Искристый воздух

Не стоило соглашаться. Эта идея была заранее обречена на провал. Хотя бы потому, что он пообещал себе, что "разберётся". С Мэттом. Глупая, такая глупая идея. Это понимается более отчётливо именно сейчас. Посреди толпы. Посреди этого живого океана из тел и рук. Из света. Из голосов и шума. Но перед глазами лишь он. Лишь его улыбка. Лишь та же скрытая горечь. Мэтт понимает куда больше, чем говорит. И порой кажется, что он Гарри насквозь видит. Просто потому, что может. Потому что Шум для него — открытая книга. Это бесит зачастую. Особенно вот в таких ситуациях. Когда Даддарио хватает всего одного взгляда, чтобы душу наизнанку вывернуть. В этой темноте нет правды. Нет честности. Нет неожиданной смелости и решительности. Лишь тяжесть, что удавкой стягивается у самого основания горла. Столь явственная неуверенность в будущем. Всё слишком сложно. С каждым днём сложней. Друг за друга цепляться приходится. Отпустят — оба ко дну пойду. Понимают прекрасно. Но и дальше так нельзя. Оба большего заслуживают, чем все эти ужимки и вечные тайны. Поцелуи украдкой, горячие споры. Безликие и как воздух необходимые ночи. Никто без друг друга. Без мимолётных прикосновений. Без взглядов. Без… запаха, что на коже и под ней. И это страшно. Расстаться придётся. Рано или поздно. Знание этого во взгляде читается ясно. Так почему не сейчас? Почему не вчера или раньше? Не видят жизни врозь. Не представляют. Не принимают. Ответ слишком очевиден, правда? Они просто любят. Но их любовь слишком сложна. Так что ошибкой была вся это затея с концертом. С желанием наконец поставить точку, которая снова превратилась в запятую. Песня подходила к концу. Люди хлопали в такт мелодии. Но Гарри не видел никого кроме Мэтта. Но Мэтт не видел никого кроме Гарри. Толпа взревела, оглушив. …это время только для них двоих.