6
19 апреля 2017 г. в 08:59
Принимая из рук короля награду за блестящее выступление и безоговорочную победу, Дин вновь, как и все предыдущие разы, подумал, что не так уж это и страшно. Всего-то два дня мучений, лязга, ржания и душераздирающего рёва трубы герольда.
― А ты говорил, что не любишь турниры, ― вполголоса усмехнулся Фергус, окидывая своего лучшего рыцаря, вновь подтвердившего это звание, гордым взглядом.
― Люблю. Изредка, ― так же вполголоса отозвался Дин, стоя подле короля и продолжая приветствовать толпу, чествующую победителя свистом и аплодисментами. Мечта о том, что через пять минут можно уже будет стащить подпорченный ударом тяжёлого тупого клинка наруч становилась всё более несбыточной.
― Не занудствуй и радуй меня, ― прошипел Его Величество, тоже вздымая ладонь и подбадривая людей. Сидевшая по левую руку короля его венценосная матушка многозначительно смотрела на Дина, обмахиваясь чопорным перьевым веером. Дин легко распознал в этом взгляде новое поручение. Ровена была логична до чёртиков: раз уж лучший клинок королевства вновь подкрепил своё звание – пусть соответствует.
Дин снова мазнул взглядом поверх собравшейся на поле толпы и выцепил довольного Сэма, азартно спорящего с каким-то купцом. Судя по туго набитому мешочку, висящему у младшего из сыновей рода Винчестеров на поясе, он правильно распорядился своими деньгами, поставив на победу Дина. И скорее всего, ставка его была неоднократна. Дин расплылся в широкой улыбке, предвкушая ближайший вечер в таверне и долгожданный братский разговор.
Словно почувствовав его взгляд, Сэмми обернул к нему лицо и с торжеством отсалютовал рукой, на которой ярко блеснул родовой перстень.
― Вот нет у тебя совести, твоё Величество, ― рыцарь развернулся к королю и тот одарил его великодушным взглядом. ― Дай уже я уйду.
― Я ещё не обещал наградить тебя тем, чем ты сам захочешь, ― отмахнулся от него Фергус, и наконец, опустил руку, давая понять, что шоу окончено и народ теперь может выражать своё восхищение не только на трибунах, но и в палатках торговцев, кабаках и на улицах. Народ оценил и плавно потёк со зрительских мест, продолжая весело перекрикиваться и вскидывать вверх ладони с яркими отрезами разноцветной ткани.
― Ну так обещай быстрее уже! ― нетерпеливо зашипел Дин, борясь с желанием стукнуть короля по голове завоёванным золотым павлиньим пером, весящим довольно прилично для того, чтобы если и не поставить мозг Фергуса на место, то хотя бы вбить немного совести.
― Проси у меня, рыцарь мой верный и лучший, всё, что только пожелаешь, ― горячо и с достоинством оповестил король, на всякий случай отодвигаясь от Дина. Тот закатил глаза и обречённо опустил голову.
― Я у тебя потом попрошу, когда варианты будут, ― простонал он и скосился на оживлённую толпу. ― Всё равно никто ничего не слышит. Можно я пока попрошу отпустить меня?
― Нет, ну это же не награда, ― король обиженно надулся, явно разочарованный тем, что рыцарь не оценил его порыва. ― Давай, подумай хорошенько и проси?
― Я у себя подумаю, а потом скажу! ― почти взвыл Дин. ― Вот тебе надо сейчас меня доставать?
― Ой, иди уже, неблагодарный, ― Фергус махнул ладонью и сдался, теряя интерес к дальнейшему уговариванию вредного победителя турнира. ― Я его тут одариваю, а он…
― А он хочет просто упасть и не вставать ближайшие сутки, ― припечатал Дин, поспешно спускаясь по деревянным ступеням из королевской ложи, куда был приглашён по случаю своего триумфа. ― Вот такой я гад, да. Как ты только меня терпишь?
― Как ни странно, ― сквозь зубы проскрежетал Его Величество. ― И даже голову не сношу.
― Тебе без моей головы будет скучно жить. ― хохотнул Дин.
― Вот поэтому и не сношу, ― Фергус фыркнул, давая понять, что и ему эти взаимные препирательства дарят не меньшее удовольствие, чем старшему сыну из рода Винчестеров. ― Ладно, свободен. Отдыхай, наслаждайся победой и чувствуй себя героем, заслужил.
― Благодарю, ― совершенно искренне выпалил Дин и поспешил свалить с ристалища под тень навеса, тянущегося от королевского помоста до ворот площади.
― О, совсем забыл, ― судя по звуку, Фергус раздосадованно хлопнул себя по лбу, так, что зазвенела корона. Дин даже приостановился, недоумённо оглянувшись через плечо. ― Я же обещал оруженосца тебе послать… Совсем меня закрутили эти государственные дела. Ты, вижу, сам уже нашёл, но если что, я тебе отправлю вечером ещё одного раба. А там сам выберешь, кого из них оставишь.
Дин совершенно на автомате кивнул, не вслушиваясь в слова короля и мечтая просто побыстрее убраться подальше, пока он ещё чего не вспомнил. Так что рыцарь успел пройти полную дюжину шагов и полностью покинуть королевскую ложу под навесом, когда до него дошёл смысл последней фразы и заставил снова остановиться – теперь уже без чьего-либо оклика.
― А вот это уже интересно, ― пробормотал Дин, осмыслив её со всех сторон. И, моментально забыв о своём нестерпимом желании раздеться и помыться, развернулся к своему турнирному шатру. Насколько он помнил, Кастиэль удалился туда сразу же, как только Дин опустил меч и стащил с головы шлем, принимая свою безоговорочную и триумфальную победу.
Оруженосец действительно обнаружился внутри, аккуратно полирующий турнирное оружие сухой тряпкой и песком. При виде Дина он встал со стула и приветственно улыбнулся, но улыбка увяла в тот же миг, стоило Кастиэлю встретиться с рыцарем глазами.
― Ну и кто ты такой? ― без каких-либо прелюдий поинтересовался Дин, опустив за собой полог. Вскипевшее внутри негодование подмывало ещё и наорать для приличия, но он решил попридержать свой порыв. Хоть и очень хотелось.
Кастиэль вздрогнул, вскинулся и взглянул на своего господина, приоткрывая рот и, видимо, собравшись переспросить. Но вид хмурого рыцаря, сдерживающего своё возмущение из последних сил, вероятно отбил желание задавать любые вопросы.
Кастиэль выронил грубую тряпку из разжавшихся пальцев, а рот его превратился в сплошную тонкую бледную линию.
― И что ты делаешь при дворе, если король тебя ко мне не посылал? ― Дин сложил руки на груди и выжидающе поднял бровь, готовясь услышать сбивчивые оправдания. Ну или не сбивчивые, а хоть какие-нибудь, но как можно более вразумительные. ― Ты чей-то бастард? И так решил выслужиться? За мой счёт получить рыцарство? Или ты вообще не дворянин, но захотелось примазаться?
Не то чтобы Дина до глубины души возмутил факт наличия у Кастиэля секретов, нет. Дина распирала обида от того, что у Кастиэля были секреты от него! Это казалось больнее, чем обнаружить недворянское происхождение своего оруженосца. В конце концов, Дину было плевать на то, какая кровь течёт внутри его зануды и сколько родов насчитывает его семейное древо – Дин никогда не заморачивался насчёт благородства предков, потому что знал, что герой может быть кем угодно, и кто угодно может стать героем. Но вот то, что его уже неделю как водили за нос было почти как оплеуха. Ведь Дин был уверен, что Кастиэль-то уж никогда…
Ладони сами сжались в кулаки и Дин ещё успел удивиться тому, насколько сильно его задевает факт лжи Кастиэля. Ведь какая ему, рыцарю и любимчику народа, собственно, разница, выгонят ли этого зануду с королевского двора, как только узнают о его вранье, или оставят? Зачем ему вообще сдался обманщик подле себя? И отчего так больно осознавать, что он доверял лжецу? Да ещё и командовать собой разрешал. А ещё и допускал мысль о том, что…
― Нет, сэр Дин, я не… ― оруженосец, похоже, стушевался так сильно, что начал заикаться и отказывался смотреть на хозяина, опустив глаза в пол и так же сжимая кулаки. Пожалуй, это немного отрезвило Дина и заставило слегка тряхнуть головой, прогоняя неуместные воспоминания о том, как приятно было просыпаться с Кастиэлем под одним одеялом. ― Я не бастард. И не дворянин… Я…
― Ну а кто ты такой тогда? ― Дин почти выплюнул вопрос с неприкрытым негодованием, и это, похоже, было тем, что заставило оруженосца поднять-таки взгляд. Дин всмотрелся в разом изменившееся лицо Кастиэля, с которого, казалось, стекла маска необходимости притворяться. Синие глаза сверкали уже не потаённо, а ярко и отчаянно, и румянец на скулах алел как маковый цвет, так что Дин ошарашенно хмыкнул. Даже кипящая внутри злость не смогла заглушить отчётливое сознание того, что Дин был бы рад ещё раз разоблачить этого обманщика лишь для того, чтобы полюбоваться вот на такое – незнакомое и красивое лицо.
Но обида чувствовалась сильнее каких-то непонятных, пусть и внезапно желанных мыслей.
― Я – меч, ― тихо отозвался Кастиэль.
Дину показалось, что он ослышался.
― Кто? ― переспросил он, борясь с искушением прочистить уши и задать этот вопрос ещё пару раз.
― Меч, ― повторил Кастиэль и взгляд его стал крайне виноватым. И вправду честным, но настолько отчаянным и робким, что весь праведный гнев с Дина как ветром сдуло. И даже мысли вызвать лекаря не возникло, хотя услышь он подобное от кого-нибудь другого, мигом усомнился бы в душевном здоровье говорившего.
― Какой меч? ― нахмурился рыцарь, пытаясь понять, где и что он пропустил.
Кастиэль глубоко вздохнул и присел на край скамьи, на которой лежал стянутый рыцарский доспех. Ладони его то сжимались, то разжимались, комкая края камзола, и выглядел Кастиэль так потерянно и разбито, что Дину захотелось его сначала успокоить, а потом допытать.
― Магический. Закалённый в дыхании драконов. Неразрушимый и незатупляемый. Это меня вы привезли с собой в замок. Я – меч из пещеры.
― Слушай, ты, меч, ― вновь вспылил Дин, возмущённо подскакивая к оруженосцу и нависая над ним устрашающей глыбой. ― Не хочешь говорить – не говори! Но и не лги мне вот так! Я такими сказками сына Сэмми спать укладываю! Наворотил дел – отвечай, а не веди себя как мальчишка, которому больше нечего делать, кроме как кормить меня нелепицами! Проваливай от меня, если ты даже мне сейчас лжёшь!
― Я не лгу вам! ― Кастиэль вскинул голову и так отчаянно и яростно сверкнул глазами, что Дин на секунду даже поверил в услышанный бред. ― Я действительно меч! Дух меча, если вам так понятнее. Его сущность, его сознание! Я воплотился, вышел из него, я получил возможность передвигаться самостоятельно, но я – меч! Этот чёртов старый меч!
― И что же ты тут делаешь, сущность? ― скептически поинтересовался Дин, глядя на оруженосца сверху вниз, и ни капли не смущаясь того, что стоит практически вплотную к сидящему. Вернувшееся негодование стучало в висках, а понимание того, что Кастиэль сейчас ещё и издевается, выводило из себя сильнее, чем Дин мог бы представить.
― Вы меня сюда привезли, ― резонно заметил Кастиэль, всё так же алея скулами, но выдерживая напор своего господина.
― Нет, я спрашиваю – почему ты решил вот тут быть, со мной? Вот в таком виде, раз ты меч? ― всё с тем же скептицизмом усмехнулся Дин. Вид растерянного оруженосца, который явно чувствовал себя не в своей тарелке начинал его уже забавлять, а не злить. Противоречивые чувства раздирали его на части и негодование охотно сменялось жгучей обидой, а затем насмешливым удивлением пополам с сарказмом. Может быть, ему и удастся выпытать правду, которую скрывал оруженосец, и даже привести его к королю, чтобы показать и представить двору, но понять, что происходит, Дину было необходимо, пусть и через эти абсурдные спорящие друг с другом ощущения.
Только вот Кастиэль вдруг вздрогнул, словно вспомнил что-то очень важное и постыдное, и отвернулся.
― Ну? ― Дин внутренне возликовал, понимая, что вот сейчас он и узнает правду, и приготовился к перевариванию и работе над ситуацией.
Но Кастиэль вновь выбил у него почву из-под ног, несмело пожав плечами и медля с ответом. И только тогда, когда Дин предупреждающе зарычал, оруженосец решился.
― Вы мне нравитесь, ― едва слышно произнёс он. И быстро глянув на Дина и заметив, что тот ошарашенно смотрит на него, повторил уже громче. ― Вы мне нравитесь… ну… как нравитесь…
― И как я тебе нравлюсь? ― скептично поинтересовался Дин, испытывая страстное желание переспросить и убедиться, что расслышал всё всё-таки верно.
― Всяко, ― буркнул тот в ответ и насупился.
Дина спасло только то, что он одинаково сильно хотел расхохотаться и негодующе зарычать, воздев руки к небу, так что не определившись с реакцией, каким-то чудом остался невозмутим. Но от отсутствия реакции с его стороны, напряжённый Кастиэль обиженно и громко засопел. Так забавно, как мог только он.
― Я же рассказывал вам легенду о мечах предназначения, ― не поднимая головы, смущённо и даже вроде бы обвиняюще напомнил он ― Вот, я один из таких мечей. Я был во многих руках, но ни в одних мне не хотелось обрести такой вот зримый облик, ― он указал на себя ладонью. ― А когда меня нашли вы и взяли в руки, я понял, что я – ваш. А вы – мой.
― Ты хочешь сказать, что я сейчас себя принцессой, которая нашла своего белого жеребца, должен ощущать? ― Дин уже не мог сдерживать смех в голосе, и прикусил себе губу, чтобы не расхохотаться. Весь этот разговор напоминал ему представление балаганного театра, на которые он ходил мальчишкой – странно, смешно и нихрена не понятно. Правда, оставалась надежда, что Кастиэль, наконец, перестанет валять дурака и скажет правду.
― Вы себя сейчас должны никак не ощущать, ― всё так же сопя фыркнул Кастиэль. ― Просто… Я ваш меч, я буду служить вам верой и правдой, пока я с вами, я неразрушим. Это наша древняя магия – если мы находимся в нужных нам руках, мы бессмертны и охраняем нашего воина.
― То есть, вот то, что сейчас лежит у короля в сокровищнице – это вот ты? ― Дин ткнул пальцем в стенку шатра, за которой находился замок. ― И вот тобой вот тем мне сейчас придётся биться?
― Я долго был в пещере! ― Кастиэль залился смущённым и виноватым румянцем с такой силой, что Дину захотелось окатить его водой из стоящего неподалёку кувшина. ― Я могу измениться, когда меня в руки возьмёт мой воин.
― Да? ― вскинул бровь рыцарь и на мгновение задумался, прикидывая, как можно поскорее закончить это, хоть и интересное, но глупое представление. А потом быстро развернулся к выходу и высунулся наружу. Огляделся, поймал мимо пробегающего мальчишку-дворового, и притянул его к себе на края рубахи.
― Ты сейчас бежишь к королю и говоришь, что ты от меня, ― весомо произнёс рыцарь, испуганно смотрящему на него пареньку. ― И что сэр Дин решил, что хочет в награду за победу на турнире. Кое-что старое, почти ржавое и недавно притащенное издалека. Король поймёт. Принесёшь мне. Бегом.
Дворовой с готовностью закивал и тут же припустил к замку, только пятки засверкали. Дин не сомневался, что он достигнет цели, несмотря на испуг, парень ловко спрятал в карман серебряную монету, сунутую ему Дином втихаря. А сам рыцарь вернулся в шатёр ко всё так же понуро сидящему на скамье Кастиэлю, буравящему землю взглядом.
― И ты считаешь, что я вот в это поверю? ― поинтересовался Дин, опираясь плечом о стойку с копьями и гадая, какую же ещё небылицу ему сегодня преподнесут. Кастиэля можно было оставить рядом с собой хотя бы из-за фантазии, но как теперь доверять ему?
Оруженосец хмуро вздохнул и пожал плечами.
― Я не лгу, ― буркнул он. ― Вы забрали меня с камня, окропили своей кровью, и я понял, что вы – единственный, с кем мне хочется быть, и что в ваших руках я точно не буду валяться на стеллаже или висеть на стене в качестве сувенира. Вы ведь пустите меня в бой, вы об этом сами говорили.
― То есть ты – воплощение той железяки, которую я тащил на себе чуть ли не от границ с Озёрным королевством и из-за которой меня едва не сожрали драконы? ― решил ещё разок уточнить Дин, всё так же скептически, испытывая уже не злость, а веселое предвкушение скорого разоблачения. Если, конечно, всё пойдёт по только что придуманному плану.
Кастиэль кивнул в ответ на насмешливый вопрос.
― Чудненько, ― Дин прихлопнул в ладоши и усмехнулся предельно язвительно.
― Ну что я виноват в том, что вы вправо уходите слишком медленно, а замах на дракона нужен резче? ― пробормотал словно бы для себя Кастиэль, но у Дина сегодня, видимо, слух обострился, потому что он прекрасно расслышал это замечание.
― Тебя ещё и мой стиль боя не устраивает? ― воскликнул он, негодуя уже из-за того, что Кастиэль смеет подливать масла в огонь ссоры. Тот поднял совершенно честные глаза и поджал губы.
― Нууу… Я не сказал бы, что не устраивает…
― То есть, и гонял ты меня неделю именно для того, чтобы усовершенствовать? ― продолжил Дин, опасно прищуриваясь. Всё новые тайны становились какими-то слишком унизительными.
― Нет, ― мрачно отозвался Кастиэль. ― Я просто пытался не брякнуть чего-то лишнего. А занятому рыцарю не до разговоров. Я на самом деле не люблю занудничать, но пришлось… И, вроде бы, у меня получалось.
― Ах, так это теперь вот так нужно секреты скрывать – выматывая того, кто тебя из пещеры вытащил, до слюней в подушку? ― Дин прикусил себе губу, чтобы вновь не расплыться в широченной улыбке. Ставить Кастиэля в тупик ему нравилось всё больше и больше, эта игра уже перестала злить, а дарила какое-то особенное наслаждение. А ещё Дин поймал себя на мысли о том, что окажись Кастиэль и вправду мечом, Дина бы это ничуть не испугало. В конце концов, чего ему бояться оружия, с которым он всегда находил общий язык. Ну магия, ну и что? В их королевстве никого не удивляли колдуньи в деревнях и твари в болотах. Магия магии рознь, отчего бы не пустить вот такую – странную и новую в свою жизнь.
Ведь оруженосец-то из Кастиэля в самом деле получился толковый.
Правда, в сказки о магических мечах Дин перестал верить тогда, когда отец подарил ему его первый меч и раз и навсегда объяснив, что вся магия заключена в умении им махать. Вот в это колдовство мечей Дин верил, и пользовался с постоянством и удовольствием.
― Вы не пускаете слюни в подушку, ― хмыкнул Кастиэль и взглянул на своего господина как-то совсем иначе, чем до этого. ― И вообще… Вы спите очень…
― Устрашающе? ― Дин всё-таки усмехнулся, расправляя плечи и ожидая подтверждения своих слов.
― Уютно, ― качнул головой Кастиэль и румянец на его щеках стал ещё ярче, хотя, казалось, куда уж больше. Дин с трудом заставил себя не смотреть на лицо своего оруженосца, которое вновь изменилось, теряя всё своё напускное занудство окончательно. Перед Дином оказался красивый молодой парень, который был смущён, застигнут врасплох и пристыжен за собственную ложь. Но смело смотрел в глаза, пытался улыбаться, и чёрт возьми, был бессовестно очарователен!
― А в каком же всё-таки плане я тебе нравлюсь? ― спросил вдруг Дин, испытывая непреодолимое желание хотя бы ненадолго забыть о том волшебном бреде, который нёс Кастиэль, и вернуться к более заинтересовавшему Дина нюансу. Он сделал небольшой шаг к своему оруженосцу, требуя ответа, а тот всё так же смотрел на Дина, не отпуская взгляда и не пряча глаз.
― Вы прекрасный воин, сильный, смелый, пример для многих, ― с готовностью отозвался Кастиэль и Дин скривился, легко распознав приготовленные заранее слова.
― А давай вот не общими фразами, а тем, что ты хотел сказать на самом деле.
Кастиэль замялся. Смущённо и окончательно. А Дин уже не скрывал ликующей улыбки, которая сама ползла на губы, отзываясь не столько на смущение оруженосца, сколько на радость и какую-то глупую надежду, всколыхнувшуюся внутри Дина
― Я хотел сказать, что я… Что мы...
― Сэр Дин! Я принёс! ― на пороге шатра показался недавний мальчишка, сияющий и довольный: как же, сам король дозволил приблизиться к себе, а первый рыцарь ещё и поручения давать не гнушается. Вот только Кастиэль, решившийся было сказать что-то очень важное, моментально замолк. Дин мысленно застонал, проклиная неуместного визитёра до седьмого колена, но кивком поблагодарил слугу и забрал у него из рук принесённый свёрток. Ошибиться в том, что ему притащили Дин не мог. И как только мальчик пропал из шатра, рыцарь стянул с его ноши материю.
Меч с серебряными крыльями на гарде слабо блеснул тёмным остриём.
― Ну, что же… ― Дин развернулся к Кастиэлю и лицо оруженосца вытянулось при виде меча. ― Это вот это старое железо – ты?
Представление, похоже, подходило к концу и оставался только один акт, после которого Кастиэлю предстояло либо объясниться уже серьёзно, либо навсегда убраться из замка. Потому что ложь Дин не принимал сильнее, чем что бы то ни было другое.
― Я, ― грустно согласился Кастиэль и вдруг поднялся на ноги. ― Разрешите, господин?
― Ну, если ты меч, то получается, я не твой хозяин, а твой партнёр, поэтому переставай звать меня господином, ― хмыкнул Дин и передал клинок в руки своего фальшивого оруженосца. Не то, что бы он так уж хотел подыгрывать, но ведь именно за этим он принёс меч сюда, и приготовился, сам не зная, к чему.
Кастиэль вздохнул, закрыл глаза и плотно обхватил гарду пальцами, подставил под лезвие вторую ладонь, чуть отодвинулся… И старую, задетую ржавчиной сталь текуче сменило новое яркое полотно отточенного лезвия. Сверкающий тёмно-синий сапфир заискрился отполированными гранями, перекликаясь с россыпью ярко-голубых лазуритов, оставляя на искусно очерченных серебряных крыльях радужные отблески. Затёртый черенок пропал под новым, оплетёным кожей, ободом, старая крестовина сменилась удобной и сбалансированной перекладиной, а по острию заплясали искры отсветов, дробясь на тончающей опасной заточке.
Прекрасный, сверкающий меч покоился на сильных ладонях уверенно и величественно. Звёзды света, соскальзывающие с лезвия, рассыпались по изнанке шатра, искрясь и переливаясь. Челюсть Дина как-то очень опасно заклинило, и рыцарь внезапно понял, что уже давно стоит с открытым ртом, обалдением в глазах, и пониманием, что на самом деле он круглый идиот, который упорно искал какую-то другую правду вместо той, что ему открывал смущающийся Кастиэль. Потому что, дракон подери, вот это сейчас и была та правда, которую Дин хотел получить. Его оруженосец, его зануда и в самом деле был чем угодно, но не человеком. Не мог быть человеком хотя бы потому, что люди не имели права быть столь прекрасны! Окружающее меч и самого Кастиэля серебристое сияние сливалось воедино, протягиваясь тончайшими туманными нитями от рукояти к ладоням, а синие глаза его отражали блеск сапфира в яблоке меча так ярко, словно сами стали драгоценностями на бело-розовом полотне его лица. Неровная россыпь тёмно-алых пятен проступила на тыльной стороне запястья Кастиэля и Дину вспомнилось, как его кровь залила крестовину меча, когда он, раненый, всё-таки пробрался в пещеру и поднял клинок с камня. И отчего-то понимание, что именно эта россыпь родинок-отметин стала финальным штрихом в решении Кастиэля принадлежать ему, вернуло Дину спокойствие, разом и неоспоримо позволив принять настоящую сущность своего оруженосца.
Древняя магия буйствовала в шатре, меняя величественное оружие на глазах у того, кто пробудил эту магию.
― Как же мне звать вас, сэр Дин? ― даже голос Кастиэля был наполнен металлическим отзвуком, от которого у рыцаря по спине пробежало стадо мурашек. Никогда прежде Дин не видел такого красивого и одновременно опасного зрелища. И никогда раньше он не чувствовал такую уверенность в том, что нашёл кого-то, с кем он готов разделить все свои оставшиеся дни.
В конце концов, Кастиэль ведь сказал именно это, когда упомянул про руки, которые будут хранить его меч?
― Вот Дином и сойдёт, ― промолвил Дин, не отводя взгляда от расправленных плеч оруженосца и понимая, что совсем не против вот такого Кастиэля – не занудного наглеца, а наполненного собственным достоинством существа. ― И ты мне всё ещё не сказал, как я тебе нравлюсь.
Кастиэль мгновенно сник и словно сдулся, даже мерцание вокруг слегка побледнело. А если бы Дин не подскочил к нему и не перехватил оружие за рукоять, то оно точно вывалилось бы из его рук на пол шатра, продырявив оруженосцу ногу.
― Очень сильно, ― шепнул Кастиэль, вскидывая голову и глядя на почти вплотную прижавшегося к нему рыцаря. ― Так сильно, что я не знаю, как мне это выразить.
― Может быть, мне попробовать? ― так же тихо произнёс Дин и склонился к своему зануде, решая для себя всё моментально и безоговорочно.
Да и разве мог первый рыцарь королевства отступить перед самым главным своим испытанием?
Губы Кастиэля оказались мягкими и сухими. Дин осторожно целовал их, ожидая в любую секунду, что Кастиэль отшатнётся, но тот вдруг стонуще выдохнул в поцелуй и прижался грудью к груди Дина, несмело обняв свободной рукой за талию. Ладони их нашли друг друга на рукояти меча, и сплели пальцы в сильный, уверенный замок, надёжно удерживая и соединяя.
― Так делают люди, когда хотят показать кому-то, что он им очень-очень нравится, ― шепнул Дин и поймал на свои губы лёгкий смех своего оруженосца. И вновь поцеловал, чувствуя, как внутри растекается тепло и осознание того, что всё верно и правильно и то, что он делает сейчас, действительно предопределено, и в первую очередь – им самим. Иначе и быть не могло. Обнимать Кастиэля оказалось столь же приятно и естественно, как и засыпать с ним в одной постели. И Дин собирался заняться этим всю свою оставшуюся жизнь, потому что перспективы были слишком заманчивы.
― И так будет делать меч, чтобы показать это человеку, ― шепнул в ответ Кастиэль и обнял Дина уже увереннее.
― Я впервые целуюсь с мечом, ― фыркнул Дин, чуть отстраняясь и ловя сверкающий смеющийся взгляд своего оруженосца.
― И я очень надеюсь, что я единственный меч, с которым вы будете целоваться, ― в тон ему отозвался Кастиэль.
Дин хмыкнул и, наконец, расхохотался, понимая, что слишком рано простился со своим занудой. Впрочем, эту растерянность можно было списать на пережитое потрясение. Не каждый день он получал в руки вот такой вот внезапный подарок.
― Значит, ты не разочарован, что покинул ту пещеру вместе со мной? ― поинтересовался он, ведя подушечкой большого пальца по скуле Кастиэля. Тот упрямо отмахнулся, сверкнув синими глазами.
― Нисколько. Правда, я не знаю, откуда вы про меня узнали…
― Меня за тобой король послал, ― пожал плечами Дин, не собираясь разжимать своих объятий в ближайшие лет сто. ― У него спросить нужно.
― Или я вам без короля отвечу!...
Грянувший над ухом до безобразия знакомый голос, раздавшийся со стороны входного полога, заставил рыцаря резко обернуться, а Кастиэль от неожиданности всё-таки разжал пальцы. Магическое сияние, окружающее их обоих вспыхнуло, хлопнуло и втянулось в упавший-таки на землю меч, сверкнув напоследок в сапфире возмущённым всполохом.
Королева-регент скользнула внутрь шатра, точно змея в тёмный пруд, и смерила самодовольным оценивающим взглядом обнимающихся мужчин. Дину моментально захотелось прижать Кастиэля к себе как можно крепче. На всякий случай. Кто этих ведьм знает.
Предчувствие его, как всегда, не подвело.
― Король тебя за мечом послал, потому что я его пнула, ― Ровена прошла в центр шатра и остановилась напротив Дина, сложив руки на высокой, подчёркнутой кружевным корсажем, груди. Взгляд рыжей ведьмы перескакивал с лица рыцаря на лицо Кастиэля, сцепленные руки и меч под ногами, не задерживаясь ни на чём конкретно, но не было сомнений, что скрыть от неё что бы то ни было не удастся. ― Как, в прочем, и за всеми артефактами из королевской сокровищницы. Малыш Фергус не настолько чувствителен к магическому ремеслу, приходится им руководить, ― Ровена вздохнула печально-притворно, искривив тонкие алые губы в презрительной гримасе. ― Что поделать, такова материнская доля...
― Мой поход тут причём? ― Дин насупился, настороженно вникая в слова королевы. Уж слишком хорошо он знал эту чертовку, чтобы поверить в её неистребимый материнский инстинкт, а вовсе не в желание наживы бесценными артефактами.
― При всём, ― отрезала Ровена и теперь её голос больше походил на тот, к которому привык рыцарь – жёсткий и уверенный, он заметался под сводом шатра, словно отзвуки далёкой грозы, и Дин сильнее прижал к себе Кастиэля. ― Магические вещи, артефакты, древние мечи... Ты привозишь, я использую, королевство процветает. Ты думаешь, в этот раз что-то изменилось? В мече был заключен огромный магический потенциал, который был мне необходим. И я всё пыталась понять – куда же он из этой железяки делся...
Ровена вновь пронзила Кастиэля оценивающим взглядом, но теперь он был готов и спокойно встретился с ней глазами.
― Вот значит как... ― протянула колдунья, улыбаясь осторожно, но настолько многообещающе, что Дину стало не по себе. Заодно вспомнился и недавний разговор с Ровеной за их ужином. Теперь стало понятно, почему она так усердно выспрашивала про меч и интересовалась нюансами его обретения. Видимо решила, что Дин каким-то образом извлёк магическую составляющую... Ну в общем, так оно и получилось – извлёк, правда оказался об этом абсолютно не осведомлён. Теперь вот Ровена всерьёз вознамерилась это исправить.
― Именно так и значит, так и останется, ― твёрдо отрезал Дин, решив, что лучшая защита это нападение и вернее всего будет прямо сейчас заявить своё полное и безоговорочное право. Хотя бы по праву первого высказавшегося в свою пользу.
Её Высочество, похоже, эти слова не обрадовали, но она попыталась совладать с лицом.
― Да уже вижу, что останется, ― разочарованно протянула она, всё ещё сверля Кастиэля взглядом. И Дин совершенно неосознанно поставил себя между своим оруженосцем и явно задумавшей какую-то гадость ведьмой. ― Магия, она такая… Хотя, на любую магию…
― Я думаю, мы не будем проверять, а то я же и ответить могу, ― подал вдруг голос Кастиэль, вскинув бровь, и Дин ощутил невероятный прилив гордости за своего зануду. Уж он-то точно знал, каким Кастиэль может быть острым на язык, и теперь с удовольствием наблюдал за тем, как это его умение нацеливается на кого-то постороннего.
Ровена вспыхнула румянцем, но тут же взяла себя в руки.
― Никто ничего не собирался проверять, ― так язвительно, как может быть только от досады, отозвалась королевская матушка, и Дин понял, что в его жизни начинаются весёлые и захватывающие дни. Противостояние упустившей своё вредной ведьмы и обретшего силу и уверенность Кастиэля обещало быть крайне захватывающим. ― Воде не прикажешь опять стать снегом, а оформившееся магическое существование не превратить вновь в чистую энергию. ― Ровена наконец вздохнула, приложила тонкие пальцы ко лбу и томно прикрыла глаза. ― Я просто решила нанести дружеский визит и… раз уж я тут, а вас тут двое… Дин, мне нужно, чтобы ты достал гребень горной гидры. И не позднее новолуния.
Дин удивлённо сморгнул и уставился на Ровену. Но та уже овладела своим лицом и надежда, что это была лишь шутка, увяла на корню.
― Если мы выедем завтра утром, то вернёмся ровно через две недели, ― произнёс вдруг Кастиэль, с едва заметной усмешкой переведя взгляд на рыцаря. ― Я могу собрать вещи, а вы загляните в архивы и соберите карты всех горных гряд в королевстве. Думаю, без них найти гнездо будет трудновато.
Дин обречённо вздохнул, улыбнулся и покачал головой. А потом вдруг рывком притянул Кастиэля к себе вновь, и не стесняясь, стремительно поцеловал.
― Только посмей в этом походе мною командовать, меч, ― произнёс он, с восторгом принимая ответный поцелуй и объятия на своей шее. ― В пещеру верну.
― Тогда мы точно не успеем до новолуния, ― шепнул Кастиэль, и Дину подумалось, что теперь выполнение поручений Ровены не будет таким ненавистным. Ведь c этого дня сэра Дина в них намеревался сопровождать самый верный и надежный клинок.