Он всего лишь учитель!

Позов сидел в телефоне, хотя обычно это было привилегией Шастуна, но сейчас Антон тупо устал и хотел только одного… жрать. Еще немного хотелось спать, но в основном жрать. После похода на пляж вместе с Позовым и еще несколькими людьми из класса, Антон приперся к Диме домой, удобно уселся жопой в кресло и теперь смотрел в белый потолок, желая, чтобы хозяин квартиры оторвался от мозгоебной игрушки и пошел варить борщ.  — Бля, ты знал, что у Валентайна есть сын? — насмешливым голосом проронил Позов, показывая Антону фотку этого самого парня, как две капли воды похожего на информатика, только без седины, очков и не шибко похожего на тибетскую лису. — У этого парня жена, кстати, есть. Но она выглядит, как шлюха.  — Валентин Евгеньевич тоже выглядит, как шлюха, — устало пожал плечами Шастун.  — Из-за таких, как ты, в мире ежедневно страдает один Самцов. Щелкнул дверной замок, и Дима, видящий порог квартиры, приветливо махнул рукой пришедшему Матвиенко. Правда, Сергей не спешил дарить каждому находящемуся в квартире воздушные поцелуи и добрые слова. С низко опущенной головой он нервно развязал шнурки на кроссовках, небрежно кинул их в угол прихожей, и быстро направился на кухню, где, словно по запаху, быстро отыскал бутылку коньяка, откупорил и немедленно хлебнул пару глотков, морщась.  — Че с тобой? — не понял Позов, который со своего места, подобно орлу, бдящему над львиным прайдом, видел еще и кухню.  — Она меня, сука, бросила! — криво выкрикнул Матвиенко. Шастун тут же зарядился энергией, подскочил со своего места и рванул на кухню. Спустя пару секунд туда зашел и Дима. Сережа сидел за столом, упершись в него лбом. Рядом стоял коньяк.  — Бросила? Кто? — не понял Позов, так как вроде с последнего расставания Сережи, которое было несколько месяцев назад, Матвиенко себе так никого и не нашел.  — Софи.  — Кто? — в один голос спросили Дима и Антон, реально позабыв этого непонятного человека.  — Софи. Немка, блять. Из класса нашего! — ответил Матвиенко, приподняв голову и снова звонко уронив ее на стол. — Она… она, блять, кинула меня! В тот самый момент, когда я хотел ее поцеловать! «Мне было тебя жалко, ты в последние время очень приуныл из-за Маши…». Маши, блять. Маша слилась пару месяцев назад, а теперь еще и эта. Что со мной? Где мой талант? Шастун смешной, Позов умный. Что со мной?  — Не так, — окончил фразу Дмитрий. — Что со мной не так. Впрочем, неважно, — мотнул головой Позов, когда Шастун недвусмысленно наступил другу на ногу.  — Все. Стану педиком. Ей-богу, стану. Шаст, пошли в гей-клуб, найдем мне парня, — взвыл Матвиенко.  — Звиняй, я не хожу по гей-клубам.  — А где вы с Арсом развлекаетесь? — приподнял бровь Сергей.  — Обычно в кровати. Но ему еще на кухонном столе нравится, — пожал плечами Антон, вгоняя Матвиенко в еще большее уныние. — Бля, друган, не переживай. Ну бросила и бросила. Есть же еще… кто есть? Лера есть. Она на тебя давно засматривается, честно. К черту немцев и всю их нацистскую родословную…  — Не перегибай, мать, — отвесив Шастуну подзатыльник, кашлянув Позов. — Да и вообще. Софи ветреная, как черная дыра…  — Не перегибай, мать, — нахмурился Антон.  — Боже, у нас тут один педик, один натурал на грани пидорасизма и бисексуал. Как называется феминизм, если это мужики против женщин? — вымученно вздохнул Дима. Антон уже было хотел ответить, блистая своим нескрываемым остроумием, как вдруг остановился, непонятливо хлопнув ресницами. Что только что Дима сказал? Шастун попытался повторить все его слова у себя в голове. Так, грубо говоря, «педик», это сам Антон, так? Из-за потери веры в девушек можно считать Сережу «натурала на грани пидорасизма». Но с последним… ха?  — Ты бисексуал?! — охренел Антон, вытаращенными глазами посмотрев на Диму. — Так… В СМЫСЛЕ?!  — С кем не бывает? — так же удивленно ответил Дима.  — Че? Ты мне два месяца назад втирал, что ты последний в школе натурал. Это… это подстава!  — Какая к черту подстава? — фыркнул Дима. — Мне не шибко важен пол, если человек мне нравится.  — Я окружен пидорасами… — захныкал Сережа, вновь ударяясь лбом о поверхность стола. Спустя двадцать минут споров, на телефон Антона пришло сообщение от Арсения, который призывал парня попрощаться с друзьями и отправиться домой на семейный ужин, где будет присутствовать как сам Попов, так еще и Ангелина… девушка уже порядком привыкла к бойфренду своего брата, но ни разу не упустила шанс как-то постебать или надавить на Арсения, наблюдая за его мучениями и упиваясь чувством стыда молодого учителя. Поэтому, пожав руки друзьям и еще раз пожалев Сережу хлопками по плечу, парень удалился, оставляя парней наедине… ***  — Вот скажи, Поз, — начал Сережа, после почти десяти минут полного молчания. После ухода Антона прошло три часа, родители Димы вновь задерживались на работе, но это было даже к лучшему, так как Матвиенко уже явно был не адекватен, а Позову тупо надоело отвечать на его вопросы, ведь целых три часа Дмитрий только и делал, что тешил самолюбие хвостатого кавказца.  — Вот я хороший?  — Хороший-хороший, — фырчал Позов, просматривая ленту ВК. — Иди ложись спать.  — Нет, Поз, ты мне ответь, — бурчал Сережа. — Вот смотри. Я красивый?  — Прямо принц на белом коне, — вяло отзывался Дима.  — Во, видишь. Я даже нравлюсь бисексуалам! Так, о чем это я? А, точно. Умный?  — Гений.  — Тоже хорошо. Так почему она меня бросила?  — Откуда мне знать? — нахмурился Позов, потирая шею и закрывая ноутбук. — Ты же мне ничего не сказал про нее.  — Ты школьная Ванга, должен был сам догадаться, — отвернул голову парень и из-за этого его значительно качнуло вниз и спустя мгновение он уже лежал головой на подушке расстеленного дивана, сворачиваясь клубком. — А она меня все же бросила. Мы гуляли так долго, я даже хотел немецкий выучить и с ее родичами на их родном балакать. Но она мне: «Мне было тебя просто жаль». Жаль… жаль! Позов, скажи, я слишком жалкий? Дима хотел бы сказать в шутку «Конечно, ты ревешь, как девчонка, и обнимаешь подушку, представляя бросившую тебя немку», но он лишь отвел глаза в сторону и многозначно вздохнул.  — Серый, ты пьян, — решил начать издалека Позов. — Твои решения и умозаключения меняются с невероятной скоростью, поэтому сейчас ты не можешь разобраться даже в себе. Хватит трахать мозги по поводу девушки, которая тебя бросила. Раз ушла, значит не любила, а значит, и не надо нам таких. Я Тоху поддерживал, как бы не вертелась ситуация с Арсом, теперь мы с нашим учителем русского и литературы друзья, и он прикрывает нас, когда мы курим за школой. Но тут… Матвиенко, ты классный парень. Ты смешной, ты умеешь приободрить, и даже если ты и выглядишь пугающе, стоит с тобой подружиться, то открываются только твои лучшие качества. Тебе просто надо собраться и найти ту, которая будет смотреть на тебя и желать лишь того, чтобы твое сердце продолжало биться… Сережа сжал челюсти. Даже в состоянии опьянения он, застыв, прислушивался к каждому слову и не мог понять, почему вся эта накатившая грусть отходит на задний план. Позов действительно был человек, который мог поддержать. Так было и с Антоном, так было и с Самцовым, который спалился не только Шастуну, но и Диме. Очкарик всегда держит рот на замке, не раскрывая тайн и секретов. Тот самый человек, которому можно рассказать все, что угодно, зная, что он сохранит откровения лишь у себя в голове. И когда кто-то близкий ему находится в безысходности, Позов делает одну единственную вещь: он садится рядом, так, что даже чувствуется тепло его тела, и начинает говорить мягким, успокаивающим голосом, не как стоматолог, а как настоящий психолог. Он говорит и говорит, указывает на ошибки и тут же находит в них плюсы, поправляет, причиняет боль и сразу ее сглаживает, а после в душе наступает настоящий штиль, слышен шум моря и светит солнце. И все, что остается сделать в последствии, это…  — Голова болит, — проронил Матвиенко перед тем, как придвинуться к спине Позова и уткнуться лбом ему куда-то между шеей и плечом. — Можно я так посижу?  — Тогда у тебя пройдет голова? — хохотнул Дима.  — Уже проходит, — скомканно, говоря в чужую теплую спину, отвечал Матвиенко. Позов не возражал. В комнате стоял полумрак, на город давно уже опустилась ночь, а Дима просто смотрел вперед, на их отражение в плазме, и думал, что это совсем неплохо. Спустя пару минут такого контакта Матвиенко придвинулся еще ближе, прижимаясь боком ко всей спине друга. Его руки обвили талию Позова и сомкнулись на животе, голова лежала на плече и дыхание, учащенное из-за быстрого сердцебиения, щекотало Диме шею.  — Давай уже ляжем спа…  — Еще чуть-чуть, — перебил парень и из-за этих слов губы быстро мазнули по коже на шее у Позова. Будущий стоматолог неровно сглотнул, ощущая в животе и груди прилив теплоты. Сейчас он молился только о том, чтобы его родителям вдруг не приспичило прийти именно в этот момент. Ему вдруг стало понятно собственное желание. Позов выдохнул и облизнул губы. Руки Сергея до сих пор были у парня на животе, его дыхание приятно щекотало шею. И в такой щепетильной ситуации Дима не нашел ничего лучше, чем почти в шутку, но с долей правды усмехнуться:  — После таких откровений мы обязаны начать встречаться.  — Верно, — незамедлительно ответил Сережа и вдруг отстранился. Позов от этого даже вздрогнул и решительно обернулся, беспокоясь, что этой фразой он снова надавил на больное друга, но перед собой Дима увидел только мягкие, затуманенные дымкой и полумраком комнаты шоколадные глаза. Звук, что Дмитрий издал, проглотив ком в горле, кажется, услышали даже соседи. Матвиенко поджал губы, из-под полуприкрытых век виднелись блики из-за освещения. Сережа коснулся кончиками пальцев плеча парня и легко, словно совершенно обыденно, повел вверх, сойдя с курса, мазнув по ключице и выше к шее, отчего Дима невольно приподнял подбородок, но, когда пальцы оказались на его щеке, вернул голову в исходное положение. Подушечкой указательного пальца поглаживая дужку очков, Матвиенко приподнял другую руку и пальцами коснулся второй дужки. Дима смотрел на тщательно исполняющего свою затею Сережу с замиранием сердца. Вскоре руки Матвиенко немного дрогнули и очки быстро поползли вверх, останавливаясь на макушке. Теперь Позов расплывчато видел всю свою комнату, но Сережу, что находился так непозволительно близко, парень видел отчетливо. Облизнув пересохшие губы, Сергей выдохнул и, подавшись вперед, соприкоснулся губами с Димой. «Че за ебанная мелодрама?!» — почти проскулил про себя Позов, напрягаясь так, что на лбу выступила пульсирующая венка. Но почему-то отстраняться он не спешил. Руки Матвиенко с дужек очков спустились сначала обратно на щеки парня, а после переползли на его затылок. И все это время, пока Сережа немного отстранялся, а после вновь целовал друга, Дима думал, что покалывания щетины Сергея очень даже приятные. Поэтому, почему бы нет? Все-таки состояние аффекта. Позов грузно выдохнул и приоткрыл рот, тут же сильнее прижимаясь к Матвиенко. Сережа только немного приоткрыл глаза, а после вновь зажмурился, упиваясь чувством того, как его губы сминают в поцелуе. Дима пальцами нашел нелепый растрепавшийся хвостик на затылке у друга и немедленно снял резинку, отбрасывая ее в сторону и зарываясь пятерней в отросшие волосы. На удивление они были мягкими и шелковистыми, а когда Позов немного сжал кулак и оттянул пряди, Матвиенко сдавленно выдохнул, отстранившись и, глотнув воздуха, точно самка во время течки, более упорно кинулся на Позова. Дима даже не понял, как вдруг оказался над другом, продолжая его целовать и коленом раздвигать его ноги. И лишь наутро вспомнил, как сильно Сережа сжимал его плечи, пытаясь прижаться сильнее, судя по отметинам пальцев. Естественно, он так же позабыл собственные неопытные потирания пахом о пах Матвиенко через ткань домашних штанов, на которые Сережа шумно вздыхал и ронял доводящие до дрожи звуки. Но все это после всплыло в его памяти, пока они продолжали наслаждаться друг другом снова и снова. В ту ночь их никто так и не потревожил… ***  — Прошу прощения. Че, блять? — гаркнул Антон. — Вы переспали?  — А это считается сексом, если никто никого не трахнул? — ответил Позов, заливая в себя кружку кофе. Ему было плевать на то, что кофе горячий, и, вероятнее всего, обожжет язык и щеки, но сейчас парня это не волновало. Дима с огромным удовольствием схомячил целый бутерброд на глазах у Антона и облокотился на стенку.  — Ебана… — протер лицо руками Шастун. — Серьезно? Прям так?  — Чувак, он в неглиже лежит в постели, а у меня засосов на шее больше, чем ромашек на подоконниках в кабинете нашей биологички. Еще вопросы?  — Мы типа четверка педиков, да? — вымученно вздохнул Антон. — Как черепашки-ниндзя, только не черепашки и не ниндзя. Я в ахуе всегда порю чушь, не обращай внимания.  — Да я и не обращаю, — пожал плечами Дима, поставил кружку на стол и отправился в свою спальню. Подтянутое, загорелое и голое тело, что больше походило на труп, лежало на кровати, укрывшись одеялом и прижав к себе подушку. Если бы не борода, Матвиенко смахивал бы на девушку. Уродливую, но девушку, ведь его длинные патлы так красиво лежали на подушке. Позов сел рядом, на край кровати, и немного повернул голову вбок, видя, как подрагивают пышные ресницы Сережи. Парень улыбнулся, проведя рукой по чужим волосам и томно выдохнул, понимая, что это еще одна проблема, которая сделает его жизнь веселее. И Дима только желал, чтобы она поработила их двоих и надолго оставила в своих сетях. На столько, на сколько это было возможно. Даже вечность казалась не таким уж долгим промежутком времени. И все, что сейчас мог делать Дима, это…  — Ты слишком глупо улыбаешься, — сонно пробормотал Матвиенко, приоткрывая один глаз.  — Да неужели? — приподнял бровь Позов. — У самого такая же тупо-счастливая улыбка. Доброе утро, кстати. Сережа вытянулся в струну до одобрительного щелчка где-то в пояснице, после чего придвинулся ближе к Диме и, посмотрев тому в глаза, прищурился, улыбнувшись. — Ага. Доброе.