Assassin's Creed: Preference

Альтаир ибн Ла-Ахад: раздевание       Он не привык, чтобы ему помогали с одеждой и ножнами, потому что так проще и удобнее: никаких ошибок, все ремни затянуты как надо и висят на своих местах. Да и к тому же, братья поднимут на смех, расскажи им, что тебе помогает раздеваться женщина. Но это не имело значения, когда ты протягивала к Альтаиру свои тонкие руки, ловкими пальцами расстёгивая одну застёжку за другой, словно ненароком поглаживая смуглую кожу через белую ткань и пытаясь спрятать за опущенными ресницами победную улыбку. В такие моменты у тебя слишком много власти над ассасином, чтобы он хотя бы попытался сопротивляться порыву отбросить твои руки и как можно быстрее содрать одежду с вас обоих. Малик Аль-Саиф: Наставник       Все знают, какой Малик бывает ворчливый, всем недовольный и вообще ему палец в рот не клади, но никто из братьев, и даже сам Альтаир, не в курсе, насколько темнеют глаза Малика, когда ты называешь его «Наставник», покорно опуская в пол глаза, словно бы в этом слове для тебя действительно есть смысл. Потому что только ты одна видишь и знаешь тот горячий внимательный взгляд, который не отрывается от тебя ни на секунду, стоит тебе без возражений выполнять все его капризы, снова и снова повторяя «хорошо, Наставник», «как скажете, Наставник», «да, Наставник», «быстрее, Наставник». Эцио Аудиторе да Фиренце: шёпот       Сам факт того, что ты оказываешься достаточно близко к Эцио, чтобы дотянуться до его уха и прижаться к мочке губами – уже достаточный повод, чтобы покрепче сжать твою талию руками. Но стоит тебе начать тихо, с учащённым придыханием шептать ему в ухо, прямо посреди оживлённой улицы, где снуёт целая куча народа, рассказывая, какая на тебе сегодня комбинация, всякое терпение мгновенно улетучивается, и ничто и никто уже не способен остановить Эцио от того, чтобы проверить, соврала ли ты ему. Юсуф Тазим: сидение на коленях       Вы в Братстве бывает собирались вместе в более или менее свободные дни, разваливались на коврах и подушках, передавали по кругу трубку от крепкого кальяна, прерываясь на шутки, инжир и цыганок. Юсуфу же девушки в пёстрых юбках были совершенно не интересны, не только потому, что от ярких наслаивающихся друг на друга тканей рябило в глазах, но и потому что перед ним было куда более увлекательное зрелище. Когда густой белый дым ударял ему и тебе в головы, всё, что его по-настоящему волновало, это тяжесть твоего тела у него на коленях и грубая ткань робы, мешающая добраться до мягкой бархатистой кожи под ней. Коннор/Радунхагейду: поцелуи в шею       Ты обнаружила это совершенно случайно, когда сонная висела на сильных руках после длинной прогулки по лесу и почти не нарочно прижалась губами к пульсирующей жилке на шее. Коннор неожиданно напрягся, ты почувствовала это, и на пробу поцеловала его ещё и за ухом. До того момента, ты никогда не видела, как по его смуглой коже бегут мурашки и тебе точно никогда не приходилось быть прижатой им к траве прямо там, среди деревьев и лесной живности. Каждый раз, когда казалось, что Коннор уже выбился из сил, ты просто целовала его шею тут и там и победно наслаждалась продолжением. Эдвард Кенуэй: мокрая одежда       Эдвард любил океан и все его капризы, так что уже был уверен, что природа не сможет его удивить, но вот однажды ты вышла к нему на песок из голубой морской глади. От воды светлая ткань тонкого платья стала совсем прозрачной, прилипая к коже, очерчивая каждый изгиб фигуры и делая всё скрытое очевидным. Эдвард мог даже рассмотреть через мокрую ткань полосы неровного загара по линии выреза платья, которые ты не смогла разровнять, загорая голышом подальше от чужих глаз. И даже нежелание этой мокрой ткани отлипать от тебя не помешало пирату от неё избавиться. Шэй Патрик Кормак: властность       В последнее время Шэю через силу приходилось заставлять себя быть холодным и расчётливым, даже жестоким, поэтому твоя компания была как глоток свежего воздуха. Особенно ему нравилось резко менять роль, вдруг становясь покорным и ведомым, когда твой голос приобретал властные ноты, приказывая ему сесть или раздеться. Шэй становился удивительно беспомощным, позволяя тебе привязать его руки к спинке кровати и вытворять с ним всё, что тебе вздумается. Но, разумеется, никто не запрещает ему отыграться за это позже. Арно Виктор Дориан: платья       Во Франции было полным-полно модниц, но ни одна из них не цепляла тёплый карий взгляд так, как это делали твои открытые плечи или вырез на спине, находящийся на самой грани приличия. Внутри Арно вспыхивала ревность, когда он ловил направленный на тебя чужой взгляд, но всякий раз, когда это происходило, ты вдруг оказывалась прижатой к его боку, отгоняя от ассасина лишние мысли и даже позволяя его руке незаметно огладить пальцами твою обнажённую кожу. А уже потом, за закрытыми дверьми, пусть и ни одно из твоих платьев не поддавалось легко, избавиться от какой-либо одежды вовсе. Джейкоб Фрай: униформа       Среди Грачей были девушки, но Джейкоб был слишком от тебя без ума, чтобы придать этому значения. До того момента, как одна из твоих подруг-Грачей не забыла у тебя дома свою зелёную куртку, а ты не накинула её на себя, пытаясь спрятаться от сырости Лондона. До этого дня ассасин и не подозревал, насколько тебе к лицу зелёный цвет и насколько хорошо на тебе сидит пиджак, учитывая, что под ним почти ничего не было. Воротник куртки оказался очень удобным для того, чтобы притянуть тебя для поцелуя, а короткие полы, не достающие впереди даже до бёдер, так и располагали к тому, чтобы этим воспользоваться. Дезмонд Майлс: ноги       В «Непогоду» всегда приходило много девушек в коротких платьях и юбках, открывающих даже больше, чем следовало, но так случилось, что только твои обнажённые ноги могли снести Дезмонду крышу. Он не один раз утаскивал тебя в подсобку, чтобы пересчитать родинки на правом колене, когда ты появлялась за барной стойкой в новой клетчатой юбчонке, как у чёртовых японских школьниц, только без таких соблазнительных круглых бёдер под ними.