***
Войдя в один из залов для переговоров, Траун первым делом закрыл дверь и опустил заслонки на окнах. Лотальский закат сразу потускнел, а в помещении установился легкий полумрак. — Разве эта секретность так необходима, гранд-адмирал? — осторожно поинтересовался Константин. — Нельзя забывать, что предатель может быть все еще среди нас. Стоит анализировать, что и где мы говорим. И то, что я собираюсь сообщить, не должны узнать повстанцы. Агент СИБ, притаившийся в одном из складских помещений неподалеку, без труда слышал все обсуждаемое в кабинете. После последней фразы чисса Каллас весь превратился в ожидание, не понимая, что проглатывает наживку. В конференц-зале тем временем активировался голопередатчик, демонстрируя гранд-моффа Таркина, находящегося сейчас за многие парсеки от Лотала. — Адмирал Траун, я надеюсь, что ваша информация оправдает наши ожидания, — судя по выражению лица мужчины весь этот разговор стоил ему немалых усилий по удержанию собственной ксенофобии. И ни от кого это не укрылось, как и «случайно» урезанное звание. — Повстанцы из эскадрильи «Феникс» планируют нанести серьезный удар Империи, — начал с места в карьер по-прежнему невозмутимый Траун, опустившись в кресло напротив голограммы Таркина. — Они не посмеют, — без особой уверенности произнес мофф. — Поверьте, все что было до этого момента — лишь подготовка. Настоящее представление начнется сейчас. — Внимательно слушаю вас. Что же станет целью мятежников? — Я считаю, что они сосредоточат свое нападение на самом важном имперском объекте этого сектора. На лотальской фабрике TIE-защитников. Губернатор Прайс ощутимо напряглась — для нее серьезные проблемы с этим объектом могли стать роковыми. Сделав небольшую паузу, Траун продолжил: — Моя разведка сообщила, что флот генерала Додонны собирается оказать поддержку командеру Сато и капитану Синдулле. — Где они планируют встретиться? — потирая подбородок, спросил Таркин. — Это мне еще предстоит выяснить. — Но объединенная атака нескольких ячеек мятежников беспрецедентна! — воскликнула Аринда. Женщина не хотела верить в то, что их враги настолько продвинулись вперед. — Нам это лишь на руку, губернатор, — поспешил успокоить ее Траун. — Именно этого момента я ждал, чтобы их уничтожить. Губернатор смогла взять себя в руки и вновь надеть маску холодного спокойствия, абсолютно несвойственного ей по природе. Адмирал Константин, судя по зажегшемуся в глазах огоньку, уже предвкушал сражение. — Необходимо будет взять в плен их командующих, — вмешался гранд-мофф. — В подобной битве возможности брать пленных может не представиться. — Я знаю, что вы с вашим талантом стратега с этим справитесь, — отрезал мужчина. — Если мы хотим сокрушить восстание, необходимо показать остальным, что их ждет на примере их лидеров. — Как пожелаете, губернатор Таркин, — дипломатично ответил гранд-адмирал. В подобных ситуациях спорить было глупо. Все решит сама битва, и лишь по ее ходу можно ориентироваться в осуществимости поставленных целей. Голограмма погасла, оставив всех присутствующих в кабинете в своих мыслях. — Губернатор, адмирал, присаживайтесь. Думаю, нам стоит обсудить ближайшие варианты наших действий. Да, навести порядок в головах людей, на которых он будет полагаться в этом сражении — более чем необходимо.***
Когда идешь по тонкой нити, протянутой над пропастью, любой лишний взгляд может стать роковым. Нельзя оглядываться назад. Нельзя смотреть вниз. Еще более противопоказано делать паузы с целью разобраться в себе. Любая ошибка на этом пути ведет к падению и смерти на острых пиках. Каллас сделал свой первый шаг над бездной, когда отдавал долг Зебу. Лишь один раз… просто для того, чтобы очистить совесть. Но путь назад, к своей прежней жизни безукоризненного агента СИБ уже был отрезан. Теперь оставалось лишь идти вперед, на химерический огонек надежды, мерцающий в тумане. Идти и надеяться на то, что этот путь когда-то завершится. Новости действительно стоили всех усилий Калласа по модификации дроида. Фалкрум даже не старался «держать лицо». Пользуясь тем, что его все равно никто не видит, он дал волю переполнявшим его эмоциям. Всегда сложнее переживать что-либо, сгорая изнутри и в то же время сохраняя безразлично-спокойный вид. Возможность избавиться от части чувств сейчас была как никогда кстати. На планету уже опустилась ночь, когда агент наконец сумел ускользнуть к вышке связи. Степь в этом месте оставалась практически первозданной — ни осветительных огней, ни сооружений вокруг стрелой возвышающейся станции не наблюдалось. Прохладный воздух был наполнен терпкой горечью полыни и разнотравья. Рядом с дисками двух лун яркой звездой поблескивал маячок на самой вершине уже официально не функционирующей вышки. Оставив спидер и привычной дорогой взобравшись в свой импровизированный офис, агент СИБ нервно обвел взглядом захламленное помещение, будто опасаясь наткнуться на дуло бластера. В последнее время нервная система мужчины была явно не в лучшем состоянии. Устало опустившись на невысокий стул, он подрегулировал кое-какие датчики и активировал передатчик. Из устройства вверх взметнулись белые голографические символы — связь наладилась. Склонившись к микрофону, Каллас стал быстро произносить заранее заготовленный текст. — Это Фалкрум. Срочное сообщение. Траун знает про… — тут символы подернулись красноватым свечением. Замолчав, агент бегло стал менять положения рычажков на панели управления, надеясь восстановить связь. Успехом эти попытки не увенчались — блокирующие помехи наоборот стали лишь сильнее. «Неужели глушат?» — эта мысль мелькнула молнией в разгоряченном разуме двойного агента. Фактически она имела и другое значение. «Неужели засекли?» В подтверждение догадки Калласа за его спиной зазвучал тихий голос с едва заметным акцентом: — В свете лун Лотала… Ваш код, не так ли, агент Каллас? — Траун был все также пугающе спокоен, будто находился сейчас в своем кабинете, а не на задержании. — Или же предпочтете, чтобы вас называли Фалкрумом? Боюсь, что ваши друзья-повстанцы не получат сообщение. В левой руке гранд-адмирала засветился небольшой глушитель. Лицо Калласа исказил гнев. Вскочив, он бросился на стоящего в дверях противника. Но чисс с готовностью сделал подсечку и без видимых проблем парировал серию ударов агента. Фалкрум не думал о тактике в данный момент — это было отчаянное сопротивление загнанного в угол зверя, в неистовстве бросающегося на врага. — Ваша техника хороша, но слишком ограничена программой Имперской Академии. Слишком предсказуема… — словами Траун лишь раззадоривал противника. Для гранд-адмирала этот поединок был лишь разминкой, проверкой своих умений в реальных условиях и данью старой привычке. Еще со времен службы в силах Доминации чисс привык лично присутствовать при выполнении важных задач, а не просто отдавать приказы. В случае же Калласа эта битва решала все. — Слишком много болтаете! Адреналин и осознание того, что стоит на кону, заглушили боль от падения и позволили Калласу продолжить бой. В какой-то момент он сумел сбить чисса с ног и уничтожить заглушающее устройство. Но толку от этого не было. А Траун будто не чувствовал никакой усталости. Холодный расчет, не изменявший ему даже в такой ситуации, был куда эффективнее эмоциональных и необдуманных атак агента. На сей раз короткую серию молниеносных ударов Каллас отбить не смог. Финальным аккордом, поставившим точку в поединке, стал удар тяжелой подошвой форменного сапога с разворота, попавший точно в шею. Пролетев несколько метров, агент вдобавок приложился позвоночником об металлический прут ограждения. Дышать стало тяжело, а повреждения уже дали о себе знать, болезненными очагами разгораясь по всему телу. — У вас сердце мятежника, агент Каллас, — спокойно заметил Траун, подходя ближе. — Сочту за комплимент, — ядовито произнес тот, пытаясь подняться. Подошедшие штурмовики смерти без всяких усилий заломили предателю руки и приподняли над полом. Самостоятельно стоять Фалкрум физически не мог.***
С этой проблемой справились легко — доставив пленника в кабинет Трауна, штурмовики защелкнули наручники на запястьях Калласа таким образом, чтобы между его руками оказалась прочная балка. Вышла импровизированная дыба-подвес, ставшая еще и неплохим средством дознания. Обычно весьма холодно относящийся к подобным методам гранд-адмирал на сей раз не высказал и слова против. Так пленник точно не сбежит. Агент чувствовал себя совершенно разбитым. До пола он едва дотягивался, и большая часть веса его тела шла на руки. Это причиняло не меньшую боль, чем отбитая брюшная полость и заплывающий глаз. Прядь волос, спадавшая на лицо, вызывала раздражение и еще раз напоминала о его беспомощности. Траун рассматривал пленника сквозь тактический дисплей, стремясь глубже понять его мотивацию. Зачем этому человеку, зарекомендовавшему себя как идеального имперца, так внезапно понадобился переход на сторону восстания? Конфликт с обществом? Что-то личное? Подробнейшие досье не демонстрировали ничего подобного. Глупо было бы полагать и то, что борясь с повстанцами агент СИБ не видел истинных мотивов и настоящего лица новорожденного Альянса. Так что и вариант с бескорыстным служением идеалам восстания можно отмести сразу. Скорее всего, Калласу просто захотелось власти. Но и в Империи его сфера влияния была весьма объемной. Впрочем, существуют ситуации, когда и сам человек не знает, зачем он, собственно, делает то, что делает… — Хоть вы и сумели передать свое предупреждение, но этим открыли последнюю деталь мозаики, — обратился гранд-адмирал к двойному агенту. — Это — траектория флота генерала Додонны. А это — направление вашего сообщения, — две красных линии разрезали пространство среди зеленоватых голограмм планет. — По отдельности они ничего не значат. Но вместе… — Тоже ничего не значат! — спешно произнес Каллас. — Там нет планет. Повстанцы умнее, чем вы думаете! — Жаль что вы не интересуетесь искусством, агент Каллас. Оно может открыть многое, — Траун вставил датакарту в проектор, — если знать, на что смотреть. Изображение изменилось, став двухмерным. Теперь место пересечения двух траекторий указывало не на пустоту. — Например, систему, которой нет на имперских картах, но которая встречается в произведении искусства древних жителей этого сектора. Они называли ее Атоллоном. Сейчас это место служит домом для мятежников. Во время всего разговора эмоции Калласа во многом выдавали его. Гранд-адмирала несколько удивлял тот факт, что один из лучших агентов СИБ настолько утратил контроль над своей мимикой. Сейчас его лицо могло служить прекрасной иллюстрацией к такому состоянию как отчаяние. Но как источник информации Фалкрум никакой ценности не составлял. — Адмирал Константин, отправьте флот по этим координатам, — произнес Траун в комлинк. — Мы скоро присоединимся к вам. Погасив тактический дисплей, чисс отдал приказ своим телохранителям: — По прибытии на «Химеру» доставьте агента в камеру и проследите, чтобы он не смог сбежать оттуда, воспользовавшись своими знаниями. Ему предстоит предстать перед трибуналом. Штурмовики смерти отрапортовали, что приказ понят и будет незамедлительно исполнен. А Каллас в этот момент осознал, что его путь совсем скоро завершится смертью. Холодная рука страха смогла пробить брешь в выдержке агента. Теперь, смешавшись с физической болью и психологической усталостью, этот странный коктейль из чувств разъедал агента изнутри. Впрочем, для раздумий и болезненного препарирования собственной души у него будет еще целая вечность в тюремной камере.