились с этим поручением. Глупые туристы с Баноя до сих пор не подозревают меня, — с нераспознаваемой дрожью в голосе докладывал полевой агент. — Сейчас они нашли себе пристанище в отеле и вряд ли помешают. Пусть там и останутся, считай, это проявление моей благосклонности «героям». Если в их маленькие головы всё же закрадётся мысль покорчить из себя смельчаков ещё раз, буду действовать по ситуации и приготовлю для них задачу, с какой они вряд ли справятся. — Мы в вас не сомневаемся, Харон. Примерно через час ожидайте лодку по координатам, которые я вскоре вышлю. Агенты будут сверяться с вашим местоположением, так что держите телефон при себе. — И отправимся мы в плавание по реке Стикс в царство Аида, сея смерть, — радостно засмеялся он, предчувствуя благоприятный исход событий. На другом конце линии усмехнулись. — Всегда хотел сказать это. — Я бы хотел задать ещё вопрос. — Молчание в трубке дало ему позволение продолжить. — Насколько удовлетворила вас ситуация на Баное? — Более чем, необыкновенно. Над некоторыми тонкостями стоит поработать, но его смертельность очевидна. — Вы собираетесь заразить население здесь? — Несомненно. Чтобы показать принцип действия «проклятья фараона», мне просто необходимо устроить хаос. Я обязательно «открою этот ящик». Нужно же наказать виновных, отвлечь внимание, воздействовать на власти, — он больше предвкушал, нежели истолковывал план. — Дайте агентам мой номер, чтобы они связались со мной сразу, как подойдут к берегу. — Обязательно. — Конец связи, — отрезал Харон и выключил телефон, с остервенением снимая с себя приметную оранжевую рубашку и завязывая рукава на поясе. Проклятый номер заключённого, обезличивающий его порядка месяца, скрылся наполовину, равно как и его подозрительность. Даже если он и походил на участвующего в маскараде или любителя тематических «апельсиновых» вечеринок — хотя в здешних условиях, навряд ли — громоздкие кандалы следовало спрятать от любопытных глаз, и очень кстати рядом висевшие полотенца (по всей вероятности, оставленные кем-то забывчивым или опасающимся осадков) сгодились для этого как нельзя лучше. — Суровый Харон, перевозчик умерших, не повезёт через предательские мрачные воды ни одну душу обратно, туда, где светит ярко Гелиос. На вечное безрадостное существование обречены души умерших в тёмном царстве Аида. Для всех открыты его врата, но никому не дозволено вернуться. ​