Один плюс один плюс один

Акааши вообще не хотел оставаться на всю ночь у Бокуто в выходные, но выбора не было. Особенно когда пришел Куроо. В два голоса они очень резво уговорили его остаться, точнее заболтали до такой степени, что Акааши и сам не понял, как согласился. Он почти не жалеет о своем выборе — за ними двумя чертовски весело наблюдать. Они препираются каждую минуту и спорят на любую тему, которая приходит в их голову. Они периодически обращаются к Акааши, но, кажется, только чтобы создать впечатление того, что он втянут в разговор. Ну и слава богу, зато можно не париться по поводу того, насколько уместно он отвечает и остроумно шутит. В конце концов, они решают посмотреть фильм. Фильм — это, конечно, хорошая идея, только теперь они спорят, какой именно посмотреть: — «Карты, деньги, два ствола»! — Если уж фильм Гая Ричи, то только «Большой Куш»! — Акааши, скажи ему, что «Карты, деньги, два ствола» намного круче. — Акааши — мой кохай, — говорит Бокуто голосом, не терпящим возражения. — И если уж на то пошло, то он меня поддержит. Да, Акааши? Акааши вздыхает. И достает с полки «Бешеных псов». — Отличный выбор. — Вот так бы сразу! — Куроо ухмыляется. Акааши устраивается на диване полулежа, Бокуто и Куроо садятся на ковер, оперевшись на диван. Акааши нравится Тарантино и особенно этот фильм — несколько человек в замкнутом помещении, все друг друга подозревают. Он смотрел фильм раза два, и до этого его не отпускало напряжение. Но Бокуто и Куроо наконец притихли, а за весь день, проведенный рядом с ними, Акааши порядком утомился. Так что минут через пятнадцать его начинает клонить в сон. Перешептывания Бокуто и Куроо только убаюкивают, поэтому очень скоро он проваливается в дремоту. Пару раз просыпается и старается следить за фильмом, но свет они выключили, а усталость оказывается сильнее желания смотреть хорошо знакомое кино. — Он спит, — раздается тихо, но совсем рядом. — Он может проснуться, — громкий шепот Бокуто Акааши узнает и в кромешной темноте. А сейчас их силуэты подсвечивают финальные титры с экрана. Куроо чуть тоньше, и нос у него длиннее, чем у Бокуто, да и прически отличаются. Куроо вроде бы улыбается в темноте — по крайней мере Акааши кажется, что он видит блеснувшую кромку зубов. Глаза Акааши наконец привыкают к темноте, и он видит их лица четче. Бокуто то ли дуется, то ли глубоко задумался. Акааши замечает какое-то движение Куроо, как будто он поглаживает Бокуто по руке, и у того с лица сходит задумчивое и печальное выражение. Он улыбается, тянется к Куроо. Акааши крепко закрывает глаза. Быть того не может. Еле слышные звуки. Если бы Акааши не знал, что происходит, то никогда бы и не заметил их. Нужно поскорее уснуть. Вот бы еще перевернуться на другой бок, но тогда они точно заметят и наверняка догадаются, что Акааши проснулся. То, что Акааши слышит, напоминает ему о порнофильмах, которые он смотрел. Самое начало какого-нибудь нежного и почти девичьего. Где много поцелуев. Вот и сейчас Акааши точно отличает короткие от длинных. У кого-то из них сбивается дыхание — а может, у обоих сразу. Акааши не выдерживает и приоткрывает глаза. Рука Бокуто лежит у Куроо на шее, он явно жадничает, притягивает того к себе. На губах Куроо все так же играет ухмылка, он забирается руками под футболку Бокуто, и Акааши замечает его обнаженный живот. Мышцы на нем напрягаются от прикосновений, он вздрагивает, и Бокуто, усевшийся на коленях Куроо, отклоняет шею, подставляясь под поцелуи. Бокуто приоткрывает рот в беззвучном стоне и открывает глаза, замерев. Акааши крепко зажмуривается. Может, Бокуто все-таки не увидел. Он и сам не замечает, как в паху тяжелеет, наливаясь кровью, член; низ живота приятно тянет. Хочется запустить руку в джинсы, сжать и подрочить, но Акааши боится даже пошевелиться. Слышится звон ременной пряжки и тихий стон Бокуто. Очень эротичный, хоть и едва различимый. — Котаро, не шуми, — судя по звукам, Куроо накрывает губы Бокуто очередным поцелуем. Интересно, насколько они близки и как давно между ними все это происходит? Акааши считал себя достаточно внимательным, но никогда не видел вот такой подоплеки в их отношениях. Может, он просто никогда не думал о них так. Слышится какой-то шорох, как будто они меняются местами, и Акааши не выдерживает, приоткрывает глаза. Куроо как раз стягивает джинсы с Бокуто, тот стоит перед ним на коленях, глубоко прогнувшись в спине, касается грудью пола. Куроо задирает его футболку повыше, и Акааши еле сдерживает громкий вздох, потому что у Бокуто просто охрененская спина, впрочем, как и все тело. Бокуто расставляет ноги пошире, и Акааши видит, как член Куроо ложится в ложбинку ягодиц, он скользит пару раз, а сам Куроо не удерживается от судорожного вздоха. Он поглаживает спину Бокуто, как будто делая массаж. — Да начинай ты уже, — шипит Бокуто. «Вот ублюдки», — думает Акааши, когда видит, как Куроо вытаскивает из кармана тюбик и презервативы. Куроо выдавливает смазку на свои длинные пальцы и… Акааши не видно, он видит только крепкую задницу Бокуто и то, как медленно двигает рукой Куроо, постепенно ускоряясь, а иногда задерживаясь внутри Бокуто. А тот вздрагивает всем телом и шипит. Ширинка давит на член Акааши, а глаза давно уже полностью открыты — все равно эти двое слишком увлечены друг другом. Он со смесью стыда и удовольствия рассматривает, как Куроо раскатывает презерватив по своему члену — он у него достаточно длинный, и Акааши ловит себя на мысли, что его хочется потрогать. Погладить его впалый живот, прижаться. — Тут так узко, — шумно дышит Куроо, проталкиваясь в Бокуто. Тот дрожит, выгибаясь еще больше, хотя куда больше-то? Негромко стонет, уткнувшись в руку ртом. Куроо размашисто входит в него. Акааши пытается представить, каково это — быть внутри Бокуто. И не может. Наверняка он тесный и жаркий, наверняка он гораздо приятнее, чем собственная рука Акааши. — Не надоело еще лежать там? — и это Куроо обращается к Акааши. Бокуто негромко смеется, но его смех тут же прерывается стоном — Куроо входит в него до основания, насколько может судить Акааши. Акааши не нужно еще одно приглашение. Правда, двигаться в его состоянии немного неприятно. Куроо ухмыляется и тянется расстегнуть его джинсы. — Нравится? Судя по всему — очень нравится, — Куроо крепко проводит рукой по всей длине члена Акааши, и того подбрасывает на диване. — Ложись под Бокуто. Даже если бы Акааши хотел спорить, то он бы не смог. Как только он оказывается под Бокуто, тот накрывает его рот своими влажными губами. От него исходит настоящий жар, как от печки в холодный зимний вечер. — Котаро очень любит целоваться. Судя по шлепку кожи об кожу и по тому, как сбивается их поцелуй, Куроо возобновляет свое движение. У Бокуто осоловелый взгляд, полуприкрытые веки — кажется, он толком и говорить не может. Футболка Акааши задралась, и он чувствует, как головка Бокуто скользит по его животу, оставляя влажные следы. Акааши дуреет совсем и приставляет свою ладонь ко рту Бокуто. — Оближи. Бокуто облизывает. А еще посасывает, втягивает в свой рот пальцы Акааши, и у него перехватывает дыхание, бедра дергаются сами. — Такой послушный, — Акааши и сам не знает, для чего это говорит. Хочется подразнить Бокуто? Тот укоризненно смотрит на него, но его не хватает надолго. Рука Куроо ложится на плечо, надавливая, чтобы Бокуто сам насадился на его член. Акааши очень жаль, что он не видит, как тот пропадает в заднице Бокуто. Поэтому Акааши просто крепко дрочит ему. Бокуто шумный. Бокуто заходится в стонах и тянется за поцелуем опять, а потом кусает Акааши за ключицу — почти больно, не контролируя себя. — А можно мне? Куроо его понимает и без продолжения. Кидает ему презерватив, Акааши разрывает упаковку зубами, продолжая наблюдать за лицом Бокуто и водить рукой ему по члену. — Я сейчас кончу, — хнычет тот, и Акааши тут же убирает руку, а Куроо выходит из него. Прижимает Бокуто спиной к себе, так что Акааши видит его во всей красе — с торчащим из-под футболки членом. Акааши успевает раскатать презерватив, пока Куроо пережимает член Бокуто у основания привычным движением. Тот стонет и почти всхлипывает. Куроо подталкивает его к Акааши, помогает сесть на его член. Бокуто не успевает насадиться полностью, когда Акааши дергается ему навстречу сам. Внутри него очень жарко и тесно — гораздо лучше, чем Акааши себе представлял. Он судорожно дергает бедрами, стоны Бокуто становятся громче, пока Куроо не кладет руку на живот Акааши. — Помедленнее, торопыга, — эта скотина смеется и направляет их, заставляя Акааши делать более глубокие движения. Это оказывается еще приятнее. Сам Куроо стягивает презерватив и почти садится на грудь к Акааши. — Просто подрочи и пососи головку, — голос у него еще ниже, чем обычно, и Акааши почему-то прошибает, как от разряда тока. Он даже опять делает мелкое рваное движение, из-за которого Бокуто разочарованно стонет. Акааши несмело касается языком и все-таки обхватывает губами, втягивая, насколько может. Рука движется почти привычно, хоть Акааши и не покидает ощущение, что это чужой член. — Акааши, — Куроо негромко выдыхает его имя, запуская пятерню в волосы, и сжимает пальцы. — Ты просто охренеть какой красивый. Он неглубоко толкается, Акааши прижимает языком его головку к небу. Скользит рукой по всей длине, а другой забирается под футболку Куроо, гладит его живот. А потом Акааши ускоряется. Бокуто внутри просто волшебный; Акааши знает, что тот долго не продержится, подмахивает бедрами, стараясь загнать член как можно глубже. Бокуто наклоняется к Куроо и целует его, а Куроо приходится извернуться, чтобы как следует поцеловать Бокуто в губы. Он дергает Акааши за волосы, отстраняясь, выгибается в короткой судороге — и кончает ему прямо на лицо. Акааши следом за ним накрывает волной оргазма. Бокуто и Куроо почти валятся на него сразу после. Первым делом Бокуто вылизывает ему лицо. — Тебе понравилось? Акааши кивает. И смотрит выжидательно на Куроо. Тот понимает его правильно и целует в губы. Акааши обнимает одной рукой шею Куроо, а второй — Бокуто. — И не думай, что ты от нас так легко отделаешься, — Куроо смеется ему прямо в рот. Звучит, пожалуй, обнадеживающе. *** Последнее, что помнит Акааши в тот вечер, — это Куроо, накрывающий его одеялом. А просыпается он в объятиях Бокуто. Джинсы расстегнуты, футболка измялась, чувствует он себя несвежим и невыспавшимся. Тяжелая рука Бокуто придавливает его поперек груди, где-то за его спиной посапывает Куроо. Акааши с трудом выбирается из кровати, чудом умудрившись не побеспокоить ни одного из них, наспех умывается и сматывается до того, как они успеют проснуться. Приступы стыда начинают мучить его в тот же день. Он вспоминает все до мелочей и не может поверить, что эти двое втянули его в свои игры, и уж тем более не может понять, какого хрена им это приспичило вообще. Акааши намерен не общаться с ними как минимум вечность, но, к сожалению, одного момента он не учел. Несмотря на то, что они с Куроо на разных курсах, разных специальностях и даже в разных корпусах одного университета и до этого они виделись максимум раз в неделю на обеде, теперь они начинают встречаться гораздо чаще. Ну как — встречаться. Акааши видит встопорщенную макушку Куроо издалека и сразу идет в обратную сторону или же старательно делает вид, что не замечает его. Но наступает четверг, в этот день у них с Куроо предобеденная пара как раз в одном корпусе, и именно поэтому они обычно ходят обедать вместе. И после пары Куроо, как и всегда, ждет его в коридоре. Акааши чувствует себя девчонкой. Он никогда не был трусом, но это все так смущает. Он не может смотреть Куроо в глаза и не вспоминать, как тот садился ему на грудь и как приставил свой член к губам Акааши. Вот бы это выветрилось из памяти, Акааши бы был очень благодарен своему мозгу за это. Куроо улыбается своей обычной улыбкой после приветствия. — Мне показалось, что ты меня избегал всю неделю. Это, между прочим, ранит. В самое сердце, — Куроо прижимает руку к груди, явно паясничая. — И это после всего, что между нами было. Акааши скашивает на него глаза. Куроо продолжает ухмыляться, но взгляд у него цепкий, готовый заметить любую пробоину в защите Акааши. И вытащить все внутренности наружу. Как он делал всегда и со всеми. Настоящая заноза в заднице. Поэтому Акааши молчит. Делает вид, что ему все равно, хотя ему не так уж и все равно. Если уж быть откровенным — совсем не все равно. Куроо не помогает выглядеть невозмутимым. Особенно в очереди. Стоит, как нарочно, близко, Акааши даже чувствует его дыхание у себя на шее, а когда они набирают еду, Куроо еще и касается его бедром, подходя все ближе. — Вам когда-нибудь рассказывали, что такое личное пространство? — негромко произносит Акааши, делая шаг к кассе. — Да, говорили. А еще говорили, что это не распространяется на тех, кому ты кончил на лицо. Не ведись, Акааши, будь благоразумен. Акааши не хочет смотреть прямо в глаза Куроо, поэтому опять косится. Тот смущен. Не так очевидно, как смущается Бокуто, но чувствует он себя не в своей тарелке. Акааши так удивляется, что даже поворачивается полностью. — Ты задерживаешь очередь, Акааши-кун, — напоминает ему Куроо. За столом Куроо почесывает затылок и теперь уже сам не смотрит на Акааши. А у Акааши внутри плещется тихое веселье. — В общем, мы бы хотели повторить, — спустя десять минут молчания наконец собирается с духом Куроо. — Мы — это я и Бокуто. Повторить — в смысле втроем. — Вот так сразу? Никаких свиданий, признаний в любви и остальной романтики? — хмыкает Акааши, продолжая веселиться. Видимо, сумасшествие заразно. И передается оно половым путем. — Ой, да завались. Сложно, что ли, прямо на вопрос ответить? — Не было никакого вопроса. Вы просто сказали, что хотите повторить. Что бы я мог на это ответить? Хм-м-м, очень рад за вас. Акааши даже позволяет себе улыбнуться уголками губ. А еще ловит себя на мысли, что пялится на шею Куроо. Она у него напряглась от смущения, а широкий ворот футболки открывает загорелые ключицы. Акааши вспоминает, как они целовались, но не может вспомнить, чтобы он трогал Куроо и рассматривал — да и где там, в темноте? Кроме того, они были в одежде. Интересно, как выглядит полностью обнаженный Бокуто? Глупый вопрос: он видел его обнаженным в раздевалке и в душе, в общежитии он иногда заходил к Акааши, обмотавшись одним лишь маленьким полотенцем. Но это был другой взгляд на тело Бокуто. Не такой, каким бы сейчас смотрел Акааши. — Я вижу, сегодня паясничаешь ты, а не я, — вырывает его из мыслей голос Куроо. — Если что, мы тебя будем завтра ждать в семь на квартире у Бокуто. Захочешь — приходи. Нет — так нет. Вообще, Акааши до сих пор не отошел от шока недельной давности. В академии у него не было особенно много возможностей, чтобы испробовать все прелести личных взаимоотношений. Он даже на свидания ходил только пару раз, хотя поклонниц у него было достаточно. Но все время отбирал волейбольный клуб. Он решил, что это может и подождать. В конце концов, в университете будет гораздо больше народа, девушки будут еще красивее и не в безликой школьной форме. В общем, куча возможностей, которыми Акааши не успел воспользоваться. Кто знал, что его первый сексуальный опыт будет с двумя парнями, да еще с какими. Всю пятницу он проводит в размышлениях — идти или все же не идти. С одной стороны, эти взаимоотношения очень странные с моральной точки зрения, о таком маме уж точно не расскажешь. Ни о каких чувствах, конечно же, не идет даже речи, но в то же время это неплохая разрядка. Никакого отвращения он не испытал, да и все произошло так быстро, что Акааши не успел об этом задуматься. Возбуждает ли его мужское тело — хороший вопрос. Он даже лезет в интернет в поисках ответа. Находит мужское порно и… ну, что сказать, тело реагирует. Акааши разумно это списывает на подростковый возраст. В конце концов восемнадцать, да и даже девятнадцать лет — это еще период с бушующими гормонами, которые реагируют на все, и вообще. Раньше он просто не додумывался смотреть гомосексуальное порно. Все же нормальные люди смотрят, как занимаются сексом мужчина и женщина — а Акааши чем хуже? А точно ли Акааши возбуждался именно от женского тела? Может, ему нравится смотреть на член и мужскую задницу, в конце концов, задница Бокуто вызвала в нем весьма недвусмысленную реакцию, а про желание потрогать член Куроо он вообще предпочитал забыть. Поэтому он смотрит гетеросексуальное порно. И да, он больше смотрит на мужчину. Неприятное открытие, но, рассуждает Акааши, с этим можно жить. Он переводит взгляд на часы, и бровь дергается вверх — уже без десяти семь. Акааши взвинчен от просмотренного порно и отсутствия разрядки, поэтому, недолго думая, едет к Бокуто. Акааши не любит опаздывать и обычно приходит вовремя, но тут он уж слишком погрузился в размышления о себе. По дороге он опять думает, стоит ли игра свеч, и еще думает о том, что он очень много думает. Но не всем же жить на инстинктах, как Бокуто. В подъезде он заносит руку, чтобы позвонить, и останавливается в сантиметре от звонка. Черт, ведь его наверняка уже не ждут. На часах половина восьмого, нахрен он им там сдался, наверняка предаются утехам и без него. Во всяком случае, у Бокуто и Куроо уже сложившиеся отношения, а Акааши — это так, приятный бонус. Сквозь дверь он слышит голоса, и это не любовные стоны. Он четко слышит причитания Бокуто и приближающиеся шаги к двери. Акааши разворачивается, собираясь сбежать, но дверь распахивается. — Акааши! — Куроо хватает его за шкирку. — Вот, Бокуто, он пришел, все хорошо, видишь? Ничего я не испортил. Бокуто валяется на животе прямо на полу, но, услышав эту новость, поднимает голову: — Акааши! — и налетает на него с размаху, прижимая к себе, чуть приподняв над полом, тянется за поцелуем. Но Акааши не готов к такому повороту, поэтому отворачивается. — Так, я сейчас все-таки схожу за едой, но вы без меня тут… — Куроо смотрит, как Акааши прижимают к стенке, а сам Акааши чувствует, что его задницу сжимают, а щеки у него горят от такого обращения. — Бокуто, я хотел сказать, чтобы вы без меня не шалили, но ты уже начал. — Так ты еще не ушел, — невинно улыбается Бокуто. — Ничего не делайте без меня, — кривится Куроо. И потом прибавляет, уже смягчившись: — Пожалуйста. Бокуто кивает и, как только захлопывается дверь, прекращает агрессивно обнимать Акааши. — Я рад, что ты пришел, — он заводит Акааши в комнату. — Мы чуть не поссорились с Тецуро, потому что ну какой придурок так зовет в гости? Можно было бы как-нибудь потактичнее — нет, он решил строить из себя крутого парня. Я уж думал, — Бокуто садится на диван, тянет за собой Акааши и смотрит на него своими пронзительными глазами, как будто в душу заглядывает, — что если ты не придешь — то все, не будешь с нами общаться. Оборвешь все связи. В общем, я очень рад, что ты пришел. Он обнимает Акааши и тянется к губам, и Акааши не отворачивается. Ну глупо это как-то, сам же пришел, и вообще — в прошлый раз ему понравилось с Бокуто целоваться, а в этот раз это так же… потрясающе. Очень быстро из-за поцелуя выветриваются любые мысли, Акааши полностью погружается в ощущения мягких губ на своих губах, упругого языка, который толкается ему в рот. И пахнет Бокуто чем-то приятным, чем-то таким, домашним. Только когда они прерывают поцелуй, Акааши осознает, что он уже лежит на диване, а Бокуто держит его под коленкой, почти прижав ногу к груди. — Бокуто-сан, Куроо-сан просил подождать его. Бокуто кивает и укладывается поверх него, сопя в шею. Они так и лежат в тишине, разрывая ее короткими поцелуями, которые звучат оглушительно громко. Но как только на пороге появляется Куроо, то все возвращается на круги своя. — Вы хорошо себя вели, дети мои? — кричит он из коридора. — Несомненно, падре, — откликается Бокуто. Куроо заходит в комнату с двумя пакетами. — Ты даже парню не дал джинсовку снять, дикарь, — и это он Бокуто. Акааши и вправду лежит в уличной джинсовке на диване, вечера в сентябре уже прохладные. Единственный в этой комнате, кто чувствует себя в своей тарелке, — это Бокуто. Он приносит стаканы, а потом уходит разогревать закуски на кухне, и в это время Куроо и Акааши остаются наедине. Куроо подсаживается к ним на диван, не сводя глаз с Акааши, да и тот тоже не спешит прерывать зрительный контакт. Акааши смотрит на него немного отстраненно, думает о том, как они познакомились на первом его году в Фукуродани. Но, судя по вздернутому подбородку Куроо, у них какое-то соревнование. Акааши приподнимает бровь. — Ты так одеваешься, что хочется тебя поскорее раздеть, — Куроо оглядывает его с ног до головы. У Акааши дергается веко. — А ты умеешь говорить комплименты, не снабжая их оскорблениями? — не то чтобы Акааши цедит слова сквозь зубы, скорее ему просто лень нормально открыть рот. Он смотрит на Куроо достаточно снисходительно. И не обижается. Все-таки знакомы они с ним без малого четыре года. Обычная оболочка Куроо, когда он смущен и хочет, чтобы никто этого не понял. Интересно, а если Акааши положит руку ему на колено, он смутится еще сильнее? Кончики пальцев покалывает от такого четкого желания ощутить на коже грубую джинсовую ткань, погладить острые колени, пройтись выше до бедра… Это порно еще не выветрилось полностью из головы Акааши, и немного повлияло то, что он выпил полстакана пива. Он смотрит на Куроо краем глаза, и, видимо, к этому стоит привыкать. Акааши не выдерживает и улыбается своим мыслям, прикрывает губы стаканом, делая глоток. — Так… как прошел день? — расслабляется он и, откинувшись на спинку дивана, совершенно естественным, словно бы привычным движением кладет руку на колено Куроо. И ведет вверх по бедру. Куроо даже не давится пивом, и за это Акааши его мысленно хвалит, хотя это, скорее, в духе Бокуто. Куроо отставляет банку и хищно улыбается. — Неплохо, позвали на практику в фармацевтическую лабораторию. Акааши молчит и продолжает поглаживать ногу Куроо. Оказывается, его и вправду приятно трогать. А еще хочется поцеловать. Особенно для того, чтобы эта ухмылка пропала. Куроо всегда нравился Акааши естественным. Нравилось, как он расслаблялся с Бокуто, как заботился о Кенме, как спорил с Яку и извинялся перед капитаном Карасуно. Бокуто присоединяется к ним чуть позже. Он весело двигает бровями на то, как они сидят, прижавшись друг к другу, и как Акааши лениво поглаживает Куроо. Потом бодает Акааши в плечо, мимолетно целует в шею и усаживается рядом, только с другого бока. Акааши его почти не узнает. Да, это все тот же Бокуто-сан, с которым они провели два года в Фукуродани, но сейчас он по-другому улыбается — расслабленно, не как на площадке. Все движения знакомые: то, как Бокуто растрепывает волосы на затылке, почесывает живот, хрустит затекшей шеей, наклоняя голову влево. Внезапно Акааши замечает, что он красивый, что не зря каждая третья девчонка лила из-за него слезы. Акааши почему-то сложно сопоставить этого нового Бокуто-сана с тем, прежним, из его записной книжки со списком. Бокуто берет его за руку, рассматривая. Он еще в академии говорил, что, на удивление, ладони Акааши больше, чем у него. Бокуто коротко поглаживает тонкую кожу, обхватывает пальцами запястье, как будто хочет измерить. А когда замечает, что Акааши за ним наблюдает, улыбается ему озорно, по-мальчишески, прямо как в первый день их знакомства. Акааши понимает, что расслабляется. Кладет ноги на дешевый журнальный столик рядом с ногами Куроо, забрасывает одну руку на Бокуто и почесывает его за ухом. Тот склоняется к его плечу, его дыхание теплое и приятное, почти объемное. Куроо прижимается к другому боку, и Акааши чувствует его проступающие ребра, жар тела. Это держит в приятном напряжении. Он даже не помнит, кто из них кого первым целует, только потом они оказываются уже на кровати, пропахшей Бокуто. Это случается настолько естественно, как будто три механизма соединяются и действуют сообща. Акааши чувствует себя неловко из-за неопытности, но ни Куроо, ни Бокуто даже не думают над ним смеяться, помогают, тихо подсказывают, как лучше. Потом они лежат под одним одеялом — кажется, это одеяло укрывает полностью только Бокуто, который устроился посередине. Он же шепчет что-то ласковое в ухо Акааши, а потом Куроо и говорит, что совсем не хочет, чтобы это заканчивалось. И Акааши с ним в этом полностью согласен. *** Спустя три или четыре недели они с подачи Бокуто начинают видеться не только на выходных. В будние дни они вместе часто ужинают после учебы, Куроо и Акааши ждут после вечерних тренировок Бокуто и, собираясь вместе, отправляются в какое-нибудь кафе. Или ходят в кино на заунывные старые или просто артхаусные фильмы, на которые их обычно приводит Куроо. Первый раз Акааши держится и слушает все объяснения Куроо, которые тот шепчет ему на ухо. А голос Куроо на него действует весьма однозначно — возбуждает до чертиков, при этом сам Куроо явно не настроен по-быстренькому подрочить под Феллини. Бокуто мирно спит, пуская слюни на спинку сиденья. Поэтому Акааши приходится только глубоко дышать и уговаривать себя, что он еще отыграется на Куроо вечером. Вечером он и вправду отыгрывается и в который раз удивляется его гибкости. В следующий такой киносеанс Акааши садится не посередине, а подставляет Бокуто под удар. Куроо внимательно пялится в экран, а Бокуто почти сразу начинает клевать носом — странная особенность всех жаворонков — его клонит в сон, как только темнеет. В один из разов, когда они занимались сексом в полумраке, на полминуты оставленный в покое Бокуто умудрился уснуть. Даже стояк ему не помешал. Акааши проводит рукой по внутренней стороне бедра Бокуто, тот резко выпрямляется, вызвав удивленный взгляд Куроо. Бокуто косится вниз, на руку Акааши, которая перемещается все выше, и шумно вздыхает. Бедра у него напряженные и разгоряченные после двухчасовой тренировки. От него слабо пахнет гелем для душа, и волосы еще влажные на кончиках. Акааши еле удерживается от того, чтобы не уткнуться ему в шею, но тогда Куроо все заметит. И сделает им замечание. Или типа того. Акааши смотрит в экран, а рука как будто живет своей жизнью. Фильм неплохой, хоть и немного занудный, как и все старые фильмы. Наверное, ему и вправду не помешало бы внимательно слушать Куроо, но рядом с этими двумя он теряется. А Бокуто скучно, поэтому надо его развлечь. Акааши оборачивается посмотреть, как все-таки Бокуто реагирует на происходящее. Держится молодцом. Только бровями дергает — то хмурится, то как будто чему-то удивляется. Когда Акааши сжимает его пах сквозь джинсы, Бокуто еле заметно вздрагивает и закусывает губу. Глаза открыты широко-широко, у него странная привычка. Куроо обычно жмурится, когда ему особенно хорошо, Акааши во время оргазмов закрывает глаза, а Бокуто пялится, не каждый раз, но бывает. Акааши нравится смотреть ему в глаза, когда он кончает. Зрачок почти полностью перекрывает радужку, а когда низ живота Бокуто сводит очередной судорогой, он выглядит беспомощным, взгляд расфокусированный и как будто слепой. И вот сейчас так же: сжимает подлокотники и пялится в экран, очень редко моргая. Акааши совсем не хочется оборачиваться обратно к экрану, хочется продолжать смотреть на Бокуто. Он все же делает над собой усилие и продолжает наблюдать за фильмом, массируя напрягающийся член Бокуто сквозь ткань. Когда начинается какая-то шумная сцена, Акааши расстегивает ему ширинку и наконец обхватывает член рукой. Акааши настолько сосредоточен на ощущении теплой и мягкой кожи под пальцами, что пропускает тот момент, когда Бокуто, выгнувшись, вцепляется Куроо в бедро. Акааши это понимает, только когда ловит на себе недоуменный взгляд. — Ах вы ж… Что вы тут устроили? — шипит Куроо. — А я еще думал, чего ты так улыбаешься, надо было сразу понять, что вы тут занимаетесь непотребствами! Это он Акааши про улыбку? Акааши прикрывает губы второй рукой и, точно, улыбается. Бокуто умоляюще переводит взгляд с одного на другого. И Куроо, и Акааши прекрасно знают, чего он хочет. Один короткий взгляд и… — Хотя... Я смотрел этот фильм чуть больше, чем тысячу раз. Акааши продолжает крепко водить по члену Бокуто рукой, иногда останавливаясь у головки, обводя ее большим пальцем. Она уже настолько чувствительная, что Бокуто подбрасывает каждый раз на месте. Акааши перегибается через Бокуто, и Куроо тянется ему навстречу. Они с Куроо редко целуются. С Бокуто они целуются при встрече, в постели, во время секса, до секса, после него. С Куроо они обмениваются поцелуями только после и иногда даже во время прелюдий не задевают губ друг друга. А сейчас, Акааши хватает одного взгляда на Куроо, чтобы понять, что тот хочет его поцеловать так же сильно. Бокуто негромко скулит от прикосновений Акааши, от того, как он гладит нежную кожу яичек, перекатывает тонкими пальцами, а сам Акааши тянется к Куроо. Он замирает буквально в паре миллиметров от чужих губ и наслаждается теплым дыханием, чувствуя привкус попкорна какую-то долю секунды. Куроо вовлекает Акааши в поцелуй, Акааши немедленно приоткрывает губы, расслабляясь. Краем глаза он замечает, что Куроо ведет рукой вверх по бедру Бокуто. Акааши интересно, что тот сейчас испытывает. Ему самому очень нравится смотреть, как Бокуто и Куроо целуются. Куроо почти всегда начинает поцелуй с еле ощутимых прикосновений, как будто пробуя губы партнера на вкус, пытаясь узнать самые чувствительные точки, любит водить языком по губам, а уже в постели толкается языком в рот сильно и упруго, как будто теряя контроль. Бокуто в поцелуях был… откровенным. Искренним, и отдавался полностью. Каждый поцелуй как последний. — Ублюдки. На головы Куроо и Акааши сыпется попкорн, который Бокуто бросает в них, не жалея, требуя внимание к себе. Куроо опускается на колени перед Бокуто, не давая ему больше повода капризничать. Акааши же хочется подсветить все действие. Это ужасно. Ничего не видно, кроме двигающейся макушки Куроо. Он запускает тому пальцы в вихры на затылке и ласково массирует. Куроо обожает, когда его так гладят по голове. Бокуто через мгновение выгибается и поворачивает лицо к Акааши. — А когда ты его гладишь, он глубже берет, — Бокуто улыбается так, как будто задумал какую-то шутку, только разомлевший взгляд мешает этому поверить. — Какие похабные вещи ты говоришь, — Акааши несильно давит на затылок Куроо, заставляя его взять еще глубже. — Акааши! Приятно, когда именно на его имени Бокуто срывается в стон. Акааши целует его и до поджавшихся яиц хочет его трахнуть. Или Куроо. Но лучше Бокуто. Бокуто с раскинутыми ногами, как дикий зверь, которым могут управлять только они — Куроо и Акааши. Но Бокуто кончает в поцелуе, Акааши понимает, что он спустил в рот Куроо и что Акааши сам давил тому на затылок, и тут же отдергивает руку. Как только Акааши отпускает затылок Куроо, тот начинает кашлять. — Прости. Прости, — он гладит его по шее, чтобы хоть как-то загладить вину. — Может, тебе кока-колу? Куроо отрицательно качает головой, а Бокуто лениво приоткрывает глаза. — Кола со вкусом спермы — предложи это маркетологам, — он громко смеется, и Куроо подхватывает, до сих пор откашливаясь. Такие идиоты, господи. Акааши трет переносицу, но собственное возбуждение до сих пор не спадает. Хочется, чтобы один из них или сразу оба дотронулись до него. Но Бокуто успевает раньше него добраться до Куроо, наклонившись прямо к своим коленям — приподнимает его подбородок и нежно целует, обхватив за затылок. Акааши хочется внимания. А в кинотеатре сложно устроиться так, чтобы всем доставалось равноценное внимание, хотя… Бокуто гладит его по внутренней стороне бедра, но этого явно не хватает. — Может, в туалет? Куроо предлагает это, так и сидя на полу и тоже дотрагиваясь до колен Акааши. — Общественный туалет? Серьезно? — Акааши почесывает Бокуто за ухом, он тащится от такого. — Да, мы периодически так и делали. Упоминание о их прошлых отношениях всегда немного задевает Акааши. Хотя, в принципе, никто и не говорил, что сейчас они это делают только втроем. Насколько он знает, Бокуто и Куроо живут друг к другу ближе, да и их отношения всегда были… Акааши перебирает слова в голове, не зная, как лучше это назвать. Особенными? Пожалуй, что так. Возможно, что они любят друг друга, а Акааши — это что-то вроде приятного дополнения, пятничного развлечения. И не то чтобы он был против. Общественный туалет кинотеатра — это не очень чисто, не очень удобно, а еще там слишком много народа, хотя, судя по тому, какие тут фильмы крутят, может и прокатить. Кроме того, сейчас здравый смысл перекрывает рука Куроо, которая, больше поддразнивая, чем и вправду принося хоть какое-то удовлетворение, водит по ширинке. — Пойдемте быстрее, — Акааши почти не узнает свой голос. Лицо Бокуто озаряется улыбкой. Кабинка просто охренеть какая тесная. Бокуто тут же усаживается на унитаз, подтягивая к себе Куроо. Слышен звук расстегивающейся молнии и явный облегченный вздох. Акааши уже невмоготу, и это чувство чертовски похоже на их первый вечер. Он стягивает джинсы Куроо еще ниже, рассматривая красивую округлую, хоть и достаточно бледную задницу. У Бокуто выглядит аппетитнее, зато прогиб Куроо в пояснице один из самых красивых, что Акааши видел, хотя вживую он их одних и видел. Да и вообще спина Куроо. Акааши задирает его футболку до лопаток, проходится языком по родинке — она почти ровно посередине между ними. А потом подхватывает зубами нежную кожу у шеи и крепче фиксирует бедра Куроо руками, прижимаясь к его заднице уже отчетливо вздыбленной ширинкой. Хочется трахнуть Куроо прямо сейчас, Акааши давит большим пальцем на его дырочку, немного трет. У Куроо подрагивает спина, и он негромко постанывает, хотя это скорее напоминает скулеж. А еще Бокуто уже точно взял у него в рот, и Акааши чертовски жаль, что он этого не видит. Акааши расстегивает ширинку и тесно прижимается между ягодиц, подставляет руку ко рту Куроо, заставляя того вылизать ладонь. Акааши нравится Куроо. Нравится, как он пахнет: дорогим, не для кармана студента одеколоном, нравятся его губы — мягкие и узкие. Его шея, то, как он реагирует, если прикусить мочку его уха. Они встречаются не так уж и долго, но Акааши кажется, что он знает о Куроо все. От его любви к дурацким старым фильмам до глупых картинок с котиками, от его жадности, когда дело касается Бокуто, до издевательских поддразниваний, когда он отвлекается на Акааши. Акааши скользит между его ягодицами и утыкается носом между лопаток. Ему хочется зарыться лицом в его затылок, но Куроо слишком долговяз. Акааши это почему-то бесит, и он вцепляется ему рукой в волосы. Ненадолго, но все равно чувствует какое-то удовлетворение. Они весьма ограничены в своих движениях, но им много и не нужно. Акааши бросает в дрожь от внезапного удовольствия, он даже перестает сжимать бедра Куроо, просто наваливаясь на его спину. Их хрупкая конструкция чуть не обваливается только из-за того, что Бокуто пришло в голову потрогать своим языком яйца Акааши. Своим охуительным языком. Он даже успевает коснуться губами и проходится по промежности Куроо — Акааши не знает, но догадывается. На Акааши вдруг обрушиваются все звуки, он даже не замечал до этого, как шумно дышит. И как Куроо тихо постанывает. Тот упирается вытянутыми руками в стену и, чтобы заглушить себя, время от времени утыкается ртом в собственное плечо. Акааши это кажется очень эротичным. И особенно то, как подрагивает его спина. Это все язык Бокуто, наверное. Акааши знает, что если бы член Бокуто был внутри, то он бы понравился Куроо еще больше, но Акааши не будет так рисковать. Когда Куроо кончает — то именно он самый громкий. Бокуто почти ни звука не произносит и вообще выглядит пугающим во время оргазма, а этот голосит. И сейчас не исключение. Акааши грудью чувствует мелкую предоргазменную дрожь Куроо и сразу же тянется зажать ему рот — все-таки он слишком часто думал о том, как он закрывает его рот, заставляя замолкнуть. Он чувствует себя при этом садистом. Ладонь немного приглушает стоны Куроо, и Акааши легко дотрагивается губами до его спины, кончая — тихо и беззвучно, только крепче сжав пальцы на бедрах Куроо. — Ты запачкал мне футболку, — сиплым голосом говорит Бокуто, отматывая себе туалетной бумаги. Акааши видит, как он вытирает ей лицо. — Ну прости, это случайно. Но не могу обещать, что этого не повторится, — Акааши слышит в его словах ухмылку. Акааши до сих пор чувствует себя вуайеристом. Акааши тоже отрывает туалетной бумаги, бережно собирая капли спермы со спины Куроо. — Куроо-сан любит кончать своему партнеру на лицо? — Маленький фетиш. Я думаю, что это простительно. Они наконец выходят из кабинки, и только тогда Акааши понимает, как же там было душно. Он наскоро умывается, и они почти бегом уходят из туалета, подгоняемые чувством стыда. Надо было раньше, конечно, думать — но тогда им было не до этого. — Это и вправду его маленький фетиш. Как-то раз он купил мне чулки… — делится Бокуто с Акааши; они идут, отставая от Куроо на полметра. Акааши отмахивается, жестом показывая, что ничего и слышать об этом не хочет. Хотя… Бокуто. В тонких черных чулках… Акааши мотает головой. Когда они успели его так испортить?