Он всего лишь учитель!

Дима шмыгнул носом, с прищуром разглядывая бутылку мартини, стоящую на барной стойке. За ним никто не наблюдал, никто не спалит, если он аккуратненько, так сказать, как котенок, подушечками нежных пушистых лапок, стащит бутылочку-другую и быстро ускачет на балкон, пока его не засекли. От одной мысли об успешном выполнении только что придуманного плана в Диме все переворачивалось. Он был изгоем. Изгоем в своей команде, в которой ему не предложили даже стакан воды. Поставили, конечно, тарелку спагетти, салат и налили апельсиновый сок, но воды, воды, карл!!! (привет две тысячи какой-то там). Миссия, а-ля, укради серебряное колечко у рептилойда из скайрима началась. Пока всеобщее внимание было переключено на телевизор, рука Димы юркнула за барную стойку и потянулась за бутылкой. Секунда… ему нужна лишь секунда. Он шустрый, он быстрый, умный, классный, он, черт возьми, будущий кандидат наук, написавший работу по полимерам, он… — Так-так-так, несовершеннолетним нельзя. Арсений, так неожиданно появившийся за спиной у Димы, перехватил бутылку и, как сокровище, прижал к себе. — Почему? Дима выпучил глаза. Он смотрел на то, как сидящий на диване Антон попивает мартини из бокала, на котором огромными красными буквами выгравировано слово «МАРТИНИ», и тому почему-то никто не тыкал по поводу несовершеннолетия. Позов посмотрел на Попова, прищурил глаза, указал на всего себя и спросил: — Я тебе не нравлюсь? Если я вам не нравлюсь, то так и скажите, не ебите мою душу, Арсений Сергеевич… — Дим, остался месяцок, и будет тебе восемнадцать, не расстраивайся, — улыбнулся Антон, поднимая над головой бокал мартини и делая небольшой глоток красноватого шипучего напитка. В его стакане трещали и бились кубики льда, шипел тоник, а в Диме шипел лишь дьявол, который приказывал ему немедленно зарезать двух педиков напротив, отобрать алкашку и хлебнуть из горла, стоя на складированных трупах. — Хорошо, допустим, — вздохнул тяжело Позов. — Тогда, роднуля, ответь мне. Почему ты пьешь сраный мартини? — Ну, начнем с того, что мартини купил Арс. Напомню тебе еще одну вещь Арс — мой парень. А твой парень, кстати, блюет в туалете. Словно спецэффекты из мультика, туалет отозвался плачем Сережи. Бедняга скурил всего одну сигарету, а его живот вывернуло наизнанку скорее в прямом, чем в переносном смысле. Рожденный ЗОЖником… помрет тоже ЗОЖником. — Даже капелюшечку? — надулся Позов. — Прости, Димас, — Арсений похлопал ученика по спине, — но мне и так уже совестно смотреть твоим родителям в глаза. В этот момент вышел Сергей. Волосы у него были растрепанные, резинка повисла на смуглом запястье. С лица стекала вода, а кожа стала и бледная, и зеленая одновременно. Он икнул, со злостью кулаком вырубил свет в ванной и еле как доплелся до дивана. Садиться рядом с Антоном парень не стал, запах алкоголя отбивал у него любое желание жить жизнью, поэтому Сережа переместился на соседний диван и молча, одним жестом руки подозвал к себе Позова. Тот вздохнул, опустошил стакан с апельсиновым соком и подошел к Матвиенко, садясь на диван и терпеливо наблюдая за тем, как грустный кавказец укладывает свою ноющую головушку на колени к Диме. — О-о-ой, — Антон расплылся в улыбке, — вы такие милые котики. — Это мы еще не нагишом… — вздохнул Дима, похлопывая Сережу по плечу. — В последнее время тенденция на гомосексуализм так возросла… Арсений сел рядом с Антоном, закидывая ногу на ногу и вырубая телек. — Сереж, тебе водички? — Спасибо, Арсений Сергеевич… мне бы… но-шпочки… — Кстати, это ведь ты первый меня поцеловал, — Антон задумчиво приложил большой палец к губам, полностью проигнорировал Матвиенко. — Прямо на этом диване… — А разве это не Агапов ко мне полез в мой второй день школы? С него же начался этот путь голубиной радуги. Если честно, не могу вспомнить… — Помню, как мы узнали про Валентайна и Самцова, — поддержал разговор Дима. — Думаю, Елисей Антуанович тоже не совсем однотонный… — протянул с коленок Позова Сережа. — Голубой снегирь №8, как-никак… — В общем, — Арсений принес с кухни бокал апельсинового сока, стакан воды, а себе и Антону подлил немного мартини и встал, будто бы желая произнести тост. — Я думаю, вам всем интересно, почему мы собрались сегодня у меня. — Потому что сегодня выходной, а твоя хата единственная свободная, ведь ты взрослый? — с хрипом заметил Матвиенко, поднимая свое тело в вертикальное положение. — И это верно, но! — Арсений игриво и хитро улыбнулся. Антон смотрел на него с широко открытыми глазами. Каждый раз, стоило Арсению начать говорить, в Антоне все скручивалось от такого странного, щемящего чувства в груди. Он был рад лишь тому, что может находиться рядом с Поповым. Был рад найти новую родинку на чужом теле, был рад, когда Арсений чихал или морщил нос, добавляя слишком много специй в еду, был рад, когда сам того не замечая и занимаясь своими делами, Попов по вечерам гладил Антона по голове, перебирая светлые прядки и наматывая их на длинные пальцы. — Я решил, — многозначительно вздохнул Арсений, — что я увольняюсь из школы. Брови Антона подскочили. Дима нахмурился, Сергей икнул от того, что ему снова приспичило поцеловать старого керамического друга, но парень сумел подавить позыв. — Простите? — неожиданно уважительно спросил Антон. — Что с вашими лицами, парни? — Арсений улыбнулся в своей привычной манере, чокнулся со всеми стаканом с мартини и немного влил в себя алкоголя. — Че вы такие грустные стали? — Думаю… — Дима медленно перевел взгляд на Антона, у которого окаменело лицо. — Это неожиданно… — Понимаю, — Арсений сел обратно на диван. — Но то, что вы курите за школой и сбегаете с моих уроков, ничего хорошего вам не принесет. Скоро ведь экзамены. Антону надо готовиться к обществознанию, Сереже к физике, Диме к химии и биологии. Правильно? — Но это ведь не повод уходить из школы! — Антон нахмурился, отставил бокал с алкоголем и всем корпусом развернулся к Попову. — Почему так… а твой отец? Он ведь будет против… — А это моя вторая не менее хорошая новость, — Арсений снова встал на тост, поднимая бокал и игриво одаривая всех многозначительным взглядом. — Я договорился с отцом, что мой испытательный срок в школе закончился и… меня пригласили на прослушивание. В этот раз тишина длилась недолго. Антон не слышал себя. Он подпрыгнул, что-то визжа, и прямо с дивана запрыгнул Арсению на спину. Бокал с мартини выскользнул из рук Попова, упал на мягкий ковер, не разбившись, но заплескав красной жидкостью. Арсений рассмеялся в голос и смеялся до тех пор, пока сам не упал в соседнее кресло, обнимая Шастуна. Сергей от такой новости даже порозовел. Он с непередаваемым выражением лица развернулся к Диме, схватил очкастого за щеки и поцеловал в тонкие губы, оставляя на стеклах чужих очков противные следы от собственной кожи, после чего перепрыгнул через стол и навалился сверху на Антона, вдавливая Арсения в кресло. Дима медленно встал с дивана. Протирать очки времени не было, поэтому он их снял и медленно отложил на стол. Пока все были заняты рукоплесканиями в честь Арсения, Дима подхватил бокал, который принадлежал Антону, и в один заход вылил в себя все содержимое. Душа его облагородилась, возымела покой, так сказать. Утерев губы, на которых был и мартини, и след от поцелуя, Дима подошел к многострадальному вдавленному Арсению и накинулся сверху на Сережу. С тупой улыбкой на все лицо, Арсений погибал под тремя центнерами, но все равно был так счастлив, что не мог даже возразить. Они пили всю ночь, и даже Дима успел ухватить лакомый кусочек, когда Попов напился в щи. И всем было все равно, что завтра учебный день, и что первый урок у них русский, а второй литература, парни были настолько счастливы, что не могли даже высказать свои эмоции на словах. Арсений, который стал прекрасным актером, и Антон, доюморившийся до большого телевидения, и Дима, прекрасно понимающий людей как снаружи, так и изнутри, и Сережа, который просто вырос и стал прекрасным человеком. Здесь и сейчас. Все вместе. На сцене. В жизни. И в наших с вами сердечках. Навсегда.