Забытый

       ЧонДэ подобрался и инстинктивно сжал кулаки. Он не понимал по-вьетнамски, но эта властность в незнакомом голосе, эта уверенность в собственной значимости и силе была до боли знакомой.    Полицейские. – Что делать?! – прошептал Лу Хань, стискивая ворот футболки. – Если они нас посадят… – За что? – агент, чуть расслабившись, уверенно направился к двери. – Скорее всего, это просто рядовая проверка; мы не делали ничего противозаконного.    Он открыл створку и с улыбкой посторонился, жестом приглашая офицеров войти. Те не преминули этим воспользоваться, уверенно проходя в номер.    Их было трое: низенькие, как и большинство местных жителей, они, тем не менее, выглядели вполне уверенно, поигрывая легкими дубинками в руках. Один из них приблизился к расстегнутой сумке, стоявшей на полу посреди комнаты, другой вышел на середину помещения и зачем-то начал принюхиваться, а третий, почти вплотную подойдя к ЧонДэ, коротко пролаял что-то на вьетнамском.    Агент помотал головой, показывая, что не понимает языка, и местный офицер, нахмурившись, на ломаном английском спросил: – Кто есть такой? – Я матрос, – на том же языке медленно и разборчиво вымолвил сотрудник Интерпола. – Сошел с «Рафаэллы» в этом порту три дня назад, планирую устроиться на другой корабль. Это – юнга, он хочет плыть со мной. Мы оба китайцы, видите ли; всегда приятнее держаться соотечественников.    Лу Хань, который на протяжении всей этой короткой речи стоял, застыв, как изваяние, вдруг отмер и, наклонившись к ЧонДэ, тихо спросил: – Почему мы не расскажем им, кто мы на самом деле? – Операция секретная, – процедил агент, не разжимая челюстей. – Никто не должен знать.    Вьетнамский полицейский подозрительно посмотрел сначала на одного, потом на другого, и открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, как внимание всех присутствовавших привлек второй офицер, занимавшийся сумкой. Двойное дно, как это всегда бывает, отстегнулось в самый неподходящий момент, и низенький блюститель порядка, достав автоматический «стечкин», с непритворным изумлением изучал его. – Контрабанда? – прищурился третий вьетнамец, судя по более властным манерам – самый главный.    Лу Хань прижал ладони к лицу и едва слышно ахнул. – П-подождите… – дрожащим голосом протянул он. – Я… Я всё объясню!    Но местные полицейские не желали и слушать: они торжествующе переглядывались, предвкушая скорую премию за поимку контрабандистов. А если повезет, то это оружие можно будет продать на черном рынке. Ствол-то явно боевого образца, за такие платят в валюте!    ЧонДэ вздохнул и медленно осел на пол. Досадливо помотав головой, он закрыл лицо руками, всем своим видом олицетворяя вселенскую скорбь. Лу Хань в ужасе посмотрел на него, и с побелевших губ его сорвалось: «Неужели мы пропали?».    Но всё изменилось в десятую долю секунды.    Одним плавным движением агент выхватил из-под правой брючины небольшой пистолет, раздалось три громких хлопка, и местные служители закона синхронно свалились на пол, как подкошенные. Во лбу каждого из них образовалось по аккуратной дырочке.    Китаец сдавленно пискнул и отшатнулся, ударившись спиной о подоконник. Его затрясло, и он, обняв себя руками, склонился в три погибели. – Надо действовать быстро, – отрывисто вымолвил ЧонДэ, пряча пистолет обратно. – Собираемся и уходим немедленно! Я не знаю, кто именно навёл их на нас, но здесь уже небезопасно.    Лу Хань никак не мог взять себя в руки. Он старался что-то сказать, но смог выдавить только сдавленный стон, а потом начал судорожно всхлипывать. – У нас нет на это времени, – агент бросил на напарника сердитый взгляд. – Благодаря постоянному шуму, царящему в этой собачьей конуре, на выстрелы никто не обратил внимания, но вскоре та свинья, что вызвала копов, обязательно притащится посмотреть, что тут происходит, так что бери себя в руки поживее: я не намерен с тобой возиться.    Лу Хань с трудом разогнулся и, стараясь не смотреть на лежавших на полу мертвецов, сдавленным голосом спросил: – И как же мы теперь? – Меньше разговоров, больше дела, – ЧонДэ, порывшись в сумке, бросил коллеге маленький полуавтоматический пистолет. – Умеешь с этим обращаться? – Т-только в теории, – неловко поймав оружие, китаец с недоверием посмотрел на него, словно не понимая, что это такое. – К-как… – Заткнись, – последовал ответ.    Агент, быстро запихав в сумку оставшиеся вещи, набросил её на плечо и, подойдя к окну, распахнул створки. Перемахнув через подоконник, он осторожно встал на верхнюю часть навеса и, мелкими шагами добежав до края, сел на него, свесив ноги. – Поторопись, ты там! – сурово окликнул он товарища.    Китаец моментально послушался, выйдя из номера тем же путем. К счастью, окна выходили на заднюю аллею, где почти не бывало прохожих, но всё же поспешить не мешало.    Лу Хань шумно сглотнул, опустив глаза, и тут же об этом пожалел: хотя высота и была небольшой, голова у юноши тут же закружилась, и он схватился за стену, раскрыв рот и хрипя от ужаса.    ЧонДэ, с презрением посмотрев на двойного агента, лег на крышу на живот и медленно соскользнул вниз, повиснув на навесе на руках. Через секунду он уже стоял на земле, с нетерпением ожидая напарника.    Тот, как и следовало ожидать, спустился с куда меньшей ловкостью и, оказавшись на твердой поверхности, сильно покачнулся, но сотрудник Интерпола подхватил китайца, не дав тому упасть. – Быстро на пристань, – скомандовал полицейский, сжав локоть товарища. – Сядем на отплывающее судно и доберемся до Каяня, а там уже воссоединимся с остальными.    Агент отпустил Лу Ханя и решительно направился вдоль по аллейке. Китаец поспешил следом за товарищем, с трудом поспевая за спорым шагом Чена. Тот же шел, не оборачиваясь, и внешне он ничуть не отличался от множества моряков, спешивших в том же направлении.     Пристань встретила их характерной смесью запахов, обычной для таких мест: морская соль, рыба, специи, подгнившая древесина, сырость… За три дня, проведенных в этом приморском селении, ЧонДэ уже успел привыкнуть к этому аромату и потому, оказавшись у волнореза, с удовольствием втянул в себя этот напоенный странствиями воздух.    В конце концов, он ведь играл роль моряка, значит, в какой-то степени и сам стал моряком. Каждого агента тренируют таким образом, чтобы культивировать в нем тот самый актерский талант, когда полицейский настолько срастался с маской, которую ему приходилось носить, что та становилась неотличимой от настоящего лица.    Играешь роль бандита – будь бандитом.    Играешь роль священника – будь священником.    Это правило считалось одним из самых жестоких в жизни оперативных сотрудников Интерпола, но тщательно соблюдалось в силу способностей.    Неудивительно, ведь в ту организацию брали лишь лучших.    ЧонДэ деловым шагом прошелся вдоль пристани, высматривая корабль, готовившийся к отплытию. Ему нужно было судно небольшое, но всё же не слишком маленькое, чтобы можно было спрятаться и затеряться. Направление являлось не столь важным фактором; главной целью он считал убраться отсюда, а потом – из другого порта – добраться до Каяня.    Его выбор пал на среднего размера грузовой корабль «Святой Амвросий». Матросы как раз погружали на него деревянные ящики, на первый взгляд, набитые сеном. На самом деле, так перевозили местные фрукты – очень изобретательно и довольно практично.    Работало на корабле всего трое: капитан – высокий сутулый человек с изможденным лицом и куцей бородкой, а также двое его подручных, которые, судя по внешнему сходству, были братьями.    ЧонДэ сделал Лу Ханю знак приблизиться и указал в сторону «Святого Амвросия». – Поплывем на нем, – уверенно вымолвил агент. – Подожди, – китаец помотал головой. – Но… Нас же туда никто не звал… Кроме того, может статься, что судно вообще едет к черту на рога… – Нет, – твёрдо произнёс агент, опираясь спиной на высокую металлическую бочку, высившуюся посреди пристани, как памятник. – Они везут фрукты, а это – товар скоропортящийся, значит, в пути они пробудут недолго. А что насчет того, что не звали… Ну, нам, собственно, приглашение и не нужно.    Когда матросы загрузили на борт последний ящик, капитан направился к грузовику, на котором привезли фрукты. Из кабины вышел тщедушный старикашка в соломенной шляпе. Они стали о чем-то беседовать, и ЧонДэ, усмехнувшись, повлёк за собой своего напарника: это был потрясающий шанс, упустить который они попросту не могли.    Лу Хань полностью отдался воле своего товарища, в душе одновременно и восхищаясь им, и ужасаясь: этот агент так быстро забыл о том, что всего каких-то пять минут назад убил троих человек! К нему моментально вернулись обычные уверенность, хладнокровие, спокойствие и расчет.    Хотя, может, они и не покидали его сознания даже в те мгновения, когда были произведены роковые выстрелы…    Китаец успел уже тысячу раз пожалеть, что ввязался в это дело. Его пугала собственная участь, ведь если операция провалится, то его стопроцентно укокошат террористы. А эти сотрудники Международной Полиции и не подумают его защищать: судя по всему, человеческая жизнь при таких условиях ценится недорого.    Двойной агент вздохнул и вместе с ЧонДэ поднялся по трапу на палубу. Полицейский схватил Лу Ханя за локоть и повлёк в трюм, воспользовавшись тем, что матросы были чем-то заняты в носовой части судна. Китаец безвольно последовал за своим спутником, и скорости они уже стояли за стеллажом, уставленным коробками и тюками. – Помещение совсем маленькое, – досадливо поморщился Чен. – Значит, никаких удобств: придется ехать в скрюченном положении. – Но нас же не видно от входа, – развел руками его напарник. – Напрасно ты так считаешь, – фыркнул полицейский. – Присядь на корточки: скоро они придут закрывать люк.    Лу Хань подчинился, и вскоре они оба были надежно скрыты за здоровенными коробками с надписью «Кубинские сигары «Эвита Перон». – Да уж, тут целое состояние, – ЧонДэ ткнул пальцем в красочную этикетку, на которой дама в пышном платье и цветком в черных волосах плясала какой-то национальный танец. – Куба может преспокойно жить исключительно на экспорте таких вот штучек, при их-то цене.    Китаец покосился на прославленного борца с преступностью и неожиданно даже для самого себя спросил: – Как тебе это удаётся? – Что именно? – спокойно уточнил полицейский, вынимая из кармана мятный леденец и разворачивая фантик. – Существовать вот так, – голос Лу Ханя сорвался. – Ты только что убил троих, а теперь ведешь себя, будто ничего не случилось: обсуждаешь сигары, шутишь, ничуть не мучаешься угрызениями совести… Такое вообще возможно? – Как видишь, – пожал плечами ЧонДэ. – Кто-то не может позволить себе такую роскошь, как распускание соплей и скорбь над хладными трупами врагов. – Эти офицеры не были врагами, – бесцветным тоном возразил двойной агент, не глядя на собеседника. – А ты… – Давай обойдемся без нравоучений, хорошо? – раздраженно бросил полицейский. – Успех операции был поставлен под вопрос, и я расправился с помехой. Мы предпринимаем контртеррористическую операцию, потому сейчас для нас действуют законы военного времени. Тебе всё понятно?    Лу Хань ничего не ответил. Прислонившись к коробке, он обнял колени руками и закрыл глаза.    ЧонДэ тяжело вздохнул и, махнув рукой, зорко посмотрел в сторону входа в трюм. ***     Их плавание продлилось нескольким более двух часов, когда полицейский решил рассказать членам команды о том, что они везут гостей. Растолкав спящего Лу Ханя, он жестом показал тому на крышку люка. – Зачем? – шепотом спросил китаец. – А если они откажутся нас везти? – Не волнуйся, – агент жутковато улыбнулся, положив ладонь на пистолет. – На этот случай у меня припасена пара весьма серьёзных аргументов.    Лу Хань поморщился, но всё же пошел следом за товарищем.    Тот, открыв люк и ловко выпрыгнув на палубу, очаровательно улыбнулся ошарашенному капитану. – Не подвезёте? – по-английски спросил ЧонДэ, непринужденно опуская руку в карман наплечной сумки.    Этот жест не укрылся от внимания капитана, который, однако, довольно быстро пришел в себя. – Сколько? – спросил он, вынимая потухшую сигарету изо рта. – А разве вы не хотите побыть добрым самаритянином? - вопросом на вопрос ответил агент.    Бывалый моряк, склонив голову набок, внимательно осмотрел полицейского. – В семьдесят четвёртом я был в Бирме, – вымолвил он. – И там смерть постоянно дышала мне в затылок. А сейчас я увидел её снова, только на сей раз она пришла в военных брюках и серой фуфайке. Можете ехать, но я высажу вас при заходе в ближайший порт. Рассказывать об этом я, естественно, не буду: мне хочется ещё пожить на этом свете. – Договорились, – полицейский повернулся к Лу Ханю и приказал: – Ступай в радиорубку и стереги там передатчики; нам не нужно, чтобы кто-либо попытался связаться отсюда с сушей. – В этом нет необходимости, – покачал головой капитан. – Мои ребята не будут действовать без приказа. – Не сомневаюсь, – любезно произнес ЧонДэ. – Но всё же я бы предпочел перестраховаться. У моего напарника есть пистолет, и он прошел соответствующий инструктаж.    Моряк развел руками, решив покориться судьбе. Он раскрыл дверь капитанской будки и встал за штурвал, уверенно взявшись за ручки румпеля. – Через полтора часа заходим в Ттхиет, – бросил он через плечо. – Вот там и расстанемся. – Разумеется, – агент сжал ремешок сумки пристально глядя в спину капитана. – А потом вы о нас забудете. – Мне бы очень этого хотелось, – моряк резко крутанул штурвал вправо, – да вот, боюсь, не получится.     ЧонДэ решил промолчать, на всякий случай нащупав в сумке рукоятку пистолета. Он напрягся, готовый в любой момент атаковать, но этого не понадобилось: как и обещал этот морской волк, через девяносто минут «Святой Амвросий» причалил в небольшом тайском порту.