Монарх

Мир потихоньку бурлил, кипел, кое-где вспыхивали конфликты, кое-где они гасли, ну а в у нас намечался новый крестовый поход. Причины просты – большая часть арабских мусульман, в основном проживавшие в арабских странах, обратила свой гнев на меня. Дескать, я тут лишний и пророков после Иисуса быть не должно. С чего бы это быть не должно – я не понял, но взялся изучать вопрос. И изучение вопроса мне не понравилось – по всему выходило, что существовал какой-то парень, который замутил свою религию на основе христианства, но вместе с тем в неё он добавил столько субъективизма, что просто жуть берёт. То есть, фактически, создал культ самого себя. Написал свод законов, правил, с кучей запретов и регламентировать старался абсолютно всё. Это уже зашился парень. И текущее положение ислама было таково, что это вроде бы авраамическая религия, а вроде бы – отдельная секта, вроде нынешних свидетелей иеговы. То есть суть у секты правильная – Бог, следование определённым правилам, но поверх этого накручено много всего. Любопытный казус. Тогда как в Риме христианство само по себе начинало с гонений и притеснений, не претендуя на какую-либо власть и влияние, а просто распространялось, ислам изначально создавался как государствообразующая форма религии-консолидатора. Для этого поверх христианских догм было установлено ещё много догм, запретов, и так далее и тому подобное. С одной стороны – это не атеисты, и не неверная религия, с другой стороны – к христианству она отношение не имеет и это вообще отдельная форма религии. Основанная на консолидации людей разных наций, рас и так далее. Естественно, у них было много внутренних проблем. Причём, основная из них – это сама религия, вернее, то, как радикально к ней относятся. Это так тоже было задумано изначально, для чего создатель религии придумал множество форм консолидационных, то есть объединяющих, ритуалов – намаз, различные формы молитвы, и старался максимально полно регламентировать жизнь человека. И вот тут мы попали в ловушку, что и тыщщу лет назад. Ислам это вроде бы не чуждая христианскому миру религия, но в то же время совершенно не такая. Попытки построить исламское государство предпринимаются фанатиками и сейчас, и собственно, весь механизм власти и законов заложен в догмы религии. Но есть одно малюсенькое «но». Догмы непоколебимы как гора магомеда, а современное общество крайне быстро меняется и эволюционирует. То, что тысячу лет назад ещё можно было считать нормой, сейчас дикость и варварство. Самое хреновое – что мухаммед вложил в религию своё понимание государства, свои нормы, свои порядки, и в таковом виде они застыли на средневековом уровне. То есть – государство у нас либо светское, либо исламское. Светское – с любой другой религией или без неё, исламское – с их моделью развития. Стоило только решить одни проблемы – как новых вывалили на мою голову тридцать тонн и сверху неприятностями присыпали. Ну, муххамед, ну хитрец, захотел создать смесь государства и религии, объединив ближневосточные народы. Может быть, он действительно думал о людях, может быть – хотел власти и известности, кто теперь знает… Результат… результат таков – мусульмане разделились на два лагеря – одни живут в светском обществе, это наиболее адекватные люди, другие – живут в соответствии с религиозными догмами – это совершенно другой, иной мир, со своим глобусом, своими правилами и законами… Знал бы Муххамед, к чему придут его последователи, не стал бы писать и брать на себя столько – просчитать такое огромное количество вероятностей и возможностей и принять решение – невозможно. Проще говоря, взял на себя слишком много. В результате – мне нужно разгребать всю эту кучу религиозных конфликтов. Хуже того – вернуть арабскую конфессию в лоно единой и неделимой церкви. Как? Хороший вопрос, я бы даже сказал – это проблема уровня заказа на голову Таноса. Который висит в гильдии охотников уже пару тысяч лет и никто до сих пор не решился его взять. Придётся воевать, потому что многие упоротые, у которых мозги на жаре окончательно усохли, а желание построить исламское государство выше здравого смысла, на диалог не пойдут. Я бы рад встретиться и поговорить за веру, но о чём можно говорить с человеком, который воспринимает абсолютно всё, что противоречит корану – ересью и стремится это уничтожить? Думаю, идиотизм их имеет под собой некоторые основания. Это ведь даже не исламская Вера, это просто башибузуки, люди, слетевшие с катушек и одичавшие, как орки в вахе. Им срать на религию, она для них только инструмент объединения, она же даёт им право абсолютно на всё, поэтому под видом мусульман скрываются просто вконец охреневшие толпы диких арабов, готовых убивать кого угодно за малейшее пререкание. Нужно будет устроить им экстерминатус и выжечь ересь, но сначала – нужно построить побольше мощных летающих кораблей, подготовиться к войне… Возможно даже заложить вторую подземную фабрику, где-нибудь под Иерусалимом… * * * * На границе сектора Газа и Египта было довольно шумно. Сотни машин выезжало, в то же время стремительными темпами возводились укрепления, стремительно создавались оборонительные рубежи и росли как на дрожжах военные базы. Палестинцы, так и не ставшие постоянными обитателями Газа, были вынуждены покинуть сектор и переселиться в Египет. Сортировкой беженцев никто даже не занимался – их было много и в то же время они ломились в ЕС, который внезапно подобрев, начал принимать всех. Хотя нет, не внезапно. Давно всё шло именно к этому, сейчас же действие раскольников-англичан и их экспансия в Газу произвели нужный эффект и Германия с Францией начали набирать себе как можно больше беженцев. Про эффект гетто им наверное никто не говорил, поэтому формировались целые города мигрантов, города с иными правилами и законами. И вскоре грозился начаться террор против инакомыслящих европейцев. Впрочем, в секторе над этим задумывались Мало. Сектор Газа готовился к обороне – на его границе возводилась большая защитная стена. Самое большое и массивное сооружение рук человеческих – стена высотой в тридцать метров, из монолитного супербетона, который второй партией привёз ЛК310. Целая партия супербетона ушла на строительство стены пятиметровой толщины, наклонной, с опорными элементами на обратной стороне. Величие и пафос напоминали чем-то уровень вархаммера. Гигантская стена защищала от любых атак – противотанковые ракеты, взрывы, прорыв любого вида техники. И в то же время с высоты было очень удобно обстреливать окружающую стену местность. Возводилась она в пустынной местности – исключительно пустынной, где водоносный слой был ничтожен. В секторе, превращённом в военную базу, экстренно создавались самые разные строения – дороги, склады, бункеры, казармы, штабы, и так далее и тому подобное. Большие ремонтные мастерские для военной техники. Началась обкатка бронетехники. Поступала бронетехника в большом количестве, привозили кораблями танки и пехоту. За неделю в сектор Газа свезли большое количество старой и новой военной техники. Парк Израиля пополнился большим количеством уже пожилой британской бронетехники. В основном поступали евреи просто – многая техника устанавливалась в окопы. САУ выполняли роль среднего звена между стационарной и самоходной артиллерией. Устанавливались в землю. В то же время на границах Израиля в больших количествах росли небольшие супербетонные бункеры, на тридцать два стрелка, ну или четыре отделения по восемь человек. Бункеры были специфическими – из супербетона, монолитной конструкции, довольно большие по сравнению с обычными ДЗОТами – размером с двухэтажный дом. Метровый слой супербетона защищал от большинства бетонобойных и бронебойных снарядов, не говоря уже про осколочные. Но главное – взломать эту оборону не так просто, как может показаться на первый взгляд. Цепь бункеров шла с переодичностью в сто метров, стрелять из них можно было только в сторону врага. То есть занять их у противника не получится. Максимум – выбить гарнизон и укрыться от контратаки. За бункерами уже располагались батареи устаревшей самоходно-стационарной артиллерии. Укрепрайон строился ударными темпами, но не тратил больших средств из бюджета – бункеры производили и устанавливали типовые, с типовым оснащением, без участия человека. Для подъёма бункера в воздух использовали инженерную баржу с внешней подвеской. Летающий кран. Это было лучше, чем патрули на границе, определённо лучше. Израиль уже согласовывал вероятность дальнейших действий противников и свои действия, а так же оборонительную стратегию. Тут было много подводных камней – ресурсы ограничены, новобранцы – ещё ограниченней, при этом страна в кольце врагов, будучи единственной неисламской страной на ближнем востоке. Поэтому необходима была прочная оборона. Пограничный эшелон, он же первый – самый прочный из всех… * * * Я был против наименования «Религия» или «Вера». Спецефично, не правда ли? Само это слово подразумевает веру, то есть бездоказательную уверенность в чём-то. Бездоказательной наша церковь не была – Сила есть, сила существует. Ад и рай в виде соответствующих перерождений основной части души – тоже. Поэтому пока что полноценного одобренного всеми наименования у нас не было. Так что звались по старинке. Самым сложным из последних заданий папы был созыв религиозного конгресса. Во-первых – он был обиден для многих, так как существовали религии, которые я приравнял к философским течениям или сектам. К Силе имели отношение только христианство, буддизм и сомнительно – ислам, так как никаких достоверных подтверждений того, что муххамед, основатель религии, был форсюзером, у меня нет. В отличие от иисуса он не оставил ни наследства, ни наследия. Только слова, ничего не подтверждающие. Место проведения конгресса так же стало предметом для споров – одни настаивали на Ватикане, лидеры исламских конфессий – на арабском государстве, буддисты согласились прислать лидера крупнейшей буддистской конфессии. Сговорились на том, что пройдёт наш конгресс в Иерусалиме, городе, который почитают святым обе главенствующие конфессии. И приготовили такой уровень безопасности, что туда стянули едва ли не целую армию. Даже воздушное пространство закрыли и перекрыли улицы. Ещё бы – речь шла о встрече религиозных лидеров. Тут можно было ожидать всякого. Я прибыл на конгресс последним, так как задержался в России – ребята конечно через пень-колоду, но начали пыхтеть и работать. Собрались мы на встречу в конференц-зале. Современном. Никакого религиозного пафоса. Когда я шёл по коридорам, думал, как вообще видят мир дети успешных родителей? С сожалением должен был признать, что отнюдь не вся изнанка предстаёт перед ними. И зачастую настолько, что они живут с обычными людьми в разных мирах. Как следствие – некоторый раскол между сословиями. Золотая молодёжь… кто-то, особенно из простых смертных, считает, что это охреневшие охамевшие барчуки. При взгляде изнутри на всю жизнь этих людей становится понятна причина их поведения. Они не встречают сопротивления. Они видят мир в другом свете, не встречаются с его изнанкой, с детства их не лупили соседские мальчишки за хамство и наглость. Не даром одно из лучших поколений, давшее миру великих поэтов, музыкантов, артистов, политков, это поколение послевоенное, детство которого пришлось на бедность, разруху и голод. Но это только в Европе – в Америке таких несоизмеримо меньше – пятидесятые для США стали экономическим подъёмом, бэби-бумом. Результат… не замедлил сказаться – шестидесятые-семидесятые ознаменовались хиппарями, людьми, которые максимально сторонились благ цивилизации и мотивации на работу. Потому что детство их пришлось на безбедное, безвредное и беззаботное время, не научились с малых лет вырывать зубами свой кусок пирога. И так перепадёт – так зачем шевелиться? Был бы мир и покой вокруг, и любооовь. Своеобразное проявление пирамиды маслоу. В то же время эти люди дали дорогу и популярность талантам, так как сами были безамбициозны. В общем, я думал над тем, не обернётся ли моё миротворство загниванием и ослабеванием общества, перекосам. Все мы помним, что случилось в России, когда вместо интилигенции к власти пришли левые люди из чуждых власти и чиновничеству сословий. Со своим видением мира и без сложившейся природно системы жизни и деятельности на тех постах, которые они заняли. Что-то мне не хочется, чтобы по Лондону разъезжали увешанные золотыми цепями негры, считающие, что это «гуд лайф». С арабами та же хрень. Что будет, если я принесу им, людям постоянно воюющим и от того плодящимся в невиданных масштабах, мир и процветание? Деградация? Слабость, перенаселение, война? Нет, процветания не получится. Землица уж больно у них неплодородная. Нефти много, но толку? Культурный уровень ниже плинтуса, антихиппи какие-то. Ненависть и война, чувааак! * * * * В общем, переговоры вышли интересные и малорезультативные. Прежде всего потому, что наш религиозный лидер не имел права говорить за других. Но в то же время, он был довольно популярен в народе. За столом уже сидели буддист и исламист, оба о чём-то бубнили, я поприветствовал всех взмахом руки и сел за стол: – Ну что, джентльмены, начнём? Начнём с наболевшего, – не дал я им и слова сказать, – о том, что с каждым днём на ближнем востоке ситуация всё больше выходит из под подобия контроля. – Мы не властны над этими суннитами, – ответил мне лидер имамата. – Это как раз таки понятно. Зато над всеми остальными – вполне властны. Не хотите вернуться в лоно церкви? – Что за намёки? – он даже обиделся, – о какой ещё церкви вы говорите!? – Конечно же, о нашей, единой и неделимой, – улыбнулся. – Эти переговоры бесполезны. – Возможно. Но они всё равно будут, – кивнул я, – позвольте развернуть перед вами полноценную картину прошлого и будущего, если вы конечно дослушаете. Итак, в первом тысячелетии нашей эры жил да был человек. Араб, по имени муххамед. Жил он на ближнем востоке, то есть в Аравии, в это время христианство уже стремительно расползалось по миру, уничтожая и ассимилируя различные культы и мелкопоместные верования. Был ли он настоящим пророком, или нет – я судить не берусь. В отличие от Иисуса и Моисея, он не оставил после себя каких-либо вещественных доказательств и признаков того, что он использовал божественную силу. Папа слушал заинтересованно, имам… тоже, пожалуй. Я продолжил, выдержав паузу: – Не знаю, что он за человек, был ли он честолюбив, или им двигала исключетельно забота о народе, но задумал он объединить многочисленные рассеянные по Аравии племена. И для этого использовал религию. В частности, он взял библию, на её основе создал свою религию и вложил в неё огромное количество собственной программы государственного и общественного устройства. Сделал он это, конечно же, не подумав о том, что времена меняются, вместе с ним меняются и нормы поведения, и отношения между людьми. Таким образом образовалась новая религия, которая на энный процент состоит из средневекового представления о правильном государственном и социальном устройстве, крайне нелепого в наши дни, и наполовину из религии. По большей части это консолидационные ритуалы, целью которых является сплочение народа и демонстрация единства. К примеру, ежедневные молитвы в одно и то же время. Сейчас, как я понимаю, на полную показала себя проблема несоответствия. – Вы уверены, что всё так и было? – хмуро спросил имам. – Абсолютно. Бог не общается словами. Его уровень существования совершенно чужд человеческой природе. Это… примерно как солярис. Вы читали Солярис? Замечательная книга. – Я читал, – ответил буддист на английском. Лишь кивнул ему в ответ. – Поэтому, – продолжил я, – пророк он, или нет, он в принципе не мог передать какие-либо божественные слова. Лишь видеть то, что не может видеть простой человек. Предчувствовать будущие события, но не видеть их чётко. В этом всём есть большая доля субъективизма. Если он был пророком – значит не загадывал на долгие века, потому что почувствовал бы, что что-то здесь не так. Из чего я делаю немного нелицеприятный вывод – им двигало честолюбие. Желание создать своё общество с собой в качестве почитаемого пророка, именно поэтому он запретил свои изображения, и указал, что новых пророков не будет, или они будут ненастоящими. Можно считать его первым из известных мне утопистов, которые попытались построить свою утопию. – Вы настаиваете на этом? – Имам был хмур, как никогда. Судя по виду, он ждал много лучшего. – Это уже не вопрос веры, – я криво усмехнулся, – Вера есть бездоказательная уверенность. В то, что история про аллаха, который надиктовывает ему Коран – выдумка, я не верю, я это точно знаю. Максимум, что он мог сделать, если был пророком – это свериться со своим предчувствием. Но оно даст осечку, если ошибочно задать цель. Если он задал вопрос буквально «правильно ли это», и получил утвердительное предчувствие, это не значит, что оно действительно правильно. Или это было правильно только в тот момент и для сплочения народа, чего он и хотел. Что он и спрашивал. Чтобы получить всесторонний ответ, нужно чётко представлять вопрос, если бы он задумался о далёком будущем, то получил бы отрицательный ответ – я в этом уверен. – Что ж… – имам дёрнул щекой, – довольно… подробно описано. Чем вы можете доказать свою уверенность? – Хороший вопрос, – я задумался, – давайте подумаем, как можно доказать пророческий дар? Буддист среагировал первым, он взял блокнот, написал на листочках что-то, а потом оторвал все листочки один за другим и положил на стол. Листы были плотные, толстые, и увидеть что-то было нереально. Он пояснил, видя наш непонимающий взгляд: – Я написал на них действия. И сделаю то, что на них написано, если вы угадаете, что там, – он положил листочки аля-экзамен. Я усмехнулся – буддист то сечёт! Ну-ка, попробуем новую грань силы, предчувствие. Итак, прикрываем глазки и попытаемся предугадать, предчувствовать и предвидеть действия. Имам прервал меня и тоже написал что-то на листках из своего блокнота и положил их на стол. Кивнув ему, я прикрыл глаза и начал пытаться ощутить будущее и понять, что там за смысл вложен. Первый листок: – Ударишь меня по лицу? Правда? – поднял листок и продемонстрировал надпись на английском всем, – едем дальше… так, тут, тут и тут я чувствую опасность, – несколько листков не глядя вытащил и передал им, – вот эти, эти и эти приведут к тому, что вы, имам, покинете зал, – подал ему листки, – а вот этот листок мне почему-то нравится, – выхватил ещё один, – о, да это же ваш почерк. Предлагаете помириться? Отлично. – Это ещё не доказательство, – прервал меня Имам. – Ну а что тогда? – телекинезом собрал листки и выбросил их в урну около выхода из конференц-зала, – предлагай. Долго ждать не пришлось – после небольшой паузы он ответил: – Я даже не знаю. Каноны ислама непоколебимы и нельзя их сдвинуть с места в угоду чьему-то мнению. Теория с честолюбием пророка мухамеда сама по себе это такая ересь, против которой восстанет весь исламский мир! – Вот об этом я и говорю. Он консолидировал народ, и в то же время стремился к почитанию себя самого, слепому и чистому почитанию, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что он простой человек из плоти и крови. Иисус к такому не стремился, Моисей – тем более. Они всячески свою приземлённость и близость к народу демонстрировали. Вот это мне и не нравится. Нужно найти стратегию, как с этим покончить, иначе мы будем иметь неполучившуюся утопию муххамеда, удерживаемую религиозными основами на плаву ещё долгое время. И соответственные проблемы из-за того, что в религию он добавил средневековую государственную модель – терроризм, шариат, попытки построить исламское государство и чёткую границу между исламскими государствами и всем остальным светским миром. – Светским? – имам удивился, – ваш мир вполне себе религиозен! – Ничуть, – отказался я, – религия играет в нём ту роль, которую она должна была играть изначально. Она заботится о духе человечества, предотвращает его моральное и духовное разложение, а так же заботится о даре бога – жизни. То есть предотвращает самоуничтожение человечества. Впрочем, это не значит, что мы против всех войн изначально. Война это естественный процесс для человечества, так оно сбрасывает напряжение. Мы лишь стремимся, чтобы войны имели разумные границы и правила, которые нельзя нарушать. Имам пожал плечами: – Как знаете. Итак, на чём мы остановились? На границе светского мира. – Ах, да, – я улыбнулся, – в общем, с прошлым мы разобрались. А теперь о будущем – в будущем, так как ислам сам по себе содержит модель государственного и общественного устройства, возможен такой вариант – общественный исламский строй будет устаревать с каждым годом всё больше и больше. Совершенствование социальных механизмов, религий и государств в остальном мире вытеснит ислам… собственно, этот процесс уже начался и идёт полным ходом. Основные государства, в которых ислам играет важную роль – это африка и аравия, наиболее бедные страны. Как следствие – в ислам обращаются люди, не зарабатывающие сколь-нибудь много денег, агрессивные, вроде тех же африканских «боко харам», которые не признают не только науку, но и вообще адекватное отношение к реальности. Настолько, что на них даже арабские террористы смотрят как на полных отморозков. К чему это всё ведёт? Сами видите. Дикость. И это падение будет продолжаться, пока не разразится грандиозная война на уничтожение, когда чаша терпения всех светских государств не переполнится, а ислам окончательно не деградирует до уровня «боко харам». То есть нищих, крайне радикальных фанатиков. Эпоха настоящего ислама закончилась в тот день, когда потекла аравийская нефть и началось разложение. Дальше было только падение в бездну радикальности и фанатизма. * * * * * Так ни о чём и не договорившись, мы разошлись по разным углам. Я начал думать над тем, какие тут можно извлечь выгоды для себя? Да никаких. Как привести исламистов к единой Вере? Непонятно. Если в годах 50х прошлого века диалог ещё был возможен, то сегодня можно надеяться только на здравый смысл и то, что религия будет отчуждаться от христианского мира всё больше и больше. С этой стороны происходящее в Европе весьма неплохо – пока Франция и Германия нагребают лопатой беженцев, происходят стычки, происходит радикализация, поток беженцев – в первую очередь тех, кто разломал в своей стране государственный строй и поехал паразитировать и ломать строй в других странах, всё увеличивался. И чем больше их будет, тем агрессивнее будет христианская европейская общественность. Теракты, преступления, агрессивное неуважение ко всем вокруг – всё это сыграет мне на руку. Сами себе могилу выкопают. Собственно, так и происходило – едва я закончил разговоры, узнал, что в Германии произошёл теракт – один из мигрантов подорвал себя вместе с грузовиком, набитым взрывчаткой, во время какого-то митинга. Выступала, кажется Христианская Партия, которая сейчас составляет большинство в правительстве Германии. Ух, и что за шумиха поднялась! Израилитяне попробовали было выделить мне охрану, но не понадобилась. Наверное, дело в том, что появление меня, ровно как и стремительное усиление позиций христианства повело к переклиниванию и замыканию проводов детонаторов в головах многих бабахов. Из тех, у кого мозги на жаре уже усохли окончательно. Пришлось реагировать сразу же, как только это произошло – в Германию я направил десяток разведчиков в разные города. С целью отслеживать ситуацию, слухи, настроения, состояние общественности. Погибших было около трёхсот, и ещё море раненых – поэтому я вылетел лично, чтобы всех залечить, кого успею. В конце концов, в таких ситуациях командир должен быть впереди, на лихом коне! * * * * * Артур Холл с командирами контртеррористических подразделений встретился в своём кабинете. Встреча была… жаркой. Обсуждали безопасность Лондона. – Ситуация полностью выходит из под контроля, – заявил Джеймс Линн, – в Лондоне проживает почти три миллиона мусульман. Я нахожу вероятность теракта близкой к ста процентам, – он был взволнован. – Спокойно, – Артур кивнул, – они там не договорились? – Нет, конечно! – даже возмутился Джеймс, – встреча завершилась ничем. Принц не собирается делать реверансы в сторону исламских верующих. – Это проблема детства, – прервал его Холл, – основной догматизм происходит из соответствующего окружения и воспитания. К сожалению, в школах Англии до сегодняшнего дня даже были отдельные мусульманские классы, для этого. Теперь мы намерены бороться с распространением ислама в цивилизованных странах, и нашей – в первую очередь. Раз не удалось достичь договорённости – во-первых – никаких прогибов под соусом толерантности. Это так же нелепо, как жрать друг друга из толерантности к пигмеям-людоедам. Дальше, я надеюсь, мы сможем предотвратить террористические атаки? – Да, мы делаем всё возможное для вычисления вероятных террористов, – ответил Линн, – к сожалению, уровень контроля недостаточно высок. Произошедшее в Германии говорит нам о том, что в руках террористов находятся значительные запасы оружия и взрывчатых веществ.