Mea culpa

«Я приеду?» Звук оповещения. Мирон отвлекается от нарезки картошки и проверяет телефон. Опять поругался с отцом. «Приезжай, только в магазин по дороге заскочи. Список продуктов скину». За все надо платить. «Жду :)» Мирон обреченно качает головой: Слава – это на все выходные. А ведь у него даже были планы. Но какие уж тут планы, когда любимый братишка собирается увлечь тебя в круговорот сомнительных удовольствий? Пять лет общей истории не так-то просто стереть. Скажи ему кто, что вместо матери ему достанутся целых два замечательных человека, он бы не поверил. Но жизнь все расставила по своим местам. Картошка летит в кастрюлю. Лучший гарнир к рыбе. Черт. «Возьми себе готовых котлет или чего-нибудь. У меня сегодня рыба на ужин». Я тебя не ждал (никогда не жду, но всегда рад видеть). Трель дверного звонка. Слегка задирает голову. Взгляд глаза в глаза: Слава взвинчен и раздражен. Успокаивается, когда понимает, что Мирон не против его видеть: - Не через порог. Слава фыркает, качает головой. На губах возникает облегченная улыбка. «Ну не передают через порог, не передают. Примета такая!», - как скажете, Светлана Анатольевна. Мирон забирает у него пакеты, относит на кухню. В прихожей шорох и тяжелые вздохи. В пакетах чипсы и энергетики. Спасибо хоть алкоголь не продают. Но кого это когда-либо останавливало? Не Мирона. И уж точно не Славу. - Покормишь? А то семейного ужина не получилось. Разводит руками, присаживается за стол. Уже успел переодеться в домашнее. - Что на этот раз? Ответ немного предсказуем, но это часть устоявшегося ритуала. А пока можно разогреть сковороду под покупные котлеты (50% сои, 50% бумаги). За спиной очередной тяжелый вздох. Наверняка картинно закатывает глаза. Мирон не может не улыбнуться. - Не сошлись во взглядах на образование. Сука-классная где-то отрыла телефон матери. Вот это поворот. Ну что ж, похоже не только Славу ждет серьезный разговор. - А дальше? - Мама рассказала отцу, и пошло-поехало: лучшая школа Петербурга, лучшие репетиторы, и не забывай, кто оплачивает все твои развлечения, – передразнивает, тычет пальцем вверх. В голосе – раздражение пополам с горечью. Знакомая история. Идет проторенной старшим братом дорогой – так держать. Глядишь, вырастет не меньшим долбоебом. - Бывает. Но сам-то тоже хорош: если уж косишь, то хоть алиби потрудись поубедительнее состряпать. Едва заметное раздражение. Не только на него, но и на себя. Мог бы и получше следить. Это Славе семнадцать – ветер в голове, шило в жопе, вечная тяга молодости к приключениям. А самому-то уже двадцать пять, скажи еще что не помнишь себя таким же безбашенным пиздюком. И остановить-то тебя некому было. А у Славы есть ты (слабое утешение). Тишина в ответ. Дуется. Знает, что проебался. Но признать – выше его сил. Ебаный максимализм, святые лещи, помогите. - Тебе ведь тоже достанется. - А это уже другой вопрос. Когда я ем, я глух и нем. Слава рассеяно листает ленту вк в телефоне, бросает оценивающие взгляды: еще злится, или уже можно показывать мемасы? Ну какой же ребенок. А вот ест за двух взрослых, но скажи кому: не поверят. С его-то модельной худобой на грани истощения. - И не вздумай завтра закосить. - Тебя забыл спросить. Огрызается. Но без огонька. Не глупый ведь парень. А все туда же. Дух, мать его, противоречия. И вспомнить стыдно. - Слава, я серьезно. - Я просто заебался уже. Поскорее бы это все закончилось. - Уж дотерпи как-нибудь полгода, будь так добр. Все-таки сорвался. Ну и какой смысл строить из себя взрослого человека, когда в душе ты точно такой же пиздюк? - Бля, да у тебя даже интонации как у него. Вот и поговорили. Обидка ебаная. Ты еще поплачь. - Я не… - Проехали, Слав. Я сегодня поработать собирался, так что если будешь развлекаться, то как-нибудь без меня. Закусывает губу. Мучительно заламывает пальцы (любая тургеневская барышня обзавидуется). Но молчит. Запереться в спальне с ноутом – лучший выход. В гостиной Слава в одиночестве пересматривает классические фильмы с Джекки Чаном. А у него ночь до сдачи текста, переведенного наполовину. Всегда стучит, прежде чем войти. - Я тут какао сделал, будешь? Тактический подход. Так держать. Ну кто способен отказаться от кружки какао? - Спасибо. Снова жует губу. Ну-ну, поволнуйся немного. Тебе полезно. - Слав, мне, правда, не до того. И так со сдачей затянул. - Не буду мешать. Что тут будешь делать? Мирон выдерживает ровно двадцать минут. После – тихо матерится и выдергивает ноут из розетки. Темнота. Разложенный диван и Слава, вместо чипсов увлеченно грызущий большой палец. Да откуда это вечное желание тянуть руки в рот? Невыносимо смотреть. Добровольное юбицумэ, этого еще не хватало. - Слав, ты так себе палец однажды откусишь. Лишь бы не подавился, а то лавры еще одного претендента на премию Дарвина ему обеспечены. - Ты же работаешь?.. Магия какао, не иначе. - Угадал. Под хруст чипс и негромкий бубнеж фильма работается спокойнее. Слава то и дело (старательно не палится) бросает на него взгляды. Свет торшера очерчивает его золотом. Мирон тоже старается не пялиться. Ну куда это годится? Негоже залипать на то, как собственный младший брат слизывает с пальцев глутамат натрия. Негоже – так себе словечко. Здесь бы подошли глухое «пиздец» и полный уход в отрицание (я твой Гумберт Гумберт, ты моя Лолита). Опасные ассоциации. На часах – за полночь. На экране уже «Бэтмен» Бёртона. - У нас сегодня вечер классики? Улыбается: - Ты же любишь его, признайся. - Угу, также сильно как «Кто подставил кролика Роджера». Закатывает глаза, толкает Мирона кулаком в плечо. - Ты стебешь все, что мне дорого. - В этом весь смысл, разве нет? Слава безнадежно качает головой и улыбается.