40 часов в Аду

Закутавшаяся обратно в полотенце молча неотрывно глядит в окно. Выражение лица её холодное, скрывающее любую эмоцию. Она превращается в Парну, которую я знал на острове. Ту, что больше не дарит мне тёплых чувств и улыбок. Передо мной вновь стоит женщина, какую я едва знаю. Не успеваю надеть грязную одежду, от которой давно мечтаю избавиться, как наше с Парной внимание привлекает громкий стук в двери, сразу же отлетевшей в стену (мы что, не закрыли её за собой?!). Врывается оставшийся дуэт нашей банойской компании, и в их лица можно даже не смотреть, чтобы догадаться о смятении, творящемся в душах. Небрежно одетые, но чистые — кажется, я один не воспользовался чудесным удобством, как контрастный душ, — мисс Мэй и Сэм кричат в унисон: — Логан!.. И, несколько удивившись, что мы с Парной почти в неглиже в одной комнате, на пару секунд немеют. Первым истерит певческим голосом Сэм: — Святые угодники, неужели это вновь происходит с нами, народ?! Мы же… Чёрт! — Он разводит в расстройстве руками, зевает (отчаянно им завидую: может, они успели поспать подольше) и продолжает: — Кто-нибудь видел этого… Кевина? Его либо нет в своём номере, либо он заснул как убитый. Все смотрят друг на друга, не вымолвив ни слова. Не прошло и нескольких минут, как выстрелы перестают оглушительно тревожить округу, уступив рычанию и зверскому вою. Ожидаемо. Никого не готовили для подобной угрозы. С ней способны справиться лишь те, кто уже испытал на себе её клыки и кулаки. Кто пережил многочисленные схватки с чудовищами. Мы. Но от осознания того, что надо продолжать борьбу, несмотря на уже, казалось бы, выполненный долг перед другими уцелевшими, угнетает нас четверых гораздо сильнее приговорённых к смерти узников. Мою мысль, быть может, слышат все в комнате, понемногу покорно принимая дальнейшую судьбу. Молчание становится тягучим и нежелательным в данный момент, и я в благодарности улыбаюсь Парне за то, что она негромко произносит моё имя и притупляет тоску в каждом: — Подойди. — Пристраиваюсь рядом с ней у окна. — Смотри. — Парна указывает на двоих дерущихся мужчин. Один из них в отупелой ярости нападает на другого. Грузно падает на грудь или ключицу, рвёт зубами кусок обычно где помягче, типа шеи или лица, и не разжёвывая падает снова. Придерживает руками вопящую от ужаса и боли жертву, не задаваясь целью обратить, это выходит случайно, главное для заражённых кусать и бить. Уничтожать. Я удивлён, что жертва, весьма окровавленная, сопротивляется так долго. — Он в больничном халате. Это началось там. Там Йерема… — выделила без особой надобности. — Она в опасности.–Аккуратно берёт меня за руку. В опасности все, Парна. В том числе и мы. Её просьба — недвусмысленная и прямая как автострада –мгновенно будит от жалости к себе, толкнув на дальнейшие действия. — Ребята, готовьтесь. Нужно немедленно возвратиться в больницу. Может, по пути мы и разузнаем подробности относительно пропажи Кевина. Переодевание Парны Джексон в её элегантное сиреневое платьице, к слову, на которое я успел достаточно насмотреться и заучить каждую его часть за недолгое путешествие на Баное, не занимает и минуты. Любая вероятность того, что Йереме грозят опасности-неприятности, внушает в неё дикий страх и панику, заметную мне. На острове мы потеряли Джин, теперь мы, и она в частности, обязаны всеми силами защитить несчастную девушку. Необходимо действовать максимально быстро. Я и не думал, что ответ на наши вопросы будет ждать нас совсем скоро, прямо ниже этажом, в коридоре приёмной отеля, где чрезвычайно взволнованный мужчина прислонил ухо к груди охранника, лежавшего без чувств на цветастом ковре. Беды никогда не приходят поодиночке. — Что слючилось? — вскрикивает Сянь и семенит к ним с готовностью помочь. Наконец-то она предпочла не надевать драные чулки. — Он без сознания, но дышит, пульс прощупывается, –объясняет пожилой мужчина подошедшей и поворачивает голову к нам: — Заключённый, что был доставлен сюда конвоиром. Он сделал это с ним. Мы сперва не находим ответа. Растерянность, сомнения, отвращение. Кевина мы знали немного, но он помог разобраться с сумасшедшим Райдером Уайтом, подставившим под удар очень многих необдуманными действиями; вёл нас по тюрьме и предупреждал об опасностях, увёз с треклятого острова. Этого ли недостаточно, чтобы поверить ему?! Кевин представился военным преступником, нарушившим прямой приказ командира в конфликте в Восточном Тиморе и впоследствии осуждённым на несколько лет. Сомнения в его решимости управлять вертолётом сразу отпали, когда он сказал, что был пилотом. И в данной ситуации вполне достойно права жить сомнение вего искренности. Не спорю, заключённые выворачиваются не хуже змей в руках ловца, пытаясь получить желаемое, — в его случае убежать живым и здоровым из тюрьмы Баноя, — но он ни разу не предпринимал попыток навредить нам! И вот, неожиданно — осечка, подстава. Этому старичку не пристало тоже соврать нам? Не вроде бы, а совершенно точно нужно действовать, искать предателя. Однако мы безмолвно пялимся друг на друга порядка полминуты, прежде чем сообразить, что же делать с поступившей информацией. — Убьём засранца! — ожидаемо высказывает план действий Парна, которой, очевидно, нравится выносить вердикт мужчинам сразу, стоит им единожды провиниться. Долго ли продержится наш союз перед тем, как она разочаруется во мне? — Сперва найдём его, — справедливо замечает Сэм, — потому как вся эта чертохрень обогнала нас на полчаса. И хер… — Он ударяет кулаком левой руки по ладошке правой; — узнает лично, как я с самого начала не хотел ему доверять. — И поплатиться за то, что совершиль, — поддерживает его Сянь, методично расстёгивая пуговицы на рубашке потерявшего сознание молодого сотрудника отеля, облегчая ему дыхательный процесс. Похоже, мягкая аптечка с пузырьками лекарств, лежащая рядом, пострадавшему будет только во вред. — Постойте! О чём вы? — включается в беседу разнервничавшийся полный мужчина, когда его подчинённый охранник понемногу приходит в себя. — Вы не слышали того, что… вы не выходили наружу? — спрашиваю его с недоумением. — Нет, не выходил. Я был здесь с Кальвином и честно говоря побоялся. Я слышал выстрелы, что там? Сразу не знаешь что и сказать. В голове на полной скорости раскручивается ураган с множеством красочных эпитетов. Сыграв в позабавившие меня игру «переглядки» ещё раз, Парна, на редкость ёмко, вновь отвечает за всех: — Опасность. Снаружи опасность. Мы разберёмся с ней, только расскажите нам о заключённом, о Кевине, — произносит имя ругательством., едва не выплёвывая, как потерявшую вкус жвачку — Если, конечно, его так зовут на самом деле. — Он угрожал ножом и взял мой телефон, ехидно улыбался и ничего путного не говорил. Кроме… пожалуй, того, что «о Баное ещё услышат по всему миру». Да, именно так. По радио говорили об эпидемии странного вируса, но военные же разбираются с ситуацией. Я крепко задумываюсь, а Парна еле слышно хмыкает, осознав нечто недоступное моей соображалке. Другие, однако, видимого значения словам заведующего отелем не придают. — К сёжалению, им это не удалось, — обрывает его надежды Мэй. — Ми обязаны предотвратить очередную катастрофу, — обращается к нам нахмурившись, обвинительно, и торопится к торговому автомату поблизости. — Поспешим, у нась мало виремени! — Оставайтесь здесь и забаррикадируйтесь. Берегитесь укушенных: они неожиданно меняют кулинарные предпочтения в пользу сырого мяса, — облокотившись о стену, советую ему с самым серьёзным лицом. — Где у вас тут кухня, мистер… растягиваю, вчитываясь в фамилию на нагрудной табличке; — Огио? Если «Кевин» где-то взял резак, то я бы хотел вооружить своих друзей и себя. — Там, — повергнутый в шок указывает пальцем в противоположный конец коридора, не отдавая отчёт собственным действиями. Выдвигаюсь без всякого желания, улавливая разговоры позади: — Что происходит? Почему? — растерянный голос управляющего вызывает жалость. Очередной шарж судьбы с посвящением новых адептов в секту страха и повиновения. Не хочу смотреть. — По Веваку сейчас гуляет эпидемия бешенства или Куру, передающаяся через кровь и слюну, — Парна слово в слово повторяет определение почившего доктора Уэста. Оборачиваюсь. — Боже милостивый! На улицах… Людоеды! У меня семья в Янгору! — Взглянув на не разбирающихся в географии Папуа Новой Гвинеи новых знакомых, Саул поясняет: — Городок южнее. — Стало быть, тогда есть шанс… — Прерывается разговор, когда я проникаю в уютную служебную кухню. У нашего бывшего дружка явно шалили нервы, и он спешил, что становится понятно по ряду таких признаков, как разбросанные столовые приборы и посуда. Ни то, ни другое не вселяют и малёхи уверенности в борьбе против воинственных мертвецов, даже если заточить края. Чего уж, я помню неловкие удары ножом ныряльщика по тонкой истерзанной полуголой даме, которая в труху разнесла его и мои бойцовые качества. Но я в конце концов одолел её ценой укусов и ушибов, а также затупившегося лезвия. К сожалению, мои поиски заканчивается на ножах для масла, и я возвращаюсь к друзьям. — …если сообщим военным об эпидемии. Под конец неясной реплики выдаю ножи для масла ранее трудившейся в приёмной Банойского отеля девушке (её форма так и будет напоминать о нём), какая крутится возле торгового автомата с напитками. Она смущённо благодарит меня. С моей внешностью что-то не так? Я вроде одет и всё на мне застёгнуто. Её странная реакция, однако, не вызывает мысли, что она попросту стесняется моего общества. Разговоры за спиной с уже успокоившимся Саулом всё продолжаются, невзирая на обстоятельства, вынуждающие бежать наружу за гипотетическим виновником. Никогда не подозревал, что буду участвовать в розыске сбежавшего заключённого. — Чем я могу помочь вам? Я бы вызвал полицию, но связь с нашей частью города потеряна: линия электропередач сдалась перед сильным ветром. — Мы сами наведаемся в участок. Мистер Огио, скажите, где он находится? Мне бы понадобилась здешняя аппаратура. Сянь в это время покупает кофе в автомате и разносит каждому по маленькому стаканчику, получив отдельную благодарность. Мой заменитель сна горек и тёмен, как вся моя жизнь, но оживляет усыплённое сознание, каждый момент времени готовое провалиться в спячку и забытье. — Мистер, мы заберём с собой несколько вещей в качестве оружия? — любопытствует Сэм, прибирая к рукам ветвистую высокую вешалку у входных дверей. — Нам нужно преследовать этого наглого беглеца. — Или беглого наглеца. Вид приодетого в модный сценический образ верзилы Сэма с внушительным железным предметом мебели пробирает меня на смех. — Прямо как в первый день на острове, да, Сэм? — Тот хмыкает в ответ, пока я нагибаюсь за дубинкой охранника. — Можно? Мне это понадобится, — спрашиваю больше для галочки у пострадавшего с именем Кальвин, так как он всё ещё не соображает кто и что с ним сотворил. Он поправится, я уверен. — Точно, только вёсел не хватает, — подыгрывает он. — Жаль, у нас отняли оружие. Я соскучился по своей «волшебной палочке». Палочка, ха. Оружие, какое с характерным треском ломает суставы и кости, дробит загнивающие на солнце мозги и отбрасывает трупы от себя подальше. Рядом с этим широкоплечим гигантом всегда можно быть уверенным в том, что ты в полной безопасности. Я тоже скучаю по своему острому величественному вакидзаси, которое в умелых руках становится быстрой и избавительной смертью для мутировавших и поехавших умом. Мне не хватает тяжести того лезвия, спасительной, успокаивающей. С охлаждающей тело тоской я оглядываю женщину, с которой был в постели совсем недавно, но старательно думаю о том, что она единственная остаётся безоружна. Я мог бы отдать ей те ножи, но прекрасно знаю, как хорошо владеет ими китайская шпионка; массивная вешалка досталась Сэму, потому что он олицетворяет собой громилу с большой разрушительной силой, а поднять и орудовать такой тяжестью способен только он. Чего не сказать о стройной чернокожей женщине. Верчу в руках дубинку, но не осмеливаюсь предложить её. «Терпеть не могу тупое оружие, оно для болванов и простаков», — вырвалось из неё однажды, что крайне обидело, когда я довольствовался найденной битой с гвоздями на словно переживших бомбёжку улицах Морсби. Едва все неуверенно встают перед дверью, ведущей в наводнённый заражёнными Вевак, с ещё пока не определившимися чувствами, мисс Парна Джексон, в очередной раз взявшая на себя командование, приседает на одно колено и бережно достаёт из громоздких полусапожек чёрный нож с гладким остроконечным лезвием. Разрази меня гром, у неё тоже есть «сувенир» с Баноя! Загадка, почему он тогда не пропищал перед детекторами металла (кандалы Кевина, к примеру, поднимали среди конвоиров тревогу в участке). Верно, какой-то особый материал. — Заприте за нами дверь! — Готовы? Здесь может быть не так опасно, как на Баное, но внимательно смотрите по сторонам и будьте осторожны! — произносит краткую напутственную речь Парна и толкает двойные двери. — Что происходит? — еле слышно лепечет проснувшийся окончательно Кальвин, стоит мнепокинуть порог. Изнутри глухо тарабанящий дождик снаружи набирает громкость. Никого, кто бы осмеливался нападать, не видно. Неспешно отдаляемся от входа в гостиницу по мощёной камнем дорожке под забористые удары ливня. Я не воспротивился представившемуся шансу. Не уделив достаточно времени кровати с душем — в их прямом назначении, конечно — я радуюсь освежающей погоде так же, как некогда получал наслаждение от стаканчика с бодрящим кофе. Закрываю глаза и подставляю лицо стихии. Выходит, вселенная пытается исполнять твои искренние желания, правда, не совсем в ожидаемом ключе, но всё равно приятно. — Нам в ту сторону, — решительно заявляет Парна, указывая головой направление. Отвлекаюсь на неё и вижу, как она дрожит. На улице заметно похолодало с тех пор, как мы приземлились. Очевидно мы, нагретые ласковым объятьем кроватей из номеров, — а в случае нас с Парной ещё и друг другом, — с непривычки замёрзли. Заботливый инстинкт невольно проявляет себя в действии: снимаю потрёпанный в боях пиджак и галантно предлагаю возлюбленной (справедливо сказать, что гусиная кожа на мисс Мэй также заметна, но я не придаю значения). Она не отказывает, лишь щурится с едва читающимся подозрением. По покрытому лайкрой шоколадного цвета пиджаку прохладный дождь струится ручьями, но внутри него жар моего тела согреет её. В этой непропорциональной для фигуры одежде Парна выглядит «подопытной» стройняшкой для модельного агентства, хвастающими экзотическими, но больше нелепыми, нарядами на каждом показе. Какое восхитительное облегчение — избавиться от ноши и освежиться под ливнем. — Тогда идём, — бросаю друзьям фразу, будто от моего решения зависят дальнейшие действия. Сэм, спешно застегнув молнию на своём стильном чёрном пиджаке, двигается первым к больничному центру. Вокруг зелёный, лаймовый и оливковый цвета кустов и деревьев, которых, вполне вероятно, больше жителей городка. Несмотря на плотную застройку улочек c перемежающимися сарайчиками с пёстрыми многоэтажными жилыми домами, зелень здесь правит повсеместно, снижая видимость. Уменьшая время приготовиться дать отпор. Спереди за кокосовыми и банановыми пальмами слышатся крики и вопли, а чуть погодя мы видим издающую эти напрягающие звуки отчаянья: обезображенная вирусом длинноволосая женщина в платье с завязанными верёвкой руками за спиной. Широко раскрытый рот её клацает кривыми зубами с кровью, медленно стекающей по подбородку. Больно знакомое воздействие вируса, на которое мы успели наглядеться на Баное. Охренительно. Кошмар продолжается, невзирая на наши надежды, злость или расстройства. Марионеткам кошмара наплевать не меньше. Обращённая таращится на нас изучающе всего несколько секунд, а Сэм даже успевает произнести несмело: «Что за чёрт?..», как она испускает рёв, словно мотоцикл, и мчится вперёд, прямо в мою грудную клетку, сбивает дыхание и валит на землю. Я должен быть глубоко признателен божеству, кто спасает каждый раз за последние сумасшедшие пару суток, иначе бы точно разбил себе голову. Весьма часто меня вышибали те ублюдки-переростки из психбольницы, но по счастливой вероятности я приземлялся на мягкое. На этот раз им выступает разросшаяся высокая трава. Цель она выбирает не случайно: я, похоже, единственный в группе с заплывшим взглядом и заторможённой реакцией, раз вовремя не отпрыгнул как мои хорошие друзья. Ритмичный стук зубов и загородившие обзор мокрые, грязные волосы сразу пробуждают в равной степени как инстинкт жить, так и панику. Оттолкнуть её от себя не выходит: ватные руки едва удерживают «ношу» за плечи, но она слишком тяжела. Боже, Картер, да ты слабак, неужто запамятовал как тягал блины от штанги над собой потяжелее?! На помощь приходит Сэмюэль: хватает дикарку за связанные руки и шею и проворно оттаскивает, возвращая вертикальное положение. Тут же мисс Мэй с заранее приготовленными ножами для масла — честно говоря, вызывающими лишь улыбку — начинает действовать: терзает и кромсает горло и тело страхолюдины с неутомимой жестокостью, с которой обычно расправляются маньяки в состоянии аффекта. Багрянец брызгает в разные стороны, тёмными каплями окропляя нашу одежду и землю. В её смертоносных руках любая опасность кряхтит и валится мешком. Я может и ошеломлён её свирепостью, но она хотя бы направлена в нужное русло. — Я спасу тех несчастных, — отрезает Парна, видимо удостоверившись в отсутствии опасности, и устремляется к одноэтажным бамбуковым хибарам, в ненадёжные дверцы которых пытаются попасть мертвецы. Вместо того, чтобы помочь мне подняться. За неё это добродушно делает Сэм, используя шанс упрекнуть: — Теряешь форму, футболист. В скором темпе подбегаем к охочей до оказания помощи и живо разделываемся со свежеобращёнными, угрожающими местным гражданам. Больший вклад, конечно, вносит Сэм, прижав к двери своей вешалкой горла заражённых — мягкотелые шеи поддаются напору и слабеют, как сжатые в руках ребёнка бабочки. В таком положении они почти неподвижны и едва ли угрожающе размахивают побледневшими руками. Парна своё острейшее лезвие вонзает под челюстью каждого, заставив замереть навсегда, и вытирает вместе с рукоятью об одежду последнего. Лезвие снова чистое, в отличие от сжимающей его руки. Руки равнодушной убийцы. — Слишите? — обращается мисс Мэй к жильцам. — Загородите плотнее дивери, не виходите до прихода спасателей! Полагаю, они и так понимают, но это полезное предостережение. — Хорошая работа, мальчики и девочки. Но пора бы двинуть: и так много времени потеряли, — на и так нахмуренном круглом лице сводит брови «грозный зомбиубийца», как он однажды себя нарёк. В окружении трупов прозвище Сэма не вызывает улыбки. Где-то далеко в Новогвинейском море вспышка света поражает небо до земли. Громовой грохот наполняет округу, на время заглушив крики несчастных, попавших в лапы людоедов. Ветвистая электрическая дуга сверкает и рядом, поразив дерево и осветив неширокую дорогу, по которой мы следуем. Психология человека такова, что в крупном и мощном он склонен видеть защиту. В грозу работает обратный закон: чем ты мельче, тем меньше шансов попасть под разряд. Держаться от деревьев подальше в такой ситуации — самое верное решение. Вот почему мне становится жаль бедолагу, что нашёл укрытие под толстенной пальмой. Зараза, за которую ответственен, судя по всему, Кевин, не показалась бы не столь серьёзной, если бы мы не встретили великое множество паникующих. Перед лицом непредвиденной опасности шестое чувство лукаво нашёптывало людям поддаться страху и стать лёгкой жертвой для бездушных убийц, только и умеющих, что преследовать. Мы сталкивались на пути со множеством людей, убегающих, но неизбежно попадающих в когтистые руки других убийц. Спасти всех было невозможно. На небольшой улочке с парком, который отличает среди прочих зелёных участков постриженная трава и фигурные лавочки, открывается печальный вид на недавнюю катастрофу: тела либо доедают, либо оные обращаются и теперь беспрепятственно бродят среди подобных. Почему тяжкая участь выпадает нам уже во второй раз? Способны ли мы были предотвратить или смягчить творившуюся обстановку, окажись тут раньше? Внезапно разрезавшие воздух, как недавний гром, выстрелы обращают внимание на сотрудника местной полиции, методично уничтожающего население: и полумёртвое, и живое. Такое положение дел вынуждает Парну открыть рот от возмущения, а я вроде бы сразу прикидываю дальнейшие действия. — Мэй, можно твои ножи? — прошу вежливо. Она не понимает сути данного вопроса, хмыкает. — Мне бы утихомирить его с расстояния. Но мисс «горячая притязательность» Джексон уже не слышит о моих намерениях и сконцентрировано направляется к нему с разгневанным лицом. — Остановись! Ты! Ублюдок! — бранится Парна на ходу, привлекая внимание. — Как ты посмел стрелять в гражданских, сволочь?! — Подходит впритык к ошарашенному и одновременно испуганному сотруднику правопорядка, с виду сильно ударяет в лицо и, пока тот падает на землю больше от неожиданности, нежели от женской напористости, успевает перехватить его винтовку. Когда смертоносное оружие оказывается в её руках, я зачарованно застываю: не видел никого, кто бы так потрясно с ним обращался. Время будто замедляется, позволяя ей без проблем сносить головы всем мертвякам на поляне небольшого парка и заодно освободить из оков страха находящихся здесь людей. Волшебные секунды прекращаются, когда оружие щёлкает, оповещая стрелка об окончании патронов. — Глядитье, там дьевочка! — возвещает мисс Мэй с уже не кажущимся мне не смешными ножами для масла. — Чего встал как памятник? Идём! — будит меня дружище, и я понимаю, что завороженно пялюсь на Парну один. Она тем временем забирает себе из кобуры пугливого недотёпы пистолет, а из карманов — магазин, и вставляет в автоматическую винтовку, небрежно кинув её мужчине на пузо. — Запомни, ты, кусок трусливого говна, заражённые выглядят как мертвецы, и это от них ты должен защищать людей. Чтобы никогда больше не стрелял в невинных гражданских! Понял меня?! — бранится она протестующим тоном. Пришедший в себя мужчина стыдливо кивает. — Уведи уцелевших в безопасное место и ждите спасателей. А я напишу донос, чтобы тебя осудили. Твоё имя? Не менее потрясённый её поведением, медленно двигаю к друзьям, когда меня внезапно хватают за ногу. — Прошу вас, вы сможете помочь мне? — слабо выговаривает местная чернокожая дама с цветастым платком на голове. Шея и плечо её, искусанные человеческими зубами, кровоточат. — Я… простите, нет, не могу, от этого нет лекарства, — мямлю, безмерно расстраиваясь тому, что всё-таки приходится эту безнадёжную информацию из себя выдавливать. — Логан, оставь нас, — холодно обращается появившаяся внезапно Парна, словно освоившая основы телепорта, и я выполняю просьбу. — Дорогая, как тебя зовут? Я пришла помочь. Она никогда не обходит стороной страждущих женщин. Из наших немногословных бесед на острове она поделилась, что родилась на юго-востоке Австралии в племени Куури, благодаря чему заслужила скверное право издёвок со стороны коллег и знакомых. Девчонку из диких никто не воспринимал всерьёз, отчего совсем нелегко пришлось добиваться каких-то регалий и званий в участке, состоящем в основном из сильного пола. Неприязнь к ним в сердце взрастила в Парне отстранённость и холодность, но в то же время и мягкость, сострадание по отношению к себе подобным. Притязания и обращение с женщинами как с вещью в некоторых регионах заставляли Парну самоотверженно спасать и утешать любую пострадавшую. Особенно от злостных мужчин. За время полицейской карьеры она много неприятного насмотрелась. Нелегко, может быть, объяснить этой незнакомке её бесповоротную судьбу. Раздаётся выстрел. Слишком быстро: я даже не успеваю закончить мысль. Эта женщина бывает столь же страстна, сколь и бессердечна. Понятно почему я влюблён в неё. — Эй, Картер, — небрежно зовёт Сэм, видимо, чтобы разнообразить обращения ко мне, — посиди с малышкой, а мы сбегаем проверим её дом, тут рядом. Нужно узнать, жив ли её брат. — А где твои родители, маленькое чудо? — присаживаюсь рядом и смотрю нежно на девочку, сжимающую в руках бежевую игрушку крокодила. Она робко облокачивается о скамейку на траве подле убитых — выстрелами полицейского или зубами с ногтями заражённых — и опускает голову. Не имею представления сколько лет ей: темнокожие мне кажутся моложе своих лет. — Я всё рассказала «громадню» и хрупкой азиатке, — отзывается о наших напарниках в довольно ироничном ключе, и я улыбаюсь. Про себя. — Их нет здесь, но они наверняка тоже обратились в этих демонов! — Я горестно вздыхаю. — А что вы, мистер? — Оглядываетмои руки. — Вы превратитесь? Тогда держитесь от меня подальше! Совсем неожиданно она вскрикивает, и я отстраняюсь, пытаясь её успокоить. Что она имеет в виду под «я тоже превращусь»? Осматриваю руки, замечаю порезы и пару отметин от зубов: да, меня кусали, но не иначе как «волшебная первая отрицательная» не допустила развития вируса в наших организмах. Или замедлила реакцию?.. — Нет, не волнуйся, меня не «демоны» покусали, это … другое, совсем с ними не связанное. — Что с тобой такое? Не пугай ребёнка! — вмешивается неожиданно Парна и отталкивает меня рукой. — Привет, родненькая, держишься? Не страшно? — Она мотает головой. — Вот и умница, с нами тебе ничего не угрожает. Мы иммунны к этой заразе и ни за что не бросим тебя в беде. — Девочка реагирует на Парну с интересом. Тёмные, почти угольные, горящие злобой глаза устанавливают контакт с другими — потерявшими блеск, мутными, не как в спальне. — Ты мне веришь? — Ага, а вот ему… — Показывает на меня пальцем; — нет. — Скрываемая обида и злость накрывают с головой. Всеми силами Парна не даёт мне шанса оправдаться и выставляет идиотом везде, где ей заблагорассудится. — Ну, он не такой плохой, как ты считаешь. Он тоже с радостью поможет тебе, чего бы ты ни попросила, правда, Логан? — когда она с чуткой интонацией упоминает меня, немею и не могу ничего вымолвить. Только киваю. — А вот этот крокодильчик, верно, помогал тебе, пока ты не дождалась нас. Как его зовут? — Парна предпринимает попытку потянуть лапку игрушки на себя и замирает: девочка скрывала укус на ноге, несерьёзный, но даже крохотной царапины достаточно, чтобы инфекция начала фатальное преобразование организма. — Понимаю, что спрашивать бесполезно, ты ведь не знаешь свою группу крови, девочка? — Взгляд местной становится тяжелее, и она видится мне гораздо старше, когда со сжатыми губами мотает головой. — Я бы хотела попросить тебя прислушаться к своим ощущениям. Извини, что приходится говорить такое, но ты можешь быть больна, очень больна. Если почувствуешь себя хуже, обязательно предупреди окружающих. Они. помогут… Драматичную ситуацию спасают прибежавшие циничный громадень и стеснительная азиатка. — Внутри дома никого не было, Даная. По твоим описаниям мы нашли паренька, но он погиб, крошка, извини. — Тогда уходите! — всхлипывает девчуля. — Если вы не превратились, получается, это вы всё подстроили! Вы виноваты во всём, что тут происходит! — плачет она и усиленно машет рукой в прогоняющем жесте. — Не хочу вас видеть. Я главная героиня собственной жизни, как так получилось, что мне суждено умереть?! Как?! Брат и родители говорили мне, что жизнь каждого в его руках, и она длится сколько захочешь. Почему появились вы и всё изменили? Если столь расстроенную девчонку и мог кто успокоить, в любом случае, мы среди этого списка не числимся. Надо же, как быстро ей стали понятны правила нового мира, а я вот до сих пор борюсь с ними, даже не зная собственной дальнейшей судьбы. Вдруг всё это зазря? Попросив некогда взбунтовавшегося полицейского стрелка быть поаккуратнее с укушенной, уходим прочь. Возможно, мы косвенно и виноваты. Незнание объёма говнистости характера бывшего спасителя поставило нас в затруднительное положение, но мы такие же жертвы обстоятельств, чёрт возьми! А эти мысли о вирусе вынуждают седеть от вероятности, что в недалёком будущем сами станем кидаться на людей, рычать или неслышно просить о помощи под панцирем из гнойных взрывоопасных наростов. В траурном молчании отправляемся к зданию, совсем недалеко расположенному по отношению к этой кровавой поляне. Для места, с которого началась эта эпидемия, больница выглядит на удивление нетронутой снаружи. Разве что отбросить врезавшуюся в торец машину, выбитые стёкла на первом этаже, убитых полицейских… нет, здесь полный бардак и преуменьшить разрушения у меня явно не получается. Друзья от данного зрелища выглядят подавлено. — Дюмаешь, Йерема ещё жива, он не получил всьё, что ему от неё нюжно? — участливо интересуется мисс Мэй у Парны, но та долго медлит с ответом. — Я думаю, что Кевин не уйдёт от нас живым в любом случае. Нам вниз, — отвечает она наконец, когда мы входим внутрь лечебного учреждения, на первый взгляд, вроде бы пустого, и оторопевает: автомобиль пробил стену насквозь, застряв в проходе. Помнится, дорога к лаборатории двух трясущихся старикашек располагается в правом крыле, куда легко попасть вниз по лестнице. Но вот незадача, возникшие условия обязывают идти напрямик к дальнему левому крылу и протопать всю длину коридора. Меня посещает дурацкая мысль о компьютерных играх, где частенько искусственно затягивают с длительностью, пихая на уровень какую-нибудь простую преграду, тем самым вынуждая персонажей совершить обход. Что ж, в реальности барьер, автомобиль, как бы то ни было, нам сдвинуть не под силу, следовательно, мы отправимся длинной дорогой. Как мы полагаем, к месту всех разгадок. Произошедшие здесь некоторое время назад несчастья остались кровавыми следами на каждой поверхности. Невзирая на отсутствие кусачих тварей, в помещении словно стелется по полу ветерок, обездвиживающий, пугающий сильнее. У заветной распахнутой двери рядом лежит мёртвый охранник, из помещения лаборатории вытекает красная лужа. На этаже погром, какой обычно устраивает бешеный тасманский дьявол в мультиках (эта тварь же водится поблизости, верно?). Никого живого не наблюдается, что ставит в тупик наши замыслы.