4
15 апреля 2017 г. в 07:59
В открытые настежь ставни заглянуло раннее солнце, пощекотало нос, и Дин вынырнул из дрёмы только для того, чтобы суметь насладиться этим сонным утром подольше. Над ухом так тихо и уютно сопели, и чьи-то пальцы столь нежно касались его лица, что он расплылся в улыбке, не открывая глаз, и рывком повернулся, сграбастывая в охапку обладателя этих пальцев и подминая под себя целиком. Ткнулся в тёплое плечо щекой, пробормотав спросонья что-то бессвязное. Осознание, что вставать ещё нескоро, грело не хуже шерстяного одеяла, а слабое брыкание под боком заставило только крепче стиснуть объятия. И Дин это сделал, разумно полагая, что если уж кто-то оказался с ним в одной постели, то он имеет полное право его потискать.
Правда он не помнил так вот сходу, чтобы засыпал не в одиночестве, но разве стоило принимать это в расчёт?
― Давай ещё немного поваляемся, ― почти промурлыкал Дин, пытаясь нащупать рукой того, кто столь ранним утром оказался в его постели. И уткнулся в тёплое плечо плотнее, подгребая к себе почему-то активно сопротивляющееся тело. Пришлось, чтобы прекратить возмущённые телодвижения, завернуть его в одеяло, надёжно устраивая в своих руках с тем расчётом, чтобы насладиться ещё несколькими часами сна.
― Думаю, что если мы будем валяться до обеда, то через четыре дня вы не пройдёте и в четверть финала.
Дин фыркнул, усмехнулся, причмокнул губами, обнимая сильнее, всхрапнул и икнул, распахивая глаза.
Кастиэль выжидающе глядел на него из-под тяжёлой руки рыцаря, и взгляд его не сулил ничего приятного.
― Я вот, конечно, дико извиняюсь, ― медленно произнёс Дин, вдруг ощутив его всем собой, вытянувшись под одеялом. ― Но какого хрена ты тут делаешь?
― Лежу, ― лаконично пояснил Кастиэль.
― Я вижу, ― Дин всмотрелся в его лицо в поисках скрытого смысла этой фразы, но наткнулся только на кристально честный и чуточку недоумённый взгляд. ― А почему ты тут лежишь?
― Может быть потому, что вы меня только что к себе прижали, господин? ― Кастиэль вскинул бровь и повёл плечами. И Дин сообразил, наконец, разжать свои руки, выпуская оруженосца на волю. Кастиэль вздохнул свободней, но отодвинуться не поспешил, и Дин не мог не признать, что ему это было приятно.
― Ты, в принципе, чего в моей комнате так рано делаешь? ― терпеливо уточнил он, борясь с желанием вновь сграбастать Кастиэля в охапку и уткнуться в его, оказавшееся очень удобным, плечо носом.
Ранее утро и длительное воздержание играли свои недобрые шутки, так что рыцарь сдерживал себя из последних сил.
― Я обрабатывал ваши синяки, ― Кастиэль вытащил из-под одеяла руки и продемонстрировал небольшую плоскую склянку с желтоватой мазью.
― А до того, как я проснусь, подождать нельзя было?
Кастиэль пожал плечами.
― А вы бы позволили мне обработать ваше лицо добровольно? У вас там синяк на всю щёку, но вы бы ответили, что вам на это плевать, потому что рыцари отметин не стыдятся. А вам с этим лицом на турнире выступать. Поэтому я и решил… А вы меня тут лапаете…
― Да не лапаю я тебя, ты что, это я так, по инерции! ― Дину вдруг нестерпимо захотелось разубедить Кастиэля в его выводах, потому, что лапать своего оруженосца это одно, а приставать конкретно к этому... Казалось неправильным. Кастиэль был определённо привлекателен и при каких-нибудь других обстоятельствах Дин завалил бы его на подушки уже после пяти минут знакомства, требовательно целуя и не позволяя опомниться. У первого рыцаря королевства в принципе не возникало проблем с "завалить", а уж тем более собственных слуг. Но здесь он вдруг подумал, что может обидеть его. Дину и самому было странно это осознавать, но мысль о том, что он как-то мог задеть своего нового зануду, заставляла чувствовать себя последним засранцем. Разочаровывать Кастиэля Дин не собирался. И это тоже было странным. Уж точно страннее всего, что Дин привык ощущать.
― Тогда опустите руки и лежите спокойно, ― Кастиэль, судя по всему, убедился в полной невиновности Дина, решительно выбрался из его цепких объятий, и сев на постели, опять принялся водить по его лицу скользкими от жирной мази пальцами.
Дин откинулся на спину и прикрыл глаза, глубоко вздохнув при этом. Он и вправду ненавидел подобные косметические процедуры, но если их исполнял Кастиэль, Дин готов был пересмотреть свои пожелания.
― И плечо своё покажите, там тоже нужно, ― безапелляционно приказал новоявленный лекарь. Дин вздохнул повторно, но повернулся на бок. Спорить всё ещё не хотелось. Какое-то внутреннее подсознательное ощущение неловкости перед оруженосцем за своё неуместное поведение, заставляло искупать свою вину хотя бы послушанием.
Вот если бы Сэмми узнал, то-то поржал бы над старшим грозным братом.
Именно из-за растерянности и туманных размышлений о том, почему же рядом с Кастиэлем он теряет весь свой залихватский напор и становится практически ручным, Дин не заметил, как позволил обмазать себя почти полностью. А потом вытащить из постели и запихнуть в одежду. И отправить на тренировочную площадку. Он просто шёл и делал то, что говорил ему его личный зануда, удивляясь сам себе, но не протестуя. И так до самого захода солнца, без права на передых, только на поесть. Если, конечно, один окорок молочного поросёнка и четверть лепёшки можно было назвать едой.
Опомнился Дин только тогда, когда руки налились тяжестью, ноги окончательно потеряли способность выпрямляться, а трава на площадке была истоптана до такой степени, что королевский табун при виде этих достижений, обиженно заржал бы и, понурив головы, ушёл в закат.
Кастиэль, на удивление, всё же удовлетворённо хмыкнул и дозволительно кивнул отправляться со двора в комнаты.
― Ты где тирании учился, деспот? ― у Дина не было сил даже на то, чтобы возмущаться. Поэтому он просто упёрся выжидающим взглядом в спину своего оруженосца, пока тот наполнял медный таз колодезной водой, чтобы рыцарь имел возможность смыть с себя весь законно нажитый пот. А рыцарь тем временем развалился в кресле, вытянув ноги и скинув сапоги.
― Там больше не обучают, ― через плечо отозвался Кастиэль и осторожно улыбнулся. ― Умойтесь, господин?
― Иногда ты меня радуешь, ― Дин хмыкнул и, с трудом поднявшись из кресла, приблизился к оруженосцу. Предложенная вода была холоднющей до зубовного скрежета, но Дин едва сдержал блаженный стон, макнув голову туда целиком так, что потекло даже за шиворот. ― Вот сейчас точно.
Зачерпнув пригоршню, Дин облил себе шею и затылок, прошёлся ладонями по коротким светлым волосам, фыркая словно огромный кот, дорвавшийся до умывальника, и с наслаждением растёр по плечам холодные разводы. Пыль прошедшего дня наконец оставляла его, правда вместе с силами.
― Изредка можно позволить, ― донёсся до него голос Кастиэля и Дин поперхнулся.
― Ты не забываешь, кто тут рыцарь?
― Именно потому, что вы рыцарь, господин, вам нужно держать себя в форме. А я не дам этой форме испортиться.
― Вот уж точно, не дашь, ― Дин горестно вздохнул и вновь окунул лицо в таз. Но отчасти для того, чтобы скрыть довольную усмешку
Кастиэль и в самом деле был прав – несколько месяцев праздного прозябания в городе отложили на Дине свой отпечаток в виде пары ненужных килограммов над ремнём охотничьей куртки. И даже минувшее путешествие не смогло их прогнать. Так что вчерашняя и сегодняшняя тренировка были очень кстати. А судя по тому, с каким усердием Кастиэль взялся за дело, такой изнуряющий образ жизни мог сопровождать Дина ещё очень и очень долго.
Впрочем, нельзя было отрицать, что Дину это нравилось – вот такая даже не забота, а настойчивая манипуляция, действенная только потому, что Дин сам позволял управлять собой.
Кастиэль нашёл удивительно верные средства для этого, и у рыцаря не было ни малейшего шанса, да и желания, возражать.
― Приготовить вам постель, господин? ― поинтересовался оруженосец, пока Дин вытирался куском мягкого хлопкового полотнища. Рыцарь кивнул, и Кастиэль быстро расправил подушки и одеяла на широкой постели, стоящей под навесом у дальней стены покоев. ― Вы не против, если я ненадолго возьму турнирный кодекс? Мне нужно немного освежить его в памяти.
― Валяй, ― отмахнулся Дин, и раздевшись, нырнул под заждавшееся его с утра одеяло. Удобно развалился, наслаждаясь возможностью наконец-то отдохнуть, и потянулся всем телом, ощущая полнейшее счастье. ― Можешь даже тут посидеть, я не против.
― Благодарю, сэр Дин, ― Кастиэль склонил голову и через полминуты уже устроился в кресле, развернув на коленях толстый свиток с турнирным кодексом. Две свечи на оказавшемся между ними столе, давали Кастиэлю достаточно света для чтения, а Дину - возможность вполглаза наблюдать за ним, пряча улыбку в подушках.
Да, этого соратника заваливать не хотелось. Его хотелось оберегать от любых упоминаний, что в общем-то, на правах господина Дин может приказать оруженосцу разделить с ним постель, не спросив согласия и независимо от его желания. Это было нормально, это не возбранялось, да и с прошлым оруженосцем Дин уж точно не давал себе труда морально терзаться. Но этому сдержанному синеглазому молодому мужчине хотелось доказать, что Дин никогда не поступит с ним так, как мог бы поступить с любым из добивавшихся его внимания слуг. И даже то, что рыцарь и сам не мог понять, почему он этого так хотел, не мешало этому стремлению.
Кастиэль был особенным. Хотя и не вешался на Дина, как делало это большинство, и не подобострастничал, то ли из принципа, то ли по неумению. Это было приятно и необычно, хоть он и не мог раньше представить, что его будет очаровывать подобное поведение.
А ещё Кастиэль казался искренним. Каким-то самым настоящим и честным в любых своих порывах. Это очаровывало не меньше его прямоты.
― Надо же, за триста лет никаких изменений, ― хмыкнул вдруг Кастиэль с кресла, и залюбовавшийся им Дин осознал, что смотрит на своего оруженосца уже в полусне. А в следующий момент на глаза рыцаря легла ночная темнота, напрочь укрыв и вырвав из реального мира.
Дину показалось, что он проспал несколько мгновений, так что вновь распахнув глаза, он ожидал увидеть всё ту же картину: две свечи, оплывающие воском в огарках, мягкий свет на тёмных взъерошенных волосах и сосредоточеное лицо Кастиэля, вчитывающегося в порыжелый от времени свиток. Но в полутьме комнаты, Кастиэль в кресле обнаружился уже крепко спящий. И похоже, давно. Одна свеча ещё мерцала, вторая догорела до основания и погасла, превратившись в лужицу воска, а дребезжащий за портьерами мягкий свет говорил о том, что солнце появится не больше, чем через пару часов.
Дин зевнул, наморщил лоб, и поддался мгновенному порыву, который пронёсся по телу не перебарываемым желанием. Неслышно он поднялся с постели и приблизился к креслу, глядя на оруженосца сверху вниз. А потом наклонился, задул умирающую свечу и быстро, но аккуратно подхватил своего зануду на руки, не давая себе передумать, а Кастиэлю – проснуться.
К несчастью, тот всё же приоткрыл глаза и тут же удивлённо вскинул бровь, напрягшись на руках Дина всем телом.
― Я просто хочу, чтобы ты нормально поспал ещё пару часов, ― поспешил объясниться Дин, укладывая его на свою постель, туда, где было нетронутое покрывало. К его облегчению, оруженосец не стал сопротивляться и молча позволил устроить себя поудобнее, всё ещё не выпуская кодекс из рук. Только взгляд его был насторожен и испытывающ.
― Просто поспал. Ничего более, ― на всякий случай уточнил Дин, догадываясь, о чём может думать в этот момент Кастиэль, и откатился на другую сторону кровати. Накрылся одеялом и для надёжности прихлопнул себя по бокам руками, пролагая невидимые границы. Кастиэль следил за ним внимательным взглядом, не моргая. ― А то скрючился там весь… Как меня завтра гонять будешь не выспавшийся?
После этих слов Кастиэль наконец улыбнулся и расслабленно опустил голову на подушку, сдаваясь и разрешая Дину успокоиться и больше не оправдываться, словно застигнутый за подглядыванием мальчишка.