Свободный полет

Наверно, им не стоило столько пить. Сладкое дорогое вино хмелило голову и подстегивало воображение Филиппа – в языках пламени ему мерещились золотые драконы с красными хребтами, из-под их желтых чешуйчатых лап летели искры. Он следил за ними остановившимся отстраненным взглядом и представлял, как один из драконов вырвется из огня и полетит по комнате, заложит вираж под высоким деревянным полотком, подмигнет рубиновым глазом и вылетит в окно. Проследив взглядом за воображаемым полетом, он запрокинул голову наверх – волосы упали с плеч за спину – повернулся и увидел целующихся Росса и Кейлин. Он, забывшись, уже мягко толкал её на подлокотник, развязывая завязки свободного сиреневого платья, её тонкая смуглая рука зарылась в темные волосы. Оба выглядели абсолютно счастливыми. Филипп почувствовал, как сердце кольнула ревность, от которой он так отчаянно и так безрезультатно пытался избавиться. Он перевел грустный взгляд на сиротливо лежащую на столике шляпу, которую он подарил Россу в честь окончания дела. Откуда ему было знать, что амарги не носят шляпы. Он никогда не видел Росса в шляпе, поэтому подумал, что у него их просто нет. Подумал, что тот обрадуется подарку. Шляпа была красивой, красной, с коротким пером, и стоила, между прочим, немало. Увлекшийся Росс уложил Кейлин на диван и потянулся рукой к подолу, та едва слышно застонала в ответ. Стон отозвался в голове Филиппа неуместным обиженным возмущением. Отставив бокал в сторону, он встал с громким «кхм-кхм». Росс поднял голову и недоуменно заморгал, в карих глазах отразился огонь. Волосы живописно растрепались под руками Кейлин. - Прости, - Росс слез с девушки, та провела пальцами по губам и виновато улыбнулась Филиппу. Тот растянул губы в ответной улыбке. - Там дядина спальня, - кивнул в сторону коридора Филипп. – В спальне большая кровать. Мягкая, - добавил он быстрее, чем сообразил, что это бы ему знать не надо было. Смутившись, заговорил быстрее. – Я лягу у себя, на втором этаже, если что – стучите. Дом в вашем распоряжении, насчет слуг будем завтра думать. Поздно уже. Спокойной ночи. Росс и Кейлин выглядели слегка виноватыми, что на обычно таком уверенном амарго смотрелось весьма непривычно. Прижав к груди двумя руками подушку от кресла, которую зачем-то ухватил с собой, Филипп побрел к двери. Фалды незастегнутого длинного фиолетового халата потащились по ковру за ним, пояс он уже где-то потерял. Выйдя в коридор, он повернул к лестнице, ухватился за перила и поднялся на несколько ступенек. Голова чуть кружилась от выпитого, но ноги пока его слушались, что не могло не радовать. Повернувшись, он увидела, как амарги – «такие красивые», почти без зависти подумал Филипп – вышли из гостиной, негромко о чем-то пошептались, косясь на него, а потом свернули за поворот коридора в сторону спальни. Филипп какое-то время постоял на лестнице, пытаясь примирить себя к мысли, что всё в порядке, всё нормально, что его бывшая девушка и его лучший друг, его несостоявшийся убийца – вместе. Он отнял подушку от груди и посмотрел в неё, как будто надеялся найти в ней успокоение, потом стал подниматься дальше. Через три минуты Филипп почему-то обнаружил себя стоящим под дверью дядиной спальни, вслушивающимся в доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери звуки. Эйфория от освобождения и окончания большого дела слегка улеглась, на душе было так противно, что хотелось плакать. Филипп понимал, что он не имеет никакого права ревновать, но ничего не мог с собой поделать. Прошлой ночью ему снился Росс. Позапрошлой ночью ему тоже снился Росс – он обнимал их с Кейлин и смеялся, так чисто и звонко, как никогда не смеялся в реальности. Позапозапрошлой ночью Филипп не спал по понятным причинам, только проваливался в какое-то темное забытьё, охваченный болью, бессилием и ненавистью. Но даже тогда ему мерещился Росс. Росс выламывал двери, бросался к нему, отвязывал руки и спасал. Филипп чувствовал себя беспомощным, как мальчишка. Маленький влюбившийся мальчишка, на которого если и смотрят – то с веселой и легкомысленной родительской заботой. Его чувства были столь сильны, что перекрыли даже ужас перед этой дверью, который он испытывал на протяжении всей своей жизни, сколько себя помнил. Подушка по-прежнему грела грудь, а ногам почему-то было холодно. Посмотрев вниз, Эскот обнаружил, что стоит босяком. Не успел он поднять голову, как вдруг его дернуло куда-то вперед и буквально втащило сквозь двери спальни. Росс прижал его к двери изнутри, одна рука придавила плечо, вторая – грудь, ладонь опалила кожу сквозь тонкую ткань рубашки, тепло окутало сердце и ударило тяжестью в низ живота. Издав удивленный звук, Филипп мотнул головой и увидел сидящую на кровати Кейлин, длинные обнаженные ноги закинуты одна на другую, лямка платья сползла с одного плеча. Кейлин улыбалась. - Подслушивать нехорошо, - тяжело, странно усмехнулся Росс. У Филиппа закружилась голова – Росс был слишком близко. Расстегнутая рубашка не скрывала его мускулатуры – широкая грудь, рельефный живот. Увидев уходящую под пояс дорожку темных волос, Филипп почувствовал, что его организм сейчас выдаст его с головой, и забился в крепких руках. - Отпусти. - А если я не хочу? – Росс придвинулся еще ближе и вдруг хищно втянул носом воздух. - Это не смешно, - огрызнулся Филипп, отворачиваясь от него вправо, кидая беспомощные взгляды на Кейлин. - Прекрати. Ты пьян. Тебя девушка ждет. - Девушка ждет не меня, а нас, - ответил Росс где-то совсем у уха, а потом вдруг отнял руку от груди, взял Филиппа за подбородок, повернул к себе и впился губами в его губы. Если бы его не держали за плечо, Филипп бы рухнул на пол прямо там, к ногам Росса – рухнул, сползя спиной по двери. Но захват был сильным, губы – горячими, язык – настойчивым, и Филиппу не долго удалось продержать выражение искреннего изумления. Закрыв удивленно распахнутые глаза, он поднял руки, ухватился за рубашку Росса и попытался притянуть к себе, вкладывая в поцелуй всё накопившееся желание, все нереализованные сновидения, все те разы, когда, проснувшись, ему приходилось лезть рукой под одеяло и снимать напряжение, потому что Росс, невыносимая ты сволочь, какой же ты… На какое-то время лишившись ориентации во времени и в пространстве, Филипп опомнился только когда его вдруг подхватили на руки и куда-то понесли. Росс положил – почти кинул – его на кровать, пружины знакомо скрипнули под его весом, и этот звук вдруг отозвался в сознании Филиппа очень неприятными воспоминаниями. Он вскинул голову и огляделся, как будто только сейчас понял, где оказался. - Росс… - Молчи, - оборвал его тот, ставя на кровать одно колено и стягивая лямку со второго плеча Кейлин. Филипп сглотнул, глядя на то, как мерцают в её волосах отблески от свечей. - Росс, я не думаю… - Не думай, - серьезно кивнул Росс, а потом вдруг наклонился к нему и положил руку на пах, сжимая сквозь ткань возбужденный член. Филипп со стоном откинулся обратно, ему стало невыносимо жарко, тело, казалось, плавится и растекается по простыням, как воск. Сверху навис Росс, глаза почему-то горели, хотя длинные волосы закрывали его лицо от света свечей. Поняв, что от такого зрелища он может кончить без каких-либо дополнительных действий, Филипп повернул голову налево и обнаружил рядом карие глаза Кейлин. Кейлин лежала рядом, плечо к плечу, их темные волосы перекрыли друг друга, спутались, раскинувшись на подушках. Кейлин подняла руку, коснулась пальцами его щеки, скользнула по шее к затылку, успокаивающе улыбнулась и привлекла к себе. – Расслабься. Губы Кейлин были нежнее, мягкие, ласковые, Филипп почти забыл это волшебное ощущение. Это подействовало – он почувствовал, как напряжение покидает тело, заменяясь желанием и страстью. Росс стоял сверху, поставив одно колено между его ног, второе – между ног Кейлин, её подол задрался почти до пояса, обнажив черное белье. Одна рука амарго упиралась в кровать справа от Тома, вторая – слева от Кейлин. Плавающему в своей эйфории Филиппу казалось, что он всё время чувствует горячие губы Росса – на лице, на шее, на плечах, на груди, когда и кто успел снять с него халат и рубашку? – но когда он открывал глаза, он видел, как амарго так же исследует губами обнаженное тело Кейлин, её смуглая грудь поднималась и опадала, голова была запрокинута, красивый трепещущие тени подчеркивали красивый изгиб шеи и выступающие ключицы. Он представил, насколько пошло он выглядит сам, и по-детски всхлипнул от избытка эмоций. Филипп спал с парнями, спал неоднократно, и это доставляло ему не меньше, а иногда и больше удовольствия, чем обладание женщиной, но то, что происходило сейчас, не шло ни в какое сравнение ни с чем на его памяти. Дело было в том, что он всегда был активом – желание быть снизу у него было отбито с юного детства, и вряд ли что-то могло это исправить. Теперь же он растворялся в чужих ласках, он чувствовал себя любимым и желанным, он чувствовал горячие прикосновения Росса и нежные касания Кейлин и готов был отдать всего себя, полностью и целиком, он готов был подарить Россу и своё сердце, и свою душу, и своё тело. Почувствовав, как горячая рука сжала его возбужденный член, он застонал в голос и выгнулся в пояснице, цепляясь руками за каменное плечо Росса. Желание стало невозможным, он хрипло прошептал: - Росс… - Да? – раздалось где-то у самого уха, возбужденную кожу опалило дыхание. - Пожалуйста… - Филипп не мог выразить свои мысли конкретнее, бедра машинально вскидывались вверх. - Кейлин? Слева что-то зашуршало, Филипп повернул голову и увидела, как Росс целует приподнявшуюся на локтях Кейлин – открыто, развязно, страстно, ничуть не стесняясь. Картина была очень горячей, еще немного – и кровь у Филиппа вскипит прямо в венах. «Я умру», - подумал Филипп, пытаясь выровнять дыхание. – «Я умру, меня торжественно похоронят на кладбище и напишут «Он умер от перевозбуждения».» - Что ты думаешь? – спросил у Кейлин Росс, оторвавшись от её губ. Та откинула локоны с вспотевшего лба, посмотрела через голое плечо на Филиппа. Понимающе улыбнулась: - Я думаю, что я потерплю, а вот он уже вряд ли. Росс серьезно кивнул, как будто он не нависал сейчас над двумя готовыми отдаться ему людьми, как будто он совсем не был возбужден, хотя бугор под тканью штанов говорил об обратном. Филипп восхитился его выдержкой и самоконтролем – насколько он еще мог связно думать. Полностью обнаженная Кейлин – плечи, ключицы, грудь, впалый живот, узкая талия, длинные ноги, тонкие металлические браслеты на запястьях и лодыжках – уползла наверх, к изголовью. Росс куда-то пропал, и Филипп беспокойно задергался, приказывая мышцам шеи взять себя в руки и подержать его голову достаточно долго для того, чтобы он мог осмотреться. Ему вдруг стало холодно, он почувствовал себя брошенным. Приподнявшись на локтях, он почувствовал руки Кейлин на своих плечах и обернулся – она сидела, привалившись спиной к мягкому изголовью, губы покраснели от поцелуев, волосы окаймляли лицо и струились по плечам, частично прикрывая грудь с отметками Росса. Поняв, что на его коже сейчас красуются такие же следы, Филипп не удержал стон. Хоть бы они продержались подольше. Он носил бы их с гордостью, как заслуженные в честном бою раны. Кейлин потянула его на себя, Филипп кое-как повернулся на живот и, не удержавшись, вжался бедрами в кровать, прижимая к простыням возбужденный член. Удовольствие расплывалось пятнами перед глазами. Приподнявшись, он на коленях дополз до Кейлин и с облегчением улегся на неё спиной, откинув голову ей на плечо. Она тоже была горячей – видимо, это у всех амаргов. В полутьме он увидел приближающийся силуэт Росса, тот нес что-то в руках, но привлекло внимание Филиппа не это, а то, что он успел раздеться. Кровь ударила в голову, Филипп вцепился пальцами в ткань, со свистом втягивая в себя воздух. Кейлин накрыла его ладони своими, переплела пальцы и успокаивающе поцеловала в висок. - Успокойся. В глаза Филиппу бросился знакомый вид потолка, закрывающий стену справа гобелен, потом голые плечи нависшего над ним мужчины и его напряженный член, и паника вдруг метнулась всполошившейся птицей. Заныли запястья, как будто кожу снова натирали грубые веревки, по телу вспыхнули маяки старых ударов. По лицу. По челюсти. По ребрам. Под дых. Филипп испуганно заморгал, пытаясь собрать разбегающиеся слова, ему вдруг стало страшно. Он попытался подтянуть ноги. - Тихо, - волнующе-хрипловатый голос Кейлин прозвучал, казалось, в самой голове. – Всё в порядке. Филипп посмотрел на Росса, тот сидел на пятках и внимательно смотрел на него. Опустив руки на колени Филиппа, он мягко развел его ноги в стороны, подвинулся ближе и наклонился вперед, прижимаясь губами к его губам. - Расслабься, всё в порядке, - прошептала сверху Кейлин. - Забудь обо всем, - выдохнул ему в губы Росс, отстраняясь, держа одной рукой за подбородок. - Ты сильнее этого, Филипп. - Ты полноценный человек. Ты сильный. Ты красивый. Пальцы Кейлин сжимали его пальцы, губы Росса касались его губ, грудь Кейлин прижималась к его спине, руки Росса гладили его кожу, и Филиппу вдруг показалось, что это не Кейлин и Росс, а какое-то единое, странное, неведомое, сказочное существо, которое по недоразумению оказалось разделенным. Он почти чувствовал их связь, их любовь и заботу друг к другу и к нему – и в горле вдруг застрял ком, а щекам стало горячо, и Филипп понял, что плачет. Росс слизнул слезу с одной щеки, потом с другой, посмотрел ему в глаза – так близко – и улыбнулся. Спокойно, уверенно и легко. И Филипп сдался, расслабляясь, опадая на Кейлин всем весом и раздвигая ноги шире. - Я верю тебе, - прошептал он Россу. Тот еще раз поцеловал его – на губах почувствовался соленый привкус его слез – и выпрямился, устраиваясь между ног. Дотянувшись до того, что он принес, а потом отложил – это оказалась склянка с маслом с кухни – он смазал пальцы, отложил бутылку и, придерживая Филиппа левой рукой за бедро, осторожно ввел внутрь один палец. Рука на бедре не помогла – Филиппа подбросило над кроватью, он почти по-щенячьи заскулил и вцепился в руку Кейлин. Та раздвинула ноги, обхватывая его коленами с обеих сторон, и поставила аккуратные ступни на его раскинутые бедра, прижимая их к кровати. Браслеты на запястьях. Браслеты на щиколотках. - Ты как? – услышал Филипп голос Росса и только сейчас понял, что ничего не видит. Открыв глаза, он кивнул. - Точно? - Ради бога, Росс! – прошипел Филипп, подаваясь ниже. Росс осторожно ввел два пальца и чуть согнул их, от чего у Филиппа в голове запрыгали огни, искры и фейерверки. Его тело всё еще слегка ныло от недавних пыток, однако желание перекрывало боль – ему хотелось еще и еще. - В порядке? - Если ты меня спросишь еще раз, я тебя укушу, - пообещал слабым голосом Филипп, пытаясь раздвинуть ноги шире. Кейлин поняла, приподняла ступни, позволяя ему это сделать, а потом снова опустила – мышцы паха заныли от такой растяжки. Росс с хищной улыбкой, наконец выдавшей его чувства, вынул руку, смазал себя и, подвинувшись, положил ладони на узкую талию Филиппа, приподнимая его бедра и прогибая в пояснице, отчего мышцы паха заныли еще сильнее, но это было крайне приятно. Почувствовав, как Росс проникает внутрь – осторожно, медленно, явно сдерживая свои желания, совсем не так, как привык чувствовать Филипп – он почувствовал, что сходит с ума, и понял, что вряд ли переживет эту ночь. Эти ощущения никогда не давали ему удовольствия, только боль. Боль, боль, боль стала его второй сущностью, его женой, сестрой и любовницей. А теперь Росс прогонял её из его постели, как буквально несколько дней назад прогнал её из его жизни, и Филипп задыхался от желания, от удовольствия, от благодарности и любви. Он запрокинул голову, и Кейлин поняла его движение и поцеловала, нежно и заботливо. Росс был огнем, выжигающим его внутри и снаружи, Кейлин – живительной влагой, живой водой, оживляющей его снова и снова. Когда Росс последним толчком полностью погрузился в него, Филипп почти закричал в голос, и испугался, что они подумают, что ему больно, и отступят, и не будут больше прикасаться к нему. Но Росс как будто понимал всё на уровне мыслей – прижавшись сильнее, он навис сверху и уткнулся в шею Филиппу, коснулся её губами, скользнул языком и вдруг довольно сильно прикусил кожу, отвлекая. Филипп тихо взвыл, отчаянно бившееся в груди сердце словно разрослось и билось теперь по всему телу, в каждой клеточке. Поняв, что Росс чего-то ждет, он нетерпеливо двинул бедрами. Получив разрешение, амарго благодарно поцеловал его в губы и стал двигаться, невыносимо глубоко, чуть жестче, чем следовало бы двигаться заботливому любовнику, но именно так, как хотелось Филиппу. Он чувствовал, что слезы по-прежнему текут из глаз, ползут по щекам, и не мог понять, от чего они – от желания, от счастья, от боли или от любви. Внутри всё сводило сладкой судорогой, бедра сами двигались в такт, прижатые ступнями Кейлин колени чуть приподнимались над простыней. Она перехватила его под грудь, он вцепился ей в руку, как в спасительный круг – точные и глубокие движения Росса отрывали его от кровати и уносили то ли на седьмое небо, то ли на горящие порочные круги ада. Наклоняясь вперед, Росс целовал его – в губы и в лоб – целовал склоняющую голову Кейлин, и её длинные волосы закрывали Филиппа, как будто накрывающая землю ночь. Он метался в ловушке между их телами, как пойманная бабочка, которую снова и снова распинали на простыне. Росс что-то тихо сказал, Филипп уже ничего не слышал, и Кейлин убрала ноги с го колен. Росс приподнял его ноги – растянутые мышцы сладко заныли от облегчения – и закинул одну ногу себе на плечо, меняя угол и вталкиваясь неожиданно резко. Яркая вспышка удовольствия перекрыла все предыдущие, и рука Филиппа метнулась вниз, к своему стоящему члену, но ладонь Кейлин перехватила её и с неожиданной для девушки силой отвела в сторону. Вместо этого он почувствовал на члене горячую ладонь Росса, а потом почувствовал его губы – то ли погасли все свечи, то ли в глазах у него потемнело от всего, что накатывало внутри волнами – и он выгнулся до боли, сжимая Росса внутри себя и кончая. Оргазм опалил всё внутри огнем и на какое-то время выбил сознание за пределы тела. Сознание вернулось вместе с ощущением невероятного, ослепительного, оглушающего счастья и спокойствия, которое было Филиппу незнакомо. От него снова хотелось плакать, и целовать, и обнимать, и прижимать к себе, чтобы раствориться полностью. По телу разливалась сладкая истома, он лежал и отстраненно думал, что, наверно, он не сможет встать еще сутки. Или двое. Да и какая разница, он готов был продать душу дьяволу, только бы всё это повторилось снова, только бы это никогда не кончалось. Когда он приоткрыл глаза, от увиденной картины силы вдруг вернулись к нему в достаточном количестве, чтобы приподняться на вялых локтях, вес собственных волос вдруг показался ему неподъемным для бедной усталой шеи. Кейлин лежала, зажатая между Россом и простыней, его ладони прижимали её руки над головой к подушке, ноги обнимали его за бедра, прижимая к себе на каждом толчке. Росс двигался быстрее и жестче, чем с ним – ничто его теперь не сдерживало. Филипп видел, как мечется на подушке голове Кейлин, черные пряди прилипли ко лбу, мышцы рук напрягаются, как будто она на самом деле пытается разорвать захват. Он видел, как ходят под гладкой кожей его мускулы, и у него был такой потрясающий изгиб спины, что если бы Филипп был чуть менее опустошен, он возбудился бы снова. Собравшись с силами, он подполз ближе и, улегшись над Кейлин, осторожно обнял ладонями её лицо. Она запрокинула голову, смотря на него благодарным невидящим взглядом, зрачки почти полностью перекрыли радужку. Не удержавшись, Филипп наклонился между рук Росса и поцеловал её прямо так, сверху вниз, касаясь подбородком её аккуратного носа. Кейлин застонала и выгнулась, Филипп чувствовал, как она дергается от каждого толчка Росса, которые становились всё быстрее и быстрее. Подняв голову, он положил руку на затылок амарго и притянул его к себе, целуя. Тот ответил страстно и жадно, отчаянно, как будто уже терял над собой контроль – даже прикусил Филиппу губу, больно, до крови. Потом он вдруг издал какой-то горячий утробный рычащий звук, толкнулся сильнее и обрушился на Кейлин. Его бедра всё еще двигались внутри, когда она освободившимися руками прижимала его к себе – за голову, за плечи, обхватывая ногами и целуя его волосы. Оба тяжело дышали, оба были горячие и мокрые, и Филипп, не зная, что ему делать с переполняющей его нежностью и преданностью, накрыл её руки своими, касаясь пальцами кожи Филиппа и прижался лбом к затылку амарго. Закрыл глаза, слушая их частое дыхание. - Никогда, - голос Росса был глухим и хриплым. Филипп убрал голову, и Росс приподнялся. Посмотрел внимательно на Филиппа, потом на распростертую под ним Кейлин. - Никогда, - повторил он. – Никогда больше не отпущу вас. Вы мои. Оба.