To Death

Гермиона злилась. Возмущалась. Доказывала. Гермиона просила, требовала и даже угрожала. Все было бесполезно. Мужчины были стойки как никогда, объединенные тем частым мужским единодушием, которое тем сильнее, чем больше мужчин его поддерживает и чем больше женщин протестует. Пожалуй, никто так тяжело не переживал запрет на участие женщин в дальнейших операциях как Гермиона. Джинни смирилась, что её не берут как самую младшую и довольствовалась тем, что, благодаря Гарри, всегда все знала одной из первых. Полумна всегда считала, что Гарри прав. Сестры Патил занимались медициной, Флер благоговейно слушалась мужа. Остальные занимались бытом и всевозможными подготовительным процессами безропотно, полагая, что так от них будет никак не меньше пользы. Но Гермионе было мало просто быть рядом. Она не могла не действовать, не могла сидеть запертой в подземелье, не могла находиться в стороне. Это было обидно - остаться с Гарри даже тогда, когда сдался Рон, а теперь быть выброшенной своим лучшим другом из обоймы, точно слабое звено. Первое время Гермиона даже не разговаривала с Гарри и Роном, обвиняя их в предательстве. Джинни в ответ хмыкала и в сотый раз доказывала подруге, что ребята просто за них боятся. - Но для меня хотя бы можно сделать исключение! - негодовала Гермиона в один из особо сложных для нее вечеров. - Или я плохая волшебница? Им что, не нужна лишняя палочка?! - Вот именно для тебя исключения и не будет, - Джинни в третий раз перевернула подушку, не находя удобного положения. - Они так испугались за тебя тогда, что об этом даже слушать не хотят, я пыталась. После... После Фреда... Джинни втянула воздух, сдерживая всхлип. - После всего, что было, ни отец, ни братья слушать не хотят о том, чтобы тебя или меня брать с собой. Они подумывали об этом ещё когда ты пропала. Гермиона мрачно кивнула и завернулась в одеяло ещё плотнее. С упрямством и даже раздражением подоткнула непослушный край. - Я все равно буду сражаться рядом со всеми. Собственный голос прозвучал по-детски обиженно, и Гермиона покраснела. Она перевернулась на другой бок, и, наблюдая за волшебной луной за волшебным окном, ещё долго думала о том, что она скажет Гарри, и как он не сможет ей отказать. О первом в своей жизни осмысленном убийстве она даже ни разу не вспомнила, как не вспоминала до этого. Душа ее не готова была принять в себя ещё и это, но, наученная прятаться от боли, нашла себе развлечение: обижаться на лучших друзей. Поначалу выходило отлично: она прокручивала в голове возможные разговоры, сердилась и опять и опять все высказывала друзьям, Биллу Уизли и Люциусу Малфою. Спасающаяся от страшной пропасти душа так увлеклась детскими обидами, что даже убрала на самую верхнюю полку памяти тот факт, что Малфой спас её под Азкабаном. Мало ли сколько раз ее спасали Гарри и Рон! Это не помешало им предать её! Но день за днём обида сходила на нет, и Гермиона становилась тише и мрачнее. Она реже появлялась в коридорах подземелья, часто не выходила к завтраку. В день, когда она даже не вышла из своей комнаты, раздался стук в дверь. На пороге стоял Гарри, напряжённый и тревожный. - Гермиона... - Уйди. Гарри неплотно закрыл двери и, упрямо мотнув головой, подошёл к кровати, где завернутая в одеяло Гермиона даже не собиралась шевелиться. За волшебным окном был восхитительно красивый закат. - Ну пойми ты, не могу я тебя выпустить. Сейчас все стало слишком опасно. После нашей прошлой вылазки за нами открыли настоящую охоту. - Ну и ладно. Ее голос прозвучал пугающе ровно. - Что ладно? - Ладно. Не можешь, значит, не можешь. Гарри снял очки, протер и водрузил на нос. Подумал немного и выудил из памяти самый впечатляющий факт последних суток. - Слизнорт узнал третьего. Ты не поверишь, это Гринграсс! - Я счастлива. Гарри вздохнул. Надо было ещё что-то говорить, но он не привык к такой Гермионе. Странной, тихой, ровной. Он не знал, чем растормошить ее, говоря обо всем и сразу, но все равно сбиваясь с бодрого ритма. - Яксли до сих пор в Мунго лежит. Вчера выяснили. - Я в курсе. - Там его вполне реально достать. Примешь участие в разработке плана? - Нет. Гарри рыкнул. - Ты не понимаешь, что мы просто пытаемся вас спасти, черт вас всех дери! Началась бойня, Гермиона, настоящая бойня! И не тебе в ней погибать, слышишь, только не тебе!! Завернутое в одеяло тело вздрогнуло, но не пошевелилось. Гарри чертыхнулся. Стоящий за дверью мужчина потёр переносицу, зажмурив уставшие глаза. - Я не знаю, что с тобой делать! Не знаю!! Гарри быстро пошел прочь, но когда он с грохотом открыл двери девичьей спальни, Люциуса Малфоя уже не было в коридоре. План по проникновению в больницу Св. Мунго был готов через четыре дня. Все эти четыре дня Гермиона ела только чтобы не слышать нотации Джинни и причитания миссис Уизли. Она не собиралась морить себя голодом, просто сама не заметила, как мир сначала потерял краски. Потом вкус и запах. Потом исчезли чувства. Потом... потом реальность стала отступать под одним-единственным страшным воспоминанием - зелёным смертельным лучом, рвущимся из её палочки и мертвым мужчиной на том конце луча. Их навеки спаял воедино этот луч. Гермионе иногда казалось, что погиб кто-то очень родной. Возможно, даже она сама. За день до намеченной операции запыхавшийся Джордж принес из Хогсмида, где был на разведке, жуткую новость: - Элли забрали!! Юноша нервно сбросил мантию-невидимку и уставился на побледневшего отца выжидающим взглядом. - Кого? - не понял Гарри. - Элли - наша кузина по папе, - дрожащим голосом объяснила стоящая за его спиной Джинни, - ей всего шесть... После ее слов все присутствующие пришли в движение очень быстро и бестолково. Сновали люди, бегали эльфы. Яксли немедленно отошёл на второй план. - Как они её нашли? - Гоблин их знает. - Что ещё известно? - Взяли вчера, пока она вроде как у Гринграссов дома. - Опять Гринграсс. Почему там? - Это похоже на западню. - У нас нет выхода. У Уизли действительно не было выхода. Западня или нет, а малышку надо было вытаскивать. Чуть позже все стало казаться куда логичнее. Гринграсс возглавлял то ли комитет, то ли комиссию, которая занималась оставшимися без присмотра детьми. Правда, почему и как Элли осталась без присмотра родителей, и прочему она не в специальном каком-нибудь заведении, а у Гринграсса дома, оставалось пока загадкой. И пахла эта загадка очень, очень подозрительно. - Гарри! - мистер Уизли отвёл парня в сторону, подальше от галдящих нервных людей, - Гарри, это действительно может быть подстроено. Уж очень все гладко. Поэтому никем из Ордена мы рисковать не можем. Пойду только я и мои сыновья. Молчи, - оборвал он возмущение своего собеседника.- Рисковать ими - мое право. По тяжёлому взгляду некогда веселого человека Гарри понял - спор не имеет смысла. Он только медленно кивнул и отправился наводить порядок среди воинственной толпы. Краем глаза он видел, что Артур подсел к Малфою, все это время сидевшему в кресле с непонятным, тревожным выражением лица. Мужчины о чем-то негромко спорили, чертили палочками на полу неуловимые схемы и снова спорили. Совсем другая картина вспомнилась Гарри: книжная лавка, и эти же двое, готовые разорвать друг друга на части. Странно играет людьми судьба. Война перекраивает жизнь и превращает врагов в друзей, а друзей - в предателей... Вспомнился так некстати Хвост. И Сириус. И все те, кого сожрала эта страшная, глупая война. А теперь эта война хотела маленькую девочку Элли. Ну нет. Это было слишком. Гермиона вышла к обеду. Тихая и бледная, она выглядела нездоровой. Всеобщая тревога мало трогала её, она с трудом выдавила слова сочувствия Рону по поводу пропажи его сестры. Девушка бесшумно села на свою подушку, брошенную ею у стены, и покорно приняла поднос с едой от старенького опрятного эльфа. - С мисс Грейнджер что-то не так, - мадам Помфри внимательно рассматривала Гермиону, бесцельно ломая булочку в тонких пальцах, перепачканных каким-то зельем. Свою реплику она обратила к бывшему однокласснику Люциусу Малфою, сидевшему по правую руку от неё и Минерве МакГонагалл, сидевшей напротив. - Полагаю, запрет на участие в операциях Ордена - не для таких деятельных натур, - хмыкнула профессор, которую давно отпускали только в разведку. Мадам Помфри покачала головой. - Боюсь, что здесь совсем другое что-то. Нет, Минерва, вы, безусловно, правы. Но мне кажется, что это обстоятельство только усугубило какую-то иную проблему, более острую. Иной причины ее недуга, кроме как душевной, я не вижу. Малфой смотрел на Гермиону, не мигая. Пожалуй, он догадывался, что тревожит маленькую зазнайку. Это было так логично, но так непонятно большинству из них, в чьих душах не стояли надгробные плиты с именами убитых ими людей. Девочке нужно было помочь, иначе в одно утро они найдут её в петле. Почему он не подумал об этом раньше, дурак! Малфой вернулся к своей тарелке, не решалаясь высказать женщинам свое предположение. Меньше всего Гермионе было нужно, чтобы кто-то ковырялся в её душе именно сейчас. Ей нужно забыть. Потом она должна будет научиться жить с этим, но сейчас ей нужно просто притупить эту боль. Чтобы не сойти с ума. Чтобы найти силы жить дальше. - Мистер Поттер, - после обеда Малфой не с первой попытки перехватил Гарри, - вы можете уделить мне минуту? Гарри, обсуждавший с Биллом подробности внезапной сегодняшней операции, кивнул. - Да, сейчас. Билл быстро подытожил сказанное и отправился к отцу. Гарри и Люциус пошли в другую сторону. Они закрылись в переговорной зале, и Малфой быстро, кратко обрисовал Гарри проблему. Выражение лица Люциуса было непроницаемым, но голос то и дело сбивался, выдавая своего хозяина с головой. Впрочем, и без того нервному сегодня Гарри Поттеру было не до сложных душевных переживаний Люциуса Малфоя. Его волновала только проблема Гермионы. - Что вы предлагаете? - Я не знаю, но её нужно отвлечь, увлечь, как угодно. Она не должна об этом думать. Иначе... Люциус покачал головой. - Отлично. Либо рисковать Гермионой в деле, либо наверняка потерять её прямо под носом. Черт с ней. Она отличная ведьма, а мы всегда рядом. Пусть тогда будет с нами. И Гарри быстро вышел из переговорной, чтобы ещё раз увидеть всех мужчин Уизли перед выходом. Обратно их ждали только к утру, и, едва за рыжим семейством закрылись двери, Гарри запретил себе волноваться о них. Он отправился в комнату Гермионы, надеясь обрадовать её своим решением. Подруга слушала его всё так же молча. - С чего такая щедрость? - Гермиона, нам без тебя не справиться, - примирительно протянул Гарри. Она ему, конечно, не поверила. Она знала, что хотя уже ничего не хочется, она должна встать и действовать. Вопреки желанию лежать здесь всю оставшуюся жизнь. С ужасом ловя себя последние дни на грани чего-то черного и неизвестного, она со всей оставшейся страстью жить ухватилась за шанс вытащить себя из трясины. Ещё не один час они обсуждали будущую операцию, уточняя и повторяя, просчитывая возможные комбинации. Измученный Гарри вернулся в свою комнату только к вечеру. Было ещё не поздно, но у молодого человека больше ни на что не осталась сил. На кровати Рона спала в одежде Джинни. Гарри очень тихо прошел по комнате в поисках одеяла, оказавшегося почему-то на столе, укрыл любимую девушку и грустно улыбнулся. Только очутившись под собственным одеялом и сняв очки, он вдруг с изумлением вспомнил, что этот безумный день был днём его рождения.