Противостояние связующих

Из окна едущего транспорта можно было рассмотреть различные пейзажи, хоть и были они довольно размазаны из-за быстрого движения. Но всё равно Кагеяма наблюдал за пролетающими перед глазами картинами, прижимая к себе рыжую приманку. Шоё уже пару минут спокойно и умиротворённо находился в чужих объятиях, не предпринимая попыток выбраться. Тобио чувствовал горячее, но такое приятное дыхание своего соулмейта через ткань футболки. Но как-то неожиданно, спустя пару минут Хината весь обмяк. Связующий, заметив это, аккуратно опустил голову вниз, смотря на спящего Шоё. Подумать только, ещё десять минут назад он активно старался выбраться из объятий Кагеямы, а сейчас уже блаженно посапывает у него на груди. «Такой придурок», — подумал Тобио, поглаживая рыжие непослушные вихры, напоминающие закат, — «Но за тебя стоит бороться». И, кажется, брюнет слегка улыбнулся. Всего лишь чуть-чуть приподнял уголки губ, смотря на рыжую макушку влюблённым взглядом. Это было совсем незаметно и неуловимо, мгновенно, зато искренне. А ведь Кагеяма совсем не часто улыбался и далеко не всем, а в основном волейболу или семье. Когда же этот рыжий непоседливый солнечный придурок успел растопить его сердце? Несколько дней назад? Неделю назад? А может, на самом деле, ещё в средней школе? Да какая вообще разница? На данный момент главное — их близость, которой нужно насладиться вдоволь, ведь кто знает, когда выпадет ещё один такой шанс. Возможно тогда, когда у Тобио вновь что-то щёлкнет в голове, и он вновь станет решительным собственником. А может тогда, когда у Хинаты появится метка с надписью «Кагеяма Тобио», выведенная каллиграфическим почерком. А может там и вовсе будет не его имя. Но всё-таки очень хотелось верить, что соулмейтом Шоё станет именно он. И сейчас это был самой большой и заветной мечтой парня. Ямагучи размышлял о предстоящем матче, о построении, тактике и прочем. Но заметив своего восторженного соседа по месту, Тсукишиму, который старался скрытно смотреть на задние сиденья, где и расположился безумный дуэт Карасуно, Тадаши не мог не спросить: — Очаровательно милые, да? — блондин чуть вздрогнул от осознания «спалили» (хоть это и был Ямагучи, знающий о закосах четырёхглазого, всё равно было немного неловко), а повернувшись, он лицезрел прекрасную улыбку своего соулмейта. Обескураженно поглядев на Тадаши пару секунд, Кей ответил: — Эти два идиота меня бесят, — то было правдой. — Глядя на тебя и не скажешь, — его так легко прочитать? — Ты же их шипперишь, ведь так, Тсуки? — веснушчатый подмигнул, начиная сверлить милым взглядом искренне непонимающего, что он сказал, Тсукишиму. — Что я делаю? — хоть и лексикон Кея был довольно большим, он всё равно не понял слов Ямагучи. — Ну, шипперишь, — повторил парень, — Это когда… — он чуть задумался, подбирая синоним, — ты сватаешь людей, — немного не точно, но смысл до Тсукишимы дошёл. — Хм? Я их не сватаю! — отнекивался блондин, — Да и откуда ты знаешь такие слова? — Я в интернете как-то вычитал, — ответил Тадаши, продолжая, — Тсуки, я же не слепой. Да ты и сам мне говорил, что они бы хорошо смотрелись вместе. — Конечно. Два дебила — это сила, — Ямагучи чуть усмехнулся, прикрывая рот рукой. — Но ты всё равно считаешь, что они идеально подходят друг другу, даже больше, чем мы? — Тсукишима аж опешил от таких заявлений. Да чтоб какие-то придурки подходили друг другу больше, чем он с Тадаши?! Да ни за что! Блондин незаметно для всех положил свою ладонь на руку своего соулмейта, слегка смущаясь сам и Ямагучи: — Мы больше, — коротко и ясно сказал Кей, на что веснушчатый лукаво улыбнулся. — Так всё-таки шипперишь? — Заткнись, Ямагучи! — в привычном тоне приказал он. — Прости, Тсуки!

***

Целых полчаса для Тобио пролетели незаметно за столь увлекательным, по его мнению, делом — поглаживание рыжих мягких прядей спящего сокомандника, и по совместительству, соулмейта. Но, когда пришло время будить эту спящую красавицу, стало как-то безумно жалко прерывать его столь спокойный, словно самое тихое и безмятежное течение, сон. Кагеяма, склонив голову чуть вниз, сначала сверх нежно провёл по приятной тёплой щёчке средней фалангой указательного пальца, как бы наслаждаясь последними прикосновениями к этой части лица рыжего и запоминая ощущения, словно это его предсмертное касание. А затем Тобио уже начал словесно развеивать сон Шоё: — П-просыпайся, — прошептал парень, когда уже почти все вышли наружу из автобуса, но Тсуки, который вроде и был далеко, смог услышать сказанное столь тихо, от чего еле-еле улыбнулся, после чего дал себе мысленно пощёчину со словами: «ты их не шипперишь» и вышел из транспорта. А Шоё продолжил спать, — Эй, — потрепал брюнет его по волосам, — Ты сейчас волейбол проспишь. И Хината резко распахнул свои карамельно-карие глаза, вскидывая голову вверх и ударяя ею подбородок Тобио. — Придурок! — закричал связующий, хватаясь за повреждённое место. Резкая боль сразу отдалась в челюсть. Гнев и раздражение мгновенно завладели всеми эмоциями. — А-а-ай, — испугался криков Шоё и начал потирать рукой макушку, больно ударившуюся об острый угол лица Тобио, — П-прости, пожалуйста-а… И тут он спросонья понял, в какой позе находится. Хината сидел на чужом бедре, одна его нога была неудобно согнута в колене и лежала на сиденье, а другая свисала с того самого сиденья, задевая носком пол. Это было слишком близко к Кагеяме, что Хината аж невольно поимел румянец на всём лице, включая даже ушки. Не желая дальше рассиживаться в таком положении, Шоё поспешил слезть, но, заметив это, Кагеяма схватил соулмейта за запястье, возвращая в прежнюю позицию. — Куда это ты? — задал вопрос Тобио, не дожидаясь ответа, — Ты меня ударил своей башкой, — чёрт, почему не сказал «головой»? Получилось слишком грубо, — Теперь извиняйся. Хината слегка удивлённо взглянул на него. — Но я же уже извинился… — Не так! — «король» ловко прильнул к губам своего соулмейта, всё ещё держа того за запястье. Хината первые несколько секунд вообще не понимал, что происходит, а осознав, решил отстраниться, но и тут связующий воспользовался своей отменной реакцией и свободной рукой надавил на рыжий затылок, углубляя поцелуй. Стоит ли заходить чуть дальше и применить свой язык? Конечно же, Тобио эгоистично решил, что надо. Кагеяма предпринял попытку проскользнуть своим язычком в ротик Шоё, но тот упрямо стискивал белоснежные зубы, не желая иметь что-либо у себя во рту. Но брюнет не имел бы прозвище «король», если бы ради собственной выгоды не ущипнул бы парня за бархатную кожу на запястье, от чего «приманка» пискнула, всё-таки разомкнув зубы, и не просунул бы свой язык в сладкие и желанные уста. Тобио властно изучал всю полость рта Хинаты, начиная с нёба и заканчивая сплетением двух языков воедино. Шоё просто не мог сдерживать ласкающие слух стоны и крупные слёзы, скатывающиеся вниз из прикрытых веками глаз, которые капали на ткань брюк связующего. Ему это не нравилось, хоть и было чертовски приятно. И даже, когда в лёгких у Хинаты начал заканчиваться воздух, Кагеяма не отстранился, не разорвал их страстно-односторонний поцелуй. Шоё, дрожа и постанывая, думал, что так он и умрёт, от кислородного голодания в момент своего первого настоящего поцелуя. А когда мысли уже окончательно перепутались и думать стало совсем невозможно, то всё закончилось. Брюнет разорвал их поцелуй, оставляя блестящую и липкую, тонкую нить между ними. Шоё слишком жадно хватал теперь свободным ртом чрезвычайно нужный воздух. Он пытался нормализовать дыхание, как и Кагеяма, но всё ещё продолжал плакать, из-за чего невозможно было не всхлипывать. — Не плачь, — сказал Тобио, когда полностью отдышался, вытирая слезинки рукавом олимпийки. — Ты… — всхлипывая и шмыгая носом, зашептал Хината, — в… воспользовался… м-моей слабость… ю-ю… дважды. — Слабостью? — не особо понял брюнет. — Я-я ж-же меньше… и слабее… тебя, — Шоё устремил взгляд на белую и помятую собой футболу парня, не желая смотреть в глаза, — И ты знаешь это! — уже вскрикнул он. — Тебе не понравилось? — всю глупость вопроса Кагеяма не сразу осознал. — Нет!!! Ты принудил меня, прикрываясь тем, что я нечаянно ударил тебя головой! Почему ты такой король, Кагеяма? — на этот раз Хината уже осмелился взглянуть в глубокие, тёмно-синие очи. От этого пронзающего взора у некоронованного короля проснулась совесть; в груди пронзающе закололо. Он заставил плакать своего соулмейта из-за своего эгоизма. Какой же он всё-таки ужасный человек. Тобио уже хотел было извиниться, раскаиваясь, прося прощения как можно сильнее, но Шоё слишком быстро вскочил с него, схватил свою сумку и выбежал на улицу, не давая опомниться. Да, на его-то скорость может даже такой волейбольный задрот с отменной реакцией, как Кагеяма, не среагировать. Быстро встав, связующей быстро-быстро покинул душный транспорт, но на улице, перед зданием старшей школы Аоба-Джосай не было нигде Хинаты, ни каких-либо других рыжих резвых шевелюр. — Кагеяма, — строго окликнул Сугавара кохая, — Что случилось? Почему Хината выбежал весь в слезах из автобуса и со словами «я в туалет» умчался во внутрь? А брюнет и не мог найти ответа, да и не хотел его искать, сейчас хотелось найти только одного — Хинату и извиниться перед ним. Это самое малое, что он мог сделать после сотворённого. Кагеяма сам ринулся с места прямо в помещение, желая найти Шоё поскорее.

***

Хината бежал, вновь и вновь захлёбываясь в слезах и совершенно не разбирая дороги, как вдруг он врезался в кого-то по ощущениям очень высокого. Центральный блокирующий упал на пятую точку, болезненно ударяясь ею о кафельный пол. — И-извините, — пробубнил Хината, стараясь как можно скорее встать и продолжить поиски туалета. — Рыжик, почему ты плачешь? — спросил мягкий голос, в котором звучал искренний интерес и забота. Тот, в кого врезался Шоё, помог встать виновнику аварии, аккуратно ставя парня на свои обе конечности. — Я-я… — не мог начать предложение Хината из-за слёз и постоянных всхлипов. — Тс-с, успокойся. Пойдём, я дам тебе попить и чего-нибудь сладенького, ты успокоишься, расскажешь мне, что случилось, хорошо? — Шоё осторожно поднял взор и лицезрел перед собой очень привлекательного, высокого, кареглазого шатена. В его взгляде можно было легко прочесть испытываемую тревогу за незнакомого человека. И Хината слегка кивнул. Шатен ободряюще улыбнулся и, взяв за руку плачущего парня, повёл его в неизвестном для Хинаты направлении. — Как В-вас зовут? — почти преодолев слёзы, спросил Шоё. Шатен грациозно развернулся лицом к парнишке, вновь даря облегчение своей улыбкой, отвечая: — Ойкава Тоору, — и вновь повёл Хинату куда-то.