Уже не сказка.

Дни постепенно сливаются в череду, короткими вспышками Георгий запоминает только Кристофа. И Стефана. Стефана – ярче. - А как выглядит, - спрашивает он в очередной раз, получив разрешение от посмеивающегося мужчины «задавать вопросы, раз уж пришел», - как вы назвали… фиксатор на основе металлических стяжек? Для запястья? - Тебе показать? Георгий кивает. - Достаточно фото или совсем интересно? Отступать он уже как-то и не думает. - Совсем. Стефан хмыкает, отходит к оборудованию, что-то непродолжительное время ищет, потом возвращается, протягивая Георгию комок металла и потертой кожи. - Я думал, будет… блестеть? – взять сложно. Просто кожа. И металл. Довольно тяжелые. пара ремней, пряжки. Карабины. Похоже на снаряжение альпиниста. - Не путай латексный антураж и рабочее оборудование. - Хорошо, - соглашается Георгий, медленно вертя в руках «оборудование». Действительно, выглядит… как сказал Стефан? Классный рокерский аксессуар? Он бы поверил, если бы увидел случайно. Особенно на вполне адекватно одетом человеке с наушниками. - Стефан. - М? - А это тоже делается на заказ? Индивидуально? - На заказ, но может регулироваться. В небольших пределах, но настраивается. Он украдкой косится на руки Стефана, потом – на свои. Разница-то, кажется, не очень большая… - Хочешь померить? Неужели так заметно было?! - У тебя все на лице написано, Джордж. – Стефан наклоняется вперед, быстро расстегивает ремни, расправляет. – Давай руку. - Ох. Думать, что это такой браслет… нет, не получается. Запястье сжимает мгновенно и плотно. - С… Стефан! - Слишком сильно? Подвигай кистью. Больно сгибать? Он выполняет. На удивление – не больно. Но очень тяжело. - Кажется, нет. - Хорошо. Вторую. Плотный захват сжимает и вторую руку. Теперь, правда, это не так беспокоит. И Георгий уже без подсказки старается подвигать кистью, согнуть, сжать и разжать пальцы. - Не больно. - Хорошо. И не должно быть. Стефан смотрит с насмешливым ожиданием. Может быть, ждет, что его попросят снять, кхм… «оборудование»? Георгий медлит, с озадаченным и недоверчивым интересом рассматривая собственные руки. Наверное, если было повреждено запястье, эта конструкция и впрямь держит лучше ортеза. - Оставлю тебя ненадолго, - поднимается Стефан. – Руки затекать не должны. Если вдруг начнут – просишь любого помочь снять. Моя команда умеет этого поголовно. - Как скажете. Пожалуй, он даже рад, что его оставляют формального «одного» - когда никто не обращают внимания, чем бы он ни был занят. По крайней мере, можно не бояться выглядеть глупым, пытаясь распотрошить шов на грани кожи и металла. Естественно, у Георгия не получается, зато он понимает, что, привыкнув, руки двигаются довольно легко. - Я смотрю, все в порядке. Георгий чуть не подскакивает от неожиданности. - О, кхм. Да. Все нормально. - Хорошо. Стефан устраивается обратно на стуле и не сильно обращает внимание на попытку отодрать хлястик у ремешка. - А они… выдержали бы меня? - Твой вес? Легко, - Стефан даже не оборачивается, словно ждал такого вопроса. – Они на это и рассчитаны. Плюс запас прочности на резкие рывки в полную силу. - Вот как. Видимо, и впрямь – прочные. Насколько прочная обувь, он уже видел – раз Стефан делает то, что делает, то запас прочности на «резкие рывки в полную силу» и впрямь достаточный. - Стефан… А вот сейчас он даже оборачивается. - Я в предвкушении. «…неожиданного вопроса», - дополняет Георгий. Кажется, тут не стоит вопрос, есть ли у Стефана время присматривать за чужим актером и развлекать его беседой, актер сам рассматривается как небольшое развлечение. - Да. Покажи мне. Улыбка у Стефана становится пошире. - Покажи или сделай? Точно развлечение. - Сделай. Еще и смеется. Ну да, над чужой моделью. - То есть слегка покатать тебя вон на той конструкции? Конструкция, кстати, выглядит впечатляюще. Георгий знать не знает и не хочет, как она используется, если на всю катушку. - Покатать. - Ну ладно, пойдем. Что, сейчас? Уже?! Стефан как понимает. - Пока небольшой перерыв и с декорациями какой-то провис. Нам пары минут хватит. Кажется, у него получается облегченно выдохнуть. «Немного» - понятие очень растяжимое… «немного поснимать» один раз затянулось почти на два с половиной часа. И не только по вине одной синеглазой подтормаживающей модели. - Руки. Приходится протянуть. Сглатывать и смотреть-слушать-стараться-не-думать как щелкают застегиваемые карабины. И уговаривать себя не начинать паниковать. Сам напросился. И вообще ничего страшного не происходит. Стефан сделал – сам! – гораздо более жуткую вещь. Головой вниз, отпуская руки… Георгия передергивает. - В чем дело? Только головой покачать и остается. - Не могу объяснить. - Нервничаешь? - Пожалуй, да. Это нормально? – он слегка передразнивает собеседника, который проверяет крепления. - Абсолютно. Хорошо… - руки придерживают, Стефан отворачивается, кого-то громко зовет на немецком. – Полметра максимум. Для начала смотри лучше вверх. Еще раз повторяю, тебя все это выдержит с легкостью. - Я вас понял. Даже если упаду… вдруг… невысоко. - Сомневаться – это тоже абсолютно нормально, - соглашается Стефан. Машет рукой. – Ладно, поехали. В первый момент Георгию хочется рвануться в сторону – руки тянет вверх, паника все же накрывает мгновенно и холодно. - Стефан! На бок ложится рука в черной перчатке. - Тихо. Я здесь. Да уж, не выглядеть глупо. Но он до последнего старается касаться земли хоть кончиками кроссовок. И пару секунд после извивается, пытаясь проскрести по опоре. - Тихо, тихо. Замри. Георгий замирает, хрипло и быстро дыша. - Уже почти всё. Хватит, стоп. Всё. Не так уж и высоко, верно? Совсем. Словно на стул забрался. Паника перекипает в раздражение. - Держите, чтобы не дергался, да? Стефан только плечами пожимает. - То, на чем ты висишь, именно на это и рассчитано. Нет. - А зачем тогда? - В отношении тебя считаю необходимым не прерывать контакт, - по боку поглаживают неторопливо, сильно. Успокаивающе. – Кроме всего прочего, мне так легче понять, насколько ты легко выносишь происходящее. - Нормально, - огрызается Георгий. Понимает, что лжет. – Абсолютно. - Хорошо. Тогда постарайся не подтягиваться на руках вверх. А он что, так делает?! Еще как делает. Локти-то согнуты. - Как будто висишь на турнике. Только лучше. Держаться не надо, тебя крепко держат. - Ага. Ладно. Оказывается, это сложно. Постоянно хочется рвануться, поискать опору, заскрести пальцами по тросам. - Хорошо. Почти получилось. Ну что, покатать немного? Что сделать?! - Как? – хрипловато интересуется Георгий, скорее соглашаясь заранее, чем действительно интересуясь. По боку несильно постукивают кончиками пальцев, Стефан делает два небольших шага, подталкивая висящего парня слегка в сторону. Два шага назад, позволяя телу вернуться обратно. - Нормально? - Вполне. Эм… еще?.. Слегка тянут за пояс, уже в другую сторону. И так же возвращают обратно. А он понимает, что и не злится больше. Сам себя не понимает. - Забавные ощущения. Стефан фыркает. Звучит почти как одобрение. - А если… чуть сильнее? Или нельзя прерывать контакт? - Если ты готов, то можно. Поднять выше или покатать сильнее? Звучит одинаково привлекательно. Но Георгий опасается, что паника может неожиданно вернуться. - Второе. Чуть-чуть. - Естественно. «Чуть-чуть» - это, оказывается, легкий толчок и позволение качнуться назад, вперед. Потом снова ловят. - Продолжает быть забавным? - М… да. Еще?.. О. Я забыл. Verde. Смеются явно не над ним, а в целом над ситуацией. - Ты и впрямь прилежный ученик. Хорошо. Давай подольше. Толкают сильнее. Георгий не лжет – ему действительно… забавно. Еще глаза можно закрыть – так ближе к ощущению полета. Даже слегка ногу сгибает в колене – так забавнее. Даже слегка обидно, когда снова ловят. - Вниз, - командует Стефан. Отстегивает карабины, не спрашивая, снимает свое «оборудование». Руки все же хочется растереть. А ведь даже следов не осталось!.. - Спасибо. - Да было бы за что… Понравилось? Георгий молчит, оценивая. Не торопится отвечать. Впрочем, собеседник и не торопит. - Понравилось. Ни об одной встрече со Стефаном он не рассказывает ни Миле, ни Виктору, хотя те пытаются расспрашивать. Георгий довольно подробно и честно отвечает, что от него хотели – заставили сделать – но не упоминает, о чем разговаривал, уходя несколько раз подряд «в гости». Словно Виктор и Мила действительно стали семьей, от которой лучше скрывать неодобряемые вещи, не нарушать покой взрослых «такими пустяками». Словно он – девиантный подросток. И этот подросток весьма сильно обрадован тем, как Виктор снова просит своего «кавалера» присмотреть, пока они с Милой вынуждены отсутствовать весь вечер. - Ну так что, музей или набережная? – интересуется Стефан вместо приветствия. Георгий выбирает второе. И одевается теплее, понимая, что если он замерзнет, то ему снова отдадут куртку. - У вас сегодня обычные ботинки. - Какое настроение, такой и внешний вид. По берегу он бродит, пока тени не становятся длинными-длинными. Возвращается обратно, молча садится рядом на ступеньки. - Что ты собирал? Значит, Стефан все же смотрит за его действиями. Георгий пожимает плечами. Все собранное он оставил под валуном. Как подношение на могилу. - Вороньи перья. - Хм. Даже пока не знаю, как отреагировать. - Как-нибудь. Вы задали вопрос. - Отчего ни одного себе не оставил? Георгий задумывается. - Их место – здесь, - наконец, произносит он. – Там, где окончился последний полет. - Довольно романтично. Отчего именно перья? Не камешки или ракушки? - Нравится. – Звучит скупо и куце. Георгий трет краем рукава скулу. – Вызываю приятные ощущения. Легкие и в то же время… не согнуть. Но очень мягкие. - Принеси хоть одно. Неожиданную просьбу он выполняет вполне охотно. Поднимает большое перо чуть поодаль – маховое, правильно? – приносит, садясь обратно и протягивая Стефану. - Прошу. Prego. - Ну надо же. Хорошо. Grazie. Черное перо очень органично выглядит в черных перчатках, пока Стефан задумчиво вертит его в пальцах. - Пожалуй, можно заточить край и писать. Довольно большое. - У дона макабрическая фантазия. Дон умеет очинять перья? Стефан смеется. - Одно время довольно популярна была тема инквизиции и ведьм… а ведьмы пишут именно вороньими перьями. Так что дон умеет готовить антураж. - Пишут кровью? - Очень густой тушью. Примерно в два раза концентрированнее той, что продают в художественных магазинах. - Понятно. Спасибо. Георгий прикрывает глаза. Представляет себе, как падают с неба перья - макабрическая, но красивая фантазия. Задевают по лицу… …прикосновение слишком реально. Перед распахнувшимися глазами – край пера. - Тише. Напугал тебя? - Н… нет. Неожиданно. Но… приятно. Перо прикасается к щеке снова. Георгий непроизвольно улыбается. - А считается, что самое романтичное – это бутон розы… - Вполне сравнимые ощущения. - Розу можно ловить губами… перья – негигиенично. Стефан рассматривает находку, поднося к глазам, словно смотрит на воду через тонкие ворсинки оперения. - При должной обработке все абсолютно безопасно. И особенно с точки зрения гигиены. - Звучит заманчиво. - Джордж, это провокация? - Нет, просто. Простите. Просто показалось эстетичным. Стефан долго молчит. Потом кивает как-то уж слишком серьезно. - Это весьма эстетично. Ты подал мне идею. Хм… знаешь, что происходит с теми, кто подсказывает мне интересные идеи? - Нет. - Они чаще всего участвуют в их реализации. - О. - Ты дашь мне свое согласие на съемку? Максимально эстетично. Так же, как и с мафиозной вечеринкой. Скорее видео, не фото. - Но Яков… - Значит, остается решить только этот вопрос. Георгий даже не знает, рад он или все-таки не очень. Виктор делает вид, что он крайне внимателен. И что ему не смешно. И что перепалку Якова со Стефаном слушать – это весьма серьезное мероприятие. А Георгий делает вид, что его тут вообще нет. - Яков, я вам предлагаю оплату аренды на пару часов. Причем по вашей цене. - Нет. - Боже. Объясните мне, в чем проблема? У меня есть привлекательная идея, у Джорджа идеальный типаж. - Надо же. - О да. Темные волосы, глубокий цвет глаз. Сильный, гибкий, выразительный. - Сам не пробовал свою идею-фикс отснять? Улыбка у Стефана очень расстроенная, того и гляди уголки губ вниз опустятся. - Я не такой ласковый. - Ланге! - Право, Яков, не понимаю вашей позиции. Я оплачиваю аренду вашей модели, все довольны. - Ланге, КРОМЕ МЕНЯ. Нет. Стефан вздыхает и демонстративно усаживается на стул верхом, с грустью подпирая голову основанием ладони. - Из вредности, что ли? – интересуется он настолько будничным тоном, что Виктор, не выдержав, как-то странно всхлипывает в рукав. - Из знания твоих практик и предпочтений. - О, всего лишь? Обещаю: только эстетика. Антураж и ничего сверх. Мой принц любит своего младшего коллегу, а я никогда не стану расстраивать принца. - Ланге, я не понимаю, почему твои выкрутасы – это наиболее ценный предлагаемый тобой гарант?! - Подписать вам контракт? Яков зло ворчит и напоминает Георгию оскорбленного дракона. - И что за идея-фикс такая, Ланге? - О, секрет. Но я рад, что мы уже начинаем обсуждать условия. - Присутствую на съемках. - О, конечно. Виктор?.. - Будет занят, - категорично рявкает Яков. Кажется, действительно «из вредности», потому что блондин жалобно вздыхает. Но спорить не смеет. – Уговорил. Даю разрешение. А теперь уговаривай модель. Как ты говоришь – из вредности не дам ему распоряжения тебя слушаться. У Виктора в глазах просто растяжка с надписью «разве ж это проблема?» Стефан совершенно спокойно поднимается, подходит к затаившемуся в углу дивана Георгию и садится рядом на корточки. - Согласен немного поработать на меня? Видео. Ключ – игра света, вороньи перья, может быть, тушь в качестве антуража. - Д-да… хорошо. Нельзя дать понять, чья идея обработана изначально, верно? - Извините, Стефан… позвольте вопрос. - Сколько угодно. Дополнительные условия? - Нет. А… с кем? Или один?.. У меня плохо получается. Стефан пожимает плечами, Виктор откровенно посмеивается и косит хитрым голубым глазом. - Со мной. Фельцман упоенно вполголоса ругается, да так, что Виктор демонстративно округляет глаза и делает вид, что закрывает ладонями уши. Георгию не слышно – слишком далеко. Да он и не прислушивается. - Хорошо. Стефан поднимается, Виктору – подмигивает, Якову – улыбается дружелюбно до оскомины. - Вот и все. Давайте я вечером вышлю вам примерный текст контракта… чтобы скорректировать в случае вашего недовольства. - Исчезни, Ланге. Виктор оживленно машет рукой вслед любовнику. И утыкается в подушку. - Юрка, ну я теперь тебя заревнууую… Георгий совершенно честно думает, что, знай Фельцман хоть чуть больше про особенности общения Стефана с ним и Виктором, он бы ни за что не согласился даже на аренду. Это должно быть унизительно – как вещь, за определенную сумму… но Георгию почему-то совсем не обидно. Нет, не привык. Другое. Стефан использует его идею. И сначала спросил его согласия. А уж потом – оставалось «решить только этот вопрос» с арендой. А еще ему очень нравится одежда. Классическая лакированная обувь, почти идеально сидящие брюки с почти классической посадкой (кажется, чуть ниже, чем нужно, но это такая мелочь) и черная шелковая рубашка с широкими кружевными манжетами и воротником-стойкой. Воротник Стефан закалывает ему каким-то аналогом броши – камень в серебряной оправе. Или матовой металлической. - Очень хорошо, - вполголоса одобрительно сообщает ему Стефан. Черные джинсы, черный легкий свитер с плотно прилегающими рукавами. Совсем другой образ?.. - Спасибо. А вы еще не переодевались? Стефан коротко усмехается. - А меня в кадре почти не будет. - Но вы говорили… - Со мной. Но от меня в кадре – максимум руки, и довольно. Я хотел снимать тебя, а не парный сюжет. - Понятно. Яков недовольно сопит где-то в стороне, откровенно недовольный тем, как вполголоса конкурент по бизнесу общается с его моделью. А тут еще и Виктора не удалось приструнить! Виктор, не имевший не малейшего желания пропускать желанное зрелище, обосновался неподалеку, мило болтая с оператором. И лопая конфеты. И выглядя при этом не порно-звездой, а дорвавшимся до сластей школьником. Похоже, это Якова подбешивало дополнительно. Обычно Георгий чувствовал себя очень неловко, если требование переодеться включало в себя необходимость принимать чью-то помощь. Словно вторгались в личное пространство, болезненно и грубо. А от действий Стефана хотелось закрыть глаза – и дышать. Дышать?.. - От вас потрясающе пахнет. Стефан коротко смеется. - Рад, что тебе нравится. И чем же именно? Георгий задумывается, медленно втягивая воздух и отчаянно старается справиться с желанием наклониться к собеседнику ближе. - Что-то лесное. Трава после дождя. Мох. Горькое, сладкое… - Омела. У Георгия совсем не получается сдержать удивленное восклицание. - Серьезно? - Абсолютно. Ты назвал почти все основные ноты. И это очень хорошо, что тебе нравится аромат. Та мелочь, на которой можешь зафиксировать внимание, если понадобится. - О… как мята? - Совершенно верно. Хорошо. Забирайся, - кивает Стефан на подиум. Георгий непроизвольно расплывается в улыбке: маты? те самые? будут перья и вода? – Да, я знал, что это тебе точно понравится. - Спасибо. Его слегка придерживают за локоть. - Немного поработать один сможешь? Посидеть, подвигаться, может быть, поправить одежду. - Плохо получается. Рассердитесь? - Ни капли. Забирайся – так забирайся. И, раз уж так нравящаяся ему поверхность здесь, - Георгий почти сразу садится, с удовольствием проводя руками по клеенчатой поверхности. - Да, хорошо. Улыбайся. Попробуй, скользит ли эта ткань, - ровно подсказывает ему Стефан. Георгий даже не сразу понимает, что его уже снимают. Что, уже? Он растерянно замирает. – Все отлично. Испуган? Тебе что-то видится? Что-то, чего не существует? Георгий смаргивает. Не просто подсказывают, а помогают выйти из того, что все вокруг называют «зависанием»? Основная претензия к его поведению. Он не знает, что делать. Каждый раз. - Хорошо, раз так – оглядись. Да, так. Медленнее. Вглядываешься. Хм. Стартуем. На медленно опускающееся перед ним перо Георгий смотрит откровенно ошарашенно. Потом – на второе. Чуть меньше и легче. Неверяще тянется потрогать. - Молодец, отлично. Ты не знаешь, они существуют или привиделись тебе. Пока он тянется к перьям – теперь они падают чуть чаще, за стеной света завистливо вздыхает Виктор. - Я сам уже Юрку хочу. - Принц, прошу тебя. Георгий озадаченно замирает. Что делать дальше? - Подставь ладонь, будет хорошо, если поймаешь хоть одно. Сумеешь повторить – прекрасно. У него получается поймать целых три раза, прежде чем перья перестают падать. Хочется потянуться и начать их собирать. Можно? Нельзя? - Хорошо. Сядь и расстегни рубашку. Не торопись. Брошь расстегивается снизу. Не смотри на нее, это привычная для тебя вещь, ты умеешь это делать автоматически. Получается долго, медленно. Но никто и не торопит. Брошь – действительно, большой синий камень в оправе – Георгий откладывает к перьям, поперек одного из них. - Молодец. Теперь немного подожди. Стефан обходит его, опускается на колени за спиной, слегка тянет за плечи, давая на себя опереться. - Руки на пояс, можешь расстегивать или только трогать. Георгий выбирает второе, царапая ногтями пряжку. Ему неторопливо убирают от пальцев манжеты, лишний раз расправляют. Это эстетично. Черные кожаные перчатки и черное кружево. - Не обращай на меня внимания, я не существую. - Для того, кто не существует, вы очень настойчивы. Стефан тихо посмеивается ему на ухо. - Теперь выпрямись. Сниму с тебя рубашку, дай ей соскользнуть по рукам. Это немного беспокоит, но… Георгий выполняет. Путается в рукавах. Хорошо, что ему помогают, оттаскивая шелк в сторону. - Обувь. - Снять? - Если приемлемо, сниму с тебя сам. - О… это… - Можешь сидеть или лежать. Георгий думает, что он от несоответствия точно сойдет с ума – ему на полном серьезе неторопливо расшнуровывают ботинки, снимают, крепко и аккуратно придержав за щиколотку. Неужели Стефану действительно так нравится эстетичность, что он готов поступиться гордостью? Так действовать! Кристоф говорил – сюжет имел обратную силу. Может быть, ему и впрямь нравится… - Хорошо. Продолжим. Лежи, не поднимайся. Остальное тоже сниму сам, не старайся мне помочь. Доходит только через пару ударов сердца, пока Стефан расстегивает ему пояс. - Всё? - М?.. - Снимите… всё? - Конечно. Георгий замирает, судорожно сглотнув и против приказа резко поднимаясь на локтях. - Нет. Стефан останавливается, вопросительно вглядывается ему в лицо. - Я… мне… - Ты никогда не раздевался перед камерой? Становится стыдно. Да уж, наверное, уже должны были заставить. И всё остальное тоже. Да у Стефана, наверное, и мыслей не было, насколько он проблемный. - Что за выражение лица? Ответь на вопрос. Стефан таким тоном разговаривал со своим актером. Но потом сел рядом. И выполнил тот трюк. - Нет. Просили только… расстегнуть… - Ты же помнишь, что сегодняшний ключ – эстетика? Зажмурившийся было Георгий осторожно приоткрывает глаза. На него не сердятся? - Разговаривай со мной. - Помню. Вы недовольны, да? - Слегка. Георгий вздыхает. - Что вы теперь сделаете? Ликвидируете причины? Разденетесь сами? - Если бы это было могло помочь – с удовольствием. Но я практически уверен, что тебя это заставит волноваться лишь сильнее. - Простите. Я… Георгий умолкает. Продолжают же придерживать, поглаживать по бокам, немного по животу, словно почти ничего не произошло. - Разговаривай со мной. - Скажите, что все будет хорошо. Пожалуйста. Стефан совершенно спокойно кивает. - Не волнуйся. Все будет хорошо. Ключ – эстетика, ты помнишь? Ты очень красив. И камера тебя любит, когда ты расслаблен. - Все равно… страшно. Стефан… Паника подкатывает медленно, но неотвратимо. Такая быстро не отпустит. Не то, что раньше. - Что вы теперь со мной сделаете?.. Получается как-то очень отчаянно и грустно. Стефан качает головой и наклоняется вперед, касаясь губами виска, лба, переносицы. Так неожиданно мягко, что почти жутко. - С тобой ничего не случится. Все будет хорошо. Ты умница, Джордж. Не имею ни малейшего представления, кто тебя так запугал. И знать не хочу. Потому что поступлю с ними стократ хуже. С этого момента и пока я не скажу обратного, я хочу, чтобы ты смотрел только на меня. И думал только про меня. Справишься? - А… я постараюсь. - Я лгал тебе когда-нибудь? - Нет, - озадаченно смаргивает Георгий. Замирает. И для подтверждения мотает головой. - Я тебя обидел хоть раз? - Нет. - Все будет хорошо. Слышишь меня? - Да. - Тогда жду твой ответ. Георгий зажмуривается. Облизывает губы. Сглатывает. И отчаянно благодарен, что его не торопят. - Но… на всякий случай… - Ты хорошо знаешь, что нужно сказать. Мерзкая холодная волна отступает. Как прилив, не добравшийся до ступенек на набережной. - Нет. Пусть будет… Verde. - Ложись. Не мешай мне, но и не старайся помочь. Тебе это даст время, чтобы успокоиться. Георгий прижимает к губам костяшки пальцев, прикусывает их и крепко-крепко зажмуривается. Он каждой клеточкой чувствует, как с него аккуратно и медленно стаскивают брюки, кажется, вместе с бельем. Не мешать. Не стараться помочь. Все же он не сдерживается и тихо всхлипывает, когда клеенчатая поверхность прикасается к теперь уже босым ступням. Отпустите его. - Обалдеть, как он это сделал? – восхищается Виктор где-то далеко. На Виктора прирыкивает уже Яков. - Ничего страшного, верно? Взгляд Стефана Георгий ловит с почти болезненным видом. - Больше ничего? - Только эстетика, - на низ живота ложится ладонь, вынуждая дернуться в сторону. – Спокойно. Мне – видно, камере – нет. Согни ноги. Немного, вот так. Так полегче. Ненамного. - Тебе ведь нравится материал, на котором ты лежишь? - Ох… Стефан подбирает одно из перьев, рассматривает, покачивая в пальцах. Георгий за ним следит, как завороженный. - Запрокинь голову. Сглатывай, если хочешь. Выполнить получается рвано, дергано. А по шее все равно скользит мягкое и щекочущее прикосновение. Как удар. - Не могу. Flavo. Ощущение прикосновения мгновенно исчезает. - Передышка? - Да. Пожалуйста. Немного… не трогайте. Сердитесь? - Ни капли. Оператор что-то интересуется у Стефана по-немецки, тот только садится на край мата, отмахивается. - Сказал – временная перегрузка, - переводит он Георгию, достаточно громко, чтобы слышал и обеспокоенный резким прекращением сцены Виктор. - Вы правду сказали. Слишком много. Но… временно. Действительно ведь – временно. Как только оставили в покое, сразу так стало… не все равно, нет. Но приглушенно. Одно слово – партнер остановился, сказал, что не сердится. Одно слово… неужели и прекратят по одному слову? Настолько невероятная привилегия, что Георгий не только не верит, но и не хочет ей пользоваться. Словно отказом он подведет Стефана. А ведь ему не больно, не холодно, совершенно не пошлая поза. Только одежды нет. Вообще. Совсем. Кошмар оказывается не таким уж и кошмарным. - Стефан… - М? Георгий тянется к перьям около себя, собирает три или четыре вместе, протягивает их партнеру. Нужно немного попробовать. Словно лед перед тем, как шагнуть. Перья у него забирают очень аккуратно, практически без тактильного контакта. Рассматривают, складывают по размеру. С усмешкой изображают что-то плавное. - Зафиксируй. Стефан замирает мгновенно, усмехается чуть сильнее. Оператор хмыкает. - Одно удовольствие с тобой работать. Давай дальше. Движение завершается, открывая ухмылку. - Повтори, - командуют Стефану, меняя ракурс. Георгий бездумно следит, как его партнер беспрекословно выполняет чужие команды, ловя выгодную тень от перьев на своем лице. - Он не знает, кто вы? – совсем негромко интересуется Георгий, не сильно понимая, что произносит свой вопрос вслух. - Прекрасно знаю, - отвечает ему не Стефан, а оператор. – Вот пока за софитами – пусть строит всех. А как модель – одно удовольствие со способностью повторять нужное действие бесконечное количество дублей. - Сейчас умру от смущения, - тут же парирует Стефан. Губы почти не шевелятся, усмешка саркастичная и немного провоцирующая. – Ты учти, материал отбирать я буду лично. - Сейчас умру от ужаса… хотя ты меня со своей ухмылкой сожрешь раньше, чем твой мальчик в себя придет. - Ммм, какое заманчивое предложение… Георгия рвет на части – хочется дослушать пикировку, но сил сдерживаться никаких. Он зажимает себе рукой рот – а все равно смеется. - Ничего себе! – восхищается Виктор. – Юрка ни разу не смеялся… перед камерой... Крис говорил – только иногда после, если долго-долго ласкать и всякие милости на ушко говорить… Стефан, КАК ты это делаешь? - Секрет, мой принц. Джордж? - Ох, минуту… - Георгий пытается утереться. Дурак. Чего он боится-то? Кого… и зачем, это вообще очень хороший вопрос. – Да, всё. Verde. - Хорошо, - короткий кивок, движение завершается над Георгием, перья падают на живот. Почти не чувствуется, но щекотно. – Оттуда же. - Как скажете. И что его прошлый раз так… выбило? Приятно же. Щекотно. Немного. Стефан сказал – можешь сглатывать? Он запрокидывает голову посильнее, открывая линию шеи. Проводит языком по губам. - Зафиксируй. Георгий от неожиданности резко поворачивает голову. Ему? Стефану? Стефан, кстати, вздыхает. Досадливо. - Так. На полтора тона ниже, говорить мне, по-немецки. Не отвлекай мальчика. Это мне ровно и чуть более, чем параллельно… - Все то же самое, медленно и со вкусом. Так, как ты очень не любишь. - Сволочь. Джордж. Внимание на меня, пусть болтает. Ты смотришь только на меня и слышишь только меня. - Хорошо. В подбородок мягко подталкивают. Запрокинуть? Сильнее? Вот так? - Облизнись, только очень медленно. - Пусть прикусит. - Прижми нижнюю губу зубами. Посмотри вверх или вбок. Пока он старается выполнить, становится совсем щекотно – рука машинально тянется убрать от шеи мешающее ощущение. - Зафиксируй. - Попробуй поймать перо, но двигай только кистью. Георгий заулыбался, попробовал столкнуть кончиками пальцев мягкое прикосновение. На немецком прозвучало намного короче. И лежать тоже немного неудобно. Разве что если согнуть ноги сильнее и подвинуться. - Ва-ау… - простонали где-то на грани восприятия. Георгий с трудом вспомнил, что тут еще Виктор и… Яков? Ох. Это плохо. Тут же захотелось свернуться клубком и отползти от света подальше. - Джордж? - М… м? Д-да? - Руки за голову, словно пытаешься до чего-то дотянуться. Но в полусонном виде. Ох, ну ничего себе команда! И вообще. Очень ярко. - Можно закрыть глаза? - Можно. Но слушать меня и не засыпать. - Хорошо. Хорошо, что он не боится щекотки. Потому что это все равно почти невыносимо – перо прикасается к коже ненадолго, на несколько секунд, неожиданно, мягко, кажется, Стефан что-то рисует. Все равно смешно. Впрочем, ему и не запрещали смеяться. - Пока терпимо? - Я не боюсь щекотки. Просто смешно. - Ты говорил, тебе нравятся вороньи перья, Джордж. - А вы говорили, ими пишут ведьмы. - О, кстати благодарю за напоминание. Георгий заинтригованно открывает глаза, щурясь на свет и практически игнорируя оператора рядом с собой. - Будете что-то писать? - Буду, - демонстрирует Стефан то самое маховое перо, которое ему Георгий принес на набережной. - А мне так и лежать? - Конечно. Иначе тушь растечется. Хм… перевернись? Он сначала выполняет, потом горло холодит странное ощущение беззащитности. Так же можно… Нет, Стефан сказал – только эстетика. - Так, чтобы тебе было удобно. Нужно будет замереть минут на десять. - Хорошо. М… - Слушаю. - Что вы сделаете? - Как я уже и говорил, буду что-то писать. Сейчас придумаю, что… люблю импровизацию. До Георгия медленно доходит. - О… на мне? - На тебе. Понимаешь, почему тушь такой концентрации? - Конечно, - он потягивается еще раз, перекатывая мышцы под кожей. Это, наверное, тоже эстетично. – Стефан. - Хммм? Георгий оглядывается через плечо, не выдержав, - слишком уж задумчивый у партнера тон. И Стефан действительно грызет кончик пера. И подмигивает. Сначала Георгию. Потом – что-то пробурчавшему оператору. - Напишите стихотворение. - О?.. Ну, тогда терпи. Холодно и немного щекотно. Больше царапает, чем щекотно. А двигаться нельзя – тушь растечется, верно? Вынужденная неподвижность начинает нравиться – если закрыть глаза, то кажется, что и звуки приглушены тоже, остается только слегка прохладное и немного острое прикосновение к коже. Как хочется спать. Снова. Стефан сказал – не засыпать. - Джордж. Приходится вдохнуть поглубже, чтобы ответить. Хотя очень не хочется. - Да. Я пытаюсь. Не заснуть… простите. - Разговаривай со мной. - Хорошо. Как? - На что похоже то, что ты чувствуешь? Георгий молчит, наверное, снова слишком долго, потому что Стефан как-то недовольно прищелкивает языком. - Я не сплю. Я думаю… на руны. - Неужели? - М. Да. А еще вы католик, но носите не крестик, а кельтский символ. Стефан хмыкает. - Триксель? - Я не знаю, как он называется. Похож на солнышко с тремя лучами. - Солнышко, говоришь… - кажется, он только что сказал что-то очень глупое. – Когда мы закончим, напомни мне, чтобы я рассказал тебе про него. За отличное поведение. - Хорошо… о, разве? Им не только не недовольны, но и похвалили? - Я тебе когда-нибудь лгал? Георгий улыбается. - Нет. На поясницу ложится перо, вот теперь сдержаться очень сложно. Но приходится. - А что вы написали? - Попробуй угадать с одной строчки. - М… я попробую. - «Ясно помню: ожиданья... поздней осени рыданья... И в камине очертанья тускло тлеющих углей...» * Это почти легко. - Вы любите классику? Эдгар По. «Ворон» - Молодец. Ты все снял? Да? Хорошо, мы закончили. Хочешь – одевайся, хочешь – в душ. - Пусть останется. Мне понравилось, - коротко кашляет Георгий, все-таки смущенно забирая из протянутой руки подошедшего Виктора свою одежду. Оказывается, одеться еще сложнее, чем согласиться на раздевание! Георгий очень надеется, что не покраснел. Кстати, «понравилось» - это не только про написанные на спине строчки. Вставать не хочется. Свет больше не бьет в глаза, кажется, что стало даже немного темно. А еще Виктор как-то уж слишком откровенно общается со Стефаном – повиснув на плече и поддевая пальцем шнурок с кельтской символикой. Серьезно? Так? На глазах у Якова, и тот все еще молчит? Георгий оглядывается, но вызывающей у него оторопь фигуры нигде не видит. - Он ушел? – получается спросить в никуда, но его услышали. - Ага. Сбежал. Не выносит душа еврейская немецкой эстетики… - Австрийской. - Все равно не выносит! – торжествующе заявляет Виктор. Довольно демонстративно чмокает в щеку коротко ухмыльнувшегося Стефана. Стефан – австриец? А почему он в Женеве? - А твоя душа выносит? - Более чем, - возмущенно и заигрывающее шепчет Виктор, посверкивая глазами. - Прекрасно. Принц, выпусти меня хоть ненадолго. - Ммм. Зачем? Спрашивать – спрашивает, а все равно отпускает. Как сказал оператор? Стефан строит за софитами всех? Даже принца. И вообще, за ними интересно наблюдать. За Милой и Виктором – тоже. Жаль, куртка осталась дома – на улице уже довольно тепло, Виктор умудрился вытащить его в одной рубашке с оптимистичным «пешком все равно гулять не дадут!» Наверное, это стало привычным действием, но сейчас не хватает чего-нибудь… теплого на плечах. - Виктор, пожалуйста, принеси Джорджу что-нибудь горячее. - Не надо, я… - начинает было спорить Георгий, но блондин только головой встряхивает. - Ладно, я тоже мечтал о кофе, но от тебя ж разве оторвешься. И Яков ворчит – ну одни радости в жизни! - Виктор. - Уже ушел! Стефан присаживается на корточки рядом, ловит за подбородок, заставляет посмотреть себе в глаза. И качает головой. - Все в порядке, - пытается поспорить Георгий. - Обязательно будет. Чуть позже. Досадно, что Стефан отходит, он был бы совсем не против, чтобы – просто рядом. Пока Виктора нет. - Давай-ка так. - Но мне не холодно! – продолжает он спорить. Плед на плечах кажется отличной альтернативной куртке, но глупо ведь выглядит. - Уверен? Странно. Как только накрыла теплая волна, стало слегка трясти. - Но мне не холодно… - удивленно повторяет Георгий, растерянно кутаясь плотнее. - Я услышал. Часто так себя чувствуешь? Он растерянно косится по сторонам, пытаясь сообразить. - Иногда. Когда Кристоф не отпускает… тогда нет. - Очень интересно. Платиновый вихрь появляется с двумя стаканчиками кофе и шуршащим пакетом чего-то сладкого. - Юрка, ты что, замерз? – удивленно интересуется вихрь, приземляясь рядом на мат и раздавая кофе. И вскрывая пакет. – Будет кто? Георгий молча качает головой, зато Стефан соглашается. Вот уж кого бы не заподозрить в любви к сладкому… или ест потому, что угощает принц? - Диспозиция на ближайший час? - Ммм? – тут же оживляется Виктор. – Я хочу мороженое. Шариками. Разноцветными. - Боже. - Много! - Виктор, как в тебя столько вмещается? - Желудок у котенка не больше наперстка, поэтому он лопает в ушки, лапки и хвостик! – авторитетно заявляет блондин, дирижируя себе печеньем. Как за ними интересно наблюдать! - Боже, Виктор… - Оспорь. - Даже не думал! – примирительно поднимает руки Стефан. – Меня ко всему прочему интересует мнение Джорджа. Что ты хочешь? За отличное поведение в том числе. - Хочу?.. Что-то вкусное? - Именно. - Действительно… что угодно? - Если можно, без полетов в Австралию, - с самым серьезным видом произносит Стефан. Виктор давится печеньем и посмеивается как-то ехидно и смущенно одновременно. - Пиццу. Виктор оживляется еще больше. - Пиццу и мороженое. Юрка гений, Стефан, ты попал! - Боже, Виктор. После колбасы и сгущенки я уже ничему не удивляюсь… - Но вкусно ведь было! Стефан горестно вздыхает. И улыбается. Георгию очень хочется улечься к сидящему рядом мужчине на плечо, закрыть глаза хоть ненадолго, но вот это полушутливое – «заревнуууую, Юрка» - держит в тонусе. Георгий до сих пор не знает, насколько двойственным может быть Виктор. Он же не по-настоящему такой смешливый, улыбчивый и добрый? В машине его окончательно перестает бить дрожь. Виктор забирается на переднее сиденье и продолжает болтать. А Георгий медлит – но укладывается сзади. Кофе помогает не уснуть. И согреться. - Юрка, пошли есть пиццу и мороженое. - Разноцветными шариками. - Агааа… - предвкушающее тянет Виктор. Плед остается в машине. На улице действительно тепло. А вот масштаб катастрофы Георгий осознает только после еще одного страдальческого вздоха Стефана: Виктор выбирает розовый шарик, размазывает его по куску пиццы. Еще и пытается свернуть, откусить… - Виктор, ты уже способен воспринимать информацию? - Ммм… очень вкусно, ты зря отказываешься! - Виктор. - Да, да. - Я весьма сомневаюсь, что Фельман услышит меня в силу собственного стигматизированного восприятия, поэтому надеюсь, что до него донесешь ты. - Ммм… ум? Что-то с Юркой? Хочешь при нем? Виктор бросает на Георгия короткий, быстрый, внимательный взгляд – совсем как в первый момент после той неудачной попытки – и подбирается, словно готовясь к прыжку. - Если при необходимости он процитирует сказанное и сошлется на меня, в более чем семидесяти процентах случаев к этому прислушаются. - Ты меня пугаешь. - Извини, принц. У меня своеобразная манера излагать информацию. «Мне нравится», - хочется возразить Георгию, но он очень старается сидеть тихо и не привлекать внимания. Стефан ведь хочет сказать что-то серьезное? - Буду мстить, - ворчит Виктор. Подносит свое несусветное лакомство к губам собеседника. – Ешь давай. - Боже… И откусывает, и прожевывает, и глотает. И как-то особо несчастным не выглядит. - Теперь серьезно. В отсутствии у вашего Фельцмана талантов я и ранее не сомневался, но везет ему в подборе персонала несказанно. Касается тебя, Милы, теперь Джорджа. - Ммм… хочешь, передам, как ты его высоко оцениваешь? - Если желаешь, принц. Но теперь самое интересно. Новичок в вашей команде настолько же хорош, насколько гибок и хрупок одновременно. Виктор перестает жевать, Георгий недоуменно поднимает взгляд. Стефан шутит? Как так – одновременно? Стефан серьезен. - Виктор, постарайся меня услышать. В моих интересах было бы согласие Якова на продажу или обмен, но, как мне кажется, это несбыточные мечты. - Фельцман тебе в аренде-то отказывал, продаст он… - ворчит Виктор. Как-то неловко усаживается на стуле поудобнее. - О том и речь. - А что с Юркой… Джорджем? Георгий обращается в слух, опасаясь пропустить хоть слово. Стефан ему никогда в пояснениях не отказывал, и это всегда было намного ценнее всего, что говорили сам Виктор или Кристоф. Хотя с Кристофом – по инициативе последнего, конечно же! – можно было проводить почти неограниченное количество времени после съемки. - Очень низкий порог восприятия при высоком интервале переносимости, потенциально – боли. Проверять без его согласия не рекомендую. - Стефан, если ты не начнешь выражаться по-человечески, я тебя снова буду кормить. Вот этим. - Мне почти страшно. Не юродствует, но шутит, чуть заметно меняя тон голоса. - Хорошо, Виктор. По-человечески. То, что для тебя будет легким раздражителем, для него – перегрузка. Для тебя окрик Арни был бы поводом закатить глаза или слегка изменить позу, а он растерялся мгновенно. При том, что окрика-то и не было, Арни просто довольно резко потребовал не изменять позу… Зафиксируй. - Да ладно тебе. Юрка не неженка. - Виктор, ты меня слышишь? - Ну да. - Видимо, нет. Не очень хорошо… Джордж? Георгий полувопросительно ловит чужой взгляд. - Мне действительно все вокруг кажется… немного нереальным. Особенно в студии. - Почти. Так. Ты – слушаешь. Хорошо. Говорю с тобой, пока принц доедает свой… кулинарный шедевр. Остается только кивнуть. - Очень легко наступающая сенсорная перегрузка. При высоком интервале переносимости. Потом тебе холодно, хочется спать, ты чувствуешь себя усталым… что-то еще? - Когда Кристоф… не дает сосредоточиться, разговаривает и постоянно прикасается, то не холодно. И не хочется спать. - Это уже особенности личных предпочтений и в целом ласкового характера. - Простите. - Все верно, ты мне сообщаешь те факты, о которых я не осведомлен. - Стефан… а про интервал ты что говорил? – не выдерживает Виктор. - Если по-человечески, принц, то он может потерпеть практически сколь угодно долго, но потом ему будет очень плохо. Можешь считать вердиктом профессионала. - Как я это до Якова доносить буду… - горюет блондин. - Принц, ты просил меня присмотреть за своим младшим коллегой. Объяснил весьма серьезные причины. Я тебе сообщаю необходимую информацию. Как ей распорядиться – решаешь ты сам. - Ох уж эта твоя философия про ответственность выбора! - Абсолютно верно. Джордж, есть что добавить? Спросить? Или нужно время, чтобы осознать? Георгий чуть улыбается. Нужно время. Нужно сосредоточиться на какой-то мелкой детали. Аромат омелы. - Вы обещали рассказать про кельтский символ. Виктор недоуменно округляет глаза, Стефан смеется. - Триксель. Это не только кельтская символика. Это, в данном случае, знак принадлежности к определенной субкультуре. Георгий осторожно косится на Виктора. Ему можно знать? А нужно? - Про которую сайт? Стефан откровенно посмеивается. - Именно. Про которую сайт. - Секретничаете без меня? Ну-ну. - Принц, вы четко проинформировали меня о своей незаинтересованности. Только в рамках ненавязчивого антуража на площадке. Виктор жмурит глаз и выглядит слегка обиженно и капризно. - Но вы секретничаете без меня! - Хорошо. Мне начинать сплетничать про своего принца? - Я люблю, когда ты про меня сплетничаешь. Вот как так у них получается – то пикировка, то за полторы фразы помирились, и Виктор снова флиртует? Георгий вздыхает. - Но вы сказали, что это «культурный вариант ошейника». Почему тогда носите? Виктор заходится в хохоте, вызывая неодобрительные взгляды соседей. А ему все равно. А Виктор показывает Георгию большой палец и утирает слезы. - Во-первых, потому что это подарок Виктора, - невозмутимо наклоняет стакан в сторону блондина Стефан. – Во-вторых, «культурным вариантом» может считаться также чокер, горжетка, воротник-стойка, любой вариант кулончика или бус у девушки. Или даже шарф. - А в-третьих? - Виктор, это неприкрытая провокация. - Ага. - В-третьих, мой дорогой принц, вы на меня это надели, вам и снимать. Только без звонков в десять часов вечера с жалобным воплем «Стефан, прости меня, идиота, я не знал, что это значит, я тебе просто хотел подарок выбрать, чтобы понравилось!» - Обожаю, когда ты про меня сплетничаешь. - До сих пор теряюсь в догадках, это Виктор сам прочитал, или ему кто подсказал… и ведь заметь, Джордж, не снимает! - Тебе ж нравится. Видимо, молчание в данном случае – знак согласия, потому что Стефан только плечами пожимает. Георгий все равно себя чувствует девиантным подростком, который интересуется тем, чем не стоило бы. А остановиться не может.