Забытый

       ЧонДэ и Лу Хань сошли в Ттхиете под гвалт чаек и хор голосов торговцев, наперебой предлагавших всем подряд непременно купить свой товар.    Как только нежелательные пассажиры оказались на пристани, судно немедленно отчалило. Капитан, стоя на палубе, молча смотрел на тех двоих, что вторглись на его территорию. Его поза с заложенными за спину руками отчего-то вызывала ассоциации с судьями, но безэмоциональное лицо, насколько китаец мог судить с такого расстояния, ничего не выражало.    А вскоре «Святой Амвросий» и вовсе скрылся из виду, превратившись в маленькую точку на горизонте.    Лу Хань поёжился, и, отыскав взглядом ЧонДэ, снова удивился непробиваемости этого человека: он, уже забыв о том жутком инциденте и опасном путешествии, которое им только что пришлось пережить, активно расспрашивал матросов, в изобилии присутствовавших на берегу, чтобы узнать, кто согласен везти их до Каяня.    И, видимо, его поиски увенчались успехом…    Чен разговаривал с двумя рослыми ребятами в одинаковых комбинезонах цвета хаки и синих футболках. Оба являлись европеоидами и общались на английском с той самой ленцой, свойственной народам, для которых этот язык считался родным.    Встретившись глазами со своим бледноватым напарником, агент поманил его рукой.    Китаец, подавив вздох, подчинился. – Это тот самый парень, о котором я говорил, – деловито вымолвил ЧонДэ, стоило только его товарищу подойти. – Он едет со мной. Лу Хань, это Шон и Майк из Дублина.    Двойной агент вежливо склонил голову, искоса рассматривая двоих ирландцев, которые, в свою очередь, беззастенчиво пялились на него.    Шон был чуть повыше, пожилистей и помоложе; его редкие белесые волоски плотно прилегали к черепу, а взгляд блеклых голубых глаз из-за светлых ресниц отличался неприятной пронзительностью.    Майку было лет сорок пять-пятьдесят. Крепкий мужчина с буйной рыжей с проседью шевелюрой и густой бородой, он улыбался, но в улыбке этой не было ни капли искренности и тепла. Кивнув своим новым знакомым, он неторопливо вымолви, указывая коротким пальцем на пристань. – Наша посудина зовётся «Канталлина». Сама она небольшая, но очень практично организована: вас будет где спрятать. Если пойдете сейчас, сможем расстараться и дать вам поесть. Капитан наш сейчас по делам в баре; отплываем через час.    ЧонДэ, сощурившись, приставил руку ко лбу на манер козырька и, найдя взглядом корабль, удовлетворенно кивнул.    «Канталлина» была, скорее, катером: маленькая, быстроходная, она производила впечатление почти воздушной легкости.    Агент покосился на ирландцев, стоявших в непринужденных позах, спрятав руки в карманы комбинезонов. Что-то в этих ребятах ему не нравилось, но выбирать не приходилось: в Каянь надо было попасть уже сегодня. – По рукам, – вымолвил, наконец, полицейский. – Сколько? – Тысяча, – лаконично ответил Майк, сплюнув через зубы. – Фунтов. По курсу можешь отдать в другой валюте. – Без проблем, – порывшись в сумке, ЧонДэ вытащил пачку американских долларов и, отсчитав нужное количество, протянул купюры ирландцу, остальное убрав назад. – Люблю деловой подход, – ухмыльнулся матрос, тотчас сцапав деньги и спрятав их в нагрудном кармане комбинезона. – Пошли, поднимемся на борт, молодчики.    И он первым пошел к «Каталлине», лениво глядя по сторонам. Полицейский и Лу Хань держались за ним, а замыкал шествие Шон, меланхолично что-то жевавший.    Поднявшись на борт катерка, Майк откинул крышку люка и комично поклонился. – Прошу вас, – вымолвил он, обнажая в улыбке желтоватые зубы. – Каюта готова. Условие: носа не высовывать отсюда, пока сами не позовем. До самого Каяня вам придется посидеть тут, чтобы не попасть на глаза капитану. – Отлично, – Чен первым спустился в помещение, затем помог китайцу, который ещё не совсем пришел в себя и потому владел собой куда хуже обычного.    А потом моряки закрыли люк, и оба пассажира оказались в почти кромешной темноте. ***  – И чего с этими двумя делать будем? – вполголоса протянул Шон, зевая во весь рот. – Известно, что, – хищно улыбнулся Майк, поглаживая бороду. – Ты видел ту очаровательную пачку денег у того, тощего? Поступим, как в прошлый раз: дождёмся, пока старик Маллиган ляжет спать – он всегда после бара пьяный, как свинья. Потом выманим тех двоих, дадим каждому по башке и за борт.    Его молодой коллега, задумавшись на несколько секунд, выплюнул жвачку прямо в море и потянулся. – Только деньги дели честно, – вымолвил он. – А то тогда ты себе заграбастал все побрякушки той дурищи, а мне достались только двадцать фунтов. – Не волнуйся, – второй ирландец покосился на крышку люка. – Всё будет, как в церкви.    Шон неожиданно хохотнул и направился к каютам. – Надо бы весла для шлюпок вытащить, – бросил он. – Сдается мне, скоро их нужно будет почистить. ***     ЧонДэ вцепился в ремешок сумки и терпеливо ждал, пока глаза не привыкнут к темноте.    Лу Хань о чем-то говорил, но прославленный агент не слушал: его куда больше интересовали собственные ощущения.    Что-то беспокоило сотрудника Интерпола; какая-то мысль сверлила его подкорку изнутри, заставляя инстинкты, отточенные за годы опасных операций, давать о себе знать громким голосом.    Поморгав, агент посмотрел наверх, с трудом различив крышку люка. Она была слегка вогнутой формы, поэтому открыть трюм с их стороны почти не представлялось возможным.     Значит, они заперты тут. – Ты слышишь? – чуть громче произнес китаец. – Мне надо в туалет. – И чего ты хочешь от меня? – фыркнул Чен, раздраженно хмурясь. – Постучи ребятам и попросись; может, они и сжалятся.    Двойной агент, с неприязнью посмотрев на напарника, медленно подошел к лестнице, очертания которой были едва различимы в полутьме. С трудом добравшись до верхних ступенек, юноша поднял было руку, чтобы постучать, как вдруг раздался оглушительный гудок, и судно начало двигаться. – О Боже! – Лу Хань судорожно схватился за верхнюю ступеньку. – Ты там поосторожнее, – безразлично бросил ЧонДэ, роясь в сумке. – Если упадешь, то может случиться трагедия.    Китаец лишь скрежетнул зубами. Дождавшись, пока ход судна выровняется, он медленно слез с лестницы и направился к самому дальнему углу трюма. – Будем надеяться, что наша дорога не затянется надолго, – бросил полицейский, взвешивая в руке пистолет. – Что-то не нравятся мне эти ребята.    Лу Хань проигнорировал эту фразу, стараясь держаться как можно дальше от агента, и последний хмыкнул: видимо, гибель тех троих копов повлияла на китайца куда сильнее, чем можно было представить.    Что ж, бывает.    Конечно, двойной агент – это весьма ценный кадр, но если понадобится пустить его в расход, то рука уж точно не дрогнет.    Эти крысы, работающие на два фронта, отличаются трусостью и с легкостью могут менять покровителей, если припечет. Вот и этот Лу Хань тоже уже раздумывает над тем, чтобы и в самом деле перейти к экстремистам.    Ну уж нет, приятель. Только попробуй предать команду, и ты тут же окажешься нашпигованным свинцом.    Но с китайцем можно было разобраться и попозже; сейчас перед ними стояла совсем другая проблема – те два ирландца.    Опыт подсказывал ЧонДэ, что эти люди задумали недоброе, но сейчас, в данный момент, он ничего не мог поделать.    Отлично, в таком случае, придется ждать подходящего случая.    И агент, привалившись спиной к какому-то мешку, закрыл глаза и задремал.    Лу Хань, подойдя ближе, прислушался к мерному дыханию своего спутника. В полутьме, нарушаемой лишь жалкими отсветами, проникающими через небольшое круглое окошко под самой палубой, было сложно различить черты лица, но двойной агент отчего-то решил, что к полицейскому лучше не подходить близко. Ему казалось, что Чен напряжен каждую минуту своей жизни, и испытывать его терпение – это как дразнить гремучую змею палкой.    Поэтому китаец, устроившись между двумя высокими заколоченными деревянными ящиками, подтянул ноги к подбородку и попытался последовать примеру ЧонДэ.    Ему удалось подремать, но недолго: через полчаса люк открыли, и Майк скользнул внутрь, одной рукой хватаясь за лестницу, а другой – прижимая к груди небольшую картонную коробку. – Я тут подумал, – ирландец ловко спрыгнул с предпоследней ступеньки и, улыбаясь, подошел к пассажирам, – вы оба, должно быть, голодны. Ехать-то нам ещё долго, а шанса покормить вас у меня может больше не представиться.    ЧонДэ открыл глаза и потянулся. – Как вы заботливы, – с едва различимой иронией отметил он. – Тут немного, – проигнорировав эту сентенцию, матрос поставил коробку на пол перед полицейским. – Пара сэндвичей и бутылка воды. На большее, ребята, и не рассчитывайте: сами понимаете, нас тут контролируют. – Нет проблем, – Чен поднял уголки губ; глаза его при этом оставались серьёзными. – Нас всё устраивает. – Вот и хорошо, – Майк склонил голову. – Я скажу вам, когда мы будем причаливать к Каяню.    Моряк развернулся и быстрой, типичной для людей его профессии походкой направился к лестнице. С легкостью преодолев её, он водрузил крышку люка на место, и трюм снова погрузился в ставшую уже привычной полутьму. – Как раз вовремя, – вымолвил Лу Хань, зевая. – Я, признаться, проголодался. – Что ж, очень жаль, – жестко заметил Чен, – так как ты не сможешь поесть до самого Каяня. – О чем ты? – поднял брови китаец. – Они же принесли нам... – Я не доверяю этим людям, – обрубил собеседника агент. – И тебе не советую.    Он открыл коробку и, взяв оттуда два бутерброда, чуть раскрошил их. Затем, встав и дойдя до дальнего угла трюма, бросил еду там. Вернувшись на место, ЧонДэ вытащил бутылку с водой и потряс. Хмыкнув, он отвинтил крышечку и понюхал содержимое. Поморщившись, он вылил воду за ящики, у которых сидел Лу Хань. – Превосходно, – ледяным тоном процедил китаец. – Теперь у нас нет ни еды, ни питья, а ехать ещё долго. – Не волнуйся, – сотрудник Интерпола хрустнул пальцами и улегся прямо на пол. – Сдаётся мне, нас выпустят отсюда куда скорее, чем мы рассчитывали.    Двойной агент вздохнул и отодвинулся от напарника ещё дальше. Этот человек не на шутку пугал его, особенно после... Лу Хань скривился, словно от боли, и потряс головой, отгоняя от себя непрошеные мысли. Не вспоминать о трёх безжизненных телах на полу дешевого номера во вьетнамском приморском трактире, не думать о том, что сделал этот жуткий субъект...    Китаец искоса посмотрел на ЧонДэ и с удивлением заметил, что тот снова закрыл глаза. Странно, если учитывать, что он не доверял ирландцам: куда логичнее было бы бодрствовать...    Пожав плечами, двойной агент прислонился плечом к ящику и снова постарался последовать примеру Чена.    Примерно через полчаса люк снова открылся, и по ступенькам, стараясь двигаться бесшумно, спустился Шон.    Матрос зачем-то сжимал в руке деревянное весло, а на лице его играла хитроватая усмешка, ничуть не красившая его бесцветные черты.    Ирландец, подойдя к гостям, наклонился над коробкой и удовлетворенно кивнул, обозревая крошки от сэндвичей и пустую бутылку из-под воды. Повернув голову и посмотрев на ЧонДэ, Шон несколько секунд постоял без движения, а затем, приблизившись, с силой пнул корейца по ребрам. – Всё в порядке, Майк! – крикнул моряк. – Эти идиоты приняли ту дрянь и теперь спят! – Замечательно! – раздалось с палубы. – Кончай с ними!    Шон сдавленно хихикнул и занёс весло высоко над головой агента Интерпола. – Вот тебе и конец приключился, тощий, – зло процедил ирландец. – На твоём месте я не был бы в этом так уверен, – ответил Чен.    Глаза матроса удивленно расширились. Прежде чем он успел овладеть собой, сотрудник Международной Полиции открыл глаза и резко саданул моряку по правому колену.    Шон издал звук, напоминавший змеиное шипение, и, крепче сжав рукоятку весла, попытался ударить противника, но ЧонДэ, быстро вскочив на ноги, схватил ирландца за запястье и дернул на себя, ребром другой ладони рубанув его по горлу, чтобы тот не смог позвать подельника на помощь.    Матрос захрипел, выпустив своё орудие и схватившись за шею, но кореец не дал ему передохнуть. Нанеся удар по другому колену и заставив противника рухнуть на пол, агент зашел тому за спину и резким, четким движением повернул его голову налево. Раздался отвратительный хруст, и тело моряка обмякло.    Лу Хань, всё это время сидевший между ящиками, не шелохнувшись, застонал сквозь зубы,борясь с подступившей к горлу тошнотой. – Опять... – прошелестел он. – Только не снова... – Ты ослеп?! – раздраженно бросил Чен, зло пнув труп Шона в бок. – Этот молодчик собирался нас прикончить. Возьми себя в руки: нам нужно справиться ещё с его подельником.    Китаец с трудом поднялся и, еле перебирая ногами, пошел за ЧонДэ, который, подхватив оброненное матросом весло, уверенно направился к лестнице.    Чен поднялся на палубу и осмотрелся. Они плыли в открытом море, но Майка нигде не было видно. Скорее всего, моряк ждал своего сообщника на корме.    Что ж, сейчас ему будет славный сюрприз.    Сняв наплечную сумку и отдав её Лу Ханю, агент быстро направился к задней части палубы корабля.    Второй моряк и вправду обнаружился там: он стоял у перил, облокотившись на них, и смотрел вдаль. – А я считал, что служба на судне – это сплошные трудовые будни, – ядовито заметил полицейский.    Майк обернулся; выражение изумления, смешанного с ужасом, лишь на мгновение промелькнуло на его лице: ЧонДэ нанёс веслом страшный удар, и ирландец, смешно взмахнув руками, полетел за борт. – Отлично, – кивнул Чен, выбрасывая орудие следом за жертвой. – Второго туда же.    Он вернулся к трюму и отрывисто приказал китайцу помочь, и тот с явной неохотой подчинился. Вместе они с довольно заметным усилием вытащили тело Шона из трюма и сбросили через перила в море. – Так, – агент отряхнул ладони одну о другую и деловито упер кулаки в бока. – Теперь нам нужно каким-то образом направить эту посудину в Каянь.    Лу Хань открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг его лицо побелело пуще прежнего, и он указал на что-то, находившееся за спиной у полицейского.    Последний обернулся.    За ним стоял пожилой человек в форме капитана, но без фуражки. Седые лохмы торчали во все стороны, а во рту он держал курительную трубку.    Смерив двоих азиатов пронзительным взглядом, этот человек спокойно спросил: – Кто вы, черт возьми, такие, ребята?