Металлическая кровать протяжно скрипнула, когда девочка повернулась на бок и уткнулась сильнее в подушку. Рыжие волосы спутались между собой. Эллисон убрала кудри с лица и, приоткрыв глаза, нахмурила брови. Изображение было не чётким. В углу комнаты горела одинокая свеча, которая оставляла после себя небольшую тень на стене.
Эллисон, крехтя от боли в теле, присела и вытянулась. Кости хрустнули, как и металлическая кровать, на которой девочка проспала практически весь день. Эллисон завела непослушные пряди волос за уши и, поджав губы, осмотрелась.
В мыслях тут же возникли образы прошедшего вечера.
Заправка. Черный дым. Крики. Удар по голове, после которого она уже ничего не помнила. Все смешалось между собой в неразборчивую кучу, отчего девочка невольно поморщилась.
В комнате даже не было маленького окошка. Создавалось такое впечатление, будто её оставили в погребе совсем одну на съедение червям. Эллисон схватилась за живот, когда тот громко заурчал, прося еды, но вокруг ничего не было, кроме кривого стола, металлической кровати и свечи, которая вот-вот готова была потухнуть.
Эллисон несколько раз вдохнула и выдохнула, борясь с приступом паники. Ей нельзя бояться, иначе она пропадёт в этом подземелье. Девочка закрыла глаза. Она изо всех сил пыталась справиться с эмоциями, но сердце предательски заныло в груди при мысли о том, что она снова осталась совсем одна. Почему стоит ей завести друзей, как они тут же исчезают, становясь миражем?
—
Эй, успокойся, — ласковый голос вернул девочку в реальность.
Эллисон распахнула глаза, ахнув от удивления. Перед ней на коленях сидела Арджент. Тело девушки было похоже на полупрозрачную дымку. Она напоминала собой настоящего призрака. Однако глаза её сверкали ярче, чем у самого живого человека на этой планете.
— Но как?
—
Я ведь обещала всегда быть рядом, — брюнетка коснулась щеки девочки.
Эллисон вначале показалось, что по ее коже прошлись лёгким пёрышком, но она тут же отбросила от себя эти мысли. Она знала, что прикосновения мертвых душ невозможно ощутить, хотя ей очень хотелось верить в обратное.
— Где я? — растерянно спросила девочка.
—
Ты находишься в лесу. Точнее под лесом, — брюнетка улыбнулась. Она пыталась передать свой настрой Эллисон, но ее попытка с крахом провалилась, когда девочка непонимающе взглянула на неё. —
Эллисон, я ещё не долго смогу прибывать в мире живых, так как твои силы на исходе. Но я постараюсь выполнить хотя бы одну твою просьбу.
Стилински прикусила губу, задумавшись. Сердце тянуло ее куда-то, но она не могла понять куда именно. Эллисон ещё раз прошлась глазами по комнате, и на этот раз её внимание привлекла ржавая дверь на противоположной стене.
— Я хочу выйти отсюда, — взгляды девочек встретились. Арджент понимающе кивнула.
Она поднялась на ноги и, вздохнув, стала расплываться по воздуху, образую молочную дымку. Через секунду перед Эллисон уже горел маленький шарик. Девочка тихо рассмеялась, когда Арджент стала порхать по воздуху, словно самолётик. В комнате поднялся вихрь, коснувшийся пламени свечи. Отныне помещение освещалось только благодаря сиянию, исходящему от яркого шарика, символизирующего душу великой охотницы на оборотней.
—
Прости, — произнесла Арджент.
— Ничего страшного, — Эллисон встала с кровати и направилась к двери. — Ты всегда освещала собою мой путь. Так что мне не привыкать.
Отти и Лукас продолжали стоять на месте, словно каменные изваяния. МакКолл ещё раз взглянул на письма, разбросанные на полу. Наверно, Эллисон не хотелось бы, чтобы с её личным дневником обращались подобным образом, поэтому мальчик присел на колени. Но стоило ему коснуться одного из листочков, как Отти, вырвавшись из пучины мыслей, произнёс:
— Нет смысла всё это читать.
Лукас взглянул на брюнета снизу вверх. Видимо, мальчик неверно истолковал действия МакКолла. Но Лукас решил не придираться к мыслям Отти.
— Почему? — только и спросил он.
— Я знаю их содержание.
— Ты умеешь так быстро читать? — Лукас вздернул бровью.
Отти тяжело вздохнул. Он сложил пальцы рук между собой и начал нервно хрустеть ими в попытках успокоиться. Его глаза стали стеклянными, будто он снова провалился в свои мысли.
— Отти, ты ведь сам сказал Малс, что сейчас не время что-то скрывать. А ты явно сейчас это делаешь.
Удары сердца Отти гулом разносились в ушах Лукаса, напоминая собой шум, исходящий от устрашающих раскатов грома.
— Лукас, я привык к тому, чтобы скрывать от людей свои истинные мысли и чувства. Я привык быть задирой, плохим сыном и другом. Я настолько вжился в роль, что уже и не знаю, каков я на самом деле. Кто такой настоящий Отти Рейкен? И осталось ли от него хоть что-нибудь в этом мире? — мальчик ухмыльнулся.
— Раз Эллисон писала тебе эти письма, значит она смогла рассмотреть в тебе, пусть и всего лишь за два дня, настоящего Отти, который мог бы стать ее другом и опорой, — Лукас встал на ноги и хлопнул брюнета по плечу. — Она доверяла тебе. Я доверяю тебе. Сними же наконец-то эту ненужную маску.
Возможно, слова, произнесенные Лукасом, были не в силах кардинально изменить Отти, зато пробудить в его сердце искренность, к которой так усердно призывала Эллисон, они запросто могли. Поддержка и вера — вот залог истинной дружбы между людьми.
— Всё, что писала Эллисон на бумаге, я видел в своих снах, — поймав на себе непонимающий взгляд Лукаса, Отти продолжил: — Я не знаю, каким образом это происходило. Но мне снилась Эллисон, и она говорила всё то же самое, что и написано на этих листочках. Но как только я хотел ответить ей, она тут же испарялась, а я просыпался в холодном поту.
— Мда уж, — Лукас почесал затылок, прикусив нижнюю губу. Что-то резко кольнуло у него в груди, встав тяжёлым комом в горле.
— И сбежал я в Бейкон Хиллс, потому что в последнем моём сне с ней она сказала, что ей страшно, что у неё плохое предчувствие. Отец мне рассказывал об этом городе и о том, что здесь происходило, поэтому я не мог больше смотреть на то, как Эллисон страдает из-за нехватки друзей.
Лукас кивнул Отти, пропустив кислород через лёгкие.
— Но если ты так хотел помочь ей, зачем обвинял в смерти матери?
— Я не смог ей признаться и сказать причину, почему я приехал. Думал, что она посчитает меня придурком, услышав мой рассказ о загадочных снах. Смахивает больше на помешательство, чем на мистическую связь.
— Возможно, но врать всё равно не выход, тем более таким образом, как это делал ты, — Лукас посмотрел на панораму, открывающуюся из окна комнаты Эллисон. — Я бы тоже обиделся, если бы меня обвинили в чьей-либо смерти.
— Знаю, я дурак, — Отти опустился на колени и собрал письма в аккуратную стопочку. — Но... Лукас, я правда меньше всего на свете хотел обижать её. Мне стыдно, что обратная сторона меня все ещё берет вверх.
Лукас насторожился, когда по ту сторону двери послышались шаги. Тихие, едва уловимые в первые секунды и более громкие в последующие. Он мигом дал команду Отти сложить письма в книгу. Быстро сориентировавшись ребята выпрыгнули из окна комнаты на землю, прежде чем кто-то успел открыть дверь.
Мальчики скрылись в кустах крыжовника, наблюдая за дорогой. Лукас с трудом успокоил биение своего сердца.
— Кажется, никто не заметил, что мы были в комнате, — прошептал Отти, на что Лукас кивнул. — Мы хорошая команда.
— Да-да, потом отпразднуем, — МакКолл повернул голову к брюнету. — Ты знаешь содержание писем. Было в них что-то подозрительное?
— Эллисон постоянно говорила о каком-то дереве. Она вечно рисовала его и чувствовала с ним связь, — Отти пожал плечами. — Только вот в Бейкон Хиллс много деревьев.
— Но неметон один, — завороженно произнёс Лукас. — Единственное дерево, с которым сверхъестественные существа могут чувствовать связь.
— Значит, у нас в арсенале есть целый день, странное дерево и... — Отти остановился, посмотрев на дорогу. — Если я не ошибаюсь, то это твои родители только что подъехали к дому Стилински.
— Вот чёрт.
Лукас глубже зарылся в кустах и, сорвав оставшиеся ягоды, стал растирать их в руках. Отти пораженно уставился на мальчишку.
— И что это мы делаем?
— Пытаюсь скрыть наш запах, — прошипел Лукас, — папа рассказывал, что резкий запах ягод сбивает оборотней, так что помогай мне, не то плакала наша прогулка в лес.
— Ну что ж, не могу же я в самом деле пропустить наше первое свидание, — тихо рассмеявшись, прошептал Отти.
Лидия выбежала из машины, не обращая внимания на просьбы подруги сбавить темп. Низ живота всё ещё болел, но ещё сильнее болело её сердце от тоски по дочери. Невысокие каблуки на бежевых полусапожках отбивали чечётку, пока девушка, ни о чем не думая, за пару секунд пересекла расстояние от порога дома до лестницы. Её черный кардиган развевался на ветру, как и копна густых рыжих волос. Добравшись до спальни Эллисон, Лидия сделала глубокий вдох и выдох. Она почувствовала небольшое головокружение и тошноту. Лидия несколько раз моргнула глазами. Странно, но раньше она совсем не замечала того, что обои в доме не менялись с того дня, как они покинули Бейкон Хиллс. Неужели родителям настолько не хотелось привносить в свою жизнь что-то новое без своих детей? Может быть, раньше она бы посчитала это глупым, но сейчас, когда она мама двоих детей, всё изменилось. Она бы тоже не стала ничего менять в доме, а особенно в комнате Эллисон до её возвращения в семью.
Лидия нерешительно повернула ручку двери и заглянула в комнату. Она замерла на месте, а сердце её, кажется, провалилось в небытие.
Стайлз сидел на кровати Эллисон в мешковатой серой рубашке и черных джинсах, на которых проявлялись едва видимые тёмные пятна. Лидия никогда точно не могла сказать, какой цвет волос у Стайлза. При плохом освещение они были похожи на ночь, но когда с ними играли лучи солнца, они отдавали лёгким оттенком горького шоколада, приготовленного из настоящих какао бобов. Лицо его было спокойно, как и все тело. В руках он держал доску Эллисон, на которой разноцветными кнопками были прикреплены фотографии.
Лидия сделала шаг вперёд.
— В современном мире, где правят гаджеты, флешки и другие новомодные изобретения, редко встретишь печатные фотографии и книги, — голос Стайлза охрип, когда он провёл пальцем по фото, где маленькая Эллисон сидела на кровати около крохотного Дилана. Он помнил, как девочка первое время отказывалась отходить от брата, как горело любопытство в её глазах, когда мальчик вытворял что-то новое. Или как однажды она подумала, что Дилан голоден, и принялась кормить его котлетой, а потом сильно удивлялась тому, что тот яро отказывается от предложенной ему еды.
— Вообще таких детей, как Эллисон, я никогда не встречал, и сейчас я говорю это не потому что она моя дочь, которую я безумно люблю, а потому что так оно и есть. Она всегда любила авантюры, ловко справлялась с любым заданием и уже готова была сразиться со мной в поединке за право «Лучший сарказм 2027», — Стайлз усмехнулся. — Ты знала, что этот мир за миллионы лет существования видел только двух Сияющих Банши? Одна была рождена в Англии в знатной семье аристократов, а другая в Калифорнии в знатной семье детективов.
Лидия невольно улыбнулась, услышав последнюю фразу. С её подбородка капали слёзы, которые она даже и не пыталась стереть, потому что не видела в этом смысла. Эмоции даны были человеку не для того, чтобы он их скрывал.
— Возможно, я просто успокаиваю себя, уверяя в том, что Эллисон сильная и сможет постоять за себя, — плечи Стайлза осунулись, когда он отложил доску на тумбочку и запустил пальцы в волосы, — но мне так хочется, чтобы это оказалось правдой, потому что я до сих пор ничего не сделал ради её спасения. Я собственноручно создал себе иллюзию, чтобы скрыться от своего бессилия.
— Но это не так, Стайлз, — голос Лидии дрогнул. — Ты делаешь всё, чтобы найти её.
— Поэтому я издеваюсь над своей женой? — Стайлз впервые за всё это время посмотрел Лидии в глаза. Он заметил, как девушка продолжала стоять около двери, боясь подойти к нему поближе.
— Тогда ночью, проснувшись, я удивилась тому, что ты не спишь. Но я была не права, — Лидия шмыгнула носом, посмотрев в потолок, — ты все ещё спал, Стайлз. Всё это время ты спал, находясь в плену кошмара. Я знаю, ты не способен был сделать мне больно. Это был не ты.
Стайлз встал с кровати. Теперь их отделяло друг от друга всего пару шагов.
— Возможно ли то, что я продолжаю спать и по сей час?
Лидия покачала головой из стороны в сторону. В глазах щипало от слёз. Сердце несколько раз перевернулось в груди, а желудок стянуло от волнения.
— Этот взгляд я ни с чем не спутаю, — Лидия улыбнулась. —
Мой Стайлз всегда смотрит на меня влюблёнными глазами.
— Ох, Лидия... — Стайлз бросился вперёд, заключив девушку в крепкие объятия. Её лицо было влажным от слёз, а волосы неизменно пахли ванилью и шоколадом. Лидия обхватила руками шею Стайлза, словно маленькая девочка, которую не покидал страх, что её отпустят. Зарывшись носом в волосах девушки, Стилински прошептал: — Прости меня. Прости меня за всё.
— Всё хорошо, — Лидия, немного отпрянув от парня, заглянула в медовые глаза. Она заметила в них сомнение вперемешку с тревогой. — Что случилось?
Стайлз сглотнул.
— Лидия, мне осталось максимум два дня.
В квартире веяло прохладой. Тонкие шторы взлетали до потолка от порывов ветра, проникающих в комнату через открытые двери на балкон. Малс сидела на диване, обхватив руками колени, качаясь вперёд-назад, словно неваляшка, и смотря в пустоту. Стол, ковёр, тарелка с чипсами, телевизор, странная картина на стене — всё стало для девочки ничем. Она смотрела сквозь предметы, пытаясь заглянуть себе в душу. Но даже там она видела пустоту.
Диван прогнулся под тяжестью тела парня. Малс медленно подняла голову и краем глаз взглянула на папу, лицо которого обросло щетиной. Вздохнув, она снова приняла исходное положение и уставилась на стену. Штукатурка местами облезла, образуя страшные дыры. Если снять с человека маску, то он тоже будет так выглядеть?
— Ты злишься на меня? — Тео коснулся плеча девочки. — Ты замёрзла.
— Совсем нет, — Малс уткнулась подбородком в острые коленки.
— Я хотел защитить вас обоих.
— Я знаю, — тихо ответила девочка.
С одной стороны она не хотела, чтобы отец перед ней отчитывался, ведь его действия и так понятны. Но с другой стороны хотелось, чтобы он рассказал ей абсолютно всё, ничего не тая.
— Я любил вашу маму, — неожиданно произнёс Тео. — По-своему, но любил. Она терпела все мои выходки, она верила в то, что я смогу исправиться и стать для вас лучшим отцом на свете, а я просто смеялся ей в ответ, потому что таков уж я. Но знаешь... Порой мне кажется, нет, я даже уверен, что пропал бы, если бы не она. Если бы не её непоколебимая вера в то, что люди способны меняться. Лорин была настоящей Белой Ведьмой. И она искренне желала того, чтобы ты выросла такой же, как и она.
Малс повернулась лицом к папе. Её розовые губы слегка опухли, как и мешки под глазами. Ресницы намокли от хрустальных капелек слёз. Нос покраснел.
— Пап, — борясь с дрожью в голосе, сказала Малс, — я ведь... я ведь даже ее не помню.
Девочка всхлипнула, уткнувшись в грудь Тео. Её плечи дрожали, а в лёгких не хватало воздуха. Она почувствовала, как папа сильнее прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
Малс действительно совсем не помнила своей мамы. Образ Лорин давно исчез из ее воспоминаний, превратившись в мутное пятно. Она забыла голос матери. Единственное, что связывало их это редкие фотографии в ноутбуке отца.
— Малс, не обязательно производить с точностью чей-то образ у себя в голове, чтобы помнить человека. Ведь достаточно помнить то, как сильно этот человек любил тебя. А она любила тебя всем сердцем. И если жизнь существует после смерти, то любит до сих пор. А это главное.
— Ты прав, — Малс шмыгнула носом и закрыла глаза, сильнее уперевшись в грудь папы, — я тоже ее люблю. И тебя. И Отти тебя тоже любит.
Сердце Тео пронзило разом несколько колющих и режущих предметов при упоминании имени сына. Он безумно хотел когда-нибудь услышать эти заветные три слова из уст голубоглазого мальчишки. Тео чувствовал себя виноватым перед Отти, что тот, будучи совсем ребенком, стал свидетелем дурного поведения отца. Он надеялся на то, что когда-нибудь у него получиться искупить вину перед сыном.
— Котёнок, мне надо тебе кое-что показать, — Тео аккуратно встал с места и ушёл в свою комнату.
Малс вытерла лицо и, подойдя к раковине, включила кран. Она быстро умылась, после чего набрала в стакан воды и осушила его залпом. Что-то сегодня она слишком много плачет. Эллисон сказала бы сейчас, что Малс похожа на лемура, попавшего под ливень. Девочка несколько раз подпрыгнула на месте и ударила себя по мягким щёчкам. Вдох. Выдох. Кажется все пришло в норму.
Малс достала из холодильника свежие огурцы, колбасу, а из шкафа хлеб. Она в два счёта сделала себе пару бутербродов. Интересно, а Эллисон сейчас голодна? Малс взглянула на часы. Полдень. Зато от мальчишек ни слуху, ни духу. Может у них всё-таки получилось найти какую-нибудь зацепку? По крайней мере, Малс на это очень надеялась.
В комнате Тео раздавались неразборчивые шорохи, а через пару минут на него, кажется, свалился комод. Малс сморщилась в лице, услышав ругань отца. Девочку часто посещали мысли, что слух оборотня иногда срабатывал совсем не вовремя, ставя людей в неловкое положение.
Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем Тео, запыхавшийся и немного грязный от пыли, вышел из комнаты. Он улыбнулся дочери, помахав головой, отчего Малс вспомнила его слова: «Таков уж я». И как бы Отти не отрицал, как бы не возражал девочке, он был очень похож на Тео, как внешне, так и внутренне.
Парень, стряхнув пыль с брюк и рубашки, подошёл к девочке и протянул ей конверт, потемневший со временем. Будто на него пролили чашку кофе и оставили высыхать на солнце. Малс взглянула на отца, когда заметила на конверте своё имя.
— Лорин просила меня отдать тебе это письмо, когда ты будешь готова. Оно поможет тебе лучше понять себя.
— А ты думаешь я готова? — Малс испытывала непонятный ей страх перед этим письмом.
— Ты всегда была готова, — Тео, взяв девочку за щёчку, приблизил её лицо к себе и поцеловал в лоб, — это я всё не хотел признавать, что моя дочка, моя маленькая Малс, уже давно не ребёнок.
— Что? — сердце Лидии вновь упало, поднялось, несколько раз кувыркнулось на месте и станцевало бешеную ламбаду в груди.
Девушка пошатнулась, ноги стали ватными, а всё хорошее, что возродилось в её душе, кануло в самую глубокую впадину в мире. Земля ушла из-под ног, оставив Лидию парить в неизвестности.
— Неужели мазь Мелиссы не сработала?
— Нет, как и прием у Дитона. А говорили, что хороший врач, — Стайлз ухмыльнулся.
— Это ведь Лорейн оставила тот порез на твоей руке, да? — тихий голос Лидии стал приобретать громкость и чёткость. — Я убью её. Я убью эту ведьму. Я превращусь в кровожадного убийцу.
Стилински ухмыльнулся.
— Это ничего не меняет, — он нежно провёл пальцами по щеке Лидии. — Я не хочу проводить последние минуты своей жизни, думая о мести или о том, кто был виноват в моей смерти.
— Но ты не умрёшь, Стайлз, — зелёные глаза девушки блеснули решимостью, — я не дам тебе умереть, даже не надейся.
Стайлз понимал, что Лидия говорит это из-за нежелания принимать реальность такой, какая она есть, но возражать ей не стал. Вместе этого парень взял маленькую ручку Лидии в свои ладони и нежно поцеловал каждую костяшку ее изящных пальцев, отчего в душе у девушки затрепетали разом тысячи бабочек.
— Где ты была все это время?
Лидия тут же встрепенулась.
— Точно, Стайлз, я пришла сюда, чтобы найти плюшевого койота Эллисон.
— Сейчас не время играть в игрушки.
— Лучше замолчи и помоги мне его найти, — девушка начала осматриваться по сторонам, после чего резко обернулась к Стайлзу, — но если у тебя болит рука, то посиди на кровати и я сама найду.
— Я просто ранен, а не беременная девушка, — коверкая манеру Лидии, произнёс Стайлз и прошёлся мимо жены уверенной походкой, на что та рассмеялась и ударила парня по попе. — Руки, дамочка.
— Тебе значит можно надо мной издеваться, а мне над тобой нельзя?
— Окститесь, — Стайлз сдунул прядь волос, нависшую над глазом, и сложил руки на талии, как Лидия. — Будешь хорошо себя вести, и я, возможно, разрешу.
— Я порежу тебе вторую руку, если не прекратишь.
— Как грубо, — взмахнув рукой и поджав губы, сказал Стайлз.
— Я вышла замуж за идиота, — сдерживая смех, Лидия присела около чемодана Эллисон.
— Мне послышалось или ты сказала идола? Думаю, ты права. Я похож на Бога.
— Нет, я сказала то, что я сказала, — перебирая вещи, ответила Лидия.
— Ты точно не беременна?
— Стайлз! — Лидия недовольно взглянула на мужа, встав с места и задев рукой вещи на одной из полок Эллисон.
Футболки, майки, джинсы, шорты — всё кубарем повалилось на пол, образовав неразборчивую кучу. Лидия простонала от горя. Она же каждую вещь тщательно выглаживала и складывала в аккуратную стопочку. Если бы не обстоятельства, сложившиеся в данную минуту, она бы с удовольствием накричала на Стайлза и заставила бы его всё это убирать. И пусть только попробует оставить хотя бы одну складочку на одежде. Она спихнёт на него всю глажку в доме на неделю. Лидия глубоко вздохнула, успокаивая себя мыслями о том, что это нормально, что она сейчас немного вспыльчивая и нервная.
— Зато мы нашли мистера Тука, — беззаботно произнёс Стайлз.
Лидия подняла свой взгляд. Серая, местами потёртая игрушка смотрела на них своими стеклянными золотыми глазами. Лидия, протянув руку, обхватила ладонью Мистера Тука. Она и подумать не могла раньше, что он оказывается был таких маленьких размеров.
— Ну, так что? Нашли? — в комнату вошли Скотт и Малия, держась за руки.
Скотт непонимающе смотрел на игрушку, в то время как Малия не сводила пронзительного взгляда со Стайлза. Стилински тут же понял такую реакцию девушки. Она знала о том, что произошло ночью. Стайлз почувствовал металлический вкус крови на кончике языка. Он и не заметил то, как прикусил себе губу.
Лидия же осмотрела игрушку со всех сторон, после обнаружив на спине мистера Тука частично разорванный шов.
— Она вполне могла что-то спрятать туда, — предположил Скотт.
Лидия пожав плечами, просунула два пальца в отверстие. Вначале ее пальцы полностью обволакивал мягкий синтепон, но после она наткнулись на что-то более твердое.
— Секундочку, — нахмурившись, сказала Лидия.
— Можешь не торопиться, я готов смотреть на это вечно.
Лидия вопросительно взглянула на Стайлза.
— А что? Это возбуждает. Скажи ж, Скотт.
МакКолл, чуть улыбнувшись, пожал плечами, за что получил от Малии подзатыльник. Стайлз покраснел от еле сдерживаемое смеха.
— Откуда вдруг такой весёлый настрой? — пробубнил Скотт.
— Этот идиот возомнил, что ему осталось жить два дня, — Лидия фыркнула, пытаясь достать предмет из игрушки.
— От того, что ты избегаешь эту тему, я не стану долгожителем, — возразил Стайлз.
— Ну да, ты просто не умрёшь, — последнее слова Лидия произнесла немного громче положенного.
— Как пожелаешь, — протерев глаза, ответил Стайлз.
Он посмотрел на Скотта и Малию, которые тихо о чем-то перешептывались, иногда бросая взгляды на мистера Тука. Их глаза расширились от удивления, когда Лидия достала из игрушки маленький клочок бумажки. Стайлз, Малия и Скотт окружили её со всех сторон. Руки Лидии дрожали. Она старалась как можно аккуратнее раскрыть послание Эллисон.
Сердце странно билось в груди. Вроде и быстро, а вроде и слишком медленно, гулом отдаваясь в ушах.
—
Маген Давид также трактуется как сочетание небесного начала, которое стремится к земле, и земного начала, стремящегося к небесам.
— Что? — Скотт непонимающе свёл брови на переносице.
Малия и Стайлз переглянулись, убедившись в том, что никто из них ничего не понял. Лидия полушёпотом перечитывала фразу, пытаясь найти в ней скрытый смысл.
— Лидия здесь самая умная, так что не будем мешать ей думать, — сказала Малия. — У меня вот такой вопрос к тебе, Стайлз.
— Ммм?
— Лукас был здесь?
Стайлз наклонил голову.
— Мы со Скоттом чувствуем здесь его запах, — Малия испуганно переводила взгляд с мужа на Стайлза. — Скорее всего это значит, что он не был сегодня в школе. Мелисса написала, что дома он тоже не появлялся.
Стайлз вспомнил то, как удивился, увидев Малс посреди их дома. Теперь же события складывались в правильной последовательности в одну цепочку.
— Здесь была дочь Тео. Как же я не догадался, что она не могла забраться сюда совсем одна.
— Они что-то искали в комнате, — задумчиво произнёс Скотт. — Здесь был кто-то третий, помимо Лукаса и Малс. Наверно, сын Тео.
— Раз их до сих пор нет здесь, значит они и вправду что-то нашли.
Стайлз никогда раньше не видел Малию такой перепуганной. И кто-то ещё умудряется говорить о том, что койоты-оборотни не любят своих детей. Парень подошёл к кареглазой и, поставив руки ей плечи, сказал:
— Вы со Скоттом должны найти своего сына, пока он не натворил делов. Мы с Лидией справимся сами.
Малия покорно кивнула и повернулась в сторону двери. Она помахала рукой Лидии на прощание, однако всё внимание рыжеволосой было полностью обращено на послание Эллисон. Скотт похлопал Стайлза по здоровой руке. От лёгкой улыбки его челюсть сильнее съехала влево, но никто из ребят уже не обращал на это внимания. Удивительно, стоит кому-то стать важным для тебя, как все его изъяны тут же теряют смысл, а он становится самым красивым человеком на свете.
Скотт вышел на улицу следом за Малией. Небо на удивление было чистым, а приятная прохлада щекотала кожу лица. Малия остановилась около кустов крыжовника и, поднявшись на носочки, стала осматривать землю около них. Она ухмыльнулась, когда Скотт подошёл к ней вплотную.
— Вот негодник, скрыл свой запах.
— А кто его научил этому, не напомнишь? — Малия взяла Скотта за руку. — Рябина нас удерживает, омела убивает, а ягоды сбивают с толку. Кто бы мог подумать, что обыкновенная сладость может быть такой опасной.
— Не опаснее вкуса твоих губ для моего сердца.
Скотт запустил пальцы в темные волосы Малии. Расстояние между ними резко сократилось. Парень нежно накрыл губы девушки своими, почувствовав приятный вкус клубники на кончике языка. Он знал, что девушка обожает жевательные конфеты «Mamba», а он обожал целовать её губы, теряясь во времени и пространстве. Малия сильнее прижалась к Скотту. Она немного отпрянула от мужа, прикусывая нижнюю губу.
— Скотт, я люблю тебя, — девушка столько лет не говорила ему этих слов. Она боялась, что МакКолл может думать обратное об её искренних чувствах к нему.
— Я знаю, — Скотт провёл большим пальцем руки по щеке Малии, каждую секунду наслаждаясь этим моментом. — Я тоже тебя люблю.
Лицо девушки порозовело, отчего она стала похожа на семнадцатилетнюю Малию Тейт, ученицу средней школы Бейкон Хиллс.
— Нам нужно позвонить Тео.
— А ещё Дереку и Брейден, — закончил за нее Скотт.
Малс, расправив юбку, присела на балконе и, просунув ноги через перегородку из железных прутьев, свесила их вниз. У девочки перехватило дыхание от увиденного зрелища — весь город раскрылся перед ней, словно картина знаменитого художника. Она испытывала трепет и испуг одновременно. Ей не верилось, что сегодня она наконец-то узнает ответы на все свои вопросы.
• Моя дорогая, милая, славная девочка. Сколько лет прошло со дня моей смерти? Год, два, пять? А может и все десять? Возможно, ты сейчас подросток и тебе не нравятся детские нежности, возможно, ты ещё ребёнок, но не простой, а взрослый, потому что в противном случае твой отец обещал не отдавать тебе этого письма.
Кстати, как он? Я за него переживаю не меньше, чем за вас, моих детей. Ведь Тео сам как маленький ребёнок, обиженный на весь этот мир. Но я его не виню. У него выдалась тяжёлая жизнь, отчасти благодаря мне. Но я не хочу, чтобы ты или Отти думали об отце, как о наркомане, который, не задумываясь, мог поднять руку на вашу мать. Он делал это не специально. Это делали с ним наркотики.
В детстве родители всегда учили меня смотреть глубже, чем есть на самом деле, потому что сокровища никогда не находятся на поверхности, они сокрыты в глубинах океана или недрах земли. Ох, сразу вспоминаю Хэллоуин и маленького Отти в костюме пирата. Интересно, сколько ещё вышло частей знаменитых «Пиратов Карибского моря»? Это был единственный фильм, который Отти мог смотреть днями на пролёт. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы молчало. Хотя концовок у этой пословицы море, как и светло-серых в крапинок в твоих голубых глазах. Мне так хочется взглянуть на них сейчас, моя дорогая. Посмотреть на тебя и на Отти. Мне так больно от осознания того, что я не увижу вашего взросления. Я чувствую себя плохой матерью, потому что обязана бросить вас, хотя когда-то клялась, что никогда не оставлю своих детей.
Малс, я так боюсь, что ты или Отти забудете меня. Если это и прозвучало сейчас эгоистично, прости, но это мои мысли. Когда ты станешь мамой, ты поймёшь то, что чувствую сейчас я. Мы ещё не расстались, а я уже пролила море слёз.
Не злись на своего отца. Не думай, что он не захотел меня спасти, потому что это не так. Он предлагал спрятать меня и вас, но я не могла рисковать вашей жизнью. Я не могла рисковать его жизнью. Тео был моим лучшим другом и опорой. И я действительно полюбила его всем сердцем. Нет лучшего отца для моих детей, чем Теодор Рейкен.
Надеюсь, Отти думает так же, а если нет, взразуми нашего парнишку. Знаю, он упрямый, но ты постарайся, потому что Тео заслуживает его любви.
Пожалуй, я начну свою историю.
Я, Лорин Тейкер, являюсь Белой ведьмой, младшей сестрой Червонной Ведьмы, потомком великого рода Ведьм из Салема. И ты, моя любимая, дорогая дочь, являешься так же наполовину ведьмой со светлой магией. Ты, наверно, задавалась вопросом, почему у всех оборотней глаза золотые, а у тебя серебряные? Так вот всё из-за того, что ты — наполовину койот-оборотень, наполовину ведьма. Будучи совсем малышкой ты часто проявляла свои способности, из-за чего мне пришлось поставить около тебя защиту, чтобы ты не навредила ни себе, ни кому-либо другому. Поэтому если сейчас и происходит что-то необычное в твоей жизни, то очень редко.
Но ты можешь ее снять, если от всей души пожелаешь открыть свою силу этому миру.
После событий произошедших в Салеме, наш род решил избавляться от ведьм, рождённых с темной магией. Как они отличали нас? На коже Червонных Ведьм присутствовал символ — черный круг. Как ты уже поняла, мою старшую сестру должны были убить ещё при рождении, но мама не смогла отдать своего ребёнка. Она вместе с отцом скрыла девочку в Калифорнии. Они думали, что если моя сестра так и не узнает о том, что она ведьма, беды можно миновать. И они действительно жили счастливо, переезжая с одного места на другое. Когда родилась я, моей сестре было семнадцать лет. Казалось, будто солнце будет вечно светить над нашим дом.
Но летом 1995 года молодая девушка вместе со своим парнем попали в аварию, в итоге которой выжила только она. Столкновение было несильным, на жертвах даже не было шрамов, однако откуда столько смертей? Проснувшись на следующий день, девушка заявила, будто она, испугавшись, выпустила из себя энергию, которая напоминала собой чёрный дым. Он-то и погубил людей. Но её посчитали сумасшедшей. Скинули всё на помешательство, возникшее на нервной почве. К тому же девушка была беременна. Она обозлилась вначале на себя, потому что забрала невинные жизни, но после её злоба перешла на лечащих врачей. Её светлые волосы за ночь окрасились в черный, а голубые глаза покрылись мглой. Никто не мог объяснить причины такого изменения.
Моя сестра потихоньку сходила с ума, теряя рассудок. Мама с отцом поняли, что допустили ошибку, разрешив этому существу, забирающему души людей, жить. Последней каплей стала выходка брюнетки, когда та убила нашего папу. Ванессе (так звали нашу мать) ничего не оставалось, кроме как наложить на мою сестру что-то наподобие сонного заклятия, только девушка при этом была в сознании, и увезти её в Бейкон Хиллс, заточив в доме Эха.
Как только она оказалась спрятанной в стенах психиатрической больницы, мама ослабила своё влияние на неё. Через шесть месяцев моя сестра родила мальчика с белыми, как снег, волосами и фиолетовыми, словно альмандин, глазами. Мальчику было не место среди простых людей, но моя мама всегда отличалась слишком тонкой натурой. Она не смогла бросить своего внука в доме Эха. И она снова допустила ошибку.
Ванесса заботилась больше о Галактионе, чем обо мне, ведь она боялась того, на что он способен. За мной же присматривала моя тётя, в поместье которой мы и поселились в Бейкон Хиллс. И всё снова встало на свои места. Мы с Галактионом были неразлучны. Я считала его своим родным братом. Может тебе покажется странным, но на нём не было метки, а значит он родился добрым и светлым магом. Но наше счастье продлилось не долго. Когда мне исполнилось шестнадцать, моя сестра смогла вырваться из дома Эха.
Она пришла за своим сыном.
Мы боролись с ней, не жалея сил, при этом за куполом, который мама воздвигла над наших домом, простому люду было ничего не видно. И мы бы победили, если бы Галактион не увидел мою сестру и, словно завороженный, встал перед ней на колени. В этот момент я поняла, что мифы о связи Червонной Ведьмы с её детьми были на самом деле правдой. Он источник её силы.
Моя мама понимала, что единственный способ остановить мою сестру — это убить Галактиона. Малс, мне очень больно писать об этом. Потому что в тот день я лишилась матери... Моя сестра оказалась сильнее.
Моя тётя была не в силах противостоять ей, потому что большая часть магии досталась Ванессе.
Я была единственной, кто могла остановить весь этот хаос. Но меня не научили правильно пользоваться своей магией, потому что мама думала, что всегда сможет держать всё под контролем. Увы, но Белые Ведьмы рождены были не для того, чтобы убивать.
Я спряталась в библиотеке, открыв книгу ритуалов. Взяв белый мел в руки, я быстро начертила нужную пентаграмму на полу и стала тихо произносить слова заклинания, обращённого к моей сестре. В тот вечер у меня получилось связать наши с ней силы между собой. Создать баланс. И так как я была главной, кто проводил ритуал, часть силы моей сестры испарилась, потому что я была слабее её. На время всё стихло. Мы с тетей воздвигли барьер над домом.
Малс, я более двух лет не выходила за пределы барьера, удерживая поток энергии в себе, чтобы сестра не могла прибавить себе сил. Но я встретила вашего отца на улице. Он был пьян, но не сильно. В наше поместье практически не забредали люди. Так что Тео был первым моим другом за эти долгие два года. Он рассказывал мне о том, как мечтал иметь свою стаю, стать альфой, как был безответно влюблен в одну особу. А я внимательно слушала его, будто он мне каждый раз читал новую главу известного романа. Узнав, что Альфе необходим советник, я предложила ему свою кандидатуру. Я помню, как он спросил:
— У тебя есть борода и шляпа настоящего Друида?
А я наивно ответила:
— Если надо будет, я найду.
Но однажды он вернулся ко мне в ужасном состояние. Пьяный, напичканный наркотиками и с разбитым сердцем. Он прошёл сквозь стену. Малс, та ночь была страшной и судьбоносной одновременно, потому что через две недели я узнала, что беременна. Я не знала, кто у меня будет: мальчик или девочка. Но я испугалась, что мой ребенок будет жить, как я, в заточение. Поэтому я решила сбежать. Барьер был сломал, а моя энергия выплеснулась наружу. Я не помню, что наговорила напоследок вашему отцу, так как в ту ночь попала в аварию, из которой меня спас Скотт МакКолл. В честь него я и назвала своего сына.
Я не знаю, виновата ли была моя сестра в аварии, хотела ли она меня убить. Честно говоря, меня это уже не интересует.
По моей вине ваш отец оказался прикованным ко мне, по моей вине погибли жители Бейкон Хиллс в войне с Червонной Ведьмой, а сейчас люди погибают, становясь жертвоприношениями. Но на этот раз я не убегу и встречусь со своей сестрой. Я погибну, спасая чужую жизнь. Я погибну ради тебя, Малс, потому что если не я, то она узнает о твоём существовании и убьёт тебя.
Это не правда, что достаточно убить сына, чтобы убить ведьму. Сын всего лишь является источником энергии. Она потеряла силы в тот день, но не все. Ведь я связала нашу с ней магию. Она успела скрыться, благодаря моему скудному запасу энергии (большую часть сил я отдала на проведение ритуала в полнолуние, чтобы Отти родился полноценным оборотнем. Этот обряд я проводила так же и для тебя, но не бойся пепла рябины. Ты запросто можешь сломать барьер из-за крови ведьмы в твоих жилах), и теперь проводит ритуал «Шестиконечной звезды», чтобы обрести Великую Силу. Я не знаю, зачем она ей нужна. Но, отдав мою жизнь ей, мы выиграем время для тебя, Малс. Потому что только сила кровного родственника сможет противостоять Ведьме. Она ещё вернётся в Бейкон Хиллс. У меня было ведение, что неметон снова зацветёт, а значит это будет связано с ней. Найди неметон, уничтожь его, так как он является последним ингредиентом в получении Великой Силы. Уничтожишь неметон, уничтожишь главный источник энергии. Она не лишиться всех сил, но вам легче будет победить её в будущем.
Стоит только поверить в себя, и ты сможешь перевернуть горы вверх дном. Знаешь, что означает твоё имя? Потребность доминировать всегда и везде. Ты сильная. Ты смелая. Ты победишь.
Безумно люблю тебя и Отти.
И передаю свою любовь сквозь года.
Ваша мама. •
Малс сложила листочек пополам и прислонила его к губам. Она закрыла глаза и на мгновение представила, что целует сейчас маму. Такую красивую и стойкую. С черными волосами и серыми глазами. После прочтения письма, она как никогда ранее стала ощущать присутствие матери.
Жгучая ненависть к родной тёте вспыхнула пламенем в груди девочки. Эта женщина убила её бабушку и дедушку, загубила жизнь матери. Из-за неё Галактион сошёл с тропы добра. Червонная Ведьма недостойна даже ада. Она должна навсегда исчезнуть с лица земли.
Малс встала на ноги и отряхнула тёмно-синий сарафан от пыли. Она последний раз взглянула на солнце, прежде чем зайти в квартиру. Если надо будет, Малс подожжёт это дерево с такой силой, что оно вспыхнет ярче света самой большой звёзды на планете.
Французские косы Малс растрепались на ветру. Глаза приобрели светло-серый оттенок, больше похожий на едва пасмурное небо в Англии. Девочка остановилась посреди гостиной, когда увидела в дверях высокого мужчину с щетиной и темнокожую девушку рядом с ним. Кажется, она их видела в ту роковую ночь, когда пыталась помочь Эллисон не умереть. Девушка дружелюбно помахала девочке рукой, на что та ответила тем же. Почему бы и нет? Она выглядела вполне мило. В отличие от угрюмого мужчины в чёрной кожаной куртке.
Тео обернулся к Малс.
— Познакомься это Дерек и Брейден. Она посидят с тобой, пока я не вернусь.
— А куда ты уходишь? — Малс насторожилась.
— Искать твоего брата и Лукаса. Ты случайно не знаешь, куда они направились?
— Понятия не имею, — сказала Малс и села на мягкий диван, сложив ногу на ногу.
Она слышала шаги Дерека и Брейден. Как они перешли за порог квартиры и расположились в гостиной. Дерек у окна, а Брейден на стуле у кухонного стола. В руках она держала пистолет.
— Я пошёл, — произнёс Тео.
— ¡Adiós, amigo!
(Пока, друг)
— No suena mal.
(Звучит неплохо)
— Muchas gracias.
(Большое спасибо)
— Люблю тебя.
— И я тебя, — пропела Малс, после чего посмотрела на своих новых нянек. — Ну и чем займёмся?
Темные коридоры наводили на девочку страх и ужас. По полу гурьбой пробегали крысы, которых безумно боялась Эллисон. Она хотела уже впасть в истерику, но Арджент всегда вовремя успокаивала рыжеволосую кудряшку. Маленький пушистый шарик показывал Эллисон дорогу вперёд. На удивление везде было тихо. Создавалось такое впечатление, будто кто-то пробуравил тоннели под землёй и забыл привести всё в порядок. Из низкого потолка торчали сухие корни, а в коридорах стоял противный запах гнили. Эллисон ухмыльнулась. Она ещё умудрялась когда-то думать, что нет на свете места хуже её прошлой школы. Кажется, она ещё никогда в жизни так не ошибалась. Хуже одноклассников, которые вечно любили покрысятничать, были разве что настоящие крысы.
Арджент вдруг резко заметалась в воздухе, мигая. Сердце в груди Эллисон замерло. Из угла коридора стали один за другим выбегать люди в черных одеяниях и масках. Арджент резко разлетелась по воздуху, образуя туман.
Эллисон мигом сорвалась с места. Она быстро перебирала ногами, наугад выбирая повороты. Везде было темно, поэтому девочка цеплялась за стены в надежде найти хотя бы подобие двери. Она испытывала ужасную отдышку. Нужно было лучше слушать тренера на уроках, но вот только сейчас уже поздно об этом думать.
Сердце заликовало в груди, когда Эллисон нащупала металлическую ручку и, отрыв дверь, оказалась в куполообразной комнате. Она тут же преградила путь людям в черных одеяниях и, уперевшись затылком в холодную поверхность, сделала глубокий вдох. Она с шумом выдохнула всё, что содержалось в её лёгких. Сердце готово было перестать биться с молниеносной скоростью, но кто-то бесцеремонно схватил девочку за руки с обеих сторон. Отныне ноги барахтались в воздухе, а крики о помощи не переставали вырываться из груди девочки. Она почувствовала ноющую боль в локтях от крепкой хватки незнакомых ей людей.
— Оставьте её, — в углу комнаты послышался женский голос. Эллисон замерла. — Я сказала оставьте девочку.
В мыслях Эллисон стали возникать мутные образы. Голос показался ей знакомым, хоть и звучал холодно, высокомерно, отстранённо.
Ноги Эллисон коснулись земли, а чаши, стоявшие по бокам помещения, вдруг наполнились светом, давая девочке возможность лучше рассмотреть причину, из-за которой она находилась здесь.
Медовые глаза Эллисон расширились от удивления. Пухлые губы дрогнули, как и кончики пальцев. Волосы молодой девушки пшеничного цвета были собраны в неряшливый пучок, а глаза горели голубизной.
— Лорейн...
