meraki

Как ду­ма­ете, что бу­дет, ес­ли ку­пи­дон бро­сит свое де­ло? Ибо все стре­лы ле­тят ми­мо, лук веч­но ло­ма­ет­ся, а соб­ратья лишь сме­ют­ся в ли­цо, не стес­ня­ясь это­го. Что тог­да слу­чит­ся? Он не дол­го ду­ма­ет. Пи­шет не­боль­шую за­пис­ку и ос­тав­ля­ет ее на сто­ле вмес­те со все­ми ат­ри­бу­та­ми. Се­год­ня он по­ки­нет не­бе­са. Се­год­ня он пе­рес­та­ет быть ан­ге­лом люб­ви. — Имя? — про­тив­ная, тол­стая жен­щи­на с мин­ным по­лем бо­ро­да­вок на ли­це де­ла­ет но­вую за­пись в ре­естр. Что­бы по­ки­нуть не­бе­са ма­ло прос­то уй­ти, нуж­но офи­ци­аль­но от­ка­зать­ся от мес­та, да­бы его мог­ла за­нять дру­гая ду­ша, и при­нять но­вую сущ­ность. Но он не ус­пел по­ду­мать об этом. — Имя? — жен­щи­на пов­то­ря­ет в оче­ред­ной раз, да­вая по­нять, что по­том его прос­то выш­выр­нут, уже не до­жи­да­ясь от­ве­та. — Не име­ет зна­че­ния. Дай­те лю­бое, толь­ко от­правь­те ме­ня, по­жа­луй­ста, на Зем­лю. — Дер­жи, — жен­щи­на про­тя­ги­ва­ет до­ку­мент с но­вым име­нем, но­вой сущ­ностью, но­вой жизнью, — те­бя бу­дут звать Пак Чи­мин, 23 го­да. От­пра­вишь­ся в Ко­рею. В прош­лой жиз­ни ты рож­да­лась там, так что ди­ко не бу­дет. Ду­ша, ты сог­лас­на? — Да. Ко­неч­но. Спа­си­бо. Итак. Что бу­дет, ес­ли ку­пи­дон бро­сит свое де­ло и от­пра­вит­ся на Зем­лю? Ма­ло что зная об ис­ти­ной жиз­ни лю­дей, об их пра­ви­лах, нра­вах. И что слу­чит­ся, ес­ли не­вин­ная ду­ша встре­тит раз­вра­щен­но­го вре­ме­нем че­ло­ве­ка? В прош­лой жиз­ни он бы­вал в этом мес­те, жен­щи­на ска­зал прав­ду, он зна­ет. Но чувс­тво чу­же­род­нос­ти все же при­сутс­тву­ет. Слиш­ком да­ле­кие, не­дос­туп­ные вос­по­ми­на­ния не да­ва­ли ему пол­ностью оку­нуть­ся в про­ис­хо­дя­щие со­бы­тия. Вок­руг все бы­ло слиш­ком быс­трое, мрач­ное, осо­бен­но, по срав­не­нию с не­бе­са­ми. В бу­ма­ге, что вы­да­ли ему, кро­ме име­ни и воз­рас­та, был ад­рес. Но­вый дом. Но­вый шанс. Воз­мож­но, быть че­ло­ве­ком у не­го по­лу­чит­ся ку­да луч­ше, чем ку­пи­до­ном. Прав­да, он нем­но­го зап­лу­тал. Са­мую ма­лость. Этот дом же, вро­де, не­да­ле­ко? Его бы не ста­ли от­прав­лять на дру­гой ко­нец го­ро­да. Они не жес­то­ки, за­чем им это нуж­но? — Прос­ти­те, — Чи­мин ос­та­нав­ли­ва­ет слу­чай­но­го про­хо­же­го, чувс­твуя се­бя окон­ча­тель­но по­те­рян­ным, — не под­ска­жи­те, как най­ти это мес­то? — он ты­чет паль­цем в свои до­ку­мен­ты и по­лу­чив в от­вет: «да вот же этот дом, пар­ни­ша», веж­ли­во кла­ня­ет­ся, — спа­си­бо. И по­че­му он не удив­лен? Внут­ри ока­зы­ва­ет­ся ти­хо. Слиш­ком ти­хо, учи­ты­вая, что на ули­це нес­кон­ча­емо но­си­лись ма­ши­ны и гро­мы­ха­ли ав­то­бу­сы. А, мо­жет, так и дол­жно быть? Но­мер его квар­ти­ры 76, на 7 эта­же, ря­дом с лес­тни­цей. По­ка что ни­че­го слож­но­го, на не­бе­сах по­за­бо­ти­лись обо всем, они ду­ма­ют о ду­шах. Толь­ко, вот, клю­чи. Ему их не вы­да­ли. — О бо­же, что де­лать? — Вы мой но­вый со­сед? — Чи­мин под­пры­ги­ва­ет на мес­те от ис­пу­га, из­да­вая жа­лос­тли­вый звук, и при­жи­ма­ет ру­ки к гру­ди. — Мин Юн­ги, — муж­чи­на про­тя­ги­ва­ет ру­ку. Вто­рой он дер­жит па­кет с про­дук­та­ми, су­дя по все­му. Чи­мин сжи­ма­ет­ся в раз­ме­рах и не­уве­рен­но про­тя­ги­ва­ет свою. — Так… со­сед? — А? — Я из 77. Ты те­перь тут жить бу­дешь? — А. Да. Я, — его взгляд опус­ка­ет­ся, а на ще­ках по­яв­ля­ет­ся ру­мя­нец, — клю­чи. — Ты, клю­чи? По­те­рял? — Вро­де то­го. — Ну пош­ли ко мне. Я ска­жу уп­рав­ля­юще­му до­ма, он ре­шит этот воп­рос, а ты по­ка по­си­дишь, по­дож­дешь. — А. Бы­ло бы неп­ло­хо. Боль­шие ок­на — пер­вое, что бро­си­лось Чи­ми­ну в гла­за. Го­род, ук­ры­тый за­ка­том, яр­кие ог­ни и мел­кие точ­ки-лю­ди вни­зу прев­ра­ща­лись в не­ве­до­мую ра­нее ему кра­со­ту. На не­бе­сах та­ко­го не бы­ло. — Нра­вит­ся? — Юн­ги про­хо­дит сле­дом на ним в ком­на­ту, ос­тав­ляя па­кет на ди­ва­не, — год уп­ра­ши­вал уп­рав­ля­юще­го поз­во­лить мне пос­та­вить их. Ку­чу де­нег спус­тил, но оно то­го сто­ило, прав­да же? — Да. За­во­ра­жи­ва­ет. Все это за­во­ра­жи­ва­ет. Быть че­ло­ве­ком — за­во­ра­жи­ва­ет. Он не знал, что так бы­ва­ет. — Мо­дель? — Что? — Чи­мин от­хо­дит от ок­на и не­по­ни­ма­юще смот­рит на Юн­ги. — Ты кра­си­вый. Вот и по­ду­мал. Тем бо­лее, жить здесь не де­ше­во, а ты та­кой мо­ло­дой. — Мне да­ли но­вый дом здесь. — Да­ли? По­да­ри­ли что ли? — На­вер­но, да. — Ммм. Юн­ги про­хо­дит ми­мо Чи­ми­на и ски­ды­ва­ет паль­то на крес­ло, ос­та­ва­ясь толь­ко в чер­ном сви­те­ре и джин­сах. — Хо­чешь есть? — Я не го­ло­ден. — Ко­фе, чай? — Что это? — Э. Серь­ез­но? Чи­мин ро­пот­но ки­ва­ет, чувс­твуя, что ска­зал то, че­го не дол­жен, но об­рат­но­го пу­ти нет. — Пой­дем на кух­ню, — Юн­ги под­ни­ма­ет па­кет и ве­дет пар­ня за со­бой. И, все же, чуд­ной он, — ду­ма­ет. — Да­вай с чая нач­нем. Крас­ный, чер­ный, зе­ле­ный? — Мне нра­вит­ся крас­ный цвет. — А, точ­но, — Мин слег­ка улы­ба­ет­ся и дос­та­ет с вер­хних по­лок не­боль­шую ко­ро­боч­ку. — Мне чер­ный боль­ше по ду­ше. — Это из-за то­го, что ты хо­дишь с хму­рым ли­цом? — Оно хму­рое? — Чи­мин ки­ва­ет ему в от­вет. — Ну, я не злой дя­дя, ес­ли те­бе ин­те­рес­но. — Я чувс­твую, не вол­нуй­ся. — Ну. Хо­ро­шо. Чи­мин ос­мат­ри­ва­ет­ся, за­ме­чая все боль­ше ин­те­рес­ных де­та­лей, та­ких, как мно­жес­тво как­ту­сов и за­ме­ток на хо­ло­диль­ни­ке, а на пол­ках — фо­то­рам­ки с не­боль­шой груп­пой лю­дей. Юн­ги то­же сре­ди них, все так же хму­рит­ся. Но он доб­рый че­ло­век. Чи­мин по­нял это с са­мо­го на­ча­ла. Мо­жет он и не­ук­люж, а чувс­тво са­мо­сох­ра­не­ния дав­но ат­ро­фи­ро­ва­лось, но это он умел всег­да — чувс­тво­вать. По­это­му, ког­да по­пал на не­бе­са, ему пред­ло­жи­ли стать ан­ге­лом люб­ви. И, по­на­ча­лу, все бы­ло очень да­же неп­ло­хо, по­яви­лись друзья, а его всег­да хва­ли­ли за ра­бо­ту и гла­ди­ли по го­ло­ве, лох­ма­тя коп­ну во­лос. В ка­кой мо­мент все пош­ло не так? — Дер­жи, — Юн­ги про­тя­ги­ва­ет круж­ку с го­ря­чим ча­ем и про­сит нем­но­го по­дож­дать, — у ме­ня есть пе­ченье. — Угу. Это бы­ло не­обыч­но, мо­жет, да­же вкус­но. Чи­мин не по­ни­ма­ет. Но бла­го­да­рит за гос­теп­ри­имс­тво и по­ки­да­ет Юн­ги, как толь­ко уп­рав­ля­ющий при­но­сит ему клю­чи. — При­хо­ди еще. — Обя­за­тель­но, — Чи­мин кла­ня­ет­ся и со­би­ра­ет­ся ухо­дить, но его рез­ко хва­та­ют за коф­ту, ос­та­нав­ли­вая у две­ри. — Имя! — Что? — Я за­был спро­сить твое имя! — Чи­мин, 23 го­да. Хму­рое ли­цо рас­слаб­ля­ет­ся и Чи­мин, все же, по­ки­да­ет чу­жую квар­ти­ру. В сво­ей его ждет со­вер­шен­но не­ожи­дан­ная пус­то­та и страх… но че­го? Чи­мин не при­вык спать. Дол­гое вре­мя это не тре­бо­ва­лось ему. Очень дол­гое. Смут­ные вос­по­ми­на­ния под­ска­зы­ва­ют, как пос­ту­пить в той или иной си­ту­ации, но, ког­да нас­ту­пи­ла ночь и в квар­ти­ру проб­ра­лась ть­ма, у не­го слу­чил­ся сту­пор. Ког­ни­тив­ный дис­со­нанс. Что де­лать, ког­да те­ло хо­чет сна, а гла­за уже не спо­соб­ны скон­цен­три­ро­вать­ся на од­ном пред­ме­те? Пер­вым де­лом он лег и зак­рыл гла­за. Это пра­виль­но. Но что-то бы­ло не так. Воз­мож­но, это сто­ило сде­лать не на по­лу, а на кро­ва­ти. Глу­пый ку­пи­дон. Нет, уже че­ло­век. Чи­мин. Но на кро­ва­ти бы­ло все так же не­удоб­но. Че­го-то не хва­та­ло, сон не шел. А сон, во­об­ще, дол­жен при­хо­дить? Мо­жет он как и лю­ди спит и ждёт сво­его ча­са? А ког­да это вре­мя нас­ту­па­ет, про­сы­па­ет­ся. Тог­да по­лу­ча­ет­ся, что сон не при­хо­дит, а про­сы­па­ет­ся. Это не важ­но, Чи­мин. Ты дол­жен спать. Че­го не хва­та­ет? Ка­жет­ся, по­душ­ки. Да. Имен­но ее. А здесь есть по­душ­ка? Бо­же, ког­да-ни­будь я ус­ну? Ут­ро нас­ту­па­ет рез­ко. Чи­мин не пом­нит, как, все же, ему уда­лось ус­нуть, но он рад, что на­до­ед­ли­вые, глу­пые мыс­ли по­ки­ну­ли его вче­ра. Чем ему нуж­но за­нять­ся? Все же лю­ди что-то де­ла­ют. Хо­тя, в ос­нов­ном они ра­бо­та­ют. Чи­мин зна­ет. Ча­ще все­го свою ра­бо­ту он вы­пол­нял во вре­мя ра­бо­ты лю­дей. А де­ла­ют они это ра­ди де­нег. А за­чем нуж­ны день­ги? — Юн­ги. — Чи­мин. 9 ут­ра, вос­кре­сенье. Нас­коль­ко это дол­жно быть важ­ное де­ло, что­бы ты ре­шил раз­бу­дить ме­ня? — Мин об­ло­ка­чи­ва­ет­ся о ко­сяк две­ри и, по­ти­рая гла­за, ле­ни­во бор­мо­чет не­об­ду­ман­ные фра­зы. — За­чем нуж­ны день­ги? — За­хо­ди бли­же к ве­че­ру. Доб­рой но­чи, — Юн­ги пы­та­ет­ся зак­рыть дверь, но Чи­мин цеп­ля­ет­ся за нее обе­ими ру­ка­ми, тол­ка­ясь и про­са­чи­ва­ясь внутрь. — Ска­жи! — Гос­по­ди, — сда­ет­ся он, впус­кая пар­ня внутрь, — у всех по-раз­но­му. Ес­ли в об­щем, то для еды, одеж­ды и про­чей ра­дос­ти жиз­ни. — А что ра­ду­ет те­бя? — По­че­му ты за­да­ешь та­кие фи­ло­соф­ские воп­ро­сы в 9 ут­ра?! — Ска­жи, — Чи­мин на­пи­ра­ет всем те­лом, тре­буя уто­лить его лю­бо­пытс­тво. — Я му­зы­кант. Люб­лю му­зы­ку, все день­ги на нее и спус­каю, окей? Всё? — Спа­си­бо, — он улы­ба­ет­ся, веж­ли­во кла­ня­ясь, и убе­га­ет к се­бе. — Окей. — Сроч­но спать. Чи­мин ре­шил най­ти ра­бо­ту и это ока­за­лось слиш­ком слож­но. Ник­то не бе­рет маль­чиш­ку с од­ним пас­пор­том на ру­ках и ну­ле­вым опы­том… хоть че­го-ни­будь. В по­ис­ках ут­ро про­нес­лось так­же быс­тро, как и обед, а бли­же к ве­че­ру он на­чал чувс­тво­вать ус­та­лось. В та­кие мо­мен­ты на­чи­на­ешь жа­леть, что не ос­та­вил при се­бе крылья и, во­об­ще, Чи­ми­ну очень жал­ко лю­дей, ко­то­рым каж­дый день при­хо­дит­ся жить в та­ком рит­ме. Од­на­ко, по­ис­ки про­дол­жа­лись и за­бе­гая в каж­дую дверь, где, хо­тя бы, ви­сел ре­жим ра­бо­ты он от­ча­ян­но про­сил­ся в по­мощ­ни­ки. Но лю­дям ди­ко, стран­но, они ис­пы­ты­ва­ют сме­шан­ные эмо­ции. Что он де­ла­ет не так? Опять. — При­вет, со­се­душ­ка, — Юн­ги треп­лет Чи­ми­на по го­ло­ве и, пос­ле, тя­нет­ся за й­огур­том, — ре­шил еды при­ку­пить? — Ищу ра­бо­ту. — Здесь? А по­дож­ди. Ты раз­ве не мо­дель­ка? — Кто? Нет. У ме­ня нет ра­бо­ты, — Чи­мин опус­ка­ет взгляд и Юн­ги по­се­ща­ет иди­от­ское чувс­тво де­жа­вю, — точ­нее бы­ла, но я ушел. — По­че­му, ес­ли не сек­рет? — Я… я не справ­лял­ся с обя­зан­нос­тя­ми. У ме­ня пло­хо по­лу­ча­лось да­рить лю­бовь. — Ммм. — Юн­ги. — Хен. До­бав­ляй, по­жа­луй­ста, хен. — Юн­ги-хен? — Да-да? — А у те­бя най­дет­ся для ме­ня ра­бо­та? — с на­деж­дой в гла­зах спра­ши­ва­ет Чи­мин. — Кхм. Прос­ти, я, это. не поль­зу­юсь та­ки­ми ус­лу­га­ми. — Ка­ки­ми? — Ну, ва­ши­ми… лю­бов­ны­ми. — Но я там боль­ше и не ра­бо­таю. — А. — Так что? — Я спро­шу у зна­ко­мых. Лад­но, пой­ду, — Мин за­ки­ды­вать пач­ку мо­ло­ка в кор­зи­ну и, про­ща­ясь, идет на кас­су. Чи­мин до­воль­но по­ки­да­ет ма­га­зин пер­вым, зная, что пол де­ла по­за­ди. Ког­да на го­род сно­ва опус­ка­ет­ся ть­ма, Чи­мин не­воль­но вспо­ми­на­ет про еду бла­го­да­ря ур­ча­щим ки­там в же­луд­ке. — Ой. — Юн­ги-хен. — Чи­мин. — Из­ви­ни, по­жа­луй­ста, я хо­чу ку­шать. — Пер­вый час но­чи, Чи­мин. — Очень хо­чу. — Ра­мен бу­дешь? — Что это? — Зна­чит, бу­дешь. Ког­да Юн­ги ска­зал, что Ра­мен — это пи­ща бо­гов, Чи­мин лишь пос­ме­ял­ся ска­зав, что бо­ги во­об­ще не едят. Но до­ев свою пор­цию он пе­ре­ду­мал. Кар­ди­наль­но. — Это не­ве­ро­ят­но! — Я же го­во­рил. — Ни­ког­да та­ко­го не про­бо­вал. Прав­да. Где ты это взял? — Ну, в ма­га­зи­не. — Том? Где мы се­год­ня встре­ти­лись? — Да. И не толь­ко. В лю­бом про­дук­то­вом та­кое есть. — Вау, — гла­за Чи­ми­на си­яли и Юн­ги с ка­ким-то уже за­бы­тым неж­ным чувс­твом наб­лю­дал за ним, не за­ме­чая на сво­ем ли­це мяг­кую улыб­ку. — Юн­ги-хен! Спа­си­бо! — Всег­да по­жа­луй­ста. Кста­ти, — Мин вы­тас­ки­ва­ет из кар­ма­на те­ле­фон и от­кры­ва­ет вклад­ку бра­узе­ра, — хо­чешь по­ра­бо­тать в этой ка­феш­ке? Там не­дав­но ба­рис­та уво­лил­ся, вот мой друг и ищет за­ме­ну. Опыт ни­ка­кой не тре­бу­ет­ся, все­му на мес­те учат. — Прав­да? Ва-а-а. Спа­си­бо-спа­си­бо-спа­си­бо, — Чи­мин на­ле­та­ет на Юн­ги че­рез весь стол, сжи­мая его в креп­ких объ­яти­ях, и бе­зос­та­но­воч­но про­дол­жа­ет бла­го­да­рить. Мин лишь сме­ет­ся, об­ни­мая пар­ня в от­вет и от­ме­ча­ет про се­бя, что по­мо­гать лю­дям (Чи­ми­ну) при­ят­но. — Я зав­тра за то­бой зай­ду бли­же к двум, — Юн­ги сто­ит на по­ро­ге, про­во­жая пар­ня (че­го де­лать не сов­сем обя­за­тель­но, ведь они со­се­ди), — будь го­тов, хо­ро­шо? — Хо­ро­шо, — вык­ри­ки­ва­ет он и тут же зак­ры­ва­ет рот ла­дош­кой, по­ни­мая, что все спят, а тя­го­те­ющая ти­ши­на в ко­ри­до­ре лишь уси­ли­ва­ет зву­ко­вой эф­фект, — хо­ро­шо, — пов­то­ря­ет, уже шеп­ча. Юн­ги ка­жет­ся, что сер­дце сей­час сой­дет с ума. Слиш­ком ми­ло. Что бу­дет, ес­ли ку­пи­дон бро­сит свое де­ло? Ка­кие бу­дут пос­ледс­твия? Мень­ше лю­дей поз­на­ет лю­бовь? Чушь. Пла­ны всег­да вы­пол­ня­ют­ся, ха­ос не­до­пус­тим. Тог­да от­че­го на не­бе­сах та­кой пе­ре­по­лох? По­че­му все ищут не­ук­лю­же­го Пи­рож­ка и слез­ли­во про­сят на­чаль­ство по­мочь в этом? Гря­нет гро­за. Но­вый день вы­дал­ся мок­рым. Иде­аль­ное опи­са­ние. Чи­мин ни­ког­да не лю­бил дождь — крылья мок­нут и зат­руд­ня­ют по­лет. Веч­но при­хо­ди­лось пря­тать­ся под кры­ша­ми ста­рых до­мов и ждать, ког­да ту­чи уй­дут, заб­рав с со­бой про­тив­ную влаж­ность. Но се­год­ня все бы­ло нем­но­го (сов­сем) ина­че. Юн­ги за­шел за ним ров­но в два ча­са, не опоз­дав ни на ми­ну­ту, уса­дил в свой боль­шой ав­то­мо­биль, ко­то­ро­го Чи­мин, ес­ли чес­тно, нем­но­го по­ба­ива­ет­ся, от­вез в ка­фе, поз­на­ко­мил со сво­им дру­гом — Сок­джи­ном и, пос­ле не­боль­шо­го со­бе­се­до­ва­ния, ре­шил по­дож­дать, по­ка ему про­во­дят эк­скур­сию. Он слиш­ком добр — ду­ма­ет Чи­мин, со­вер­ше­но не вни­кая в смысл шу­ток сво­его но­во­го на­чаль­ства, — он хо­ро­ший че­ло­век. По­че­му же веч­но хму­рый? — Чи­мин? — Сок­джин опус­ка­ет свои ру­ки на его пле­чи и с до­воль­ным ви­дом про­дол­жа­ет, — ты мне нра­вишь­ся. При­хо­ди зав­тра в 9. Я бу­ду лич­но обу­чать те­бя. — Прав­да? О, спа­си­бо боль­шое, — Чи­мин кла­ня­ет­ся, вновь по­ка­зы­вая прек­рас­ное вос­пи­та­ние, и ог­ля­ды­ва­ет­ся на Юн­ги, ко­то­рый в от­вет ки­ва­ет ему го­ло­вой, вро­де бы, гор­дясь? — Я не под­ве­ду вас. — Я ве­рю. А те­перь иди. Юн­ги­ша, на­вер­ня­ка, заж­дал­ся. — Юн­ги­ша? — Ты толь­ко его так не на­зы­вай, а то взор­вет­ся от воз­му­ще­ния, оби­дет­ся и бу­дет хо­дить с еще бо­лее хму­рым ли­цом. — Раз­ве мож­но еще силь­нее? — Сок­джин сме­ет­ся. — А ты мне нра­вишь­ся все боль­ше и боль­ше. Да­вай, иди, до зав­тра. — До сви­да­ния. Чи­мин с до­воль­ным ви­дом вприп­рыж­ку под­бе­га­ет к Юн­ги, ожи­да­ющим за сто­ли­ком, и на­чи­на­ет хвас­тать­ся по­лу­чен­ной ра­бо­той. — Мо­ло­дец, — гла­дит млад­ше­го по го­ло­ве и, не сдер­жи­ва­ясь, вспрыс­ки­ва­ет от сме­ха. — Что та­кое? — Ни­че­го. Ты прос­то ми­лый. — Друзья на­зы­ва­ли ме­ня Пи­рож­ком. — Пи­ро­жок? А те­бе ид.. — Юн­ги от­вле­ка­ет­ся на зво­нок и вновь на­чи­на­ет хму­рить­ся, — по­еха­ли я от­ве­зу те­бя. У ме­ня де­ла. — Угу. Ког­да ис­че­за­ет ку­пи­дон, пер­вым де­лом это за­ме­ча­ет Оо. Он тща­тель­но про­во­дит собс­твен­ное рас­сле­до­ва­ние в по­ис­ках улик и за­це­пок, и, что ча­ще все­го и бы­ва­ет, ни­че­го не на­хо­дит. Оо со­об­ща­ет на­чаль­ству, что ан­гел про­пал без вес­ти, не ос­та­вив ни­ка­ких сле­дов — ис­кать бес­по­лез­но. Но на­чаль­ство не сов­сем иди­оты. Они ве­рят и про­сят най­ти на его мес­то но­вень­ко­го. Обыч­но в та­кие мо­мен­ты в ка­би­нет вры­ва­ет­ся кто-то из зна­ко­мых про­пав­ше­го и на­чи­на­ет тре­бо­вать по­ис­ки. А ес­ли это де­ла­ет куч­ка взбе­шен­ных ку­пи­до­нов, со стре­ла­ми за спи­ной и копь­ями (где они их взя­ли?), то при­хо­дит­ся ак­ти­ви­ро­вать все свои уме­ния и за­пус­кать по­ис­ко­вую прог­рам­му. — Пи­ро­жок? — Пи­ро­жок. — Хо­ро­шо. Не­боль­шой сгус­ток све­та по­яв­ля­ет­ся во ть­ме ноч­но­го го­ро­да. Цель — Пи­ро­жок. Про­ве­дя весь день в ка­фе и по­лу­чая зна­ния от Сок­джи­на, Чи­мин лиш­ний раз убеж­да­ет в том, что он не­ле­пое, не­ук­лю­жее су­щес­тво, раз­би­вая од­ну чаш­ку за дру­гой. На­чаль­ник лишь пос­ме­ива­ет­ся с не­го и треп­лет по го­ло­ве — воз­ни­ка­ет при­ят­ное чувс­тво са­мо­удов­лет­во­ре­ния, ря­дом с ко­то­рым не­отъ­ем­ле­мо шес­тву­ет пред­чувс­твие ра­зо­ча­ро­ва­ние. Но он от­бра­сы­ва­ет все из сво­ей го­ло­вы и про­дол­жа­ет усер­дно учить­ся. Юн­ги он не ви­дел уже три дня, с тех пор, как тот от­вез его до­мой, пос­ле со­бе­се­до­ва­ния. И, ес­ли чес­тно, он ску­ча­ет. Хму­рое ли­цо всег­да ус­по­ка­ива­ло. И си­дя до­ма, зная, что за сте­ной он — бы­ло не так страш­но. Но сей­час все ина­че. Пу­га­ет да­же са­мая пус­тя­ко­вая вещь: ти­канье ча­сов или силь­ный ве­тер за ок­ном со сту­ча­щим по стек­лу дож­дем. Глу­пос­ти. Но это гне­ту­щее чувс­тво не по­ки­да­ет его. Мо­жет, он прос­то не при­вык? Ведь на не­бе­сах все бы­ло по-дру­го­му. Он, не в си­лах боль­ше тер­петь, под­ры­ва­ет­ся с мес­та и убе­га­ет из квар­ти­ры, сту­ча из-за всех сил в со­сед­нюю дверь, где со­вер­шен­но точ­но ни­ко­го нет. Но он пы­та­ет­ся. Хо­тя не зна­ет, сколь­ко вре­ме­ни уже прош­ло и по­че­му ник­то не жа­лу­ет­ся на шум. Чи­мин обес­си­лен­но па­да­ет на пол, об­ло­ка­чи­ва­ясь го­ло­вой о ме­тал­ли­чес­кую дверь, а его сер­дце все про­дол­жа­ет бе­ше­но сту­чать. Ма­лень­кий ку­пи­дон за­сы­па­ет под этот ритм. Где-то свер­кну­ла не­ес­тес­твен­но яр­кая вспыш­ка. — Чи­мин? — Юн­ги пе­ре­пу­ган­но тор­мо­шит пар­ня, най­дя его у сво­ей квар­ти­ры, — Чи­мин! Все хо­ро­шо? Эй? — А? — он ус­та­ло рас­кры­ва­ет гла­за и, ви­дя пе­ред со­бой ис­пу­ган­ное, но род­ное, хму­рое ли­цо, пры­га­ет в объ­ятия, изо всех сил при­жи­ма­ясь, как мож­но бли­же, и уты­ка­ясь но­сом в хо­лод­ную шею. — Я ску­чал. — Д-да, — Мин, с тру­дом удер­жи­вая рав­но­ве­сие, опус­ка­ет­ся пол­ностью на ко­ле­ни и на­чи­на­ет гла­дить Чи­ми­на по спи­не, — все в по­ряд­ке? — Мне бы­ло страш­но, — го­во­рит в шею, об­жи­гая сво­им ды­ха­ние ко­жу, что тут же пок­ры­ва­ет­ся му­раш­ка­ми. — Я не знаю, что с этим де­лать. Мне очень страш­но. Быть од­но­му. Без те­бя. — Идем, — стар­ший под­ни­ма­ет Чи­ми­на, что ни на сан­ти­метр не от­хо­дит от не­го, и, от­кры­вая клю­ча­ми дверь, и за­тас­ки­ва­ет их внутрь, ве­дя в свою ком­на­ту и ски­ды­вая по пу­ти свою ста­рую ко­жан­ку и обувь. Чи­мин тря­сет­ся и ёжит­ся в его ру­ках — си­де­ние в од­ной фут­бол­ке на по­лу в ко­ри­до­ре хо­лод­ной осенью ни к че­му хо­ро­ше­му не при­во­дит. Они са­дят­ся на край боль­шой кро­ва­ти и про­ми­на­ют под со­бой бе­лос­неж­ную пос­тель. В этом до­ме слиш­ком мно­го бе­ло­го, что так не со­от­ветс­тву­ет имид­жу хо­зя­ина. — Чи­мин-а, что с то­бой про­ис­хо­дит? — Юн­ги под­ни­ма­ет ли­цо млад­ше­го за под­бо­ро­док и смот­рит в сле­зя­щи­еся гла­за, пол­ные стра­ха. Он зна­ет этот взгляд, ка­жет­ся, ему зна­ко­мо это чувс­тво. Ка­жет­ся, он сам был ког­да-то на его мес­те. — Не знаю, — Чи­мин вер­тит го­ло­вой и па­да­ет на грудь Юн­ги, глуб­же вды­хая за­пах вче­раш­не­го дня и чу­жих лю­дей. — Но с то­бой хо­ро­шо. Сер­дце про­пус­ка­ет па­ру не­нуж­ных уда­ров и Юн­ги про­дол­жа­ет смот­реть в од­ну точ­ку ре­шая, что пред­при­нять ему в сло­жив­шей­ся си­ту­ации. По­че­му они так при­вя­за­лись друг к дру­гу, поз­на­ко­мив­шись лишь нес­коль­ко дней на­зад? И по­че­му Юн­ги так не про­тив это­го? Он за­пус­ка­ет ру­ку в во­ло­сы млад­ше­го, пе­ре­би­рая пря­ди чер­ной ма­куш­ки, и слег­ка нак­ло­ня­ет­ся, мяг­ко при­ка­са­ясь гу­ба­ми к чувс­тви­тель­но­му уху, ощу­щая, как вздра­ги­ва­ет под ним Чи­мин, и улы­ба­ет­ся, по­ни­мая, что сде­лал пра­виль­ный вы­бор. На­чи­на­ет спус­кать­ся на шею, ос­тав­ляя не­боль­шие клев­ки-по­це­луи, и, от­тя­ги­вая во­рот его фут­бол­ки, слег­ка при­ку­сы­ва­ет клю­чи­цу, тут же це­луя выб­ран­ное мес­то. Чи­мин от каж­до­го но­во­го дви­же­ния чувс­тву­ет при­лив теп­ла, от­зы­ва­ющий­ся по все­му те­лу, и лишь силь­нее сжи­ма­ет сво­ими ку­лач­ка­ми коф­ту Юн­ги, со­би­рая гар­мош­ки тка­ни под паль­ца­ми. Юн­ги хо­чет­ся по­шу­тить, ска­зать, что все это глу­пос­ти и пред­ло­жить нем­но­го чаю, но он иг­но­ри­ру­ет ми­мо­лет­ные мыс­ли и под­тал­ки­ва­ет Чи­ми­на лечь на кро­вать, нак­ры­вая его свер­ху сво­им те­лом. Мед­лен­но це­лу­ет, по­ку­сы­ва­ет и, со­вер­шен­но не­ча­ян­но, из­де­ва­ет­ся над ним. Чи­мин зас­ты­ва­ет в не­мом сто­не и цеп­ля­ет­ся за пле­чи стар­ше­го, не по­ни­мая, как ре­аги­ро­вать на все. Но ему при­ят­но, ему нра­вит­ся, ему стыд­но. Он чувс­тву­ет чу­жое сму­ще­ние и же­ла­ние. И страх. Но не тот, что одо­ле­вал его все эти дни. Что-то дру­гое, бо­лее тре­пет­ное. Слиш­ком слож­но. Чи­мин на­чи­на­ет пу­тать­ся в чу­жих и собс­твен­ных ощу­ще­ни­ях, схо­дя с ума от из­быт­ка чувств. — Чи­мин-и, — Мин вти­ра­ет­ся в млад­ше­го, ко­то­рый уже нес­дер­жан­но сто­нет в от­вет на все его ма­ни­пу­ля­ции, и лас­тит­ся, не пе­ре­хо­дя гра­ни­цу. По­че­му-то он зна­ет, что сей­час нуж­но толь­ко это. Для них обо­их. — Наш­ли? — Наш­ли. — Где он? Где? — Сле­дуй за све­том. Сол­нце на­чи­на­ет об­жи­гать ли­цо и Чи­мин впер­вые меч­та­ет о пас­мур­ной по­го­де, лив­не и мож­но да­же гро­зе, что­бы нав­сег­да за­пе­реть се­бя в этой ком­на­те и не вы­пол­зать из-под оде­яла, ос­та­ва­ясь вмес­те с Юн­ги. Ко­то­ро­го, к сло­ву, ря­дом не ока­за­лось. Как и в квар­ти­ре. Чи­мин не чувс­тву­ет его, но страх не на­ка­ты­ва­ет но­вой вол­ной, а со­бы­тия вче­раш­ней но­чи, на­по­ми­нав­шие о се­бе из-за кра­соч­но­го от­ра­же­ния в зер­ка­ле, пок­ры­ли крас­кой все ли­цо и сму­ти­ли до су­до­ро­ги в об­лас­ти жи­во­та и гру­ди. Как же стыд­но. Чи­мин под­хо­дит к боль­шим ок­нам и уса­жи­ва­ет­ся нап­ро­тив них, наб­лю­дая, как сол­нце иг­ра­ет сво­ими лу­ча­ми с го­ро­дом и как сгус­тки об­ла­ков, слов­но смот­ри­те­ли, ок­ру­жи­ли ог­нен­ный шар. Вос­по­ми­на­ния из да­ле­ко прош­ло­го пы­та­ют­ся прок­расть­ся, но что-то ме­ша­ет, что-то бо­лее мо­гу­щес­твен­ное и важ­ное, что-то все­силь­ное. В ком­на­ту про­ни­ка­ет не­ес­тес­твен­ный сгус­ток све­та, Чи­ми­ну не слож­но уга­дать его ис­тин­ную при­ро­ду. — Пи­ро­жок! — ку­пи­дон с раз­ле­та ки­да­ет­ся на Чи­ми­на и ро­ня­ет их обо­их на пол. — Что ты тут де­ла­ешь? — ра­дость, пе­ре­жи­ва­ние, страх — он ощу­ща­ет ди­кую смесь эмо­ций. — Я те­бя ис­кал, ду­рень! — ку­пи­дон бь­ет Чи­ми­на по ли­цу, ос­тав­ляя лег­кое пок­рас­не­ние на его ще­ке, — как ты во­об­ще мог бро­сить все! — Я.. не знал, что ты так от­ре­аги­ру­ешь. — Я? Да у нас на не­бе­сах все пе­ре­по­ло­ши­лись из-за тво­его ис­чез­но­ве­ния! — По­че­му? — По­то­му что нель­зя прос­то так уй­ти и жить на Зем­ле, Пи­ро­жок. Ты же ан­гел. — Я от­ка­зал­ся от это­го зва­ния. Ме­ня за­пи­са­ли в ре­естр, я те­перь Пак Чи­мин, 23 го­да, — он гор­до ты­чет паль­цем в грудь и от­тал­ки­ва­ет от се­бя дру­га, пы­та­ясь встать. — Чи­мин? Пи­ро­жок, ан­гел не мо­жет от­ка­зать­ся от сво­его зва­ния, ты же не прос­то дух… — Но я От­ка­зал­ся! — вык­ри­ки­ва­ет он, — нет крыль­ев, ви­дишь! — Ес­ли ты их не ви­дишь, это еще не зна­чит, что их нет! По­то­му что вот они, — ку­пи­дон бь­ет его по спи­не и на мгно­ве­ние Чи­мин чувс­тву­ет лег­кое при­кос­но­ве­ние перь­ев собс­твен­ных крыль­ев. — Но.. как? Я же.. я от­ка­зал­ся, — он ушел, ос­та­вил ра­бо­ту ку­пи­до­на, вмес­те со стре­ла­ми и лу­ком, сог­ла­сил­ся на но­вое имя и жизнь. По­че­му? — Став ан­ге­лом, че­ло­ве­ком боль­ше ни­ког­да не бу­дешь, Пи­ро­жок, — ку­пи­дон под­хо­дит бли­же и об­ни­ма­ет ста­ро­го дру­га. — Пош­ли до­мой, нам обе­ща­ли, что те­бя не на­ка­жут да­же, толь­ко воз­вра­щай­ся. — Но… Юн­ги. — Кто? — ку­пи­дон пя­лит­ся на Чи­ми­на, ог­ля­ды­вая его с го­ло­вы до ног, — нет, Пи­ро­жок. — Да. — Ты ку­пи­дон. Ты да­ришь лю­бовь, а не лю­бишь. — Я еще не уве­рен, что люб­лю, но… — Ко­неч­но ты еще не лю­бишь! — вскри­ки­ва­ет он и дос­та­ет од­ну из сво­их стрел, — по­ка этим не стрель­нуть, ник­то ни­ко­го лю­бить не нач­нет! — Дай, — Чи­мин вых­ва­ты­ва­ет из рук стре­лу и пя­тит­ся на­зад. — Пи­ро­жок, от­дай и пош­ли до­мой, — ку­пи­дон сле­ду­ет за Чи­ми­ном, но тот про­дол­жа­ет от­сту­пать. — Нет. — Пи­ро­жок, да­же ес­ли ты и сде­ла­ешь это, те­ло — не твое. Он по­лю­бит не те­бя. — А? — Чи­мин не ус­пе­ва­ет ос­та­но­вить­ся и спо­ты­ка­ет­ся о тум­бу со све­тиль­ни­ком, раз­би­вая его и па­дая на стек­ло, — ай! — Пи­ро­жок! — ку­пи­дон под­ле­та­ет к дру­гу, под­ни­мая его с ос­кол­ков и на­чи­на­ет вы­тас­ки­вать стек­ло из све­жих ран. — Боль­но! — Тер­пи! — Ду­рак! — При­ду­рок! — Прос­ти, — Чи­мин из­ви­ня­ет­ся, смот­ря на дру­га и чувс­тву­ет его злость. И от­ча­яние. — По­че­му он не смо­жет по­лю­бить ме­ня? Мы да­же по­це­ло­ва­лись вче­ра. — Это не лю­бовь, Пи­ро­жок. Ты же каж­дый день ви­дишь, сколь­ко лю­дей го­то­вы про­ме­нять по­да­рен­ную на­ми лю­бовь на по­хоть и раз­врат, ко­то­рый пред­ла­га­ют им де­мо­ны. По­че­му ты та­кой на­ив­ный? — Я не на­ив­ный, — он ду­ет свои гу­бы и не же­ла­ет ни­че­го боль­ше слы­шать об этом. — Он нра­вит­ся мне. — По­че­му? — ку­пи­дон под­ни­ма­ет свой взгляд и ви­дит пе­ред со­бой ма­лень­ко­го, по­те­рян­но­го маль­чиш­ку, ко­то­рый слиш­ком без­за­щи­тен и не­ви­нен для это­го ми­ра и да­же для их ра­бо­ты. — Мне с ним спо­кой­но. — Ты уве­рен, что это твои чувс­тва? — А? — Я уже го­во­рил. Это те­ло — не твое. Ты за­нял мес­то это­го маль­чиш­ки. Мо­жет, ты и чувс­тву­ешь его эмо­ции, а не свои. Ты ведь всег­да был слиш­ком чут­ким в этих де­лах. — Н-нет, не мо­жет быть. Я уве­рен, я… — и он по­ни­ма­ет, как оши­бал­ся. Ка­кой же он на­ив­ный иди­от. Ан­ге­лы не мо­гут лю­бить, за­то мо­жет че­ло­век. Ан­ге­лы не ис­пы­ты­ва­ют жи­вот­ный страх оди­но­чес­тва, не чувс­тву­ют се­бя за­пер­ты­ми в клет­ке. За­то все это чувс­тву­ет че­ло­век, чья ду­ша ско­ва­на си­ла­ми и спря­та­на в глу­би­не собс­твен­но­го те­ла, по­ка ка­кой-то ку­пи­дон, во­зом­нив­ший се­бя че­ло­ве­ком, за­нял его мес­то. И, мо­жет, те­ло боль­ше не под его кон­тро­лем, но чувс­тва, они ос­та­лись с ним. И Юн­ги. Столь теп­лые чувс­тва. Ка­кое ра­зо­ча­ро­ва­ние, ка­кое же ты ра­зо­ча­ро­ва­ние, Пи­ро­жок. На гла­зах выс­ту­па­ют сле­зы и где-то внут­ри за­се­ла ис­те­ри­ка. Он Вот-вот взор­вет­ся. — Ну-ну, ти­ше, — ку­пи­дон при­об­ни­ма­ет дру­га и да­ет ему вып­лес­нуть все эмо­ции. Свои, чу­жие, все, что так дол­го дер­жа­лись вза­пер­ти внут­ри и, на­ко­нец-то, ос­во­бож­да­ют­ся. Как же это боль­но. — Пи­ро­жок, идем до­мой? — Уг-гу, — шмы­га­ет но­сом, пы­та­ясь ос­та­но­вить свою ис­те­ри­ку, но бес­по­лез­но, ее мож­но толь­ко пе­ре­жить, пе­ре­чувс­тво­вать. — А Юн­ги-и? — Он ос­та­нет­ся. Вмес­те с Чи­ми­ном. Нас­то­ящим. — Я не хо­чу ухо­дить. — На­до, Пи­ро­жок, — ку­пи­дон нак­ры­ва­ет гла­за дру­га сво­ей ру­кой и на­чи­на­ет уба­юки­вать его, рас­ка­чи­вал из сто­ро­ны в сто­ро­ну. Ан­ге­лы — ма­лень­кие де­ти. Ан­ге­лы люб­ви — де­ти, не поз­нав­шие ее при жиз­ни. И, по­чувс­тво­вав од­наж­ды на се­бе, тя­же­ло от­ка­зать­ся от столь силь­но­го чувс­тва, да­же ес­ли и чу­жо­го. Он по­ни­ма­ет это, по­это­му про­сит по­мочь, про­сит от­пус­тить чу­жую ду­шу, про­сит уй­ти. Опус­тев­шее те­ло пол­ностью рас­слаб­ля­ет­ся в ру­ках ку­пи­до­на и он пе­рек­ла­ды­ва­ет Чи­ми­на на ди­ван, мяг­ко тор­мо­ша пря­ди чер­ных во­лос. К квар­ти­ре раз­да­ет­ся звон клю­чей и в про­хо­де по­яв­ля­ет­ся Юн­ги. Он ви­дит лишь сон­но­го пар­ня и спе­шит нак­рыть его оде­ялом, прок­ра­ды­ва­ясь как мож­но ти­ше и не за­ду­мы­ва­ясь, по­че­му тот вдруг ока­зал­ся здесь. Ку­пи­дон наб­лю­да­ет за ни­ми нес­коль­ко мгно­ве­ний и ис­че­за­ет, нап­рав­ляя стре­лу в уже рас­тор­мо­шен­ные сер­дца двух оди­но­честв.