Пятница, 17 февраля 2017 года
Микки жалеет арбузы, Светлана не выносит больше игр в папашу-распиздяя
Мрачный, полудохлый эмбрион валялся на кровати, заполненной бычками от сигарет. Съёжившийся, высохший, окоченевший. Микки провёл пальцем по его пупку, когда из ноздрей повалил дым. Мексиканские чиновники в области здравоохранения — ёбаные, блять, поехавшие ублюдки. Обязательно наклеивать такие жуткие фотки на пачке сигарет? Кто вообще, блять, им этот плод для фотосессии одолжил? Микки перебрасывал пачку из одной руки в другую. Он вдруг вспомнил, как однажды хотел, чтобы Светлана избавилась от ребёнка. Каждую ночь он устраивался в их супружеском ложе и чувствовал, как кружится голова, когда он смотрел на неустанно растущий живот. Она лежала на боку, её глаза цвета морской волны выжидающе смотрели в голубые глаза напротив. Хуле она в них искала? Она брала его руку и прижимала к своему животу, прежде чем поцеловать его на ночь. А он всякий раз ощущал приступ тошноты. Он не хотел её. Не хотел всего этого. Не хотел ребёнка. Но малыша с нетерпением ждала Светлана, даже если это автоматически означало, что она остаётся жить в этом помойном доме. Даже если это означало, что она выйдет замуж за пидора. Даже если это означало, что её жизнь фактически будет окончена. Тогда он часто не мог уснуть. Он сидел и смотрел, как спокойно дремлет супруга. Иногда он слышал её тихий шёпот и мельком видел её слабую улыбку, когда она на чистом русском шептала: «мой ребёнок». Сон Светланы для Микки был ёбаным кошмаром. — ¿Qué onda güey? — Чепе хлопнул курягу по плечу, тем самым выводя его из собственных раздумий. Микки инстинктивно поднял руки, готовый защититься в случае необходимости. Он глубоко выдохнул, когда увидел и понял, что это всего лишь был засранец Чепе. — Нормально, — соглал он, — хотя было бы лучше, если бы ты перестал так подкрадываться ко мне. ¿Qué pasa? — он потёр затылок и зевнул. За руку с Чепе шла стройная молодая женщина. Её густые волосы были такого же насыщенного оттенка, как и липкие синие тележки для переработки отходов, которые ставят вдоль задних переулков по всему Чикаго. Её голубые локоны развивались на ветру подобно пальмовым листьям над головой. — Это моя подруга, Мариана. Возможно, она тоже захочет попрактиковать свой английский. Так что я подумал познакомить вас. Она моя однокурсница. Изучает искусство. — Художница, значит? Ёпта, ну заметно, — выпалил Микки, разглядывая её цветные волосы и высохшую краску на кончиках пальцев. Микки поднялся со скамейки, на которой до этого высиживал. Урок для Чепе он решил преобразовать в прогулку по пляжу. В такие прекрасные дни, как этот, Микки был безумно счастлив иметь такую халтуру, однако хорошо понимал, что в ближайшем времени ему придётся найти что-то более прибыльное. — Эль Малекон считается лучшей набережной во всём мире. Вот это? Эти пальмы, красочные скульптуры, ледяное пиво, сраные, блять, пеликаны. Всё это? Это именно то, что делает ёбучий Эль Малекон caminando Кадиллаком, — Микки, вытягивая вверх руки, ухмыльнулся. Он в жизни никогда не видел ни пляжа, ни уж тем более набережной, так что, признаться, пиздел о том, о чём понятия не имел. Но это совершенно не важно. Ему вообще-то платят за то, чтобы он шлёпал губами. Чепе повернулся к своей подруге и улыбнулся. — Ну разве он не потрясно говорит по-английски? — Sí, y se ve hermoso también, — она подмигнула и игриво высунула язык. — Ладно, хорош. Solo inglés, por favor, — сказал Микки, по-американски сочно выделяя каждую гласную в каждом слоге. Чепе одарил его улыбкой. — У тебя прекрасный английский. Звучит очень живо и интересно, особенно после многих лет чтения скучных книг. Pero, испанский твой схож с видео, которое я однажды увидел на ютуб. У чувака там был молоток и, э-э, una sandía, — он нахмурил брови, а затем обратился к девушке. — ¿Cómo se dice, Мариана? — У него был арбуз, — помогла ему она, в замешательстве нахмурив брови. К чему этой историей клонил Чепе? — Ага, арбуз. Он бьёт по арбузу, а затем сок и кусочки от него разлетаются повсюду, — при этом парень активно жестикулировал руками. Другой быстро допёр, о чём говорил Чепе. Это был старый юморной подъёб, когда Микки ещё пешком под стол ходил. Но, тем не менее, он не смог не представить, как усатый мудак колотит несчастный арбуз, будто бы это было совсем недавно. Красная, сочная, фруктовая оболочка лопается и рассыпается, окидывая публику, словно плацентой после родов, которые прошли категорически неправильно. Микки пиздец бесился, когда увидел это дерьмо. Хотя не то чтобы он не разделял стремление что-то разъёбывать. Ему тоже нравилось что-то крушить… витрины кафе, казанки пальцев, носы, да что угодно. Но зачем это делать с едой? Вот что ему не давало покоя. Только люди, которые никогда не испытывали жуткий голод, могли бы посчитать такие шутки действительно забавными. — Фамилия у чувака была Галлагер, — произнёс Микки. — У него ещё такие крошечные глаза и огромные усы, так ведь? — Да! — Чепе рассмеялся. — Это несколько хреново, разве нет? Я имею в виду, что арбузы ведь выращивают с какой-то целью, и что-то я сомневаюсь, что эта цель состоит в том, чтобы разбивать их на куски и потом ржать с них как припадочному, — сказал он. — Ну, я не хотел сказать, что это хреново, потому что я пытался сказать, что на это похож твой испанский. Может, ты вообще перестанешь разговаривать со мной, если я скажу, что твой испанский хреновый и достойный смеха, — возразил Чепе. — Да, да, да, шутник, бля, — усмехнулся Микки. Он и сам знал, что его испанский звучит крайне глуповато. Его сокамерник, Деймон, постоянно как бы вскользь об этом упоминал. Тот бросал учебники по испанскому в грязной тюремной обложке на кровать Микки и говорил: «Vato, далеко ты с таким паршивым акцентом не уедешь. Говорю тебе, у них хуи у всех обмякнут. И если ты не сможешь заставить кого-то pau pau in the culo, то лучше тебе остаться и просто ебать всяких gabachos здесь. Сильный американский акцент стал для Микки как раз одной из причин, по которой он выбрал именно Вальярту. Он хотел находиться там, где были и другие англоговорящие, а в этом городе, в особенности в «Ущелье Гринго», их было куча. Мик чуть не обделался от смеха, когда услышал это название района, а потом подумал, что и в Чикаго вообще-то есть «Чайнатаун», так что оба этих места друг друга стоят. Второй причиной, по которой его выбор пал на Вальярту, был его собственный хер. В городе было что-то навроде своего квартала Бойстауна, который назывался так же по-идиотски «Zona Romantica». Он подумал, что тем будет безопаснее, поскольку теперь он не пытался на каждом углу избивать пидорасов. Да и кого бы к нему подослали, если бы это случилось? La Policía? И уж когда он прочитал, что Пуэрто-Вальярта находится в штате Халиско, что родина текилы, тогда, ну, он просто в очередной раз убедился, что всё звёзды сходятся именно на этом городе. — Может быть, цель арбуза состояла в том, чтобы как бы намекнуть всем, насколько постыдно растрачивать впустую наши возможности, — размышляла Мариана. — И, когда это происходило с арбузами, они, вроде как, достигали своей цели. Поэтому в действительности никогда не были потрачены напрасно. — То есть, Галлагер, который разъебал арбуз, был, типа, знамением? — вскинув брови, спросил американец. — Возможно. Кто сейчас уже скажет наверняка? — девушка пожала плечами и рассмеялась. — Нет. Вряд ли тут настолько глубокий смысл, Мариана. Скорее, это просто чувак, который разбивает сладкие фрукты своим un palo grande, — Чепе вильнул бёдрами и посильнее вдохнул. — Да! Большая палка! — О, так, получается, в штатах разбивание арбузов — это какая-то метафора для сексуальных отношений? — широко раскрыв глаза, поинтересовалась девушка. — Palo grande! — продолжал бесстыдно сотрясать воздух Чепе, пока они неспешно прогуливались. — Да не, но американцы вообще-то сняли фильм, в котором один парень ебёт горяченький яблочный пирог, — Микки снова зевнул. — Бля, были бы все эти арбузы у меня, я подлил бы в них немного водки и съел бы на пляже, а потом наслаждался долгой и крутой siesta. — Хорошая идея. А я бы приготовила салат из арбуза и сыра фета. В каком-то журнале увидела рецепт, — поделилась Мариана. — А я с помощью арбуза соорудил бы зарядку для телефона. На ютубе полно видосов про это, — добавил Чепе. Мик оглянулся на него через плечо и подозрительно прищурился. — Ну ладно, Чеп. Хуле ты так много времени спускаешь на просмотр арбузов на ютубе? — Просто люблю сладенькое, — похотливо протянул тот. — Да я тоже, — пробормотал Микки, чуть наклоняясь и осторожно касаясь своего правого бедра. Оставшийся там шрам даже после столького количества времени всё ещё время от времени побаливал.______________________
Радужному беженцу, который сосёт члены на прекрасном пляже, пока я страдаю от холода и забочусь о ребёнке, Несмотря на то, что тебя рядом нет, Евгений растёт и с каждым днём всё больше походит на тебя. Он кусает меня, когда я говорю ему что-то, что ему не нравится. Приближает свою сердитую мордашку к моему лицу и начинает рычать. Он маленький и очень сварливый, прямо как ты. Однажды, когда я взяла его с собой на работу, он услышал, как один парень сказал «иди нахуй». Наш мальчишка так сильно рассмеялся, что я почти подумала, будто бы он понимает, что это значит. Возможно, он помнит, как когда-то каждый день говорил это ты. Он как магнит тянется к матерным словам. Морковкин периодически становится нянькой, Евгений кусает и его тоже. Наверное, его любовник, когда видит отметины, думает, что тот завёл себе ещё одного ёбыря. У меня есть ощущение, что его бойфренд недоволен тем, что рыжий присматривает за Евгением. Но я не спрашиваю, да и Худи-Дуди ничего не говорит. Я рассказала сыну, что ты порешь всякую чушь про лягушку, и он нарисовал её для тебя. Хоть раз притворись, что ты не папаша-распиздяй. Отправь своему ребёнку письмо. Светлана.