Ханахаки- это болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви. Лечится хирургическим путем. Однако, в этом случае исчезают и чувства. Казалось бы, учитывая дешевизну и легкость операции, смертность должна быть минимальной. Однако множество людей предпочитают погибнуть. Это явление называют «Цветочный синдром»…
Вот и Плисецкий предпочитает давиться и выблевывать легкие, а не идти к хирургу. Ромашки белые, словно снег. Белые и живые. В отличие от Плисецкого. Когда Юра в первый раз заходится кашлем и обнаруживает на ладони тонкие бледные лепестки, рядом оказывается Виктор. Смотрит своими льдинками-васильками глаз, подхватывает под локти, спрашивает что с ним. Юрий отпихивает его, смотрит испуганно, а в голове стучит голос биологички, которая сегодня на уроке рассказывала про ханахаки, бьет по тянущимся к нему рукам и матерится. Витя обиженно дует губы, вздыхает, треплет по волосам и уезжает к своему ненаглядному Кацуки. А Юра вспоминает перетянутую черной ленточкой фотографию в холле школы. Милая, Юрка даже не помнит ее имени, только прозвище, маленькая серая мышка. Одноклассница Плисецкого, бывшая почти на год младше его. Почти безответно влюбившаяся в главного красавца школы и неделю назад захлебнувшаяся в цветах. А еще он вспоминает вторую фотографию. Фотографию Сердца. Десятиклассника, которого полюбила Милая. Он спрыгнул с крыши четырнадцатиэтажного дома через три дня, после смерти Милой, и через два дня после того, как выблевал первые маленькие, зеленые, топорщащиеся тычинками, липовые цветки. Оставив после себя лишь записку: « Жизнь не совсем обманула. Новой нальемся силой. Сердце, ты хоть бы заснуло Здесь, на коленях у милой. Жизнь не совсем обманула.*»…Известны случаи, когда после смерти больного, объект его любви сам заражался этой болезнью. Это случается если объект мог ответить взаимностью, но не сделал этого по какой-либо причине.
Их фотографии, заваленные веточками липы, стоят перед глазами Плисецкого, когда он давится слезами и цветами, склонившись над раковиной в туалете спорткомплекса. Отабек придерживает его за плечи, молчит и гладит по спине. Жан-Жак матерится, сжимает ладонь Юрия и поправляет постоянно выпадающие из-за ушей волосы. Это продолжается почти пол года. Пол года Бека держит его, чтоб он не захлебнулся. Пять месяцев Джей сжимает его руку и костерит Виктора самыми последними словами. Полтора года Никифоров смотрит влюбленными глазами на Кацуки. О ситуации с Виктором и цветами Леруа узнает случайно. Просто один раз приступ застигает Плисецкого в коридоре гостиницы. Жан успевает подхватить Юру до того, как он рухнет на пол. Подоспевший Отабек помогает Жан-Жаку довести Юрия до номера и они вместе держат его над ванной. Шесть месяцев. Семь, если считать с момента начала. А на восьмом Юра захлебывается. Захлебывается на руках у Отабека, на глазах у Жан-Жака. Жан как в тумане помнит, как прижимает хрупкое тело к груди, как Отабек с неподвижным лицом вызывает скорую, а затем, истошно завывая, крушит номер. На следующий день, уже месяц блюющий цветами Жак закашливается буквально в метре от края крыши и Отабек успевает сгрести его за шкирку и повалить на пол. В лицо ему летят васильки, Жан задыхается, его трясет от слез, дрожащими руками он цепляется за куртку Алтына, утыкается лицом тому в грудь. И кричит, кричит, кричит. В больнице молоденькая медсестра аккуратно поправляет растрепавшиеся от ветра волосы Юрия, выкашливает россыпь маленьких желтых цветочков полыни, проверяет АИК и выходит из палаты. А где-то, на другом конце земли, на катке, Виктор едва не сносит Кацуки, целует в щеку и вдруг заходится надсадным кашлем. На ладони у него остаются лепестки ромашки. * Сергей Есенин. «Глупое сердце, не бейся…» Прозвища ребятам со школы я выбирала рандомно открывая сборник со стихами Есенина, а затем наугад тыкая пальцем в страницу. Милая появилась из стихотворения «Голубая кофта, синие глаза…». Сердце из «Глупое сердце, не бейся…». Цветы липы я взяла из «Над окошком месяц. Под окошком ветер…» Во всех этих трех стихотворениях есть слово «Милая». Полынь появилась из стихотворения «По дороге идут богомолки…»