Третий
— Пообещай… Снег так ослепителен! Его вид пронзает и сетчатку, и вообще всё, что я представляю из себя. Тысячи иголок белизны, рассыпаясь, задевают самые потаённые пучки моих нервов. Отшатнувшись, я приставил руку к глазам, чтобы защититься от снежной слепоты, и услышал отчетливый стук костлявых фаланг о голый череп. Тело стало таким лёгким. Картинка воспринимается зрачками в обеих глазницах. Голова цела: ни трещины. Я снова слышу сопение мира. Множество звуков окружают меня. Гам, доносящийся из города, шум хвои, вой сквозняка и всхлипывающий голос из-за двери, в которую я упираюсь спиной. — Т-ты обещаешь? Обещание. Сегодня я дал его Ториэль, что обитала в развалинах собственного материнства. Тогда я не знал об этом. Тогда я не знал, к чему приведёт моё невмешательство в действия человека. Тогда я был нормальным… Меня вернуло на восемнадцать лет назад. В счастливом и здоровом Подземелье я снова обрёл настоящий облик, но остался болен душой. Белая Фриск немного подлатала её для меня да отпустила с Богом. — Т-ты слышишь? Слышу, старая карга. Сейчас я слышу как никогда лучше. Просишь меня не трогать человека? Заклинаешь. Заставляешь дать обет… Эгоистичная матерь. Подумала ли ты о своём народе? О том, что ждёт нас за дверью будущего? Хотя ты и не можешь этого предугадать… Почему я требую от тебя понимания? — Друг мой, постучись, чтобы я знала, что ты здесь. Постучаться? Разве только шутки ради. Но мне сейчас не до шуток. И не знаю, когда будет до них. Я бы хотел увидеть брата. Да. Мне определенно полегчает, когда я встречусь с ним. Восторженный голос, прикрытый напускным официальным тоном, попросит меня откалибровать головоломки. А я пожму плечами в ответ. Я отстранился от двери, засунул уже непривычные костлявые руки в карманы и осторожно зашагал по мягкому снегу. Прочь от проклятого обещания. С той стороны доносится смирённый голос: — Ты правда ушёл. Наверное, тебя позвало срочное дело… Судорожный вдох. Мягкие лапы бывшей королевы, наверное, уже ступают по камням Руин, покидая закрытую дверь, через которую мы когда-то обменивались шутками.***
Теперь не верится, что прошло столько лет… Не верится, что белый снег превратится в тёмную кашу. Запах пряностей и выпечки, наполняющий Снежнеград, поглотит вонь грязной смерти. От вездесущей пыли станет тяжело дышать. Станет невозможно верить. Однако Белая Фриск подарила мне шанс предотвратить это. Не обременённый обещанием, я запросто расправлюсь со здешней Восьмой. Буду сражаться с ней, пока та не устанет возвращаться. Заберу её душу и принесу Азгору. Пускай Папирус и расстроится поначалу: как же так, он не встретился с человеком и даже не имел возможности опробовать на нём свои ловушки! И тогда я скажу ему: бро, мы выходим на Поверхность, там этих людей — миллиарды. Брат снова станет весел, хотя и поворчит немного. Мои страшные воспоминания скрасит новая жизнь. Да, лучшая развязка. Кажется, это дитя равнодушия уже должна покинуть материнское гнездо. Следы есть. А за цепью маленьких отпечатков тянется лишь зачаток того аромата, который испускала Белая Фриск. Эта девчонка обошла ветку. Ветка, целёхонькая, покойно лежит на снежной тропинке. Интересно, Восьмая пожалела её или просто не обратила внимание? А я, пожалуй, наступлю. Хруст станет моим первым предупреждением. Услышав короткий вскрик сухого дерева, придавленного моей ногой, девчонка обернулась. Я тут же переместился в рощу, чтобы продолжить наблюдение. Моя Восьмая такая же, какой я её помню восемнадцать лет назад. Пострелёнок с нездоровым цветом лица. Она держит в руке палку, водит её концом по снегу, то ли со скуки, а то ли оставляя пометки для себя. Предприимчиво. Девчушка повертела большой головой и, пожав плечами, направилась далее в город. Однако в её глазищах на секунду блеснула знакомая синева… Я застыл, скрытый еловыми тенями. Передо мной встал образ Белой Фриск — девушки, что может расцвести из семечка, которое я собираюсь сейчас уничтожить. Так нежна, так тепла, полна зрелой любви. Молочными руками она гладит мою голову, прижимает к мягкой груди, а её розовые губы накрывают моё темя и шепчут моё имя. Так бы она принесла мне покой… Она поделилась со мной большей частью души. Может, она хотела, чтобы я… не убивал эту Фриск? Если монстры станут небезразличны ей, то я рискую погубить родственную душу. Чудесные воспоминания Белой никогда не будут моими настоящими воспоминаниями! Или я зря надеюсь? Я устал обманываться надеждой… Если эта девочка пройдёт мимо, как прошла восемнадцать лет назад… Король будет убит. Королева — сослана. Начнется террор Андайн. Голод. Болезни. Безумие. Смерть брата. Моя смерть. Выбор крайностей. Мы с этим маленьким человеком в полосатом свитере либо друзья навек, либо враги. Она может стать или моим счастьем, или моим проклятием. Я снова могу быть обласкан молочными руками. Или буду лежать лишь на берегу памяти об этих руках, с вечным вопросом: «А вдруг она бы вернулась?» «А вдруг я убил часть её самой? Белой…» Клянусь её воспоминаниями, было бы куда проще, если б эта Фриск убивала. Тогда я бы расправился с ней без сожаления… Но восемнадцать лет назад никто не погиб. Она — либо ключ. Либо замок. Путеводная звезда. Или испорченный компас. Пульс жизни. Или погибель?.. Я иду за девчонкой по пятам. Она уже услышала мои шаги и остановилась. Почти достиг её. Что выбрать? Она прямо передо мной, но не решается обернуться, хотя наверняка чувствует тяжёлое дыхание на своём затылке. Я нащупал в кармане подушечку для нелепого розыгрыша. Понаблюдаю за ней немного и решу. Рука дрожит. Но слова, которые я когда-то запомнил на всю жизнь, срываются так легко: — Человек. Неужели ты не знаешь, как встречать нового приятеля? Повернись и пожми мне руку.Санс
Фриск сознательно отказалась возрождаться, чтобы отдать свою силу нам. Оказавшись в Снежнеграде в своём настоящем обличие, я сразу же телепортировался к пропасти Эботт. Золотые цветы на лужайке были немного примяты… Значит, Фриск уже упала. Необходимо в срочном порядке отыскать её. Она больше не умрёт. Пускай это уже не та Фриск, с которой я дружил девять лет, которую полюбил и которая отдала жизнь, чтобы исправить ошибки наших миров, но девочка, что оказалась здесь теперь… Девочка, решительная в стремлении подружиться с нами. Девочка, которую я нашёл в Руинах, тренирующуюся на манекене в навыке переговоров… Эта девочка — наверняка часть моей Фриск. И я позабочусь о ней. Она не знала, но именно мои кости защищали её от атак монстров. Я вообще старался себя никак не выдавать, чтобы её детское испытание Решимости было пройдено. Сама Фриск не нападала. Лишь подбирала слова или жесты. Увидев её беззлобные намерения, противник сдавался и отступал, оставляя немного монет. Это малая. Неуклюжие движения, семенящая походка, лицо словно бы жёлтое — возможно, что она недавно переболела. И, кажется, она глубоко переживала о чём-то. Девять лет назад я не обращал внимания. Тогда я думал, что чем скорее она умрёт, тем спокойнее мне станет. Я наблюдал за такой уже забытой мной Фриск и не мог поверить в то, что сделает с ней время. Хотя стоит хвалить Ториэль. Она хорошо постаралась, чтобы эта зачуханная малышка стала потом такой красивой и здоровой. Я показался ей на глаза как положено, в том же самом месте, возле ворот, брусья которых Папирус сделал слишком широкими, чтобы кого-то задержать. Сказал те же слова. Так же протянул ей руку и прикрепил к ней подушку с сюрпризом. Всё прошло хорошо. По весёлым проблескам в синих глазах я понял, что малая хотела рассмеяться, но, наверное, постеснялась. — Я Санс. Скелет Санс. Она не назвала своё имя. Или же пока не могла вспомнить его. А может это я не давал ей и слова вставить. Жуть как волновался, что она начнёт бояться меня, хотя и знал — этого не произойдёт. Я продолжал держать шутливый тон. Предложил ей спрятаться за лампу подходящей формы. А когда пришёл Папирус, я перебросился с ним парочкой отвлекающих фраз, которые, готов заверить, расположили Фриск к нам ещё больше. Ничего не менялось в её путешествии. Только теперь красная душа постоянно находилась под моей незримой защитой. А так, малышка сама провела «сражение» с Папирусом, а затем сходила с ним на свидание. Негодники, хех! Она сама скрывалась от копий Андайн в зарослях Водопадья. Проходя мимо светящихся табличек с нашей историей, она приподнималась на носках, чтобы прочесть. Однако не я один следил за малой. Иногда из-под земли появлялся бедняга Флауи, но ненадолго. Цветок боялся быть замеченным. Тем не менее, я ещё несколько раз встречался на её пути. Разговор в баре, шутка с телескопом, отвлекающий манёвр для Андайн, продажа хот-догов — всё это было. Я знал, как остро Вселенная реагирует на изменения в заданной цепи событий, поэтому старался действовать по тому же сценарию, чтобы не изменять своё будущее. Я делал это скрытно и даже играючи. Так спокойно на душе мне не было очень давно. Должно быть, взрослая Фриск хотела исправить в моей судьбе именно это… Перед тем как девчушка отправилась на сражение с Меттатоном, я провёл её в ресторан МТТ Курорта. Фриск выглядела свежей и вдохновлённой. Решимость наполняла её, легким румянцем проступая на щеках. — Ну что, малая, ты, должно быть, воодушевлена своим приключением? Понимаю, хех. Если честно, я тоже. Нет, не твоим приключением — хотя и им тоже. Своим. Но что было у меня, я тебе не скажу. — Я рассмеялся. — Зато, пока ты ешь этот гламбургер, могу поделиться одной милой историей, которая должна тебе понравиться. И я поведал ей о леди у входа в Руины. И об обещании… В момент рассказа я понял, что в этом таймлайне ничего не обещал Ториэль, так как сразу бросился искать Фриск. Это позабавило меня. Некоторые вещи исполняются лучше и легче без чувства обязательства. Одно я решил опустить, ибо в той угрозе больше не было правды, хотя моей Фриск пришлось когда-то услышать её. Малая отложила бургер, вытерла рукавом свитера запачканный в блёстках рот и сказала: — Значит… ты защищал меня? — Я такого не говорил. — Упершись локтем в столик, я с улыбкой произнёс: — С монстрами ты сама сражалась. «Сдруживалась» точнее, хех. — Но я ни разу не поранилась, — удивленно пролепетала девочка. Я пожал плечами и многозначительно подмигнул: — Вот уж не знаю… Может, ты родилась под счастливой звездой? Фриск замолчала, некоторое время смотря на недоеденный гламбургер. Я же сидел, прикрыв глаза, и ждал, когда она подкрепится. Но вдруг с её стороны прозвучал короткий всхлип. Я почувствовал себя нелепо. Почему она плачет? Потянувшись к салфетнице, я вытащил несколько бумажных платочков и подал их девочке. — Эй-эй! — мягко позвал я. — Что случилось? Она довольно громко высморкалась, чем привлекла внимание посетителей ресторана, но нам было всё равно. Спрятав использованные салфетки в карман комбинезона, дрожащим голоском и потоком детских мыслей Фриск выдала: — Санс… Все тут такие добрые. И злых можно сделать добрыми. Хотя Андайн совсем не злая. И даже не страшная. У неё чай вкусный. И она умеет играть на музыке... — Она всхлипнула, а я не сдержал улыбки. Так забавно порой изъясняются дети. — Злые так не делают. А ещё она очень любит Папируса. Монстры говорят, что моя душа освободит всех. И на тех табличках я прочитала о том, как вам хочется на Поверхность. Но все выбирают дружбу. И ты защищаешь меня, хотя врёшь, что ничего не делаешь! А я ведь обидела маму Ториэль, когда ушла от неё. Но в Руинах было так грустно. Маме тоже. Там в комнате лежали ботиночки. Как раз на меня… Но мама совсем одна. Совсем-совсем. А я ушла… Бросила её. Одну. И может кого-то наверху бросила. Я ничего не помню. Мне из-за этого страшно. Вдруг я была плохим ребёнком? Вдруг я делала гадости? Обижала? Врала? Может, я уже умерла?.. Монстры — это ангелы. А ты — мой ангел-хранитель? — Скелет-хранитель, поправочка. А нимб и саван в стиральной машине. На этом моменте она звонко рассмеялась, хотя слёзы продолжали течь вдоль её щёк. Я дал ей время успокоиться и, положив ладонь на скатерть, мягко стучал костяными пальцами по столу. — Ты ведь читала пророчество на тех табличках в Водопадье? — уточнил я. — И о Руне Дельта у Герсона спрашивала? Фриск кивнула. — Тогда какие разговоры об ангелах, малая? Это всё легенды да сказки. А мы все вполне себе живые. — Я оттянул ворот футболки, оголяя ключицы. — Не смотри на то, что я состою из одних лишь костей, хах! Я жив. Ты жива. Мы все живы. Никто из нас не знает, какой ты была до падения. Ты и сама этого не знаешь. Что из этого следует? Девочка в задумчивости приложила палец к губам но, поразмыслив, всё же пожала плечами. — Когда мы не знаем будущего, что обычно и случается… — Я весело хмыкнул. — Мы просто живём в настоящем и иногда обращаемся к нашим воспоминаниям, как к инструкции. Ты так не можешь. Твоя инструкция потерялась. Значит всё, что остаётся тебе — жить именно сейчас. Ловить момент. Быть настоящей, малая. Поступать, как велит твоя душа, а она велела тебе подружиться с нами. Ты создаёшь для себя новую инструкцию. Мы были такими разными… Мои слова так сильно противоречили мне самому. Я знал возможные исходы. Чётко представлял то, что ждёт нас в ближайшие девять лет. Проживал этот период второй раз. Я никогда не жил настоящим, никогда не чувствовал мгновения, которое называют «сейчас». Но наставлял девчушку именно на этот путь. Нет, лицемерие точно никуда от меня не денется. А нужно ли избавляться? Сомневаюсь. — Не переживай. Я уверен, что ты не была дурным ребёнком. И человеком плохим не вырастешь. Ты сделаешь много хорошего и… Кто знает, может ты разобьёшь законы Мироздания, чтобы осчастливить всех, кого любишь? Звучит неплохо, да? Наверное, она уже не понимала меня, но ничего не говорила. Просто я лелеял надежду на то, что часть моей Фриск услышит эти слова… — Ты веришь в Бога, малая? — вдруг спросил я, хотя детям нельзя задавать такие вопросы. — Дядя с длинной бородой, который следит за нами с неба? Я могу очень хорошо представить его. — Фриск снова рассмеялась, должно быть, вообразив того «дядю» верхом на облаке. — Наверное, верю. А ты? — Я знаю, что он есть, но не особо хочу доверять ему, — легко бросил я без привычной улыбки. — Ты всё знаешь, — тихо произнесла девочка, будто выдавая большой секрет. А затем добавила ещё тише: — Может, ты сам — Бог? Она так внимательно смотрела на меня, и на секунду я увидел в её глазёнках проблеск взрослой Фриск. Это кольнуло моё сердце… Я вспомнил её трепетный взгляд на выпускном вечере. Такой же. — Бог плохих шуток, если только. — Я указал на гламбургер. — Доедай. Тебе понадобятся силы для дальнейшего пути.***
Время понеслось вперёд. Его невозможно было ни остановить, ни замедлить. С каждым годом оно только ускоряло свой бег, поскольку я жил, соразмеряя прошлые и грядущие дни с сегодняшним. Не стоит сомневаться, что малая освободила нас. Что Папирус увидел Солнце. Что первым делом я купил ему красную машину с откидным верхом. Что Азгор и Ториэль сошлись и официально удочерили Фриск. Что люди были шокированы нашим появлением в городе… Всё повторялось. И наша мутация тоже… Хотя я уже проходил через эти муки, но даже так переносить их было не легче. Острую боль причиняло осознание причины этой аномалии. Через восемь лет воронка в мир Желтозуба появится снова. Нужно быть готовым. Фриск росла. Училась, заводила новых друзей, но никогда не забывала о нас. Обо мне. Малая проводила в нашем с Папирусом доме очень много времени. За советом или поддержкой она по-прежнему обращалась ко мне. Я снова стал для неё авторитетом, а она — моей надеждой. Я дал ей всё, что мог, и всё из этого я ХОТЕЛ дать. И в том числе своё согласие сопровождать её на выпускном вечере через несколько лет. В этот раз я не пропустил вопрос мимо ушей, но ножки повзрослевшей Фриск были такими же… привлекательными. Я снова наблюдал это прекрасное цветение платонического чувства. Из пепла горечи и тоски вырос новый цветок и восстала обновлённая птица-феникс, озаряя пламенем своего пера весь мой небольшой мир. Наступило застойное время её колебаний. Эта малышка шла по праведной тропе, следом за своей прошлой жизнью, словно моя Фриск нарисовала для неё белой краской стрелки на придорожных камнях. Она любила меня и была любима мной. Вот и дошла она до последних чисел июня того года. Восемь лет я ждал этого момента. Восемь лет я доставал его из чердака прошлой жизни, чтобы вспомнить и прочувствовать снова. Это день, когда небо подарило земле по-настоящему королевский ливень. Это день, когда Фриск сказала, что любит меня не как друга. Эта минута, когда я поцеловал её, чтобы она не плакала и поняла мою любовь. Так прошло семнадцать лет после её смерти.***
Не проходило ни дня, чтобы я не задумался о нависшей беде… Хотя, может это и не было бедой. Скорее запрограммированной данностью. Повторюсь, Вселенная не терпит нарушений в цепи событий, но судьбу можно провести. Я вспомнил слова Желтозубого, произнесённые над телом умершей Фриск. Довериться ли ему?.. — Санс, посмотри, что я нашла! Я стоял в гостиной, когда Фриск спустилась по лестнице, с радостной улыбкой на лице встала напротив меня и легко покружилась. Она была в старой белой сорочке… Меня растащило на частицы и тут же собрало обратно. В грудь ударил стремительный поток воспоминаний и чувств, скорби и радости, а в глазах заплясали огни. Она… Она стоит передо мной. Такая же, какой я запомнил её в прошлой временной линии. Не она. Но она. Такая ясная и белая, как снег в мире Желтозубого, как мои кости. Сама Мёртвая. А воспоминание — такое Живое. Вот и я поймал настоящий момент. — Санс? — переспрашиваешь ты. Потом ещё несколько раз зовёшь меня по имени. Приближаешься, беспокойно смотря в лицо, прикасаешься пальцами к груди, где учащённо бьётся моё сердце. А затем подставляешь плечо, в которое я безбоязненно, совершенно чисто, без оглядки на последствия, плачу и смеюсь. Как ты, должно быть, удивилась! Готов спорить, даже Папирус, прибежавший из кухни с черпаком в руке, не ожидал застать подобное. — Ха-ха! — Одной рукой я прижимаю малышку к себе, второй — стираю слёзы, а грудная клетка и плечи сотрясаются от смеха. — Фриск, какая ты красивая, хах! Какая же ты красивая! Как ты выросла… Как же я люблю тебя. Я произнёс это впервые. Пусть часть тебя, сохранённая в ней, услышит это. — Не делай так, Фриск. Больше никогда так не делай. Говори мне всё, что тревожит. Прошу, не будь как я. — Санс, что ты… — Фриск умолкла. Подождала немного, а затем расслабилась и нежно провела рукой вдоль моего затылка, тихо добавив: — Ну-ну, я тоже люблю тебя. Мне было так тяжело. И так же хорошо. Подошёл брат. Вместе с малышкой я оказался заключён в его крепкие объятия. И никто не нуждался в объяснениях.***
Я решил сам перебросить её в параллельный мир. Сразу в Снежнеград, чтобы ей не пришлось умирать в Руинах. Это и сохранит баланс событий, и… исполнит желание Фэлла. Мне было жутко от подобного риска, однако я чувствовал, что так нужно. Но Время… Время снова встаёт поперёк моей дороги. Фриск попадёт в прошлое, но в тот же час, в какой её и утащит. Я не уверен, что мой двойник будет проходить мимо той рощи столь глубоким вечером… Здесь нужна предельная точность. Малышка окажется в Руинах в одиннадцать вечера, а встретится с Желтозубым примерно в одиннадцать утра. Расстояние от события до события — двенадцать часов. Я всё ещё чувствовал силу моей Фриск в своей душе. Оставалось совсем немного, но я хранил её на крайний случай. Вот он и настал. Можно изменить восприятие времени малышки, пока та будет перемещаться по коридору между мирами. Я сам создам его, поэтому смогу проконтролировать. Двенадцать часов пролетят для неё как один миг. Мне главное оставаться в сознании. Моё восприятие текущих минут замедлится в два раза. Двенадцать часов будут идти как двадцать четыре. Но это невеликая цена за подобный трюк.***
Тик-так. Тик-так. Тик-так. Она встаёт из-за стола. В её движениях — суета, в её глазах — озабоченность. — Ой, чуть не забыла закрыть сад, — говорит она, направляясь к выходу во двор. — Сейчас вернусь… — Стоять. Я с мягкой улыбкой смотрю на неё, но прищуриваю глаза. Фриск знает, что я делаю так, когда серьёзен. — Какой сейчас месяц? — Эм… — Фриск мнётся. Не понимая, зачем я спрашиваю, она неуверенно произносит: — Декабрь. — И ты собираешься выйти на улицу в декабре вот так? — Я осматриваю её с головы до ног. — Са-а-анс, — добродушно заметил Азгор. — Ты же знаешь, что здесь плюсовая температура даже зимой держится. — Да, но ночи довольно прохладные, — настаиваю я и поднимаюсь с дивана. — Малая, накинь шарф и обуйся. Думаю, Желтозубый даст ей свой пуховик. Все смотрят на меня недоверчиво. Тогда я пожимаю плечами, сам беру Фриск за руку и веду её в прихожую. — Да я бы буквально на одну секундочку вышла, — с весёлым лицом твердит она, натянув третий слой длинных носков и шнуруя ботинки. Я с усмешкой подумал о длине этой «секундочки» в предыдущей жизни и, протянув ей полосатый шарф, так же весело ответил: — Сохраняй Решимость в сердце, а нос и ноги — в тепле. Во двор мы вышли вместе.***
Когда я вернулся, Ториэль, не увидев Фриск рядом со мной, забеспокоилась. Но я ответил, прежде чем королева начала задавать вопросы: — Подружка мимо пробегала. — Я пожал плечами. — Сказала, что дело очень срочное: Лори бросил её парниша. Собираются устроить девичник в поддержку разбитого сердца. Малая извиняется, что пришлось так сорваться. Вернётся завтра после двенадцати. Ториэль растерянно посмотрела на мужа и покачала головой, сочувствуя «несчастью» Лори. — ОХ, ЭТОТ ПАРЕНЬ ЛОРИ! — Папс сердито стукнул кулаком по столу и воскликнул: — ТАК И ЗНАЛ, ЧТО НЕ СТОИТ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ. — Ты его никогда не видел, — заметила Андайн, потрепав волосы моему брату. Но тот оставался невозмутим в своей сердитости. — Я ПРОСТО ПРИГОТОВИЛСЯ, ЧТОБЫ НЕ РАЗОЧАРОВАТЬСЯ СЕЙЧАС ТАК СИЛЬНО! — Это д-довольно разумно. — Альфис одобрительно покачала головой, и круглые очки неловко съехали на её нос, отчего Андайн захихикала. Довольный Азгор сделал глоток чая из большой чашки, пробасив: — Хорошо, что Фриск гото…ва… сра…зу… бежа-ать… на-а… по-омо-о-ощь дру-у-у-у… Время стало замедляться. Кисельный воздух задерживал каждое движение и слово, которое произносили мои друзья. Всё тускнело. Такую беседу точно нельзя назвать оживлённой, но я присел на диван с абсолютно блаженной улыбкой. Как же я был доволен. Удивительно, но я нашёл способ немного обмануть Время и отыграться за всю ту дрянь, что оно мне подкладывало. Теперь это я насильно удерживал его. Удерживал от прикосновения к разуму малышки. Я сцепил пальцы в замок и мысленно стал считать свои собственные секунды. Что ж, приятель, посидишь пока в моей комнате. Думаю, тебе это не в тягость, хах.Фэлл
Кто бы знал, что жизнь в Подземелье изменится НАСТОЛЬКО, стоит мне взяться за себя. Вот какую судьбу подарила мне сахарок. Я и Папирус стали не разлей вода. Брат глубоко уважает меня. Я помогал ему в тренировках: вместе мы отрабатывали владение магией, вместе учили устав. Ну, я не учил, но проверял, как знает его Папирус. Брата быстро приняли в гвардию. Даже быстрее, чем в прошлый раз… Чего-то моя поддержка да стоит, хах! Я уже не просирал в баре все деньги, время и здоровье. Не нарывался на неприятности, не клеился к девочкам и даже скорешился с Догго. Костяные сигары — это вещь! Гриллби получал оплату заказа вовремя, но иногда я по приколу просил его записать всё на мой счёт. Конечно, я не стал праведником. И никогда не стану. С нашим-то миром, это, пожалуй, хуже, чем тот забулдыга и болван, которым я был. Хорошенького понемножку. Не всем нравится, когда ты говоришь в морду всё, что думаешь. Или когда бьёшь в эту морду кулаком, потому что она над тобой посмеялась. Лучше поржи вместе с ней и угости бокальчиком пива. Нужно отдать Первому должное. Его терпение стало для меня неким примером, что ли… Я отношусь к жизни проще, но с плеч ответственности не снимаю. Тем более не перекидываю её на брата. Решение уйти из инженерии я принял самостоятельно, потому что хотел заняться собственными исследованиями и дать дорогу молодому, более перспективному учёному. Альфис была очень удивлена, когда я пожелал ей успеха на новой должности. Жизнь легче, но вот жить… Жить мне было трудно. Я тосковал как ненормальный. Иногда мне казалось, что я слышу тёплый голос Фриск, мельком вижу подол белого платья Фриск, чувствовал нежный запах Фриск… Фриск. Фриск. Фриск. Она была везде. Везде и всюду. В каплях на запотевшем зеркале. В отражениях глаз. В больших сугробах. В тусклых небесах. В пустоте моих пальцев. Мысли о ней плющом обвивали рёбра, расцветая в бутоны, что испускали дух непримиримой тоски. Их запах так тяжёл. Не проходило ни дня, чтобы я не подумал о своей голубушке, о том, как она дышит в своём мире. Со своим Сансом. Ночью тоже не было покоя. Во сне я забывал реальность и бежал за образом девчонки. А если догонял её, то всегда спрашивал абсолютную ерунду. Не подарить ли ей платочка с вышитым на нём трактором? Что она думает о еловом сидре? Однако ей было весело. Мы смеялись. Фриск растворялась в моём смехе, и тогда я начинал плакать. Да, я скучал по ней. Да, я хотел, чтобы сахарок жила со мной. Но больше я хотел, чтобы она была здорова, счастлива и обитала там, где её настоящий дом. Не приходится сомневаться, Санс — это самое надёжное, что может предложить ей сучье Мироздание! Это чертовски правильный исход. Но… как было бы здорово встретиться ещё разок! Ещё разок назвать её «сахарок», ещё разок, усмехнувшись, сказать, что она разиня, и потрепать по голове. Ещё разок услышать от неё ставшее привычным: «Фэлл». Я ведь снова Санс. Для всех без исключения. С этими мыслями я и шагал поздним утром к той самой роще. Спустя девять лет после отката времени и восемь — после нашей трансформации… Это были долгие годы концентрированных воспоминаний с постоянным вопросом: а увидимся ли мы ещё раз? Девять лет ожидания сегодняшнего дня. Этого часа. Этой минуты. Этой секунды. Секунды, когда моё обоняние поймало её запах… Засыпаемый крупным снегом, я стоял в одиночестве среди елей. Не особо весёлая компания, должен сказать. Хотя лучше стоять тут одному. И остаться одному. Фриск не появится. Час икс прошёл, можно спокойно вдохнуть. Я больше никогда её не увижу. Досадуя о напрасной девятилетней надежде, я развернулся. Сначала ветер приносит лёгкий аромат. Затем слышны шаги. Снег перемешивается под сбивчивой, семенящей походкой. Участившееся дыхание. Всё во мне упало, всё сжалось от страха и ещё какого-то непонятного чувства. Я сам чуть не упал, но нашёл в себе силы устоять. И обернуться… Я разорван на клочки. Растворён в кислоте воспоминаний и реальности. Это она! Сахарок бежит ко мне! Сначала удивлённая, а после — радостная. Узнала?! Не узнала?! Что она тут делает? Чёрт возьми, я стою как вкопанный. Ничего не вижу, не слышу, не дышу. Живу ли вообще? Я не дерево? Может, я всегда был проклятой елью, которой просто приснился сон о том, что я… — Санс! Фриск бросается ко мне на шею, и я, на мгновение потеряв равновесие, пошатнулся. Она жмётся, трётся лицом о свитер, а я не верю происходящему. И вдруг понимаю, что голубка совершенно не помнит меня, ведь она не сказала мне «Фэлл». Значит, история повторяется?.. Вот и Фриск. Вне всякого сомнения она полюбит меня, но это сделает её несчастной. Нет. Когда-то я пожалел о том, что не отпустил девчонку сразу. Проверка на прочность? Хорошо. Я осторожно кладу руки на её запястья и, взяв волю в кулак, отстраняю от себя. — Нет, сахарок, я не Санс, — отрицаю я. Фриск удивлённо подняла брови. — Как же?.. — рассеянно пробормотала она, но вдруг вспышка озарения промелькнула на милом лице. — А! Ты снова шутишь? — Нет. — А… кто ты тогда? — Её удивление переросло в смущение, однако я чувствовал, что ей нравится мысль о шутке. Я широко улыбнулся, сверкнув золотой коронкой вместо клыка, который всё же потерял, грохнувшись на скользкой тропинке. В прошлый раз это случилось в драке. Каких-то событий избежать нельзя. — Фэлл я. Для тебя Фэлл, — громко представился я. Наверное, я сказал это больше самому себе. Я протянул ладонь, и Фриск, слегка поколебавшись, осторожно подала свою. Мы пожали руки. — Фриск, — вымолвила девчушка. — А я знаю. И Санса твоего знаю. Скоро он придёт за тобой, не бойся. Наверное не нужно было говорить всё вот так, прямо в лоб, но иначе я не мог. Может, я боялся солгать во второй раз? Искушение было велико, поэтому я торопился. — Знаешь? — Фриск продолжала непонимающе и удивлённо смотреть на меня. Я невольно залюбовался её лицом и потому не сразу услышал вопрос. — Санс придёт за мной? — вновь переспросила она. Я тряхнул головой, и девчушка не сдержала смешка. — П-прости, сахарок. — Я потёр лоб, озираясь по сторонам и собирая в кучу растерянные мысли. — Так, Санс явится сюда примерно через час. Переждём в хате… — Я неловко прокашлялся: — То есть… у меня. Тут недалеко. Быстро стянув свой пуховик, я набросил его на Фриск. Пока поправлял капюшон на плечах девчонки, она спросила: — А как же ты? — А что я? Я отлично. — Тебе не будет холодно? — уточнила сахарок, и я рассмеялся. — Ха, нет конечно. Зуб даю! — Я поддел большим пальцем золотой клык, а затем добавил: — Уж точно теплее твоего одет. Пойдём скорее. Я не хотел использовать короткий путь. Вообще ничего сокращать не хотел: у нас всего лишь час. Время и так обрезано… Лучше немного прогуляюсь с голубкой. А если кто и увидит, то нестрашно. Представлю как знакомую из Жаркоземья. Мне теперь верят. А Папирус… Попроси я его не вредить девчонке, брат так и сделает. Его доверие я тоже оправдываю. Мы пошли по заснеженной тропинке. Фриск на секунду остановилась и сняла с себя большой шарф, в котором пришла… Странно, что я не отметил это изменение раньше. И сапоги были на ней уже другие, по размеру ноги. По крайней мере, сахарок чувствовала себя комфортно. Она с улыбкой протянула мне шарф и сказала: — Возьми. Мне достаточно пуховика, чтобы не мёрзнуть. Почему-то я почувствовал особенную радость в этот момент и, улыбнувшись ей, принял «гостинец», который оказался чертовски тёплым и приятным на ощупь. — Так откуда ты знаешь меня и Санса? — оживлённо поинтересовалась Фриск, когда мы вышли из леса. Я призадумался… Правду точно не скажешь в такой ситуации, поэтому я посчитал, что лучше прикинуться дурачком. — Просто знаю и всё. Это параллельный мир, сахарок. — Я усмехнулся, увидев, как вытянулось её лицо. — Мне известно, что есть ваш. И знал, что сегодня тебя должно было перебросить ко мне… То есть к нам, — поспешно поправил себя я. — Считай, что я местная ясновидица, ахах! Фриск негромко воскликнула: — Так ты всё же Санс! — Ага… — бросил я недовольно. — Но ты зови меня Фэллом, ладно? Я украдкой взглянул на неё. Сахарок смотрела очень внимательно и даже тепло… Ох, если бы она знала, как этот тёплый взгляд украшал мою жизнь. Если бы она знала, как я люблю её! — Хорошо, Фэлл. — Она доверительно улыбнулась. К этому моменту мы уже взошли на крыльцо дома, и я открыл ей дверь… Теперь на лице Фриск отражался восторг. Войдя в прихожую, она покружилась, осматривая её. Затем неуверенно заглянула в гостиную, а потом прошла на кухню, держа руку возле сердца. — Ого! Почти как дома у Санса и Папируса в нашем Подземелье… Девять лет прошло, а я помню, как сейчас! Хотя здесь всё же по-другому. Более… — она замялась и перевела глаза в потолок, подбирая слово. — Агрессивно? — спросил я с усмешкой, поставив чайник на плиту. — Ну, сахарок, в этом и состоит отличие нашего мира от твоего. Мы тут не добрячки совсем. Злые и страшные монстры, жаждущие захватить человечество. Сказав это, я показал зубы и рассмеялся, как это делают злодеи в дешёвых фильмах. Но Фриск вмиг посерьёзнела и села за кухонный стол. — Ты совсем не злой ведь. — А ты меня не знаешь, — осклабился я, хотя мне были приятны её слова. — И братца моего не видела. — Ой, я бы хотела встретиться с Папирусом! — Фриск воодушевлённо потрясла головой, но я сразу же осадил её: — Не-не, сахарок. — Я уселся напротив и объяснился, держа нарочито официальный тон: — Капитан Папирус сейчас на работе. Патрулирует окрестности Снежнеграда. — Капитан? — в восхищении переспросила девчушка, а затем повторила, словно смакуя: — Капитан Папирус. Как это звучит! — Не говори… — Я откинулся на спинку стула, сложил руки на затылке и, посмотрев в сторону, как бы невзначай бросил: — А у тебя как жизнь? Ну… как поживает ваш Папирус? Немного помолчав, я всё же добавил: — Как поживаешь ты… Наверное, вопрос прозвучал слишком грустно, потому что Фриск сразу заметила моё настроение. Это отобразилось на её лице. Сочувствующая мягкая голубка, что ты со мной делаешь?.. Но она решила не терзать меня вопросами, а предпочла отвлечь беседой. Фриск говорила весело, вспоминала много нелепостей и вообще не скрывала восхищения друзьями и родными. Эти рассказы представили мне нечто вроде диафильма её жизни. Почти не замолкая, изредка прерываясь на чай, она поведала о том, что вышла-то всего лишь запереть калитку в сад, а оказалась здесь. И самой ей не верится в это. Она рассказала про то, как нашла своё платье на пыльном чердаке. Про то, что сначала не узнала во мне Санса, но потом узнала, а когда я сказал ей, что я — Фэлл, она снова не узнала. Но если я улыбаюсь — она сразу же узнаёт. — У него эти «улыбающиеся» морщинки… — Фриск приставила указательные пальцы к уголкам своего рта. — …там же, где и у тебя. Надо же, она узнаёт меня по морщинкам. Стоит чаще улыбаться, раз такое дело. И вот такая сахарок… Режет меня без ножа. Я счастлив слушать её, счастлив видеть и… горюю о том, что слышу, как пролетают мимо нас чёртовы секунды. Это не моя Фриск. А я — не её Санс. За девять лет я принял эту данность как аксиому. Но это нисколько не сгладило печали, скрываемой мной сейчас. Но всё хорошо. Всё хорошо. И будет хорошо, потому что Фриск жива и счастлива и через несколько минут за ней придёт Первый. Она вернётся домой, а я окончательно переступлю через своё эго, мешавшее мне жить раньше. Я проиграю в этой истории, одержав победу над собой. Тут и проиграть не жалко. Часы с кукушкой, которые я починил, висели теперь на кухне. Я уставился на них. Фриск проследила за моим напряжённым взглядом и тихо проговорила: — Уже пора? Я весь заиндевел… Но да, действительно пора. Я нацепил на лицо улыбку и кивнул моей милой сахарок. А затем прошёл в прихожую и стал обуваться. Вдруг я заметил, что девчонка застыла на кухонном пороге и смотрит как будто сквозь меня. — Ну, чего застряла? Услышав мой зов, Фриск пришла в себя и часто-часто заморгала. — А… Да просто странно так, — пояснила она с прежней доброй улыбкой, но её взгляд выглядел потерянным. — Кажется, это называется дежавю. Будто я уже была здесь. Вот так же в коридоре… ты стоишь и собираешься куда-то. Именно ты. А я смотрю… Хотя, может это от того, что то же происходит и у меня дома. — Фриск задумчиво повела головой. — Санс уходит на работу, а я наблюдаю за ним. Как был подавлен я этими словами. И одновременно рад. Значит, что-то в ней сигналит о нашей прошлой связи… Я подхожу к ней и кладу руку на плечо, снова усмехаясь: — Любишь его? Санса. Она утвердительно кивает. Тут же. Я чувствую новый прилив радости внутри, точно тёплая волна омывает меня, продрогшего на голых камнях, чёрных и холодных. Любит… Сам не понимаю, почему мне важно это знать. Я же спрашивал не о себе. Фриск запоздало смутилась моему вопросу, и я потрепал её по волосам, как давно этого хотел. — Пойдём? И она снова кивает. Вот мы и снаружи. В последний раз я скрываю сущность девчушки под своим пуховиком, внутренняя сторона которого ещё некоторое время будет хранить любимый запах. Он выветрится. А значит и тоска моя обязательно пройдёт. Всё кончится. Признаться, пока я вёл её за дом, у меня не возникло чувства, что мы расстаёмся навек. Оно пришло позже… Но пока что Фриск держит меня под локоть, доверяя, не ожидая ни подвоха, ни обиды, раскрывая мне своё дружеское сердце, глядя во все глаза, в которых всё ещё мелькают тени прошлого. Надеюсь, что они больше не побеспокоят её. Это было бы очень славно. Ждём. Хотелось бы растянуть этот момент подольше, но теперь я ненавижу оттягивать неизбежное. Как говорится: к чему тянуть кота за яйца, ведь всё равно орать будет?.. Щелчок. Хлопок. Писк. В лицо ударяет мощный порыв ветра. Воздух трещит. И вот — пространство преломляется, выпячивается, а затем втягивается, образуя вихрь чистой энергии. Она танцует по спирали, в ритме, который не сможет просчитать ни один музыкант. Фриск сильнее прижимается к моему плечу, испуганно смотря на разверзшуюся воронку. Но испуг на её лице сменяется радостью, когда из портала, чуть сутулый, но как всегда спокойный внешне, выходит он. Нисколько не изменился, гадёныш. Правда, взгляд словно мягче стал. Фриск тут же отпустила мой локоть и побежала к Первому… И казалось мне, что девчонка отпустила не руку мою, а сердце, хотя оно этого совсем не хотело. И вот Фриск и Санс уже стоят, обнимаясь и радуясь воссоединению. Моя работа здесь завершена. Я коротко киваю, приветствуя своего двойника, и подхожу, чтобы пожать девчушке руку на прощание. Но получаю её объятие. — Спасибо! — тепло вымолвила она. — Не знаю, что бы со мной стало, не встреть я тебя в лесу. Я лишь усмехнулся и покрепче прижал её к себе, закрыв глаза. Каких трудов мне стоит не осыпать её лицо поцелуями. — Не за что, сахарок… — лишь бормочу я. — Не за что. Отстранившись, она взяла мои пальцы в свои ладони и, покачивая ими из стороны в сторону, сказала: — А где твоя Фриск? Девчонка не сказала «ваша». «Моя». Моя Фриск? Я так захохотал, что слезы брызнули из глаз. — Нет, сахарок, не знаю никакой Фриск. Мне тут дети вообще нафиг не сдались, хах! В ответ она с улыбкой пожала плечами. Первый, терпеливо ожидающий нас всё это время, наконец позвал её: — Нам пора идти. — Монстр снял с девчонки чёрный пуховик и передал его мне, а я поспешил стянуть шарф, но Фриск покачала головой: — Нет-нет, оставь себе… — Она развернулась к порталу и спросила у Санса: — Прямо туда? Тот кивнул, а затем протянул мне руку и прошептал так, чтобы Фриск не могла услышать: — Я помню, ты хотел попрощаться, поэтому позволил тебе увидеть её снова. Рад, что ты сделал правильный выбор. С этими словами он отпустил мою ладонь. Я испытывал двоякое чувство. Ненависть и благодарность. Второе, наверное, перевешивало. Страшный монстр этот Первый… Во всей Вселенной он понимает меня, как никто другой. Понимает мою любовь, мою волю и моё усилие. Вот так взять и отпустить её, ни слова не сказав о том, что было. Отпустить и смеяться. Приобняв Фриск за плечи, Санс вошёл с ней в портал. На секунду сахарок обернулась и помахала мне ладошкой, как сделала это в последний день нашей прошлой жизни. Я смотрел на её прощание. Плачу, скулю, тяну руку, раздираю грудь, падаю на колени… Нет. Я думал, что плачу, скулю, тяну, раздираю и падаю, но на деле я стою и всё так же машу рукой с идиотской улыбкой на лице. Я прощался уже в никуда, потому что червоточина закрылась. Воздух стал ровным, каким был минуту назад. Скоро начнётся метель…***
Как ни странно, но я быстро смирился… Девятилетние фантазии и предположения о вероятной встрече оказались куда тяжелее, чем точное знание вечной разлуки. Хотя… мы не всегда можем предугадать, что нас ждёт, хах! Каким бы проницательным я ни был, какой бы предсказуемостью ни обладал этот мир, что-то когда-нибудь да случится. Как в тот день. Спустя три месяца, а может и больше… Я прогуливался. Неспешно и бесцельно. На душе было спокойно. То ли от того, что Папирус заручился такой мощной поддержкой короля, что стал чуть ли не его правой рукой, то ли я просто был доволен тем, что только что перебросился парой снежков с местной шпаной. Я чувствовал себя свежим, здоровым и чертовски молодым! Мне нравилось вдыхать бодрящий мороз в свою грудь. Нравился этот Снежнеград. Возможно, что он стал больше похож на тот, который был в мире Фриск. Вот я снова вдохнул. И почувствовал запах… Слабый, словно не сформированный до конца. Я не побежал на него и продолжил шагать с той же скоростью, но вдыхал всё чаще и чаще. Вдруг совcем рядом кто-то воскликнул: — О, нет! Срочно прячься! На короткий миг впереди мелькнуло два силуэта. Один исчез, словно провалившись, а второй — впопыхах спрятался за деревьями. Сердце в моей груди учащённо забилось. Теперь я ускорил шаг. — Хэй! — позвал я, встав напротив большой ели. — Хэй, выходи, я тебя не обижу. Но тот, кто прятался, кажется, совсем не доверял мне и только крепче прижался к стволу. — Ладно… — Я почему-то улыбнулся и развернулся на носках, но не повернул голову. — Как неудачно, что я никого не встретил сейчас. Никому не указал дорогу… Не отдал тёплый хот-дог с горчицей… — С горчицей? Дьявол, этот голос… Она чуть выглянула из-за деревьев. Не ребёнок, но и не взрослая. Ей было лет пятнадцать, наверное… Она замёрзла. Я видел это по её посиневшим пальцам. Когда я приблизился к ней, девчушка испугалась и снова спряталась в тени, и тогда я снял с себя пуховик со словами: — Эй, сахарок, не мёрзни тут. — Ты… Ты не будешь нападать? — осторожно и тихо переспросила она, невольно делая шаг навстречу. — Конечно, нет. Понимаю, мой вид не внушает доверия. — Я хохотнул. — Но на тебя я никогда не нападу. Я сделал упор в слове «на тебя», и она уловила его. Может, именно это заставило Фриск выйти ко мне и быстро нырнуть в пуховик, который я раскрыл перед ней. Да, не стоит сомневаться, что это была Фриск. Её светящиеся глаза и нежный аромат я узнаю всегда и везде… Я ещё не испытал счастья. Мне было страшно. Я боялся, что вижу сон. Я скажу этой девочке что-нибудь, поверив в её реальность, а она рассыпется передо мной на миллиарды частиц, станет прахом иллюзии, и я снова проснусь в своём доме со скверным чувством на душе… Но нет, она была вполне действительной. Девчушка развернулась ко мне, не поднимая головы от страха или стеснения. И я сам немного наклонился, чтобы натянуть капюшон на её макушку. И я увидел её. Это Фриск. Те же синие глаза, тот же мягкий рот, чуть вздёрнутый нос. Вот только… левую сторону её лица и немного шеи покрывала россыпь маленьких золотых цветов, испускавших слабый аромат. — Откуда это у тебя? — Я потянулся к лепесткам и осторожно дотронулся. Мягкие, шёлковые. Растут прямо из кожи. Фриск вздрогнула, но не отстранилась. Только глубоко вздохнула. — Больно? — спросил я, отняв руку. — Если не выдёргивать, то нет. — Да ты прям ходячая клумба! — Я повеселел, и она посмеялась вместе со мной, правда тише и печальнее. — Я пыталась вытащить, но эти цветы стали словно частью меня. Они появлялись после каждой моей смерти… — Она спохватилась и во все глаза посмотрела на меня. — Ой, ты наверное не поверишь мне… — Отчего же? — недоуменно спросил я. — Поверю. Перезапуски мне знакомы, хех. То-то меня опять сегодня дежавю преследовало. — Вот как… Я часто умирала в ловушках Руин, — продолжала несмело рассказывать Фриск. — Ты знаешь Руины и Ториэль? — Знаю, — безрадостно выдохнул я. — Она убивала тебя? — Да, — быстро сказала сахарок. — Я хотела идти дальше, но она не позволяла. Я понимаю, что ей было одиноко. Наверное, зря я ушла… Её голос был полон сожаления. — Ничего не зря! Эта старуха совсем из ума выжила, тебе нечего было там делать! Наверное, я сказал это очень порывисто и даже злобно, но Фриск не испугалась. Наоборот, теперь её глаза горели любопытством. — Ты совсем её не боишься, — с улыбкой заметила девчушка. — А что мне её бояться? — Я был слегка возмущён и хмурил брови. — Что она назовёт меня дрянным ребёнком и даст по заднице? Ха! Я сам знаю, что дрянной до мозга костей. И сам могу дать себе по заднице. И ей пиздюлей отвесить, если нарвётся. Я тут же пожалел о том, что ругнулся при ней, и извинился, но девчушка окончательно расслабилась. Улыбка больше не покидала её лицо. — Ты совсем не выглядишь плохим, — заметила она, как когда-то заметила Фриск. — Ну, для тебя я плохим не буду… — сказал я, немного подумав. — А для тех, кто ещё раз посягнёт на твою жизнь — стану. Я чувствовал себя всё более неловко. И краснел, как мальчишка. Она, кажется, тоже смутилась. Это было так странно. Я словно заново встретил свою голубку… Но помимо влюблённости во мне проснулось иное чувство. В этот раз я не ждал взаимности, мне просто хотелось не отходить от неё ни на шаг и оберегать. Оберегать. Оберегать. Вдруг позади раздался испуганный высокий голос: — Фриск, беги! Это же Санс! Обернувшись, я увидел странного, невысокого паренька. Его ноги опутывали стебли, уходившие глубоко под снег. Должно быть, это его я увидел рядом с Фриск минутами ранее. — Тебе чего, шкет? — недовольно бросил я и встал перед девчушкой, но та принялась тянуть меня за плечо и шептать: — Это мой друг! Он не хочет драться. А затем она обратилась к нему: — Флауи, Санс не собирается вредить! Смотри, он дал мне куртку. — Она вышла из-за моей спины и покружилась. Так же, как Фриск. Парень недоверчиво сложил руки на груди и согнулся, точно стебель: — С чего бы одному из самых влиятельных монстров Подземелья помогать человеку? Я не знал, что ответить. Да и не горел желанием. Лишь пожал плечами и сказал правду: — Потому что хочу. Безусловно, это не удовлетворило дерзкого парнишу, но плевать. Я чувствовал, что Фриск всё же доверяет мне. Остальное мало волновало: — Так куда ты идёшь, сахарок? — спросил я, хотя уже знал ответ. — К барьеру... — Стало быть, на выход? — Я уточнил и посмотрел в сторону Снежнеграда — А чего ты так много вопросов задаёшь, скелет? — снова высказался Флауи, на что я погрозил ему кулаком. — Помочь хочу, что тут непонятного?! — Ага, как же… — Флауи! — вступилась за меня Фриск. — А вдруг, он правда… — Несомненно правда! — С жаром перебил я и опустился на колени, говоря уже чуть тише. — Я пойду с тобой и буду защищать. Вот тебе моё обещание. И я начертил пальцем невидимый крест на груди, вспоминая, как это сделала когда-то Фриск… Сахарок не проронила ни слова, лишь смотрела на меня, как завороженная. Хотя я и не удивлён. Не каждый чёртов день встречаешь на своём пути отъявленного мерзавца, преклонившего колени, как рыцарь из старой сказки. Я поклялся сам себе, что больше ни одного проклятого цветка не вырастет на её теле. Теперь я понял… Что стало бы с этой девочкой, если бы не произошло той истории? Если бы та Фриск не упала ко мне? Это оказался не конец, а лишь пролог к моей настоящей судьбе. И вот я осторожно беру холодную ручку в ладонь, и Фриск весело замечает, что она у меня очень тёплая, даже горячая. Другой рукой я сжимаю у груди кулон с остекленевшей звездой сохранения, которая осталась у меня от прошлой жизни. — Идём, я познакомлю тебя с братом.